Ульрих подал Сабине руку и помог усесться в тесном кокпите. На малых оборотах с тихим - подводным - выхлопом корветтенкапитан вывел катер на середину реки. Оба берега едва просматривались в ночном тумане, и фон Герн порадовался: боги ему покровительствовали. А может быть, это родной город сам прикрывал их серой завесой. Была бы она поплотнее…
Надвигался аванпорт: вислое железо кранов, башни элеватора, полузатопленный эсминец «Дортмунд» и шесть дремлющих у пирсов сухогрузов. Туман сгустился так, что фон Герн с трудом вывел катер на остатки боновых ворот. Все шло как нельзя лучше. Редкие огоньки Альтхафена дрожали уже за кормой. Катер огибал последний брекватер, когда луч корабельного прожектора, описав голубую «воронку», накрыл едва ползущий катер. Сабина тихо вскрикнула и вцепилась в планширь. Туман горел в пристальном свете слепяще ярко. Рука фон Герна сама толкнула сектор газа до упора. Взревел мощный мотор, и два водяных крыла выросли у катера по бортам. На вскинувшемся носу блистал неотступный прожекторный свет, взметенная вода сверкала радужно, словно в подсвеченном фонтане.
Сабина вспомнила на секунду фонтан, который устроил отец в день шестисотлетия Альтхафена…
-Пригнись! - крикнул ей фон Герн, и в то же мгновение с корабля ударил пулемет.
Сабина слышала, как одна из пуль звонко щелкнула по каске Ульриха, и корветтенкапитан свалился ей на плечо. Катер швырнуло в сторону. Мотор протяжно взвыл и заглох.
-Ульрих! Ульрих! - Сабина лихорадочно ощупывала лицо, шею, но крови нигде не было: должно быть, фон Герн был оглушен или контужен.
Катер поплясывал на мелкой волне, звучно шлепал по воде носом… С корабля что-то кричали в мегафон по-русски. Луч по-прежнему бил в спины, высвечивая приборную панель ярко и резко - до последней заклепки. На глаза Сабине попалась алая пусковая рукоять, и она, недолго думая, рванула ее на себя точь-в-точь, как запускала мотор отцовского катера…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В гарнизонном госпитале лейтенанту Еремееву поставили четыре диагноза: баротравма правого легкого, отравление кислородом, общее переохлаждение и двусторонняя пневмония. Первые три дня он провел в бреду и горячечном забытьи. Но пенициллин, морской воздух и молодость взяли свое. Вскоре Оресту принесли синий байковый халат и разрешили выходить в коридор. В первую же свою вылазку из палаты Еремеев встретил Сулая в таком же синем госпитальном халате. Капитан явно обрадовался встрече:
-А я к тебе вчера наведывался… Дрыхнуть ты здоров!
Боксерский бобрик на круглой сулаевской голове отрос и был зачесан на правую сторону.
-Слыхал новость? - поправил зачес капитан. -
В Москву поедешь… На учебу.
Еремеев ошеломленно молчал. Ожидал всего, только не такого оборота…
-Учись. Может, и впрямь из тебя что выйдет… Насчет сифона, это ты здорово раскусил… Будешь в Москве, съезди в Мытищи. Там семья Лозоходова живет.
Адрес я дам. Скажи, мол, так и так: пал смертью храбрых, и все такое. Вещички сыну передай: часы, медали, портсигар… Помоги, чем сможешь, ясно?
-Куда ясней.
-И второе. Это уж моя личная просьба. Сходи в главное управление погранвойск. Разыщи там полковника Бай-Курдыева, передай письмецо от меня. Скажи, мол, от старшины Сулая. Он вспомнит.
Медсестра в белом халате и белых гетрах прокатила тележку с кипой шинелей - на выписку! Она подошла поближе.
-Кто Еремеев из седьмой палаты? Вам записка!
Орест развернул тетрадный листок, пробежал не мецкие строчки: «Господин лейтенант! Если Вы сможете, спуститесь, пожалуйста, в приемный холл. Лотта Гекман».
Еремеев сбежал по лестнице в вестибюль приемного отделения. Библиотекарша в длинном осеннем пальто прижимала к груди два свертка. Она застенчиво улыбалась:
-Добрый день, господин лейтенант! Как вы себя чувствуете?
-Спасибо, Лотта! Дела идут на поправку.
Фрейлейн Гекман протянула пакет, из которого выпирали розовые альтхафенские яблоки.
