Так она поступала уже не в первый раз, и постепенно под гостеприимным крылом Братства Дианы и Аполлона начала возникать своего рода коммуна. Пока Хьюберт не считал необходимым в это вмешиваться и высказывать, как его тревожит, что весь дом заполонила малознакомая молодежь, только и умеющая, что устраивать беспорядок.
– Убирайтесь! – закричал Хьюберт на Вальтера. – Вон отсюда! Я обсуждаю с адвокатом очень важное дело!
Поднявшись, он подошел к двери, вытолкал нахала вон, захлопнул за ним дверь и запер ее на замок. На другой стороне поднялся протестующий гомон, но через несколько минут он стих и сменился шлепаньем сандалий по лестнице вниз, в заросший сад, где эта публика пристрастилась валяться, наблюдать за ростом травы и принимать благословение Аполлона, бронзой разливавшееся по их телам.
– Итак, – сказал Хьюберт, слегка успокоившись, – давайте по порядку, пожалуйста. Una cosa alla volta Здесь: все в свое время (ит.).
.
– Разумеется, – примирительно произнес адвокат. – Но нельзя же винить меня…
– Перейдем к делу, – перебил Хьюберт. – Предположим, когда Лауро женится, он попытается выставить меня из дома.
– Я в этом не уверен.
– Или попытается вытянуть деньги, много денег за молчание.
– На эту ситуацию может быть несколько официальных точек зрения, – сказал Массимо. – Закон очень противоречив в этом вопросе. Разумеется, они захотят получить деньги, разумеется. Но что они могут потребовать? Никакого дома не существует.
– Я говорю о моем доме, – удивленно напомнил Хьюберт.
– Он не существует. И откуда ему взяться? На него нет никаких документов. В Италии дом, на который нет документов, называют abusivo. И юридически abusivo не существует. Владельцы земли могут заставить маркизу снести его.
– Станут ли они это делать?
– Это зависит от их настроения и от того, смогут ли они договориться. Также важно, владеют ли они и пахотной землей, и недрами, или недра принадлежат государству либо церкви. В любом случае они могут сильно попортить кровь маркизе.
– Ей придется расплатиться, – заключил Хьюберт. – Мэгги будет вынуждена откупиться.
– И даже тогда полиция или городской совет могут пронюхать про abusivo и снести дом. Но это маловероятно, если владельцы сами не обратятся к властям.
– Этот дом мой. Мэгги сама его мне отдала.
– Но у нее не было на это права. Ваш дом не существует.
– Если его снесут, она должна будет возместить убытки, – заявил Хьюберт.
– Разумеется, если она отдала его вам. К счастью, передача дома не оформлена на бумаге и формально дом все еще принадлежит ей. Разумеется, я не ставлю под сомнение ваше устное соглашение. Зато теперь она не может выгнать вас ни при каких обстоятельствах. Того, кто живет в abusivo, невозможно выставить, и ему не за что платить арендную плату. Потому что такой дом не существует.
– А его обстановка? – задумался Хьюберт.
– Это уже сложнее, – закивал Массимо, жестикулируя пухлыми руками. – Что сказать об обстановке дома, которого не существует? Как у несуществующего дома может быть обстановка? Откуда в нем появился жилец? Тот, кто живет в abusivo, не существует.
– Таков закон?
– Это, конечно, спорно, – развел руками адвокат. – И спорить об этом можно очень долго, а чем дольше вы в нем живете, тем сложнее вас выгнать.
– Итальянские законы восхитительны, – решил Хьюберт. – В них есть что-то волшебное. Я очень одобряю такие законы.
Массимо весело рассмеялся и посмотрел на очень большие золотые часы на золотом же браслете. Он попытался напомнить о том, что пришло время обеда, однако Хьюберт задумался настолько, что ничего не слышал. Наконец он очнулся и произнес:
– Этот дом – самый безопасный штаб для Братства. А протесты Мэгги можно просто игнорировать, вот какое у меня мнение.
– Согласен, – кивнул Массимо. – Я порву последнее письмо от маркизы. Я его не получал. – Он вытащил письмо из дипломата и порвал в клочки.
– Больше оно не существует, – заключил Хьюберт.
– Я его никогда не получал, – возразил Массимо. – Оно не было заказным, а в наши дни простые письма то и дело теряются на почте.
Раздался стук в дверь. Затем раздался голос Паулины:
– Зачем вы отключили телефон? Он нужен.
– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – отозвался Хьюберт. – Мисс Фин, вы мой секретарь или чей?
