Когда она уезжала, я был еще совсем мальчишкой, но она помнит меня. Говорит, что я ей всегда очень нравился. Но знаете, мистер, старику Року от нее одни неприятности. Я ведь сначала подумал, что и вы за ней явились прямо из Техаса.
Том внимательно уставился на Мерсера, как бы оценивая, способен ли тот на такой поступок, и по каким-то своим соображениям решил, что его новый знакомый вряд ли способен на подобное.
— Неприятности? От кого-то я уже слышал об этом. Что же такого в ней особенного?
— Не могу вам сказать наверняка, мистер. Но у меня есть свои соображения и с вами я, пожалуй, поделюсь по-секрету. Я думаю, что все это как-то связано с белым мулом и Баком Хатуэем.
— Послушай, дружище, что же такое белый мул?
— Это вы сами очень скоро поймете, а я не доносчик. Но Бак Хатуэй, по-моему, самый презренный парень во всей нашей долине. Он бьет лошадей и запросто может дать пинка ребенку. Он мухлюет в картах и убить может, не моргнув глазом, это все знают. Только что вот не пьет. Ну вот, и этот Бак положил глаз на Нан Лилли. На первых же танцах, как она вернулась, он поколотил троих и еще одного сильно ранил — Джима Снекера, это мой двоюродный брат. Женщины в один голос твердят, что и Нан влюблена в Бака, только я в это не верю. Я пару раз видел Нан в городе и один раз случайно встретил ее в лесу, так она все плакала и плакала. А вот Рок наоборот, очень высокого мнения о Баке. А может, он хочет выдать Нан за него…
— Послушай, а почему все-таки ты думаешь, что Нан не влюблена в Бака? — настойчиво поинтересовался Додж.
— Ну, я просто это чувствую. Но только уж вы меня не выдавайте в случае чего, мистер. Я вам тут наболтал всего, а это только мои догадки.
— А что, если ты меня проводишь и покажешь мне ее?
— Клянусь, я бы с удовольствием. Но мне надо на работу, а папаша вчера как раз напился.
— А как мне найти ранчо Лилли?
— Это очень просто. Заблудиться здесь невозможно. Пойдете вот по этой дороге. Где она разветвляется, свернете налево. Идите по ней до конца, пока не упретесь в старую хижину. Там опять будет две тропки, пойдете по левой. Она несколько раз пересекает ручей, но ошибиться там невозможно. Так и идите, пока не доберетесь до места.
— Так, это понятно. Но как же мне узнать твою подружку Нан?
— Да что вы, мистер! Вы сразу узнаете ее, будь там хоть сотня девушек. Она просто очаровательна.
— Отлично, Том. Надеюсь, мы еще встретимся. Смотри, и ты меня не выдавай, — ответил Мерсер, полушутя, полусерьезно.
— Ну что вы, — горячо ответил парнишка, на его бледном лице загорелись глаза и вспыхнули веснушки. Он вертелся около Доджа, пока тот седлал своего коня. И когда Додж, наконец, уселся верхом, то заботливо заключил: — Постарайтесь выехать незаметно, мистер. Народ у нас ужасно любопытный. А на дорогу свернете там, где заканчивается ограда пастбища. Скажите Нан, что это я вас послал.
Мерсер попрощался с мальчиком и, никем не замеченный, выехал из города. По всем признакам его ждало новое приключение. Он уже решил, что ни за что не уедет отсюда, пока не познакомится и с семейством Лилли и с Хатуэем.
Утро было прохладное, воздух чистый и свежий. Но ослепительно голубое небо обещало еще один жаркий день. На лугу резвились жеребята, откуда-то раздавался призывный крик осла. Мерсер проследовал мимо нескольких хижин, а потом миновал и фермерский домик в окружении корралей и возделанных полей.
Протоптанные коровами следы время от времени сворачивали с основной дороги в обе стороны, но других ранчо видно не было. Мерсер решил, что, очевидно, здесь действительно мало ферм, и они далеко расположены друг от друга. Вскоре высоко поднялось солнце, жаркое и ослепительное, и от утренней прохлады и следа не осталось. Вокруг Мерсера и его коня роем жужжали мухи и осы. Примерно в пяти милях от Рисона дорога свернула налево, как и обещал Том. Теперь Мерсер ехал по старой, ухабистой, заросшей травой дороге. Похоже, ею не часто пользовались. Постепенно дорога поднималась на поросший дубами холм. Появились и первые сосны. Мерсер очень любил деревья, может быть потому, что их было слишком мало на просторах, где он провел последние годы. Растительность здесь была довольно бурная, и листва покрыта толстым слоем пыли. Похоже, дождя здесь не было уже очень давно.