-Это вам, господин лейтенант. От меня. Здесь много витаминов. А это… - Лотта вручила Оресту второй сверток, весьма увесистый. - Это просил вам передать мой отец.
В палате, присев на койку, Еремеев развернул оберточную бумагу. Старинный сифонный барометр на дощечке из красного дерева - тот самый, что висел некогда в читальном зале.
Прибор этот с изящной U-образной трубкой обещал не только предсказывать погоду, но и напоминать Еремееву до самой старости о городе ночных дождей, врагов и друзей, объятых знаком Вишну, столь похожим на счастливую подкову.
ЛАГЕРЬ ДОЖДЕВОГО ЧЕРВЯ
О чем молчат бетонные сфинксы?
Зрелище не для слабонервных, когда в лесных сумерках из смотровых щелей старых дотов и бронеколпаков выбираются, копошась и попискивая, летучие мыши. Рукокрылые твари решили, что эти многоэтажные подземелья люди построили для них и обосновались там давно и надежно. Здесь неподалеку от польского города Мендзыжеч обитает самая большая в Европе колония нетопырей - десятки тысяч. Но речь не о них, хотя военная разведка и выбрала в виде своей эмблемы силуэт летучей мыши… Речь о другом всеевропейском, а может быть, и всемирном рекорде: здесь, в бассейне трех рек - Одера, Варты и Обры расположено самое обширное подземное фортификационное сооружение - Reigenwurmlager - «Лагерь Дождевого Червя»…
Об этой местности ходили, ходят и долго еще будут ходить легенды, одна мрачнее другой.
"Начнем с того, - рассказывает один из первопроходцев здешних катакомб полковник Александр Лискин, - что вблизи лесного озера, в железобетонном коробе был обнаружен заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали наличие промышленного тока напряжением в 380 вольт. Вскоре внимание саперов привлек бетонный колодец, который проглатывал воду, низвергавшуюся с высоты. Тогда же разведка доложила, что, возможно, подземная силовая коммуникация идет со стороны Мендзижеча. Однако здесь не исключалось и наличие скрытой автономной электростанции, и еще то, что ее турбины вращала вода, падающая в колодец Говорили, что озеро каким-то образом соединено с окружающими водоемами, а их здесь немало…
Саперы выявили замаскированный под холм вход в тоннель. Уже в первом приближении стало ясно, что это серьезное сооружение, к тому же, вероятно, с разного рода ловушками, включая минные. Говорили, что как-то подвыпивший старшина на своем мотоцикле решил на спор проехаться по таинственному тоннелю. Больше лихача не видели…"
* * *
Что бы там не говорили, бесспорно одно: в мире нет более обширного и более разветвленного подземного укрепрайона, чем тот, который был прорыт в речном треугольнике Варта - Обра - Одер более полувека назад. До 1945 года эти земли входили в состав Германии. После крушения Третьего рейха вернулись к Польше. Только тогда в сверхсекретное подземелье спустились советские специалисты. Спустились, поразились протяженности тоннелей и ушли. Никому не хотелось затеряться, взорваться, исчезнуть в гигантских бетонных катакомбах, уходивших на десятки(!) километров к северу, югу и западу. Никто не мог сказать, с какой целью были проложены в них двупутные узкоколейки, куда и зачем убегали электропоезда по бесконечным тоннелям с бесчисленными ответвлениями, тупиками, что перевозили они на своих платформах, кто был пассажирами. Однако доподлинно известно, что Гитлер по меньшей мере дважды побывал в этом подземном железобетонном царстве, закодированным под названием "RL" - "Regenwurmlager" - "Лагерь дождевого червя".
Зачем?
Под знаком этого вопроса проходит любое исследование загадочного объекта. Зачем было сооружено гигантское подземелье? Зачем проложены в нем сотни километров электрофицированных железных дорог, и еще добрая дюжина всевозможных "зачем?" и "почему?"
"Мы нашли подземный крематорий…"
Лишь в восьмидесятые годы была проведена углубленная инженерно-саперная разведка Лагеря силами тех советских войск, которые располагались тогда в этом районе Польши. Вот что рассказывал потом один из участников той подземной экспедиции техник-капитан Черепанов:
" В одном из дотов мы по стальным винтовым лестницам спустились глубоко под землю. При свете кислотных фонарей вошли в подземное метро Это было именно метро, так как по дну тоннеля проходила железнодорожная колея. Потолок был без признаков копоти. По стенам - аккуратная расшивка кабелей. Вероятно, локомотив здесь двигала электроэнергия.
