Мейер Мейер в недоумении потирал рукой свою лысину и ругался на плохой латыни – уловка, которой он научился еще мальчишкой, потому что мать его была женщиной весьма строгих нравов и не допускала сквернословия в своем доме. Что же касается расхаживающего по мастерской Дэйвида Раскина, то он громко и вполне разборчиво ругался по-английски, который, к величайшему счастью, пуэрториканские девушки понимали не очень хорошо.Ровно в двадцать тридцать прибыли доставщики провизии. Они не только прибыли, но привезли с собой столько продовольствия, что хватило бы на всю русскую армию, и еще кое-что осталось бы для югославских партизан, по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Если же быть точным, то они привезли провизии на четыреста тридцать человек гостей, якобы приглашенных Раскиным на ленч. Гости эти, по замыслу, должны были рассесться на четырехстах тридцати складных стульях. В заказ входили бутылочки мартини в мелкой расфасовке, сельдерей, маслины, морковные палочки, луковый соус, ростбиф, жаренные индейки, хрустящий поджаренный картофель, артишоки, кофе, чай, молоко, апельсиновый шербет, шоколадные торты, мятные конфетки и... Господи! Раскина чуть удар не хватил! Доставщики эти утверждали, что Раскин звонил им и заказал все эти предметы для пиршества, хотя Раскин уверял, что если пересчитать всех его знакомых, то никак не наберется четырехсот тридцати человек, не говоря уж о том, что далеко не всех из них он стал бы приглашать на ленч. Доставщики, однако, заявили, что заказ был сделан, что они приготовили все эти блюда. Куда, к черту, их теперь девать – это же не какие-нибудь там складные стулья, которые можно спокойно сложить и вернуть, и ничего с ними не сделается, а это – продукты, пища, приготовленная еда, причем приготовленная по специальному заказу. Потому, давайте решим, кто будет платить за все.– Пусть платит тот, кто заказывал это дерьмо! – вопил Раскин.– А вы сами его и заказывали! – кричали доставщики в ответ.– Я ничего не заказывал! И убирайтесь отсюда! Убирайтесь! Вон! Вон!..В этот самый момент прибыл оркестр. Он насчитывал четырнадцать музыкантов, и все они, естественно, были с инструментами: тромбонами, саксофонами, бас-барабаном, трубами; был даже кларнет, одна или две валторны, да еще подставки для нот. Больше всего их интересовало, где им расположиться. На это Раскин заявил руководителю оркестра – маленькому человечку с усами Гитлера – что он может расположиться на дне Мертвого моря, но это потом, а сейчас пусть они убираются отсюда подобру-поздорову, потому что, черт побери, он не заказывал никакого оркестра! Человек с гитлеровскими усиками уверенно возразил:– Вы же лично пришли в профессиональный союз музыкантов, заказали оркестр и внесли двадцать долларов в качестве задатка.– Я?! – взревел Раскин. – Чтобы я сам лично пришел в ваш паршивый союз? Да я и понятия не имею, где он находится! Нет, вы только послушайте! Я! Пришел к ним! Красиво, а? Убирайтесь отсюда вместе с вашими барабанами и прочим барахлом!Примерно в это время пришли рабочие, чтобы забрать стулья. Что же касается всего остального, то Раскину снова пришлось звонить Мейеру, который вторично поспешил на место сих драматических событий и кое-как навел там относительный порядок.Все это происходило пятнадцатого, в среду, и, ей-богу, это была трудная среда.А двадцатого, в понедельник, который по праву считается тяжелым днем, в адрес Раскина было прислано всего четыре предмета, да и те на этот раз действительно по ошибке.Этими предметами оказались:1) Кирки....... 2 шт.2) Лопаты....... 2 шт.Дэйвид Раскин отер со лба обильно выступивший пот.– Я этого не заказывал, – сказал он. Мальчик-посыльный пожал плечами и проверил заказ.– Так и есть – две кирки и две лопаты.Собрав в кулак всю свою волю и терпение, Раскин попытался разъяснить ситуацию.– Я не заказывал их, – терпеливо начал он. – Видите ли, тут завелся какой-то сумасшедший, который...– Две кирки и две лопаты, – твердо стоял на своем мальчик-посыльный. – Доставить в помещение мастерской на Калвер-авеню № 1213. Посмотрите сами. Здесь прямо так и сказано. Вы что, мистер, читать не умеете?– Читать я умею, но я не заказывал...