Он выехал на большую поляну и увидел полуразвалившуюся бревенчатую хижину. Она была очень старой постройки, Мерсер давно уже таких не видел. Похоже, что здесь была когда-то маленькая ферма, которая пришла в упадок после какой-то катастрофы. А поблизости от нее был небольшой каменистый овраг. На его дне в грязи застыли тысячи отпечатков копыт; наверное, в дождливый сезон здесь протекает полноводный ручей. Мерсер долго взбирался на длинный склон. Вокруг был довольно густой и запущенный смешанный лес. Гниющие упавшие стволы деревьев, листья, сосновые иглы создали неповторимый аромат — было в этом сухом и горячем воздухе что-то острое, сладковатое, как в дыме догорающего костра. Мерсер с наслаждением вдыхал этот новый для него воздух, и тот бодрил и возбуждал его.
Наконец, он добрался до вершины и оглянулся, чтобы посмотреть на пройденный путь. Зрелище было настолько потрясающим, что он резко остановил Болди и застыл в немом восторге.
Под ним бушевали зеленые волны, наплывая на черно-красно-серые островки скал. С запада на восток это море казалось бесконечным, а многочисленные каньоны казались глубокими впадинами в пучине. Зеленый цвет в них густел, доходя почти до черного. Всю гору опоясывал широкий великолепный пояс голой скалы, который золотился на солнце и, очевидно, именно он дал название этой горе Рок Рим . Мерсер большую часть своей жизни провел на равнине, и такое буйство растительности и красок поражало его воображение после довольно однообразной выжженной солнцем прерии. А глухой рокот падающей воды добавлял еще больше прелести и дикости всей этой картине.
Мерсер еще долго стоял на вершине, оглядываясь вокруг, Там, откуда он пришел, бушевало зеленое море, а вправо было не менее грандиозное царство скал, горных пиков, хребтов. Никогда в жизни ему не приходилось видеть такого великолепия. Это было воплощение его детской мечты найти то место, откуда начинается радуга и где живут звезды. На этой мысли Мерсер опомнился и даже невольно оглянулся, как будто кто-то мог застать его при этом мальчишеском любовании природой.
Пора было ехать дальше, и он снова отправился в путь. Вскоре он въехал под спасительную тень деревьев и начал длинный спуск с горы. Время близилось к полудню, и он подумал, что покрыл порядочное расстояние. Послышалось журчание воды, лес стал более густым, деревья выше, и воздух прохладнее. Наконец, он достиг подножья склона и очутился на яркой цветущей поляне. В ее дальнем конце стояла бревенчатая хижина, а слева от нее бежала та тропинка, которую он искал.
Она увела его в лес, откуда слышалось журчание воды. Болди почувствовал близость живительной влаги и, если бы Мерсер не сдерживал его изо всех сил, он бы ринулся вниз напролом. Дорожка пересекла еще одну просеку, повернула, и он оказался во влажной тени сикамор, на берегу прозрачного ручья. Здесь не было и намека на засуху и испепеляющий зной.
Он соскочил на землю, припал к воде и пил, пил, не в силах оторваться.
— Болди! Если я когда-нибудь решу покончить жизнь самоубийством, я снова проделаю весь этот путь и упьюсь до смерти! — воскликнул он в изнеможении.
Он перевел коня через поток и присел отдохнуть на валун. Вода стремительно неслась под его ногами, успокаивая и остужая разгоряченное тело. После лошадей он больше всего любил бегущий поток воды. Этот ручей зародился где-то высоко в горах, бежал через лесистый склон, оживлял все на своем пути и превратил это место в настоящий оазис.
Мерсер нашел продолжение своей тропки и поехал дальше. Дорожка шла в том же направлении, что и ручей, то удаляясь от него, то снова приближаясь и пересекая его. Журчание воды делало путешествие просто волшебным. Время от времени он придерживал коня и прислушивался. Но ни один посторонний звук не нарушал спокойствия и безмятежности леса. Потом он потерял счет, сколько раз ему пришлось переходить вброд ручей, забыл о цели своей поездки и весь отдался красоте и ароматам заповедной чащи. Но тут отдаленный лай собаки грубо вывел его из мечтательного состояния.