Группа вошла в тоннель не в начале. Вход в него находился где-то под лесным озером. Вся трасса устремлялась на запад - к реке Одер. Почти сразу обнаружили подземный крематорий. Возможно, именно в его печах сгорели останки строителей подземелья.
Медленно, с соблюдением мер предосторожности, поисковая группа двигалась по тоннелю в направлении современной Германии. Вскоре бросили считать тоннельные ответвления - их обнаружили десятки. И вправо, и влево. Но большая часть ответвлений была аккуратно замурована. Возможно, это были подходы к неизвестным объектам, в том числе к частям подземного города…
В тоннеле было сухо - признак хорошей гидроизоляции. Казалось, с другой, неведомой стороны, вот-вот покажутся огни поезда или большого грузового автомобиля (автотранспорт тоже мог там двигаться)…
Группа двигалась медленно, и через несколько часов пребывания под землей стала терять ощущение реально пройденного…
Исследование законсервированного подземного города, проложенного под лесами, полями и речками, - задача для специалистов иного уровня. Этот иной уровень требовал больших сил, средств и времени. По нашим оценкам, подземка могла тянуться на десятки километров и "нырять" под Одер. Куда дальше и где ее конечная станция - трудно было даже предположить. Вскоре старший группы принял решение возвратиться…"
Разумеется, без плана-схемы раскрыть тайны Лагеря дождевого червя невозможно. Что же касается замурованных тупиков, то специалисты считают, что там под охраной минных ловушек могут хранится как образцы секретной по тому времени военной техники, так и ценности, вывезенные из музеев оккупированных стран.
В рассказе техника-капитана Черепанова вызывает сомнение только одно - "подземный крематорий, в котором сжигали тела строителей". Дело в том, что строили это фортификационное чудо не пленные рабы, а профессионалы высокого класса из строительной армии Тодта: инженеры-маркшейдеры, гидротехники, железнодорожники, бетонщики, электрики… Каждый отвечал за свой объект или небольшой участок работ, и никто из них не мог даже вообразить общие масштабы укрепрайона. Люди Тодта применили все технические новинки ХХ века, дополнив их опытом зодчих средневековых замков по части всевозможных ловушек и смертельных сюрпризов для непрошеных визитеров. Не зря фамилия их шефа была созвучна слову "смерть". Помимо полов-перевертышей, лазутчиков поджидали здесь и шнуровые заряды, взрывы которых заваливали тоннели, заживо погребая под тоннами песка вражеских диверсантов.
Наверное, даже дивизию СС, занимавшую этот район, и ту выбрали по устрашающему названию - "Тоден копф" - "Мертвая голова".
Тем не менее, ничто не может устрашить самодеятельных исследователей "нор" дождевого червя. На свой страх и риск они отправляются в лабиринт Тодта, надеясь на ошеломляющие открытия и счастливое возвращение, иногда через несколько суток.
Мы с польским журналистом Кшиштофом Пилявским тоже не были исключением, и местный старожил - бывший танкист, а ныне таксист по имени Юзеф, захватив с собой люминесцентный фонарь, взялся сводить нас к одному из двадцати двух подземных вокзалов. Все они обозначались когда-то мужскими и женскими именами: "Дора", "Марта", "Эмма", "Берта"… Ближайший к Мендзыжечу - "Хенрик". Наш гид утверждает, что именно к его перрону прибывал из Берлина Гитлер, чтобы отсюда отправится уже по поверхности в свою полевую ставку под Растенбургом - "Вольфшанце". В этом есть своя логика - подземный путь из Берлина позволял скрытно покидать рейхсканцелярию. Да и до "Волчьего логова" отсюда всего лишь несколько часов езды на машине.
Юзеф гонит свой "полонез" по неширокому шоссе на юго-запад от города. В деревушке Калава сворачиваем в сторону бункера "Шарнхорст". Это один из опорных пунктов оборонительной системы Восточного (Поморского) вала. А места в округе - идиллические и никак не вяжутся с этими военными словесами: холмистые перелески, маки во ржи, лебеди в озерцах, аисты на крышах, соснячки, горящие изнутри солнцем, косули бродят… Господь творил эту землю с умилением. Антихрист с не меньшим усердием прокладывал в ее недрах свои бетонные пути…
Визит к нетопырям
Живописный холм с нестарым дубом на вершине был увенчан двумя стальными бронеколпаками. Их массивные кругловерхие цилиндры с прорезями походили на тевтонские рыцарские шлемы, "забытые" под сенью дубовой кроны.