– Доставить в помещение на Калвер-авеню № 1213 после того, как фирма “Даркас Фрокс” освободит помещение. Ой... – мальчишка тут же сбавил тон, но продолжал читать дальше. – Справиться по телефону ФР 7-3548 перед доставкой. Ой...– Могу тебе сообщить еще одну приятную новость, – сказал Раскин. – У тебя здесь записан мой номер телефона, но я никогда не освобожу этого помещения. Так что можешь забыть об этом заказе.– Так за них уже уплатили, – сказал мальчишка-посыльный.И тут Раскину в голову пришел хитроумный план. Внезапно он понял, что сейчас он, Дэйвид Раскин, заполучит в руки ту единственную нить, которая позволит распутать весь этот загадочный клубок; что представляется блестящая возможность, которая выпадает человеку один-единственный раз в жизни, что у него имеется шанс стать самым настоящим героем.– А не скажешь ли ты мне, – сказал он, пытаясь сохранить спокойный тон, несмотря на бешено колотившееся сердце, – кто этот человек, который заказал и оплатил кирки и лопаты?Посыльный поглядел в свои накладные.– А у меня прямо здесь проставлена фамилия этого человека, – сказал он.– И кто же это? Кто? – спросил Раскин, сгорая от нетерпения.– Какой-то Эль Сордо, – ответил посыльный. * * * Так вот, хотя Мейер Мейер, по его собственному признанию, не читал “Союза рыжих”, он читал книгу, принадлежащую перу джентльмена по имени Эрнест Хемингуэй, и называлась она “По ком звонит колокол...”. Он читал и знал, что это – прекрасная книга, рассказывающая об одной хорошенькой партизанке во время гражданской войны в Испании. Там был также весьма примечательный тип, который в книге этой назывался Эль Сордо, а даже каждый придурок тут у нас знает, что “эль сордо” по-испански значит “глухой”, и поскольку слово это кончается на “о”, то это и значит “глухой”, а не “глухая”, то есть глухой мужчина.Мейеру теперь представлялось совершенно очевидным, что кто-то с заметным недостатком слуха является автором всех этих многочисленных звонков с угрозами. К тому же, тот джентльмен из “Бумажных изделий Сандхерста” в Нью-Бедфорде; штат Массачусетс, совсем недавно говорил Мейеру, что человек, который заказывал конверты, сказал ему: “Простите, но не могли бы вы говорить погромче? Я, видите ли, немного глуховат”.А сейчас кто-то заказывает две кирки и две лопаты, с тем, чтобы их доставили после того, как “Даракс Фрокс” освободит помещение. Эти кирки и лопаты явно принесли туда по ошибке: прежде, чем Раскин съехал с занимаемого им помещения. Человек, который сделал этот заказ, называет себя Эль Сордо. Значит, весьма вероятно, что это тот же тип, который заказал конверты в Массачусетсе; проницательный Мейер подметил, что парень явно стремится к тому, чтобы стало ясно, чьих рук это дело, он как бы ставит автограф на все свои произведения – Эль Сордо, Глухой.Не более чем в метре от Мейера Мейера за своим рабочим столом сидел детектив Карелла. В данный момент он был совершенно уверен в том, что человек, скрывающийся под псевдонимом Джон Смит, задумывал провернуть какое-то дело со своим сообщником, о котором только и было известно, что он глухой. Карелла был твердо убежден, что если бы ему удалось каким-то образом выйти на этого глухого, то дело, которым он занимался так долго и так безрезультатно, пошло бы гораздо быстрее.Беда, однако, состояла в том, что Мейер Мейер расследовал серию телефонных звонков с угрозами и дурацкими проделками, а Стив Карелла был занят делом об убийстве выстрелом из охотничьего ружья, и поэтому они никак не могли встретиться и спокойно обсудить перипетии своих дел.Вот таким выдался нынешний апрель. И что особо примечательно – даже в дежурке, где обычно идут жаркие споры обо всем на свете: о работе полиции, о состоянии туалета в участке, о брачных отношениях, а то и о скачках, – все вдруг как-то приумолкли, и случилось это именно в нынешнем апреле. Даже Берт Клинг, который умудрился кое-как дочитать сборник рассказов о похождениях Шерлока Холмса, не спешил поделиться содержанием этой книжки с Мейером Мейером. Вот так странно складывались обстоятельства в этом апреле.И вдруг в понедельник две дневные газеты города напечатали, казалось бы, ничем не примечательное объявление следующего содержания:ТРЕБУЕТСЯ СРОЧНО!