Мерсер моментально соскочил с коня и дальше пошел пешком. Через несколько минут он почувствовал запах дыма, и из глубины души выплыло грустное воспоминание о том, как когда-то мальчишками они сгребали осенью листья в кучу и устраивали восхитительные костры… Поначалу он собирался прямо отправиться к дому Лилли и представиться. Но теперь, когда настал этот ответственный момент, что-то ему мешало и в голове появились новые соображения, которые надлежало хорошенько обдумать, прежде чем явиться к незнакомым людям.
А ручей притих и петлял еще больше, чем раньше, как будто жалея, что ему приходиться покидать прохладный, напоенный влагой лес и выходить на голую, неуютную равнину. Несколько раз в просветах между листвой деревьев Мерсер видел эту серую горячую низину. Он подумал, что жилище Лилли, может быть, приютилось на самом краю леса, там, где ручей выходит на открытое пространство.
Наконец, Мерсер вышел на самую очаровательную полянку из всех, что ему когда-либо приходилось видеть. Ручей здесь изгибался, образуя полуостров площадью около акра. Над ним возвышались величественные сосны и какие-то неизвестные ему деревья с серебристой листвой. Менее высокие раскидистые платаны через всю поляну протянули свои белесые ветви с ярко-зеленой листвой. Все эти деревья образовывали довольно густой шатер, через который проникали только отдельные солнечные блики и казалось, что это золотистые шарики плавают в сонном зеленоватом полумраке. Мерсер отпустил Болди пощипать травки, а сам, как зачарованный, решил немного побродить вокруг. Огромные каменные глыбы нависали над ручьем. Они все заросли серым и красновато-коричневым лишайником, кружевными папоротниками и желтоватым мхом. В чистой спокойной заводи Мерсер заметил отблеск чешуи огромной форели, неподвижно застывшей на дне. Он вскарабкался на огромный плоский камень. Он решил отдохнуть здесь и, вспомнив свои детские забавы, немного понаблюдать за глупой форелью. Прямо над камнем возвышалась серебристая красавица с остроконечными ветвями — он так и не догадался, что это за дерево. С нее нападали иглы и образовали уютную мягкую подстилку, на которой Мерсер и попытался устроиться. Он уже предвкушал сладостный отдых и забавное развлечение, как вдруг его внимание привлек новый звук.
Мерсер поднял голову кверху. Ему показалось, что этот звук исходил откуда-то с верхушек деревьев, и он подумал, что это, может быть, белка случайно отодрала кусочек коры. Он прислушался и, наконец, снова уловил негромкое шуршание, как будто кто-то пробирался через густой кустарник. Он оглянулся и увидел свою тропинку, которая вела через расселину в утесе. Минутой позже там показалась девушка с деревянным ведром в руке.
Глава 3
Девушка была среднего роста. Она шагала легко, но неторопливо. Когда она вышла на освещенный участок дорожки, он увидел, что она шла босиком и с непокрытой головой. Девушка подошла к ручью и встала на колени на плоский камень у самой воды. Она погрузила ведро в воду и, наполнив его, вытащила на берег. При этом она подняла рукав, и Мерсер увидел ее округлую смуглую руку, сильную и гибкую.
Потом она уселась на мох, приподняла груботканную юбку и погрузила ноги в воду. Мерсер притаился всего в тридцати футах от нее, но она его не замечала. В ее огромных темно-синих глазах застыло трагическое выражение, она, видимо, вообще ничего вокруг себя не замечала. Мерсер, пожалуй, не назвал бы ее такой красавицей, как об этом клялся Том, но в ней, несомненно, была своеобразная и неотразимая прелесть. У нее было очень юное, чистое, четко очерченное лицо, пышные каштановые волосы, в которых солнце зажигало золотистые искры. Наблюдая за девушкой, Мерсер вдруг заметил, что выражение ее лица постепенно изменилось, губы трагически задрожали, и без того грустные глаза наполнились слезами. В этот момент Мерсер неожиданно понял, что после долгих скитаний и тяжелых испытаний, он, наконец, нашел конец своей радуги. Он подумал, что прятаться в ветвях и подглядывать за ее безмолвным горем будет нехорошо, и решил обнаружить свое присутствие.
— Привет, Нан! — окликнул он девушку.
Она тут же насторожилась, и, как дикий олень, подняла хорошенькую головку. Она недоуменно оглядывалась по сторонам, торопливо отирая глаза, но ни испуга, ни удивления в ее лице он не заметил.
— Привет, Нан! — еще раз крикнул он, на этот раз более уверенно.
