– Суббота приходилась на двадцать восьмое, – сказал он. – Значит, это было двадцать восьмого марта?– Если это была последняя суббота марта, то да, сэр. Это было двадцать восьмого.– После двадцать восьмого в марте не было других суббот, – сказал, улыбаясь, Карелла.– Значит, мы с вами точно установили нужную дату. О! А вот и виски. Виски – напиток мужественных. Уххх! – Он опрокинул рюмку, пожевал губами и спросил: – Так на чем же мы остановились?– Мы остановились на Джонни, – сказал Эрнандес. – Вы встретили его в баре под вывеской из двух кругов в субботу вечером двадцать восьмого марта. Продолжайте.– Неужто вы все это записываете, сэр? – спросил Рэндом.– Совершенно верно.– Подумать только.– Какого он, на ваш взгляд, возраста? – спросил Карелла. – Я имею в виду этого Джонни.– Лет шестьдесят с небольшим, как я полагаю.– И выглядел он вполне здоровым, как вы считаете?Рэндом пожал плечами.– Этого я не знаю, я не врач, понимаете ли?– Да, да, конечно, я просто думаю, может, он часто кашлял или еще что-нибудь? Был ли у него болезненный или усталый вид? Может, у него был нервный тик или еще что-нибудь? Может, он...– По мне, так он был здоров как бык, – сказал Рэндом, – но – это, конечно так – на первый взгляд. Сами понимаете, что я не просил его раздеться для медицинского осмотра, сэр. Я могу сказать только, что внешне, при самом поверхностном осмотре, не имея при этом специального медицинского образования, я могу предположить, что Джонни этот был здоров как бык, – Рэндом сделал паузу. – Но это только просто так говорится, сэр, – добавил он, подумав.– Ну хорошо, – сказал Карелла, – значит, он сказал вам, что его зовут Джонни. А фамилии он не называл?– Нет, сэр, фамилии он не называл. Простите, сэр, но при всем моем уважении к полиции, должен признаться, что разговоры с полицейскими вызывают у меня страшную жажду. Я, конечно, очень хотел бы...– Бармен, еще порцию виски, – сказал Эрнандес. – Значит, он не назвал вам своей фамилии?– Совершенно верно.– А что он вам говорил?– Он говорил, что идет на работу.– На работу? А что это была за работа?– Этого он не говорил.– Но время было уже к ночи, не так ли?– Справедливо заметили, сэр. Это было поздним вечером в субботу.– И все-таки он сказал вам, что идет на работу.– Да, сэр, именно таковы были его слова.– Но при этом он не сказал вам, в чем заключается эта его работа?– Да, сэр, этого он мне не сказал, – согласился Рэндом. – Но он был в форменной одежде.– Он был в форме? – спросил Карелла.– В форме? – повторил вопрос Эрнандес.– И что же это была за форма? – уточнил Карелла. – Он, случайно, не был в морской форме, мистер Рэндом?– О, а вот и виски! – воскликнул Рэндом. – Виски – напиток мужественных людей, мужественных, скажу я вам. Уххх! – Он пожевал губами и поставил стаканчик на стойку бара. – Так на чем мы остановились?– Мы остановились на его форме. Была ли это морская форма?– Морская? У человека, которому за шестьдесят. Но сэры, ваш вопрос звучит глуповато, если вы разрешите мне высказать свое мнение.– Ну хорошо, а какая же на нем была форма?– Она была серого цвета, – сказал Рэндом.– Продолжайте.– Это могла быть форма почтальона, – сказал Рэндом.– Значит, это была форма почтальона?– Не знаю. А может, и водителя автобуса.– Так какая все-таки? Шофера или почтальона?– Не знаю. Честно говоря, я не успел вам сказать, что в тот вечер у меня было просто прекрасное настроение, ну, веселое настроение, понимаете? Моим глазам уже трудно было сфокусироваться на всяких там мелких деталях. Так что единственное, что я запомнил, это то, что он был в серой форме, с форменной фуражкой и все такое прочее.– А не могла это быть форма шофера лимузина?– Нет, сэр, она была серого цвета. Се-ра-я. А совсем не черная. Нет, это не была форма шофера лимузина, – сказал Рэндом. – Но тем не менее, он работал на кого-то. Это я хорошо запомнил. Так что он вряд ли работает на почте. Хотя, может быть, он говорил и о своем начальнике.– А он не называл хозяина по фамилии? – спросил Карелла.– Нет, он вообще не говорил о нем, – сказал Рэндом. – Хотя косвенно и упоминал.– И что же он сказал?– Он сказал, что ему нужно поспеть на работу, иначе глухой рассердится. Вот что он сказал о нем.