– Я хочу есть, – сказала она. – Все хотят есть, обед давно готов, а повар начинает злиться.
– Удивительно, насколько приятнее была жизнь, когда мы не имели денег, – пожаловался Хьюберт адвокату.
Мэлиндейн встал, отпер дверь и быстрым шагом пронесся мимо Паулины, громогласно объявив, что благословение его прародительницы Дианы воистину опасная штука.
Спускаясь по лестнице, Массимо сгреб Паулину в охапку, прижал к стене и поцеловал, не заботясь о том, нравится ей это или нет.
ГЛАВА 13
– Ты читал газеты? – в ужасе спросил Берто.
Мэгги была в Швейцарии, настойчиво, но тщетно выслеживая Коко де Рено в лабиринтах банков Цюриха, консультаций по финансовым вопросам в Женеве, консультаций по вопросам инвестирования в Берне и в Цуге, меж круглосуточно гудевших, мигавших лампочками шкафов-компьютеров в высоченных зданиях с молочно-белой офисной мебелью и сплошь подставными директорами, каждое утро ровно к десяти утра, после массажа и бассейна, поднимавшихся к себе в кабинеты по лестницам ливанского кедра.
Мэри с Майклом взяли яхту и отправились на греческие острова, чтобы побыть наедине, узнать друг друга поближе и по множеству других причин, которые Мэри аккуратно занесла в список. Когда они уехали, дом опустел: хорошенькая горничная заранее собрала чемоданы, которые, учитывая состояние племянницы, несла заехавшая за ней тетка. Отказавшись от любой помощи Майкла и Мэри, женщины принесли вежливые заверения, что так дело не оставят и их адвокат скоро свяжется с Майклом. Мэри стояла рядом с Майклом, холодная, золотоволосая, богатая и во всем на стороне мужа. Вначале она сказала правду: «Мой муж здесь ни при чем». Потом сказала глупость: «Мы не боимся вашего коммуниста-адвоката». За этим последовали колкости в исполнении слаженного дуэта из тети и племянницы, смысл которых заключался в том, что Мэри еще заплатит за свои слова, что она только что нарушила закон республики, грубо и неуважительно отозвавшись об их адвокате и его политических воззрениях, и что сама она шлюха, которая успела переспать со всеми, включая Лауро и собственную свекровь. Мэри не отступилась от своих слов, а продолжала стоять рядом с Майклом, поджав губы, пока скандалистки не уехали.
Лауро тоже не было в Неми. Он отбыл в свадебное путешествие, за несколько дней до этого заехав утром в дом Майкла, к Мэгги, чтобы тактично сообщить, что ни один из трех домов ей не принадлежит. А дом Хьюберта вообще построен на приданом Бетти. Сначала Мэгги решила, что Лауро выдумал все это, чтобы разжечь в ней страсть. Поэтому она снисходительно объяснила ему, что у нее, а точнее, у Коко де Рено, есть документы на всю ее собственность, включая и эти три дома. Затем она выписала чек на очень большую сумму в качестве свадебного подарка, который Лауро принял с любовью и благодарностью. Однако, когда они поднялись с дивана и поправили одежду, Лауро снова вернулся к своей невероятной истории.
– Честное слово, Мэгги, тот адвокат тебя надул. Его нет в Италии. Он продал землю и дома, которые ему не принадлежали. Нашел пару заброшенных домов, свободный участок и попросту подделал документы.
– Тогда настоящий владелец давно бы уже объявился, – возразила Мэгги.
– Дом Майкла принадлежит большой семье из двенадцати – четырнадцати человек, они все живут в Америке. Когда кто-нибудь из них приедет погостить домой, вот тогда у тебя и начнутся неприятности. Дом Бернардини когда-то принадлежал двоюродному деду моей невесты, он умер, и все имущество перешло к его сыну. Сейчас он работает в Англии, занимает важный пост на химическом заводе. Когда он вернется, ему вряд ли понравится, что дом занят.
– Но дом Бернардини едва стоял! Я потратила на ремонт целое состояние, я построила теннисный корт, я выкопала бассейн и пруд с лилиями, я подстригла лужайки! Потом еще и Бернардини внес свою лепту. И здесь было то же самое! Мы выписали из Лос-Анджелеса лучшего архитектора! Когда я купила этот дом, он уже разваливался на части!
– Ты его не покупала, Мэгги, – тихо напомнил Лауро. – Тебя обманули. А дом Хьюберта, который стоит на земле Бетти, вообще официально не существует.