Тут она его увидела и спокойно ответила:
— Привет!
Тогда он поднялся и, раздвинув ветви, сел на краю камня.
— Я тут следил за форелью, — сказал он, приветливо улыбаясь. — И вдруг появилась ты.
Она оглядела его с головы до ног со звякающими о скалу шпорами, и во взгляде у нее появился испуг.
— Но вы уверены, что следили только за форелью? — поинтересовалась она без тени сомнения в голосе.
— Клянусь Богом.
— Вот странно, такой фокус со мной проделывают уже второй раз и точно на том же месте.
— Меня это не удивляет, но клянусь тебе, у меня и в мыслях ничего такого не было. Вон там пасется моя лошадь. Я замечтался немного и вдруг увидел эту форель.
— Замечтался? Да, пожалуй, похоже, — насмешливо ответила она.
— Благодарю, — ответил он, как будто она сказала ему потрясающий комплимент, и снова улыбнулся ей. Он увидел, что ее испуг прошел и осталось только любопытство. И теперь он думал только об одном — чем бы заинтересовать ее, чтобы подольше продлить этот разговор.
— Ну, а вы кто такой? — поинтересовалась она после долгой паузы.
— А что тебя интересует — мое имя или кто я такой?
— И то, и другое, конечно.
— Меня зовут Мерсер. Джон Мерсер. Но у меня есть еще и кличка. Додж! Смешная, правда? Это мои приятели постарались, потому что я вечно придумываю всякие хитрости.
— Какие еще хитрости? — с подозрением продолжала она допрос.
— Ну, знаешь, когда надо увильнуть от чего-нибудь — от работы, например, или от какой-нибудь потасовки, а бывает, что и от девушки. Я очень робок с девушками.
Она недоверчиво хихикнула.
— Ну, и это тоже похоже. А откуда вы взялись?
— Из Канзаса.
— Канзас! — восхищенно воскликнула она. — И, наверное, из Доджа? Это оттуда у вас такая кличка?
— Нет. Когда я ее получил, я еще и в глаза не видел Додж-сити.
— А-а, а я проезжала через Додж, когда возвращалась домой из Техаса. Бр-р, по-моему, это ужасное место. Но дядя Билл говорит, что до того, как там появилась железная дорога, там было вполне сносно.
— Послушай, ты что, хочешь сказать, что одна приехала сюда из Доджа? — с ужасом спросил он.
— Да нет, конечно. Меня дядя привез. Он как раз ехал навестить нас. Но я и сама бы не побоялась.
— Ты смелая девушка, а такая молоденькая…
— Мне уже восемнадцать! — гордо возразила она.
— Да что ты? Я бы тебе дал не больше пятнадцати.
Она с подозрением его оглядела, ожидая какого-то подвоха.
— Значит, Додж Мерсер из Канзаса? — переспросила она, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
— Да, мисс. Я родился в Пенсильвании. Мне еще пятнадцати не исполнилось, как я бросил школу и убежал из дома. Попал в Канзас, там я стал ковбоем. Я много ездил и постепенно перемещался на запад. В последние годы мне многое пришлось повидать, в каких только я переделках не побывал! Но знаешь, надоело все! И я решил поискать спокойной жизни в Аризоне. Вот и вся моя история, мисс.
— Ну и ну! Можете считать, что попали из огня да в полымя. Как это вас угораздило приехать в наше местечко?
— Я просто ехал на запад. И, кажется, удача мне улыбнулась.
— Удача? Вот уж не думаю. Послушайте-ка моего совета — разворачивайтесь да уезжайте подальше из Аризоны, по крайне мере из Тонто Бейсин.
— Это после того, как я увидел вас, Нан?
— Да, именно после того, как вы меня увидели! — с вызовом воскликнула она, слегка покраснев.
— Это что — совет, предчувствие или угроза? — серьезно спросил он.
— Нет, конечно, не угроза, скорее все остальное, — с горечью в голосе ответила она.
— Ну, тогда я точно никуда не уеду.
Она смутилась и не сразу нашлась, что ответить. Посмотрела на свое ведро и хотела было подняться, но тут вспомнила о том, что все это время она сидела с задранной почти до колен юбкой, опустив ноги в воду. Тогда она еще больше смутилась, вскочила и оправила юбку.
— Нан, можно я провожу вас и попробую с вами познакомиться поближе? — прямо спросил Додж.
— По-моему, все это время вы только этим и занимались.