– Кто будет сердиться? – спросил Карелла.– Глухой, понимаете? Ну, человек, который плохо слышит. Наверное, у него затруднения со слухом. Конечно, он мог его и просто так назвать глухим, прозвище вроде бы, кличка.– А вы уверены, что именно так он его назвал? – спросил Карелла.– Да, сэр.– А он говорил еще что-нибудь про этого глухого?– Нет, сэр.– Или о том, куда он собирается на работу?– Нет, сэр. Об этом он ни словечком не обмолвился.– А вы уверены, что правильно запомнили все, о чем тогда говорилось, мистер Рэндом? – спросил Эрнандес.– Конечно же, я все запомнил, – сказал Рэндом. – А с чего это вдруг я мог бы все перезабыть?– Ну, вы сами сказали, что были, так сказать, не в фокусе.– Правильно, но...– Ведь вы имели в виду, что выпили в тот вечер немножко больше нормы, разве не так? – спросил Эрнандес.– Ну это, конечно, так, но...– Значит, вы, как говорится, здорово перебрали в тот вечер? – спросил Эрнандес.– Это говорится просто так – для красного словца, – быстро вставил Карелла. – Значит, вы тогда немножко поднабрались, так, мистер Рэндом?– Можно сказать и так, – милостиво согласился мистер Рэндом.– И, несмотря на это, вы все-таки хорошо помните все, что происходило и говорилось в тот вечер?– Да, сэр, вне всяких сомнений.– Ну, что ты скажешь на это? – спросил Эрнандес Кареллу, когда они вышли.– А я ему поверил, – сказал Карелла и убежденно кивнул головой. * * * Человек в форме шофера остановился на пороге магазина. Он стоял в дверях галантерейной лавки и разглядывал бесчисленное множество мужских шляп самых различных фасонов. Он держал в руках свою форменную фуражку, явно поджидая кого-то. Один из продавцов, заметив его, подошел.– Вам что-нибудь угодно, сэр? – спросил он.– Попросите, пожалуйста, мистера Ломбарде, он здесь? – сказал шофер.– Одну минуточку. Он сейчас в подсобном помещении. Я попробую его позвать.Продавец юркнул куда-то и через минуту появился в сопровождении мистера Ломбарде, владельца магазина. Он был в темно-сером костюме, галстук удачно гармонировал с костюмом. На руке его поблескивал массивный перстень с крупным камнем.– Слушаю вас, сэр? – сказал он. – Чем могу быть полезен?– Мистер Ломбарде? – осведомился шофер.– Да-а, – мистер Ломбарде несколько помрачнел, предвидя, по-видимому, что последует за появлением этого шофера.– Ваша машина подана, сэр, – объявил шофер.– Да что вы?– Да, сэр, машина подана.– А что это за машина, хотел бы я знать?– Заказанная вами машина, сэр. – На лице шофера появилось удивленное выражение. – “Кадиллак”, сэр. Я направлен сюда фирмой “Кейри. Прокат лимузинов”. – И он утвердительно кивнул, как будто это его заявление разрешало любые сомнения.– “Кадиллак”? Лимузин от Кейри? И он уже здесь? Дожидается меня?Каждый из этих вопросов шофер сопровождал кивком, но на лице его отражалось теперь явное недоумение. Наконец он попытался внести некоторую ясность.– Вы заказали машину на двенадцать часов, а сейчас как раз двенадцать. Я готов везти вас куда угодно и, конечно, могу подождать сколько угодно, – он попытался было любезно улыбнуться, но улыбка эта тут же растаяла при виде выражения лица Ломбарде. Помрачнев в свою очередь, он закончил уже с почти нескрываемым раздражением.– Заказанная машина подана, сэр.– А я не заказывал никакой машины, – почти спокойно проговорил Ломбарде.– Ну как же, сэр. Вами был сделан заказ. Вы ведь Джеймс Ломбарде, галантерейная торговля Ломбарде, адрес магазина – дом номер...– Никаких лимузинов я никогда не заказывал! – взорвался Ломбарде.– Мистер Ломбарде, это наверняка опять тот сумасшедший, – сказал продавец.– Я уже понял!– Вам следует позвонить, наконец, в полицию, мистер Ломбарде, – посоветовал продавец. – Дело начинает заходить слишком далеко. Сначала телефонные звонки с угрозами, потом все эти фокусы.– Да, вы правы, – сказал Ломбарде. – Это заходит слишком далеко. – И он двинулся по направлению к телефону.– Постойте-ка, а как же быть с машиной? – не сдавался шофер.– Я ее не заказывал, – сказал Ломбарде, снимая трубку. – Какой-то сумасшедший пытается заставить меня освободить помещение, занятое моим магазином. А это – очередная из его проделок.– Но послушайте, ведь...