Лауро, как мог, утешал Мэгги, пока она звонила в Рим, набирала номер за номером и пыталась отыскать адвоката Данте де Лафуко, о котором, как выяснилось, никто ничего не слышал. Сама Мэгги видела юриста только дважды зимой шестьдесят восьмого в «Гранд-отеле». Тогда маркиза позвонила в офис Массимо де Виты и выяснила, что его нет на месте. Она наговорила сообщение на автоответчик и закатила истерику, обвиняя во всем Массимо, то и дело повторяя, как подозрительно, что у него больше нет секретарши, а только автоответчик.
– Одни жулики пользуются автоответчиками! – стенала Мэгги, пока Лауро наливал ей бренди и повторял:
– Мэгги, Мэгги, дорогая, выпей. Мэгги, я тебя люблю, только успокойся. Ведь Массимо де Вита не работал на тебя в шестьдесят восьмом, нет? Ты с ним и познакомилась-то в прошлом году, правильно? Как он может быть с этим связан?
– Все они заодно! – взвизгивала Мэгги. – Почему у него нет нормального офиса и секретарши? Самый убогий офис из всех, что я видела! А теперь даже секретарши нет! Я терпеть не могу автоответчики!
Тут зазвонил телефон. Это был Массимо де Вита, который, как оказалось, собирался написать ей письмо.
– Мне надо с вами поговорить, – заявила Мэгги. – Вы когда-нибудь слышали об адвокате по имени Данте Де Лафуко?
– Да, – ответил он. – Неделю назад о нем узнал. Только в Италии нет адвоката с таким именем. Он мошенник. Видите ли, маркиза, очевидно, у вас были плохие юристы, и этот человек, кем бы он ни был, подделал документы на три дома, которые вам не принадлежат…
– Вы его знаете? – вскрикнула Мэгги. – Вы с ним знакомы?!
– Я ничего не слышал о нем, пока неделю назад не наткнулся на это имя в связи с делом Мэлиндейна. А потом я…
– У него была борода, – всхлипнула Мэгги. – У него была черная борода.
– У меня тоже, маркиза, – ответил Массимо. – С тех пор как мы виделись в последний раз, я отрастил бороду. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, но вы, конечно, понимаете, маркиза, что, поскольку дома вам не принадлежат…
– Все вы жулики! – завопила Мэгги, и ее голос немедленно сменился на голос Лауро, который выхватил у нее трубку.
– Доктор де Вита, – сказал он, – вы должны понять состояние маркизы. Она очень расстроена. Я с вами свяжусь и организую встречу.
В ответ юрист произнес несколько фраз по-итальянски, частью юридического, частью интимного характера, которые предназначались исключительно для ушей Лауро.
– Si, si, Dottore, – ответил Лауро, повесил трубку и снова принялся успокаивать Мэгги.
Ему это почти удалось, но потом маркизе взбрело в голову позвонить Коко де Рено. И полетели звонки: Неми – Париж, Неми – Женева, Неми – Цюрих.
– Мэгги, – безуспешно убеждал ее Лауро, – сейчас час дня, время обеда. Ты не найдешь его ни в одном из офисов. Давай я приготовлю тебе поесть. Положи трубку, лучше я расскажу, что будем делать с землей Бетти. Это очень просто и почти совсем не обременительно.
Мэгги перезвонила Берто и рассказала ему то, во что он не поверил. Он решил, что у его жены временное нервное расстройство, и негромким голосом пообещал немедленно приехать в Неми. Берто очень не хотелось этого делать. По его словам, он занимался переоборудованием виллы Туллио, чтобы обезопасить дом от воров.
– Здесь нельзя оставаться, слуг совсем нет, – ответила Мэгги. – Лауро в субботу женится и уезжает в свадебное путешествие, а Агата уволилась. У меня целых три дома, а жить негде!
– Остановимся в Риме. Или у Бернардини, – предложил Берто. Мэгги повесила трубку и, перезвонив Бернардини, выяснила, что Эмилио до шести не будет дома, а дети уехали. Тут Мэгги залилась слезами и позволила Лауро накормить себя.
День спустя она взяла машину Берто с шофером и после комплексного массажа в Риме, полная сил и решимости, бросилась в Швейцарию на поиски де Рено. В любом случае с ним необходимо было поговорить о деньгах – что-то произошло с ежемесячными выплатами, которые перестали поступать в банк. Из-за этого Мэгги не смогла расплатиться с телохранителем, и он ушел. Этого и без того было бы достаточно, а теперь прибавилось новое дело: у Коко де Рено оставались документы на землю и дома, без которых не доказать, что они действительно принадлежат ей.