— Но, тем не менее, я до сих пор ничего о вас не знаю. Я даже до сих пор не смог вас хорошенько разглядеть.
— Ну, вы можете поехать вслед за мной на своей лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Том внимательно уставился на Мерсера, как бы оценивая, способен ли тот на такой поступок, и по каким-то своим соображениям решил, что его новый знакомый вряд ли способен на подобное.
— Неприятности? От кого-то я уже слышал об этом. Что же такого в ней особенного?
— Не могу вам сказать наверняка, мистер. Но у меня есть свои соображения и с вами я, пожалуй, поделюсь по-секрету. Я думаю, что все это как-то связано с белым мулом и Баком Хатуэем.
— Послушай, дружище, что же такое белый мул?
— Это вы сами очень скоро поймете, а я не доносчик. Но Бак Хатуэй, по-моему, самый презренный парень во всей нашей долине. Он бьет лошадей и запросто может дать пинка ребенку. Он мухлюет в картах и убить может, не моргнув глазом, это все знают. Только что вот не пьет. Ну вот, и этот Бак положил глаз на Нан Лилли. На первых же танцах, как она вернулась, он поколотил троих и еще одного сильно ранил — Джима Снекера, это мой двоюродный брат. Женщины в один голос твердят, что и Нан влюблена в Бака, только я в это не верю. Я пару раз видел Нан в городе и один раз случайно встретил ее в лесу, так она все плакала и плакала. А вот Рок наоборот, очень высокого мнения о Баке. А может, он хочет выдать Нан за него…
— Послушай, а почему все-таки ты думаешь, что Нан не влюблена в Бака? — настойчиво поинтересовался Додж.
— Ну, я просто это чувствую. Но только уж вы меня не выдавайте в случае чего, мистер. Я вам тут наболтал всего, а это только мои догадки.
— А что, если ты меня проводишь и покажешь мне ее?
— Клянусь, я бы с удовольствием. Но мне надо на работу, а папаша вчера как раз напился.
— А как мне найти ранчо Лилли?
— Это очень просто. Заблудиться здесь невозможно. Пойдете вот по этой дороге. Где она разветвляется, свернете налево. Идите по ней до конца, пока не упретесь в старую хижину. Там опять будет две тропки, пойдете по левой. Она несколько раз пересекает ручей, но ошибиться там невозможно. Так и идите, пока не доберетесь до места.
— Так, это понятно. Но как же мне узнать твою подружку Нан?
— Да что вы, мистер! Вы сразу узнаете ее, будь там хоть сотня девушек. Она просто очаровательна.
— Отлично, Том. Надеюсь, мы еще встретимся. Смотри, и ты меня не выдавай, — ответил Мерсер, полушутя, полусерьезно.
— Ну что вы, — горячо ответил парнишка, на его бледном лице загорелись глаза и вспыхнули веснушки. Он вертелся около Доджа, пока тот седлал своего коня. И когда Додж, наконец, уселся верхом, то заботливо заключил: — Постарайтесь выехать незаметно, мистер. Народ у нас ужасно любопытный. А на дорогу свернете там, где заканчивается ограда пастбища. Скажите Нан, что это я вас послал.
Мерсер попрощался с мальчиком и, никем не замеченный, выехал из города. По всем признакам его ждало новое приключение. Он уже решил, что ни за что не уедет отсюда, пока не познакомится и с семейством Лилли и с Хатуэем.
Утро было прохладное, воздух чистый и свежий. Но ослепительно голубое небо обещало еще один жаркий день. На лугу резвились жеребята, откуда-то раздавался призывный крик осла. Мерсер проследовал мимо нескольких хижин, а потом миновал и фермерский домик в окружении корралей и возделанных полей.
Протоптанные коровами следы время от времени сворачивали с основной дороги в обе стороны, но других ранчо видно не было. Мерсер решил, что, очевидно, здесь действительно мало ферм, и они далеко расположены друг от друга. Вскоре высоко поднялось солнце, жаркое и ослепительное, и от утренней прохлады и следа не осталось. Вокруг Мерсера и его коня роем жужжали мухи и осы. Примерно в пяти милях от Рисона дорога свернула налево, как и обещал Том. Теперь Мерсер ехал по старой, ухабистой, заросшей травой дороге. Похоже, ею не часто пользовались. Постепенно дорога поднималась на поросший дубами холм. Появились и первые сосны. Мерсер очень любил деревья, может быть потому, что их было слишком мало на просторах, где он провел последние годы. Растительность здесь была довольно бурная, и листва покрыта толстым слоем пыли. Похоже, дождя здесь не было уже очень давно.