Срочно требуются особы женского пола, непременно рыжеволосые. Их ждет работа манекенщицами в роскошном салоне на Калвер-авеню. Обладательницы рыжих шевелюр приглашаются к двенадцати часам в фирму “Даракс Фрокс” по адресу: Калвер-авеню № 1213, спросить мистера Раскина. Рыжеволосые, не упускайте свой шанс! Опыт работы и рекомендации не обязательны. Рыжие! Рыжие! Рыжие! Вам улыбнулась судьба!И обладательницы рыжих шевелюр повалили косяком! Ни один человек в мире и не предположил бы, что столько рыжих могло собраться в одном городе. Говорят, будто Рим богат рыжеволосыми, но к полудню двадцать седьмого апреля десятки, сотни, тысячи рыжеволосых представительниц прекрасного пола всех размеров, возрастов и степени привлекательности образовали шумную очередь перед дверью Дэйва Раскина, полностью блокировав вход в соседствующий с ним банк. Среди них были полные рыжеволосые, тощие рыжеволосые, высоченные и коротышки, пышные и сухощавые, по нарядам они тоже были весьма разнообразны – от типичных хиппи до вполне солидных и степенных домашних хозяек. Да и шевелюры их были самых различных оттенков. Общим же было то, что каждая из них стремилась лично побеседовать с Дэйвом Раскиным по поводу устройства на работу в роскошную фирму дамской одежды на Калвер-авеню. Плотная очередь страждущих дамочек тесным кольцом опоясывала квартал и текла мимо входа в банк по лестнице а мастерскую, где всклокоченный Дэйв Раскин осипшим от волнения голосом пытался втолковать им, что ни сегодня, ни вообще когда-либо он не собирается нанимать никаких манекенщиц, пропади они пропадом!И тут, как говорится, наступил момент истины! Прозрение снизошло на Мейера Мейера совершенно внезапно, и он вдруг начал понимать, что тут готовится.Следует, правда, сказать, что именно этого от него и ожидали. Глава 12 Мейер в сердцах грохнул трубку на телефонный аппарат.– Опять Раскин! – воскликнул он. – Теперь этот хохмач напустил на него целую свору рыжих! Нет, Берт, помяни мое слово – этот тип окончательно сведет меня с ума. И чего он так прицепился к этому несчастному Дэйву? Чего он добивается от него? Что ему вообще нужно?Сидевший за своим столом Клинг, казалось, был с головой погружен в работу.– Предмет, заменяющий костыли, слово из четырех букв, – неожиданно прервал он молчание.– Что?– Кроссворд, – сказал Клинг и для пущей убедительности постучал пальцем по разложенной на столе газете.– Значит, вот чем ты занимаешься в рабочее время!– Так слово из четырех букв...– У меня вертится в голове одно словечко из четырех букв, куда я с удовольствием послал бы тебя.– Ну, ладно тебе. Подскажи лучше: предмет из четырех букв, заменяющий костыли, а?– Ноги, – коротко бросил Мейер. – Так что же все-таки этот псих хочет от Раскина? Почему он так стремится выжить его из этого помещения?– Ты думаешь, что это подойдет?– Что подойдет? О чем ты?– Ноги.– Не знаю. И отвяжись ты от меня, ради бога. И почему это он вдруг перестал звонить всем остальным? По самым последним подсчетам, он регулярно обзванивал не менее двадцати трех лавок и вдруг – полная тишина всюду, кроме Раскина. Чего он добивается? Зарится на деньги? Но кто держит деньги в мастерской? Да и в случае переезда он... А кроме того, деньги нормальные люди вообще хранят в...Мейер внезапно умолк. Тень неожиданного прозрения промелькнула по его лицу. Глаза уставились в одну точку, а рот так и остался открытым от изумления. Слово, казалось, застряло у него в горле и никак не решалось вырваться наружу.– А вот еще слово из четырех букв – камера хранения ценных предметов... Что это? – спросил Клинг.– Банк, – наконец выдавил из себя шепотом Мейер.– Смотри, подходит, а я сразу начал думать почему-то о вокзалах...– Банк, – повторил Мейер все в той же растерянности.– Да, я уже вписал его в квадратики...– Банк! – воскликнул Мейер. – Именно банк! Тот самый банк, который расположен прямо под мастерской! Тут все дело в банке, Берт. Черт побери, как я сразу не догадался!– О чем ты? Что тут?..