– Я не заказывал никакой машины! – заорал в ответ Ломбарде. В телефонную трубку он сказал уже значительно спокойнее: – Коммутатор? Соедините меня, пожалуйста, с полицией.Шофер выразительно пожал плечами, поглядел еще какое-то время на Ломбарде, а потом сердито натянул форменную фуражку и вышел из галантерейного магазина. Черный “кадиллак” был припаркован у обочины, но он не сразу направился к нему. Сначала он подошел к витрине соседнего магазина и некоторое время разглядывал с затаенным дыханием разложенные здесь сапфиры, изумруды, рубины и переливающиеся радугой огней бриллианты, картинно выставленные на черном бархате.Тяжело вздохнув, он сел в машину и почти беззвучно тронулся с места. Глава 7 Глухой с Рейфом сидели в зале ожидания паромного причала. Они провели здесь уже более получаса, наблюдая за входящими и выходящими людьми, прикидывая численность и состав полицейских, патрулирующих пристань, просто заглядывающих в зал ожидания, отмечая и тех, кто приплывал или отчаливал на пароме. Огромные часы висели на окрашенной в светло-зеленый цвет стене зала ожидания. Глухой частенько поглядывал на них, каждый раз сверяясь с расписанием прибытия и отправления паромов у него в руках.Внимательно изучив расписание, глухой мысленно сделал некоторые пометки, после чего подошел к ближайшей билетной кассе.– Доброе утро, – сказал он очень приятным голосом и с самой милой улыбкой, какую только мог изобразить.– Доброе утро, – ответил кассир, не отрывая взгляда от своих бумаг. Он, по-видимому, подсчитывал что-то. Все билетные кассиры во всех кассах мира всегда выглядят так, как будто они заняты чем-то чрезвычайно важным, когда бы вы к ним не подошли. Они либо подсчитывают выручку, либо вновь поступившие билеты, либо возврат заказанных, а иногда и просто передвигают штампики, которыми отмечают билеты, или же принимаются пересчитывать книжечки с расписаниями, а может, и просто пальцы. Но как бы то ни было, они постоянно заняты каким-то своим делом, и дело это, по всей видимости, настолько серьезное, что у них почти никогда не находится времени удостоить вас взглядом. И этот кассир не был исключением. Глухой продолжал улыбаться ему самой обаятельной из своих улыбок и старался говорить самым приятным тоном и как можно более убедительно, однако кассир продолжал себе невозмутимо подсчитывать то, что он сейчас вознамерился подсчитать, и поэтому так и не глянул на глухого за все время их разговора.– Скажите, пожалуйста, а ваш паром принимает на борт грузовые автомашины? – спросил глухой.– Зависит от размеров грузовика.– Ну, я не говорю об огромных грузовиках с прицепами, – глухой весело поблескивал глазами.– А какие вы имеете в виду?– Ну такие, какие обычно развозят мороженое.– Холодильники для транспортировки мороженого? Как у фирмы “Хорошее Настроение”? Примерно такие, да?– Да. Правда, они другой формы, но размеры примерно такие же. Вот что я имею в виду.– Такие возим.– Простите, как вы сказали? Я, видите – ли, немножко глуховат.– Я сказал, что такие грузовики мы грузим на борт. Такие, как для перевозки мороженого.– А билет я должен приобрести заранее, или его можно будет купить прямо на пароме?– Можно и на пароме.– А не будете ли вы так любезны свериться с этим расписанием? – сказал глухой, протягивая его в окошечко.Кассир и на этот раз не поднял на него глаз. Он просто перевел взгляд на расписание, так и не глянув на глухого.– А что с этим расписанием?– Там указано, что оно действительно до тринадцатого апреля. А это следующий понедельник.– Совершенно верно. А что тут такого? У нас здесь есть еще запас старых расписаний, если вам угодно.– Нет, спасибо, просто я хотел уточнить, будет ли оно продлено еще на какой-то срок.– В этом вы можете быть уверены. Мы не будем вводить нового расписания до начала июня. Правда, и новое будет точно таким же. Просто, видите ли, людям бывает приятно видеть новые даты на расписаниях.– Значит, оно будет действовать еще весь апрель и май, я вас правильно понял?– И июнь тоже, – сказал билетный кассир. – И июль тоже. Да и август, если вас это интересует. Расписание это сохранится вплоть до перехода на зимнее время, то есть до сентября.