Он выехал на большую поляну и увидел полуразвалившуюся бревенчатую хижину. Она была очень старой постройки, Мерсер давно уже таких не видел. Похоже, что здесь была когда-то маленькая ферма, которая пришла в упадок после какой-то катастрофы. А поблизости от нее был небольшой каменистый овраг. На его дне в грязи застыли тысячи отпечатков копыт; наверное, в дождливый сезон здесь протекает полноводный ручей. Мерсер долго взбирался на длинный склон. Вокруг был довольно густой и запущенный смешанный лес. Гниющие упавшие стволы деревьев, листья, сосновые иглы создали неповторимый аромат — было в этом сухом и горячем воздухе что-то острое, сладковатое, как в дыме догорающего костра. Мерсер с наслаждением вдыхал этот новый для него воздух, и тот бодрил и возбуждал его.
Наконец, он добрался до вершины и оглянулся, чтобы посмотреть на пройденный путь. Зрелище было настолько потрясающим, что он резко остановил Болди и застыл в немом восторге.
Под ним бушевали зеленые волны, наплывая на черно-красно-серые островки скал. С запада на восток это море казалось бесконечным, а многочисленные каньоны казались глубокими впадинами в пучине. Зеленый цвет в них густел, доходя почти до черного. Всю гору опоясывал широкий великолепный пояс голой скалы, который золотился на солнце и, очевидно, именно он дал название этой горе Рок Рим . Мерсер большую часть своей жизни провел на равнине, и такое буйство растительности и красок поражало его воображение после довольно однообразной выжженной солнцем прерии. А глухой рокот падающей воды добавлял еще больше прелести и дикости всей этой картине.
Мерсер еще долго стоял на вершине, оглядываясь вокруг, Там, откуда он пришел, бушевало зеленое море, а вправо было не менее грандиозное царство скал, горных пиков, хребтов. Никогда в жизни ему не приходилось видеть такого великолепия. Это было воплощение его детской мечты найти то место, откуда начинается радуга и где живут звезды. На этой мысли Мерсер опомнился и даже невольно оглянулся, как будто кто-то мог застать его при этом мальчишеском любовании природой.
Пора было ехать дальше, и он снова отправился в путь. Вскоре он въехал под спасительную тень деревьев и начал длинный спуск с горы. Время близилось к полудню, и он подумал, что покрыл порядочное расстояние. Послышалось журчание воды, лес стал более густым, деревья выше, и воздух прохладнее. Наконец, он достиг подножья склона и очутился на яркой цветущей поляне. В ее дальнем конце стояла бревенчатая хижина, а слева от нее бежала та тропинка, которую он искал.
Она увела его в лес, откуда слышалось журчание воды. Болди почувствовал близость живительной влаги и, если бы Мерсер не сдерживал его изо всех сил, он бы ринулся вниз напролом. Дорожка пересекла еще одну просеку, повернула, и он оказался во влажной тени сикамор, на берегу прозрачного ручья. Здесь не было и намека на засуху и испепеляющий зной.
Он соскочил на землю, припал к воде и пил, пил, не в силах оторваться.
— Болди! Если я когда-нибудь решу покончить жизнь самоубийством, я снова проделаю весь этот путь и упьюсь до смерти! — воскликнул он в изнеможении.
Он перевел коня через поток и присел отдохнуть на валун. Вода стремительно неслась под его ногами, успокаивая и остужая разгоряченное тело. После лошадей он больше всего любил бегущий поток воды. Этот ручей зародился где-то высоко в горах, бежал через лесистый склон, оживлял все на своем пути и превратил это место в настоящий оазис.
Мерсер нашел продолжение своей тропки и поехал дальше. Дорожка шла в том же направлении, что и ручей, то удаляясь от него, то снова приближаясь и пересекая его. Журчание воды делало путешествие просто волшебным. Время от времени он придерживал коня и прислушивался. Но ни один посторонний звук не нарушал спокойствия и безмятежности леса. Потом он потерял счет, сколько раз ему пришлось переходить вброд ручей, забыл о цели своей поездки и весь отдался красоте и ароматам заповедной чащи. Но тут отдаленный лай собаки грубо вывел его из мечтательного состояния.