Западный склон холма обрывался бетонной стеной в полтора человеческих роста. В нее была врезана броневая гермодверь в треть обычной двери и несколько воздухозаборных отверстий, забранных опять же бронированными жалюзями. То были жабры подземного монстра… Над входом надпись, набрызганная из баллончика с краской: "Welcame to hell!" - "Добро пожаловать в ад!"
Под пристальным оком пулеметной амбразуры флангового боя подходим к броневой дверце и открываем ее длинным специальным ключом. Тяжелая, но хорошо смазанная дверь легко распахивается и в грудь тебе смотрит еще одна бойница - фронтального боя. "Вошел без пропуска - получи автоматную очередь" - говорит ее пустой немигающий взгляд. Такова камера входного тамбура. Когда-то ее пол предательски переворачивался на шарнирах и незваный гость летел в каменный мешок, как это практиковалось в средневековых замках. Теперь полик надежно закреплен, и мы сворачиваем в узкий боковой коридорчик, который ведет внутрь бункера, но через несколько шагов прерывается главным газовым шлюзом. Выходим из него и попадаем в блок-пост, где караул проверял когда-то документы всех входящих и держал под прицелом входную гермодверь. Только после этого можно войти в коридор, ведущий в боевые казематы, прикрытые бронекуполами. В одном из них до сих пор стоит ржавый скорострельный гранатомет, в другом размещалась огнеметная установка, в третьем находились тяжелые пулеметы… Здесь же «каюта» командира - «фюрер-раум», перископные выгородки, радиорубка, хранилище карт, туалеты и умывальник, а также замаскированный запасной выход.
Этажом ниже - склады расходных боеприпасов, цистерна с огнесмесью, камера входной ловушки, она же карцер, спальный отсек для дежурной смены, фильтро-вентиляционная выгородка… Здесь же и вход в преисподнюю: широкий - метра четыре в диаметре - бетонный колодец отвесно уходит вниз на глубину десятиэтажного дома. Луч фонаря высвечивает на дне шахты воду. Бетонная лестница спускается вдоль шахты крутыми узкими маршами.
Тут сто пятьдесят ступенек, - сообщает Юзеф. Мы идем за ним с замиранием сердца: что внизу? А внизу - на глубине 45 метров высокосводый зал, похожий на неф старинного собора, разве что собранный из арочного железобетона. Шахта, вдоль которого вилась лестница, обрывается здесь для того, чтобы продолжиться еще глубже, но уже как колодец, почти до краев заполненный водой. Есть ли дно у него? И для чего вздымается нависающая над ним шахта аж до казематного этажа? Юзеф не знает. Но он ведет нас к другому колодцу, более узкому, прикрытому крышкой люка. Это источник питьевой воды. Можно хоть сейчас зачерпнуть…
Оглядываю своды здешнего аида. Что видели они, что творилось под ними? Этот зал служил гарнизону «Шарнхорста» военным городком с тыловой базой. Здесь в главный тоннель, как притоки в русло «впадали» двухярусные бетонные ангары. В них размещались две казармы на сто человек, лазарет, кухня, склады с продовольствием и амуницией, электростанция, топливохранилище. Сюда же через шлюзовую противогазовую камеру подкатывали и вагонеточные поезда по ветке, уходящей к магистральному тоннелю на вокзал «Хенрик».
- Пойдем на вокзал? - Спрашивает наш провожатый.
Юзеф ныряет в невысокий и неширокий коридор, и мы за ним. Пешеходная потерна кажется бесконечной, идем по ней ускоренным шагом уже четверть часа, а света в конце тоннеля не видно. Да и не будет здесь никакого света, как, впрочем, и во всех остальных “норах Дождевого червя”.