– Так вот почему он хочет, чтобы Раскин убрался оттуда! Он хочет пробить дыру в полу мастерской и так добраться до хранилища банка! Вот зачем ему понадобились эти кирки и лопаты! Только тут у него накладка вышла, и они были доставлены преждевременно! Он собирается ограбить банк, но должен успеть это сделать до тридцатого апреля, потому что потом банк переедет на новое место. Вот потому-то он и давит так на Раскина! О Господи, и как я это до сих пор...– Да, это был отличный рассказ, – сказал Клинг, не отрывая взгляда от своей газеты.– Какой еще рассказ? – не понял Мейер.– “Союз рыжих”, – пояснил Клинг.Мейер в ответ только пожал плечами.– Пойдем-ка, – сказал он решительным тоном. – Нам нужно сейчас же поговорить с лейтенантом.Он взял Клинга за руку и потащил его за собой. В спешке он чуть не забыл постучать в дверь кабинета лейтенанта. * * * Дежурная комната оказалась совершенно пустой, когда минут через пять в нее вошел Карелла.– Есть тут кто живой? – крикнул он, удивленно оглядываясь по сторонам. – Эй, отзовись кто-нибудь! – крикнул он снова.Дверь кабинета лейтенанта Бернса чуть приоткрылась, и в ней показалась лысина Мейера.– Мы здесь, Стив, не ори, – сказала голова и снова скрылась, притворив за собой дверь.Карелла снял пиджак, закатал рукава рубашки и, мрачно нахмурившись, уселся за стол. В последнее время он хмурился все чаще и чаще. И были у него на это весьма веские причины.С того времени, как ему стало известно, что убитый скрывался за столь банальным псевдонимом (кто же всерьез поверит, что его звали Джоном Смитом?), он успел уже просмотреть сотни личных дел известных преступников, пытаясь установить его настоящее имя. Но ему так и не удалось наткнуться на кого-нибудь, чьи приметы хоть отдаленно напоминали бы внешне данные убитого. Было уже двадцать восьмое апреля, а он, казалось, ни на шаг не приблизился к разгадке личности старика, не говоря уже о том, чтобы вообще распутать это дело. Собственно, он был все там же, где застрял в первый день следствия, когда тело убитого было обнаружено в парке. Он уже начинал считать, что может претендовать на рекорд по некомпетентности расследования, а ведь, видит Бог, он старается вовсю, да только старания его не приносят никаких результатов. Он уже стал подумывать о том, не могла ли красотка Лотта Констэнтайн сама гробануть старика и поэтому установил с помощью Берта Клинга наблюдение за девушкой, а сам тем временем постарался побольше разузнать о ней. Однако собранные им материалы говорили о том, что в ее биографии нет ничего подозрительного. Сюда она приехала из какого-то маленького городишки в штате Индиана, несколько лет назад. Она поменяла несколько ничем не связанных между собой мест работы, пока не устроилась наконец на постоянную работу в клуб “Гарем” продавщицей сигарет. Произошло это два года назад, и за все это время у нее не было конфликтов с полицией. Администратор клуба отозвался о ней как об “очень милой и спокойной девушке”. Привязанность к покойному “Джону Смиту” была, по всей видимости, вполне искренней. Ее сослуживцы в клубе сообщили Клингу, что с тех пор как она начала встречаться с человеком по имени Джонни, она ни разу не назначала свиданий ни с кем другим, хотя от желающих не было отбоя. Берт Клинг, сообщая об образе ее жизни, докладывал, что она не любила рано вставать; по понедельникам, средам и пятницам брала уроки танцев, а по вторникам и четвергам – уроки сценического искусства; на работу всегда приходила вовремя, к восьми часам вечера, облачалась в свой нехитрый наряд, который дополняли черные тончайшие чулки в сеточку, пребывала в нем до трех часов утра, а потом отправлялась домой. Клинг вел скрытое наблюдение с семнадцатого апреля, а сегодня наступило двадцать восьмое. В одном из своих донесений Берт Клинг писал со свойственной ему откровенностью: “У нее такая соблазнительная задница, что я готов ходить за ней вечно. Но, Стив, я совершенно уверен, что она ни в чем не замешана. Поэтому я считаю, что совершенно зря расходую на нее рабочее время”.Карелла был склонен согласиться с ним, но решил, что слежку следует продолжить хотя бы еще несколько дней.Однако сейчас, учитывая явную непричастность девушки к каким-либо криминальным делам, а также то, что они с “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22