Тем временем Берто гостил у Бернардини и утомленно переваривал новость.
– Если бы мы с Мэгги познакомились раньше, – сказал он Эмилио, – она бы не совершила подобной глупости. Теперь ей придется уплатить денежную компенсацию или вообще отказаться от домов. Но с этим она справится. Жаль, что Мэгги сначала действует и лишь потом принимается думать.
– Очень жаль, если нам придется покинуть дом после того, как мы столько в него вложили, – вздохнул Эмилио Бернардини.
– Полагаю, можно что-нибудь придумать, – бросил Берто.
– Разумеется, – улыбнулся Эмилио, желая приободрить друга.
– Ты доверяешь Коко де Рено? – спросил Берто, глядя через деревья на замок на утесе и ряды домиков, построенных под ним, на полукруглых террасах, напоминавших издалека клавиши старой печатной машинки. Переведя взгляд на Эмилио, он внезапно понял, что друга покинуло привычное рассудительное спокойствие.
– Я ему доверял, когда познакомил с Мэгги, – ответил Эмилио. – Он провернул для меня несколько дел, но, как выяснилось, из рук вон плохо. Если честно, сейчас я бы не рискнул сказать, что доверяю ему. Мне очень неудобно, ведь именно я привел его в ваш дом. Но я и предположить не мог, что она передаст в управление де Рено такое огромное состояние. Я подозреваю, что Мэгги доверила ему абсолютно все, что глупо и совершенно, абсолютно немыслимо. Я и подумать не мог, что она передаст ему все.
– Неужели она это сделала? – спросил Берто.
– Я думаю – да.
– А ты сомневаешься в де Рено?
– Да, теперь сомневаюсь. Мои отношения с ним закончились довольно прохладно. Есть в нем что-то сомнительное, и мне в самом деле очень, очень неудобно.
– Бедная Мэгги, – нежно произнес Берто. – Надеюсь, больше у нее не будет причин для потрясений. Знаешь, я только и думаю что о ней. Она необыкновенная женщина. И чтобы оставаться такой, ей вовсе не нужны деньги. Просто она к ним привыкла. – Помолчав немного, Берто добавил: – Ты ни в чем не виноват, Эмилио.
Мне самому надо уделять больше внимания ее делам. Наверное, я должен был убедить ее не передавать де Рено управление состоянием. И как я могу тебя в чем-то винить? Я тебя знал, еще когда ты школу не закончил.
– Спасибо, – ответил Бернардини, – но знаешь, нельзя доверять кому угодно только за то, что он учился вместе с твоим сыном. Да и кому вообще можно доверять в наши дни?
– Друзьям, – убежденно ответил Берто. – Знаешь, Эмилио, по-моему, у тебя слишком грустный характер. Почему ты такой грустный? – Этот вопрос, который в другом обществе показался бы нелепым, в Неми неподалеку от Рима, в Неми семьдесят пятого года для Берто и Эмилио выглядел совершенно логичным. – Итак, почему ты такой грустный?
– Жизнь такая.
На следующее утро Берто с газетой в руках спросил Эмилио: «Ты слышал новости?» В этом вопросе не было необходимости, потому что случившееся оказалось событием национального масштаба, и об этом твердили еще несколько дней. На областных выборах половину голосов получил левый блок. За один день половина Италии стала коммунистической. Впрочем, исходом выборов были шокированы обе половины.
Берто, который в последнее время становился с утра особенно язвительным, долго изводил Эмилио пророчествами и стенаниями. Коммунистов он называл «они», по-итальянски – loro. Loro, loro, loro… Они, они, они…
– Такова воля народа, – сказал Эмилио, но его слова унес капризный утренний ветер. Берто продолжал:
– Смотри, что пишут в газете: «Теперь стало ясно: что-то умерло и никогда не вернется». Так и есть, что бы это ни значило. Что-то умерло. Loro, loro… Они… Они придут теперь и все у нас отнимут. Далмацию-то уже отобрали. Они все заберут, ничего не оставят. Loro… Придут и у всех заберут… все что есть… – Мимо прошел сын садовника и, разобрав последнюю фразу, задумался, как такое может быть? Ведь у него только и есть что мотороллер.