Только тут замечаю, как продрог в этом стылом подземелье: температура здесь постоянная, что летом, что зимой +10 С. При мысли под какой толщей земли тянется наша щель-тропа и вовсе становится не по себе. Низкий свод и узкие стены сжимают душу - выберемся ли отсюда? А если обрушится бетонное перекрытие, а если хлынет вода? Ведь более полувека все эти конструкции не знали ни ухода, ни ремонта, а ведь они сдерживают и чудовищное давление недр, и напор грунтовых вод…
Когда на кончике языка уже завертелись слова - «Может, вернемся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Надвигался аванпорт: вислое железо кранов, башни элеватора, полузатопленный эсминец «Дортмунд» и шесть дремлющих у пирсов сухогрузов. Туман сгустился так, что фон Герн с трудом вывел катер на остатки боновых ворот. Все шло как нельзя лучше. Редкие огоньки Альтхафена дрожали уже за кормой. Катер огибал последний брекватер, когда луч корабельного прожектора, описав голубую «воронку», накрыл едва ползущий катер. Сабина тихо вскрикнула и вцепилась в планширь. Туман горел в пристальном свете слепяще ярко. Рука фон Герна сама толкнула сектор газа до упора. Взревел мощный мотор, и два водяных крыла выросли у катера по бортам. На вскинувшемся носу блистал неотступный прожекторный свет, взметенная вода сверкала радужно, словно в подсвеченном фонтане.
Сабина вспомнила на секунду фонтан, который устроил отец в день шестисотлетия Альтхафена…
-Пригнись! - крикнул ей фон Герн, и в то же мгновение с корабля ударил пулемет.
Сабина слышала, как одна из пуль звонко щелкнула по каске Ульриха, и корветтенкапитан свалился ей на плечо. Катер швырнуло в сторону. Мотор протяжно взвыл и заглох.
-Ульрих! Ульрих! - Сабина лихорадочно ощупывала лицо, шею, но крови нигде не было: должно быть, фон Герн был оглушен или контужен.
Катер поплясывал на мелкой волне, звучно шлепал по воде носом… С корабля что-то кричали в мегафон по-русски. Луч по-прежнему бил в спины, высвечивая приборную панель ярко и резко - до последней заклепки. На глаза Сабине попалась алая пусковая рукоять, и она, недолго думая, рванула ее на себя точь-в-точь, как запускала мотор отцовского катера…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В гарнизонном госпитале лейтенанту Еремееву поставили четыре диагноза: баротравма правого легкого, отравление кислородом, общее переохлаждение и двусторонняя пневмония. Первые три дня он провел в бреду и горячечном забытьи. Но пенициллин, морской воздух и молодость взяли свое. Вскоре Оресту принесли синий байковый халат и разрешили выходить в коридор. В первую же свою вылазку из палаты Еремеев встретил Сулая в таком же синем госпитальном халате. Капитан явно обрадовался встрече:
-А я к тебе вчера наведывался… Дрыхнуть ты здоров!
Боксерский бобрик на круглой сулаевской голове отрос и был зачесан на правую сторону.
-Слыхал новость? - поправил зачес капитан. -
В Москву поедешь… На учебу.
Еремеев ошеломленно молчал. Ожидал всего, только не такого оборота…
-Учись. Может, и впрямь из тебя что выйдет… Насчет сифона, это ты здорово раскусил… Будешь в Москве, съезди в Мытищи. Там семья Лозоходова живет.
Адрес я дам. Скажи, мол, так и так: пал смертью храбрых, и все такое. Вещички сыну передай: часы, медали, портсигар… Помоги, чем сможешь, ясно?
-Куда ясней.
-И второе. Это уж моя личная просьба. Сходи в главное управление погранвойск. Разыщи там полковника Бай-Курдыева, передай письмецо от меня. Скажи, мол, от старшины Сулая. Он вспомнит.
Медсестра в белом халате и белых гетрах прокатила тележку с кипой шинелей - на выписку! Она подошла поближе.
-Кто Еремеев из седьмой палаты? Вам записка!
Орест развернул тетрадный листок, пробежал не мецкие строчки: «Господин лейтенант! Если Вы сможете, спуститесь, пожалуйста, в приемный холл. Лотта Гекман».
Еремеев сбежал по лестнице в вестибюль приемного отделения. Библиотекарша в длинном осеннем пальто прижимала к груди два свертка. Она застенчиво улыбалась:
-Добрый день, господин лейтенант! Как вы себя чувствуете?
-Спасибо, Лотта! Дела идут на поправку.
Фрейлейн Гекман протянула пакет, из которого выпирали розовые альтхафенские яблоки.
-Это вам, господин лейтенант. От меня. Здесь много витаминов. А это… - Лотта вручила Оресту второй сверток, весьма увесистый. - Это просил вам передать мой отец.