Мерсер моментально соскочил с коня и дальше пошел пешком. Через несколько минут он почувствовал запах дыма, и из глубины души выплыло грустное воспоминание о том, как когда-то мальчишками они сгребали осенью листья в кучу и устраивали восхитительные костры… Поначалу он собирался прямо отправиться к дому Лилли и представиться. Но теперь, когда настал этот ответственный момент, что-то ему мешало и в голове появились новые соображения, которые надлежало хорошенько обдумать, прежде чем явиться к незнакомым людям.
А ручей притих и петлял еще больше, чем раньше, как будто жалея, что ему приходиться покидать прохладный, напоенный влагой лес и выходить на голую, неуютную равнину. Несколько раз в просветах между листвой деревьев Мерсер видел эту серую горячую низину. Он подумал, что жилище Лилли, может быть, приютилось на самом краю леса, там, где ручей выходит на открытое пространство.
Наконец, Мерсер вышел на самую очаровательную полянку из всех, что ему когда-либо приходилось видеть. Ручей здесь изгибался, образуя полуостров площадью около акра. Над ним возвышались величественные сосны и какие-то неизвестные ему деревья с серебристой листвой. Менее высокие раскидистые платаны через всю поляну протянули свои белесые ветви с ярко-зеленой листвой. Все эти деревья образовывали довольно густой шатер, через который проникали только отдельные солнечные блики и казалось, что это золотистые шарики плавают в сонном зеленоватом полумраке. Мерсер отпустил Болди пощипать травки, а сам, как зачарованный, решил немного побродить вокруг. Огромные каменные глыбы нависали над ручьем. Они все заросли серым и красновато-коричневым лишайником, кружевными папоротниками и желтоватым мхом. В чистой спокойной заводи Мерсер заметил отблеск чешуи огромной форели, неподвижно застывшей на дне. Он вскарабкался на огромный плоский камень. Он решил отдохнуть здесь и, вспомнив свои детские забавы, немного понаблюдать за глупой форелью. Прямо над камнем возвышалась серебристая красавица с остроконечными ветвями — он так и не догадался, что это за дерево. С нее нападали иглы и образовали уютную мягкую подстилку, на которой Мерсер и попытался устроиться. Он уже предвкушал сладостный отдых и забавное развлечение, как вдруг его внимание привлек новый звук.
Мерсер поднял голову кверху. Ему показалось, что этот звук исходил откуда-то с верхушек деревьев, и он подумал, что это, может быть, белка случайно отодрала кусочек коры. Он прислушался и, наконец, снова уловил негромкое шуршание, как будто кто-то пробирался через густой кустарник. Он оглянулся и увидел свою тропинку, которая вела через расселину в утесе. Минутой позже там показалась девушка с деревянным ведром в руке.
Глава 3
Девушка была среднего роста. Она шагала легко, но неторопливо. Когда она вышла на освещенный участок дорожки, он увидел, что она шла босиком и с непокрытой головой. Девушка подошла к ручью и встала на колени на плоский камень у самой воды. Она погрузила ведро в воду и, наполнив его, вытащила на берег. При этом она подняла рукав, и Мерсер увидел ее округлую смуглую руку, сильную и гибкую.
Потом она уселась на мох, приподняла груботканную юбку и погрузила ноги в воду. Мерсер притаился всего в тридцати футах от нее, но она его не замечала. В ее огромных темно-синих глазах застыло трагическое выражение, она, видимо, вообще ничего вокруг себя не замечала. Мерсер, пожалуй, не назвал бы ее такой красавицей, как об этом клялся Том, но в ней, несомненно, была своеобразная и неотразимая прелесть. У нее было очень юное, чистое, четко очерченное лицо, пышные каштановые волосы, в которых солнце зажигало золотистые искры. Наблюдая за девушкой, Мерсер вдруг заметил, что выражение ее лица постепенно изменилось, губы трагически задрожали, и без того грустные глаза наполнились слезами. В этот момент Мерсер неожиданно понял, что после долгих скитаний и тяжелых испытаний, он, наконец, нашел конец своей радуги. Он подумал, что прятаться в ветвях и подглядывать за ее безмолвным горем будет нехорошо, и решил обнаружить свое присутствие.
— Привет, Нан! — окликнул он девушку.
Она тут же насторожилась, и, как дикий олень, подняла хорошенькую головку. Она недоуменно оглядывалась по сторонам, торопливо отирая глаза, но ни испуга, ни удивления в ее лице он не заметил.
— Привет, Нан! — еще раз крикнул он, на этот раз более уверенно.
Тут она его увидела и спокойно ответила:
— Привет!
Тогда он поднялся и, раздвинув ветви, сел на краю камня.