– И убьют… ti liquideranno… – продолжал Берто. – Они все захватят, переделят, а потом…
Эмилио, хотя и не был сторонником коммунистов, проголосовал за них, выражая недовольство нынешним правительством. Однако Бернардини не решился рассказать об этом Берто. В конце концов, он учился вместе с его сыном, как можно разрушать эту связь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Убирайтесь! – закричал Хьюберт на Вальтера. – Вон отсюда! Я обсуждаю с адвокатом очень важное дело!
Поднявшись, он подошел к двери, вытолкал нахала вон, захлопнул за ним дверь и запер ее на замок. На другой стороне поднялся протестующий гомон, но через несколько минут он стих и сменился шлепаньем сандалий по лестнице вниз, в заросший сад, где эта публика пристрастилась валяться, наблюдать за ростом травы и принимать благословение Аполлона, бронзой разливавшееся по их телам.
– Итак, – сказал Хьюберт, слегка успокоившись, – давайте по порядку, пожалуйста. Una cosa alla volta Здесь: все в свое время (ит.).
.
– Разумеется, – примирительно произнес адвокат. – Но нельзя же винить меня…
– Перейдем к делу, – перебил Хьюберт. – Предположим, когда Лауро женится, он попытается выставить меня из дома.
– Я в этом не уверен.
– Или попытается вытянуть деньги, много денег за молчание.
– На эту ситуацию может быть несколько официальных точек зрения, – сказал Массимо. – Закон очень противоречив в этом вопросе. Разумеется, они захотят получить деньги, разумеется. Но что они могут потребовать? Никакого дома не существует.
– Я говорю о моем доме, – удивленно напомнил Хьюберт.
– Он не существует. И откуда ему взяться? На него нет никаких документов. В Италии дом, на который нет документов, называют abusivo. И юридически abusivo не существует. Владельцы земли могут заставить маркизу снести его.
– Станут ли они это делать?
– Это зависит от их настроения и от того, смогут ли они договориться. Также важно, владеют ли они и пахотной землей, и недрами, или недра принадлежат государству либо церкви. В любом случае они могут сильно попортить кровь маркизе.
– Ей придется расплатиться, – заключил Хьюберт. – Мэгги будет вынуждена откупиться.
– И даже тогда полиция или городской совет могут пронюхать про abusivo и снести дом. Но это маловероятно, если владельцы сами не обратятся к властям.
– Этот дом мой. Мэгги сама его мне отдала.
– Но у нее не было на это права. Ваш дом не существует.
– Если его снесут, она должна будет возместить убытки, – заявил Хьюберт.
– Разумеется, если она отдала его вам. К счастью, передача дома не оформлена на бумаге и формально дом все еще принадлежит ей. Разумеется, я не ставлю под сомнение ваше устное соглашение. Зато теперь она не может выгнать вас ни при каких обстоятельствах. Того, кто живет в abusivo, невозможно выставить, и ему не за что платить арендную плату. Потому что такой дом не существует.
– А его обстановка? – задумался Хьюберт.
– Это уже сложнее, – закивал Массимо, жестикулируя пухлыми руками. – Что сказать об обстановке дома, которого не существует? Как у несуществующего дома может быть обстановка? Откуда в нем появился жилец? Тот, кто живет в abusivo, не существует.
– Таков закон?
– Это, конечно, спорно, – развел руками адвокат. – И спорить об этом можно очень долго, а чем дольше вы в нем живете, тем сложнее вас выгнать.
– Итальянские законы восхитительны, – решил Хьюберт. – В них есть что-то волшебное. Я очень одобряю такие законы.
Массимо весело рассмеялся и посмотрел на очень большие золотые часы на золотом же браслете. Он попытался напомнить о том, что пришло время обеда, однако Хьюберт задумался настолько, что ничего не слышал. Наконец он очнулся и произнес:
– Этот дом – самый безопасный штаб для Братства. А протесты Мэгги можно просто игнорировать, вот какое у меня мнение.
– Согласен, – кивнул Массимо. – Я порву последнее письмо от маркизы. Я его не получал. – Он вытащил письмо из дипломата и порвал в клочки.
– Больше оно не существует, – заключил Хьюберт.
– Я его никогда не получал, – возразил Массимо. – Оно не было заказным, а в наши дни простые письма то и дело теряются на почте.
Раздался стук в дверь. Затем раздался голос Паулины:
– Зачем вы отключили телефон? Он нужен.
– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – отозвался Хьюберт. – Мисс Фин, вы мой секретарь или чей?
– Я хочу есть, – сказала она. – Все хотят есть, обед давно готов, а повар начинает злиться.
