Нет, спокойное, ровное, могучее. Как постоянное, глубинное течение.
Он видел и знал Родину. От моря Белого до моря Черного. От тех широт, где в океане занимаются зори, до тех, где вечер сгущает балтийскую прозелень. Родина была для него и в кораблях, что сошли с русских верфей, и в ветрах, натуго полнивших паруса, в дороге на Вязьму, в степном шляхе на Тавриду. А главное, была она в людях – недавних сеятелях и дровосеках, бурлаках и каменщиках, – в людях, которые, как и он, вступали в рукопашную со смертью, побеждали смерть, принимали смерть…
Память народа – лоток золотоискателя. Грязь, гиль, дрянь уходят в небытие. Золото остается национальным богатством. Его нельзя множить, утрачивая уже добытое. И потому люди, подобные Нахимову, переживают свой прах.
1970
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Он видел и знал Родину. От моря Белого до моря Черного. От тех широт, где в океане занимаются зори, до тех, где вечер сгущает балтийскую прозелень. Родина была для него и в кораблях, что сошли с русских верфей, и в ветрах, натуго полнивших паруса, в дороге на Вязьму, в степном шляхе на Тавриду. А главное, была она в людях – недавних сеятелях и дровосеках, бурлаках и каменщиках, – в людях, которые, как и он, вступали в рукопашную со смертью, побеждали смерть, принимали смерть…
Память народа – лоток золотоискателя. Грязь, гиль, дрянь уходят в небытие. Золото остается национальным богатством. Его нельзя множить, утрачивая уже добытое. И потому люди, подобные Нахимову, переживают свой прах.
1970
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21