В палате, присев на койку, Еремеев развернул оберточную бумагу. Старинный сифонный барометр на дощечке из красного дерева - тот самый, что висел некогда в читальном зале.
Прибор этот с изящной U-образной трубкой обещал не только предсказывать погоду, но и напоминать Еремееву до самой старости о городе ночных дождей, врагов и друзей, объятых знаком Вишну, столь похожим на счастливую подкову.
ЛАГЕРЬ ДОЖДЕВОГО ЧЕРВЯ
О чем молчат бетонные сфинксы?
Зрелище не для слабонервных, когда в лесных сумерках из смотровых щелей старых дотов и бронеколпаков выбираются, копошась и попискивая, летучие мыши. Рукокрылые твари решили, что эти многоэтажные подземелья люди построили для них и обосновались там давно и надежно. Здесь неподалеку от польского города Мендзыжеч обитает самая большая в Европе колония нетопырей - десятки тысяч. Но речь не о них, хотя военная разведка и выбрала в виде своей эмблемы силуэт летучей мыши… Речь о другом всеевропейском, а может быть, и всемирном рекорде: здесь, в бассейне трех рек - Одера, Варты и Обры расположено самое обширное подземное фортификационное сооружение - Reigenwurmlager - «Лагерь Дождевого Червя»…
Об этой местности ходили, ходят и долго еще будут ходить легенды, одна мрачнее другой.
"Начнем с того, - рассказывает один из первопроходцев здешних катакомб полковник Александр Лискин, - что вблизи лесного озера, в железобетонном коробе был обнаружен заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали наличие промышленного тока напряжением в 380 вольт. Вскоре внимание саперов привлек бетонный колодец, который проглатывал воду, низвергавшуюся с высоты. Тогда же разведка доложила, что, возможно, подземная силовая коммуникация идет со стороны Мендзижеча. Однако здесь не исключалось и наличие скрытой автономной электростанции, и еще то, что ее турбины вращала вода, падающая в колодец Говорили, что озеро каким-то образом соединено с окружающими водоемами, а их здесь немало…
Саперы выявили замаскированный под холм вход в тоннель. Уже в первом приближении стало ясно, что это серьезное сооружение, к тому же, вероятно, с разного рода ловушками, включая минные. Говорили, что как-то подвыпивший старшина на своем мотоцикле решил на спор проехаться по таинственному тоннелю. Больше лихача не видели…"
* * *
Что бы там не говорили, бесспорно одно: в мире нет более обширного и более разветвленного подземного укрепрайона, чем тот, который был прорыт в речном треугольнике Варта - Обра - Одер более полувека назад. До 1945 года эти земли входили в состав Германии. После крушения Третьего рейха вернулись к Польше. Только тогда в сверхсекретное подземелье спустились советские специалисты. Спустились, поразились протяженности тоннелей и ушли. Никому не хотелось затеряться, взорваться, исчезнуть в гигантских бетонных катакомбах, уходивших на десятки(!) километров к северу, югу и западу. Никто не мог сказать, с какой целью были проложены в них двупутные узкоколейки, куда и зачем убегали электропоезда по бесконечным тоннелям с бесчисленными ответвлениями, тупиками, что перевозили они на своих платформах, кто был пассажирами. Однако доподлинно известно, что Гитлер по меньшей мере дважды побывал в этом подземном железобетонном царстве, закодированным под названием "RL" - "Regenwurmlager" - "Лагерь дождевого червя".
Зачем?
Под знаком этого вопроса проходит любое исследование загадочного объекта. Зачем было сооружено гигантское подземелье? Зачем проложены в нем сотни километров электрофицированных железных дорог, и еще добрая дюжина всевозможных "зачем?" и "почему?"
"Мы нашли подземный крематорий…"
Лишь в восьмидесятые годы была проведена углубленная инженерно-саперная разведка Лагеря силами тех советских войск, которые располагались тогда в этом районе Польши. Вот что рассказывал потом один из участников той подземной экспедиции техник-капитан Черепанов:
" В одном из дотов мы по стальным винтовым лестницам спустились глубоко под землю. При свете кислотных фонарей вошли в подземное метро Это было именно метро, так как по дну тоннеля проходила железнодорожная колея. Потолок был без признаков копоти. По стенам - аккуратная расшивка кабелей. Вероятно, локомотив здесь двигала электроэнергия.