– Удивительно, насколько приятнее была жизнь, когда мы не имели денег, – пожаловался Хьюберт адвокату.
Мэлиндейн встал, отпер дверь и быстрым шагом пронесся мимо Паулины, громогласно объявив, что благословение его прародительницы Дианы воистину опасная штука.
Спускаясь по лестнице, Массимо сгреб Паулину в охапку, прижал к стене и поцеловал, не заботясь о том, нравится ей это или нет.
ГЛАВА 13
– Ты читал газеты? – в ужасе спросил Берто.
Мэгги была в Швейцарии, настойчиво, но тщетно выслеживая Коко де Рено в лабиринтах банков Цюриха, консультаций по финансовым вопросам в Женеве, консультаций по вопросам инвестирования в Берне и в Цуге, меж круглосуточно гудевших, мигавших лампочками шкафов-компьютеров в высоченных зданиях с молочно-белой офисной мебелью и сплошь подставными директорами, каждое утро ровно к десяти утра, после массажа и бассейна, поднимавшихся к себе в кабинеты по лестницам ливанского кедра.
Мэри с Майклом взяли яхту и отправились на греческие острова, чтобы побыть наедине, узнать друг друга поближе и по множеству других причин, которые Мэри аккуратно занесла в список. Когда они уехали, дом опустел: хорошенькая горничная заранее собрала чемоданы, которые, учитывая состояние племянницы, несла заехавшая за ней тетка. Отказавшись от любой помощи Майкла и Мэри, женщины принесли вежливые заверения, что так дело не оставят и их адвокат скоро свяжется с Майклом. Мэри стояла рядом с Майклом, холодная, золотоволосая, богатая и во всем на стороне мужа. Вначале она сказала правду: «Мой муж здесь ни при чем». Потом сказала глупость: «Мы не боимся вашего коммуниста-адвоката». За этим последовали колкости в исполнении слаженного дуэта из тети и племянницы, смысл которых заключался в том, что Мэри еще заплатит за свои слова, что она только что нарушила закон республики, грубо и неуважительно отозвавшись об их адвокате и его политических воззрениях, и что сама она шлюха, которая успела переспать со всеми, включая Лауро и собственную свекровь. Мэри не отступилась от своих слов, а продолжала стоять рядом с Майклом, поджав губы, пока скандалистки не уехали.
Лауро тоже не было в Неми. Он отбыл в свадебное путешествие, за несколько дней до этого заехав утром в дом Майкла, к Мэгги, чтобы тактично сообщить, что ни один из трех домов ей не принадлежит. А дом Хьюберта вообще построен на приданом Бетти. Сначала Мэгги решила, что Лауро выдумал все это, чтобы разжечь в ней страсть. Поэтому она снисходительно объяснила ему, что у нее, а точнее, у Коко де Рено, есть документы на всю ее собственность, включая и эти три дома. Затем она выписала чек на очень большую сумму в качестве свадебного подарка, который Лауро принял с любовью и благодарностью. Однако, когда они поднялись с дивана и поправили одежду, Лауро снова вернулся к своей невероятной истории.
– Честное слово, Мэгги, тот адвокат тебя надул. Его нет в Италии. Он продал землю и дома, которые ему не принадлежали. Нашел пару заброшенных домов, свободный участок и попросту подделал документы.
– Тогда настоящий владелец давно бы уже объявился, – возразила Мэгги.
– Дом Майкла принадлежит большой семье из двенадцати – четырнадцати человек, они все живут в Америке. Когда кто-нибудь из них приедет погостить домой, вот тогда у тебя и начнутся неприятности. Дом Бернардини когда-то принадлежал двоюродному деду моей невесты, он умер, и все имущество перешло к его сыну. Сейчас он работает в Англии, занимает важный пост на химическом заводе. Когда он вернется, ему вряд ли понравится, что дом занят.
– Но дом Бернардини едва стоял! Я потратила на ремонт целое состояние, я построила теннисный корт, я выкопала бассейн и пруд с лилиями, я подстригла лужайки! Потом еще и Бернардини внес свою лепту. И здесь было то же самое! Мы выписали из Лос-Анджелеса лучшего архитектора! Когда я купила этот дом, он уже разваливался на части!
– Ты его не покупала, Мэгги, – тихо напомнил Лауро. – Тебя обманули. А дом Хьюберта, который стоит на земле Бетти, вообще официально не существует.