– Понятно, большое вам спасибо. И значит, я могут купить билет уже после того, как грузовик будет погружен на паром, я вас правильно понял?– Да, совершенно верно.– Скажите, а к переправе мне лучше приехать заранее, или вы обычно загружаете всех желающих?– Паром рассчитан на двадцать пять машин. Но редко когда их набирается больше дюжины. Места всегда всем хватает. Обычно не так уж много желающих перебраться на тот берег, в Маджесту. Там, конечно, намного тише и спокойней, но все же это не городская жизнь, хотя кому что нравится.– Ну что ж, премного вам благодарен, – сказал глухой. – В котором часу отходит следующий паром?Кассир продолжал свои подсчеты. По-прежнему не поднимая головы, он ответил:– В одиннадцать часов.– Благодарю вас, – сказал глухой. Он отошел от окошечка кассы, вежливо поклонился полицейскому в форме, стоявшему подле газетного киоска и быстрыми шагами двинулся в направлении Рейфа, продолжавшего сидеть в одиночестве на скамье. Глухой с независимым видом уселся рядом. – Я сейчас отправляюсь отсюда в Маджесту, – сказал он. – А вам предстоит еще сделать несколько телефонных звонков, помните?– Да, конечно, – сказал, кивая, Рейф. Вид полицейского в форме заставил его съежиться. Он вообще не любил полицейских. Из-за них он провел целых пять лет в тюрьме.– Я сейчас еще раз проверил расписание, – сказал глухой. – После того, как дело будет сделано, нам надо попасть на паром, который отходит вечером, без четверти шесть. Следующий после него только в шесть ноль пять. Так что в запасе у нас останется двадцать минут на тот случай, если что-то пойдет не так.– А вы считаете, что-нибудь может пойти не так? – спросил Рейф. Это был высокий сухощавый человек с мягкими манерами, в очках с золотой оправой и светлыми, аккуратно зачесанными волосами.– Нет, – уверенно ответил глухой. – Нас ничто не может подвести.– А откуда такая уверенность?– Я чувствую себя уверенно, потому что я предусмотрел все. А кроме того, я совершенно точно знаю, с кем нам придется иметь дело.– С кем же?– С давно и безнадежно отставшей от жизни полицией, – сказал глухой.– Они выглядели вполне современными, когда отправляли меня за решетку, – мрачно объявил Рейф.– А вы попробуйте повнимательнее приглядеться, – сказал глухой. – В городе приблизительно тридцать тысяч полицейских. Я сюда включаю буквально всех: инспекторов, их помощников, детективов, патрульных, сотрудников ветеринарной службы, женщин – всех. И общее их число, заметьте, составляет тридцать тысяч.– Ну и что?– А то, что в городе проживает примерно десять миллионов человек. Это означает, что тридцать тысяч полицейских должны следить, чтобы все десять миллионов не совершали преступлений и не посягали на права друг друга. Если мы разделим, таким образом, число потенциальных правонарушителей на число полицейских, то окажется, что каждый полицейских отвечает за нормальное поведение примерно трехсот тридцати трех человек. Я правильно рассуждаю?Рейф с большим трудом произвел мысленный подсчет.– Да, получается, что правильно.– Так вот, один полицейский – даже если он вооружен самой современной техникой – не в состоянии уследить за поведением трехсот тридцати трех человек, если они, предположим, решат совершить одновременно триста тридцать три преступления. Это окажется просто физически невозможным хотя бы потому, что он не сможет одновременно быть даже в двух разных местах – таков непреложный закон физики. Конечно, достаточно большое число полицейских, объединив свои усилия, могут справиться и с десятью миллионами человек, если вдруг где-то начнется всеобщий криминальный разгул. Но даже все они вместе взятые не смогут справиться с десятью миллионами человек, если каждый будет совершать по преступлению. Одним словом, если десять миллионов преступлений свершатся одновременно, и это при любых перестановках.– Я что-то не пойму, – сказал Рейф.– Я говорю о перестановках, – пояснил глухой. – Речь идет о числе комбинаций... Ну ладно, давай рассмотрим это на примере карт. Карты наверняка не произведут на тебя столь удручающего впечатления, как полицейские. В колоде имеется пятьдесят две карты, и для начала мы обратимся к простым перестановкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22