— Я тут следил за форелью, — сказал он, приветливо улыбаясь. — И вдруг появилась ты.
Она оглядела его с головы до ног со звякающими о скалу шпорами, и во взгляде у нее появился испуг.
— Но вы уверены, что следили только за форелью? — поинтересовалась она без тени сомнения в голосе.
— Клянусь Богом.
— Вот странно, такой фокус со мной проделывают уже второй раз и точно на том же месте.
— Меня это не удивляет, но клянусь тебе, у меня и в мыслях ничего такого не было. Вон там пасется моя лошадь. Я замечтался немного и вдруг увидел эту форель.
— Замечтался? Да, пожалуй, похоже, — насмешливо ответила она.
— Благодарю, — ответил он, как будто она сказала ему потрясающий комплимент, и снова улыбнулся ей. Он увидел, что ее испуг прошел и осталось только любопытство. И теперь он думал только об одном — чем бы заинтересовать ее, чтобы подольше продлить этот разговор.
— Ну, а вы кто такой? — поинтересовалась она после долгой паузы.
— А что тебя интересует — мое имя или кто я такой?
— И то, и другое, конечно.
— Меня зовут Мерсер. Джон Мерсер. Но у меня есть еще и кличка. Додж! Смешная, правда? Это мои приятели постарались, потому что я вечно придумываю всякие хитрости.
— Какие еще хитрости? — с подозрением продолжала она допрос.
— Ну, знаешь, когда надо увильнуть от чего-нибудь — от работы, например, или от какой-нибудь потасовки, а бывает, что и от девушки. Я очень робок с девушками.
Она недоверчиво хихикнула.
— Ну, и это тоже похоже. А откуда вы взялись?
— Из Канзаса.
— Канзас! — восхищенно воскликнула она. — И, наверное, из Доджа? Это оттуда у вас такая кличка?
— Нет. Когда я ее получил, я еще и в глаза не видел Додж-сити.
— А-а, а я проезжала через Додж, когда возвращалась домой из Техаса. Бр-р, по-моему, это ужасное место. Но дядя Билл говорит, что до того, как там появилась железная дорога, там было вполне сносно.
— Послушай, ты что, хочешь сказать, что одна приехала сюда из Доджа? — с ужасом спросил он.
— Да нет, конечно. Меня дядя привез. Он как раз ехал навестить нас. Но я и сама бы не побоялась.
— Ты смелая девушка, а такая молоденькая…
— Мне уже восемнадцать! — гордо возразила она.
— Да что ты? Я бы тебе дал не больше пятнадцати.
Она с подозрением его оглядела, ожидая какого-то подвоха.
— Значит, Додж Мерсер из Канзаса? — переспросила она, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
— Да, мисс. Я родился в Пенсильвании. Мне еще пятнадцати не исполнилось, как я бросил школу и убежал из дома. Попал в Канзас, там я стал ковбоем. Я много ездил и постепенно перемещался на запад. В последние годы мне многое пришлось повидать, в каких только я переделках не побывал! Но знаешь, надоело все! И я решил поискать спокойной жизни в Аризоне. Вот и вся моя история, мисс.
— Ну и ну! Можете считать, что попали из огня да в полымя. Как это вас угораздило приехать в наше местечко?
— Я просто ехал на запад. И, кажется, удача мне улыбнулась.
— Удача? Вот уж не думаю. Послушайте-ка моего совета — разворачивайтесь да уезжайте подальше из Аризоны, по крайне мере из Тонто Бейсин.
— Это после того, как я увидел вас, Нан?
— Да, именно после того, как вы меня увидели! — с вызовом воскликнула она, слегка покраснев.
— Это что — совет, предчувствие или угроза? — серьезно спросил он.
— Нет, конечно, не угроза, скорее все остальное, — с горечью в голосе ответила она.
— Ну, тогда я точно никуда не уеду.
Она смутилась и не сразу нашлась, что ответить. Посмотрела на свое ведро и хотела было подняться, но тут вспомнила о том, что все это время она сидела с задранной почти до колен юбкой, опустив ноги в воду. Тогда она еще больше смутилась, вскочила и оправила юбку.
— Нан, можно я провожу вас и попробую с вами познакомиться поближе? — прямо спросил Додж.
— По-моему, все это время вы только этим и занимались.
— Но, тем не менее, я до сих пор ничего о вас не знаю. Я даже до сих пор не смог вас хорошенько разглядеть.
— Ну, вы можете поехать вслед за мной на своей лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19