Лауро, как мог, утешал Мэгги, пока она звонила в Рим, набирала номер за номером и пыталась отыскать адвоката Данте де Лафуко, о котором, как выяснилось, никто ничего не слышал. Сама Мэгги видела юриста только дважды зимой шестьдесят восьмого в «Гранд-отеле». Тогда маркиза позвонила в офис Массимо де Виты и выяснила, что его нет на месте. Она наговорила сообщение на автоответчик и закатила истерику, обвиняя во всем Массимо, то и дело повторяя, как подозрительно, что у него больше нет секретарши, а только автоответчик.
– Одни жулики пользуются автоответчиками! – стенала Мэгги, пока Лауро наливал ей бренди и повторял:
– Мэгги, Мэгги, дорогая, выпей. Мэгги, я тебя люблю, только успокойся. Ведь Массимо де Вита не работал на тебя в шестьдесят восьмом, нет? Ты с ним и познакомилась-то в прошлом году, правильно? Как он может быть с этим связан?
– Все они заодно! – взвизгивала Мэгги. – Почему у него нет нормального офиса и секретарши? Самый убогий офис из всех, что я видела! А теперь даже секретарши нет! Я терпеть не могу автоответчики!
Тут зазвонил телефон. Это был Массимо де Вита, который, как оказалось, собирался написать ей письмо.
– Мне надо с вами поговорить, – заявила Мэгги. – Вы когда-нибудь слышали об адвокате по имени Данте Де Лафуко?
– Да, – ответил он. – Неделю назад о нем узнал. Только в Италии нет адвоката с таким именем. Он мошенник. Видите ли, маркиза, очевидно, у вас были плохие юристы, и этот человек, кем бы он ни был, подделал документы на три дома, которые вам не принадлежат…
– Вы его знаете? – вскрикнула Мэгги. – Вы с ним знакомы?!
– Я ничего не слышал о нем, пока неделю назад не наткнулся на это имя в связи с делом Мэлиндейна. А потом я…
– У него была борода, – всхлипнула Мэгги. – У него была черная борода.
– У меня тоже, маркиза, – ответил Массимо. – С тех пор как мы виделись в последний раз, я отрастил бороду. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, но вы, конечно, понимаете, маркиза, что, поскольку дома вам не принадлежат…
– Все вы жулики! – завопила Мэгги, и ее голос немедленно сменился на голос Лауро, который выхватил у нее трубку.
– Доктор де Вита, – сказал он, – вы должны понять состояние маркизы. Она очень расстроена. Я с вами свяжусь и организую встречу.
В ответ юрист произнес несколько фраз по-итальянски, частью юридического, частью интимного характера, которые предназначались исключительно для ушей Лауро.
– Si, si, Dottore, – ответил Лауро, повесил трубку и снова принялся успокаивать Мэгги.
Ему это почти удалось, но потом маркизе взбрело в голову позвонить Коко де Рено. И полетели звонки: Неми – Париж, Неми – Женева, Неми – Цюрих.
– Мэгги, – безуспешно убеждал ее Лауро, – сейчас час дня, время обеда. Ты не найдешь его ни в одном из офисов. Давай я приготовлю тебе поесть. Положи трубку, лучше я расскажу, что будем делать с землей Бетти. Это очень просто и почти совсем не обременительно.
Мэгги перезвонила Берто и рассказала ему то, во что он не поверил. Он решил, что у его жены временное нервное расстройство, и негромким голосом пообещал немедленно приехать в Неми. Берто очень не хотелось этого делать. По его словам, он занимался переоборудованием виллы Туллио, чтобы обезопасить дом от воров.
– Здесь нельзя оставаться, слуг совсем нет, – ответила Мэгги. – Лауро в субботу женится и уезжает в свадебное путешествие, а Агата уволилась. У меня целых три дома, а жить негде!
– Остановимся в Риме. Или у Бернардини, – предложил Берто. Мэгги повесила трубку и, перезвонив Бернардини, выяснила, что Эмилио до шести не будет дома, а дети уехали. Тут Мэгги залилась слезами и позволила Лауро накормить себя.
День спустя она взяла машину Берто с шофером и после комплексного массажа в Риме, полная сил и решимости, бросилась в Швейцарию на поиски де Рено. В любом случае с ним необходимо было поговорить о деньгах – что-то произошло с ежемесячными выплатами, которые перестали поступать в банк. Из-за этого Мэгги не смогла расплатиться с телохранителем, и он ушел. Этого и без того было бы достаточно, а теперь прибавилось новое дело: у Коко де Рено оставались документы на землю и дома, без которых не доказать, что они действительно принадлежат ей.
Тем временем Берто гостил у Бернардини и утомленно переваривал новость.
– Если бы мы с Мэгги познакомились раньше, – сказал он Эмилио, – она бы не совершила подобной глупости. Теперь ей придется уплатить денежную компенсацию или вообще отказаться от домов. Но с этим она справится. Жаль, что Мэгги сначала действует и лишь потом принимается думать.
– Очень жаль, если нам придется покинуть дом после того, как мы столько в него вложили, – вздохнул Эмилио Бернардини.
– Полагаю, можно что-нибудь придумать, – бросил Берто.
– Разумеется, – улыбнулся Эмилио, желая приободрить друга.
– Ты доверяешь Коко де Рено? – спросил Берто, глядя через деревья на замок на утесе и ряды домиков, построенных под ним, на полукруглых террасах, напоминавших издалека клавиши старой печатной машинки. Переведя взгляд на Эмилио, он внезапно понял, что друга покинуло привычное рассудительное спокойствие.
– Я ему доверял, когда познакомил с Мэгги, – ответил Эмилио. – Он провернул для меня несколько дел, но, как выяснилось, из рук вон плохо. Если честно, сейчас я бы не рискнул сказать, что доверяю ему. Мне очень неудобно, ведь именно я привел его в ваш дом. Но я и предположить не мог, что она передаст в управление де Рено такое огромное состояние. Я подозреваю, что Мэгги доверила ему абсолютно все, что глупо и совершенно, абсолютно немыслимо. Я и подумать не мог, что она передаст ему все.
– Неужели она это сделала? – спросил Берто.
– Я думаю – да.
– А ты сомневаешься в де Рено?
– Да, теперь сомневаюсь. Мои отношения с ним закончились довольно прохладно. Есть в нем что-то сомнительное, и мне в самом деле очень, очень неудобно.
– Бедная Мэгги, – нежно произнес Берто. – Надеюсь, больше у нее не будет причин для потрясений. Знаешь, я только и думаю что о ней. Она необыкновенная женщина. И чтобы оставаться такой, ей вовсе не нужны деньги. Просто она к ним привыкла. – Помолчав немного, Берто добавил: – Ты ни в чем не виноват, Эмилио.
Мне самому надо уделять больше внимания ее делам. Наверное, я должен был убедить ее не передавать де Рено управление состоянием. И как я могу тебя в чем-то винить? Я тебя знал, еще когда ты школу не закончил.
– Спасибо, – ответил Бернардини, – но знаешь, нельзя доверять кому угодно только за то, что он учился вместе с твоим сыном. Да и кому вообще можно доверять в наши дни?
– Друзьям, – убежденно ответил Берто. – Знаешь, Эмилио, по-моему, у тебя слишком грустный характер. Почему ты такой грустный? – Этот вопрос, который в другом обществе показался бы нелепым, в Неми неподалеку от Рима, в Неми семьдесят пятого года для Берто и Эмилио выглядел совершенно логичным. – Итак, почему ты такой грустный?
– Жизнь такая.
На следующее утро Берто с газетой в руках спросил Эмилио: «Ты слышал новости?» В этом вопросе не было необходимости, потому что случившееся оказалось событием национального масштаба, и об этом твердили еще несколько дней. На областных выборах половину голосов получил левый блок. За один день половина Италии стала коммунистической. Впрочем, исходом выборов были шокированы обе половины.
Берто, который в последнее время становился с утра особенно язвительным, долго изводил Эмилио пророчествами и стенаниями. Коммунистов он называл «они», по-итальянски – loro. Loro, loro, loro… Они, они, они…
– Такова воля народа, – сказал Эмилио, но его слова унес капризный утренний ветер. Берто продолжал:
– Смотри, что пишут в газете: «Теперь стало ясно: что-то умерло и никогда не вернется». Так и есть, что бы это ни значило. Что-то умерло. Loro, loro… Они… Они придут теперь и все у нас отнимут. Далмацию-то уже отобрали. Они все заберут, ничего не оставят. Loro… Придут и у всех заберут… все что есть… – Мимо прошел сын садовника и, разобрав последнюю фразу, задумался, как такое может быть? Ведь у него только и есть что мотороллер.
– И убьют… ti liquideranno… – продолжал Берто. – Они все захватят, переделят, а потом…
Эмилио, хотя и не был сторонником коммунистов, проголосовал за них, выражая недовольство нынешним правительством. Однако Бернардини не решился рассказать об этом Берто. В конце концов, он учился вместе с его сыном, как можно разрушать эту связь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22