Группа вошла в тоннель не в начале. Вход в него находился где-то под лесным озером. Вся трасса устремлялась на запад - к реке Одер. Почти сразу обнаружили подземный крематорий. Возможно, именно в его печах сгорели останки строителей подземелья.
Медленно, с соблюдением мер предосторожности, поисковая группа двигалась по тоннелю в направлении современной Германии. Вскоре бросили считать тоннельные ответвления - их обнаружили десятки. И вправо, и влево. Но большая часть ответвлений была аккуратно замурована. Возможно, это были подходы к неизвестным объектам, в том числе к частям подземного города…
В тоннеле было сухо - признак хорошей гидроизоляции. Казалось, с другой, неведомой стороны, вот-вот покажутся огни поезда или большого грузового автомобиля (автотранспорт тоже мог там двигаться)…
Группа двигалась медленно, и через несколько часов пребывания под землей стала терять ощущение реально пройденного…
Исследование законсервированного подземного города, проложенного под лесами, полями и речками, - задача для специалистов иного уровня. Этот иной уровень требовал больших сил, средств и времени. По нашим оценкам, подземка могла тянуться на десятки километров и "нырять" под Одер. Куда дальше и где ее конечная станция - трудно было даже предположить. Вскоре старший группы принял решение возвратиться…"
Разумеется, без плана-схемы раскрыть тайны Лагеря дождевого червя невозможно. Что же касается замурованных тупиков, то специалисты считают, что там под охраной минных ловушек могут хранится как образцы секретной по тому времени военной техники, так и ценности, вывезенные из музеев оккупированных стран.
В рассказе техника-капитана Черепанова вызывает сомнение только одно - "подземный крематорий, в котором сжигали тела строителей". Дело в том, что строили это фортификационное чудо не пленные рабы, а профессионалы высокого класса из строительной армии Тодта: инженеры-маркшейдеры, гидротехники, железнодорожники, бетонщики, электрики… Каждый отвечал за свой объект или небольшой участок работ, и никто из них не мог даже вообразить общие масштабы укрепрайона. Люди Тодта применили все технические новинки ХХ века, дополнив их опытом зодчих средневековых замков по части всевозможных ловушек и смертельных сюрпризов для непрошеных визитеров. Не зря фамилия их шефа была созвучна слову "смерть". Помимо полов-перевертышей, лазутчиков поджидали здесь и шнуровые заряды, взрывы которых заваливали тоннели, заживо погребая под тоннами песка вражеских диверсантов.
Наверное, даже дивизию СС, занимавшую этот район, и ту выбрали по устрашающему названию - "Тоден копф" - "Мертвая голова".
Тем не менее, ничто не может устрашить самодеятельных исследователей "нор" дождевого червя. На свой страх и риск они отправляются в лабиринт Тодта, надеясь на ошеломляющие открытия и счастливое возвращение, иногда через несколько суток.
Мы с польским журналистом Кшиштофом Пилявским тоже не были исключением, и местный старожил - бывший танкист, а ныне таксист по имени Юзеф, захватив с собой люминесцентный фонарь, взялся сводить нас к одному из двадцати двух подземных вокзалов. Все они обозначались когда-то мужскими и женскими именами: "Дора", "Марта", "Эмма", "Берта"… Ближайший к Мендзыжечу - "Хенрик". Наш гид утверждает, что именно к его перрону прибывал из Берлина Гитлер, чтобы отсюда отправится уже по поверхности в свою полевую ставку под Растенбургом - "Вольфшанце". В этом есть своя логика - подземный путь из Берлина позволял скрытно покидать рейхсканцелярию. Да и до "Волчьего логова" отсюда всего лишь несколько часов езды на машине.
Юзеф гонит свой "полонез" по неширокому шоссе на юго-запад от города. В деревушке Калава сворачиваем в сторону бункера "Шарнхорст". Это один из опорных пунктов оборонительной системы Восточного (Поморского) вала. А места в округе - идиллические и никак не вяжутся с этими военными словесами: холмистые перелески, маки во ржи, лебеди в озерцах, аисты на крышах, соснячки, горящие изнутри солнцем, косули бродят… Господь творил эту землю с умилением. Антихрист с не меньшим усердием прокладывал в ее недрах свои бетонные пути…
Визит к нетопырям
Живописный холм с нестарым дубом на вершине был увенчан двумя стальными бронеколпаками. Их массивные кругловерхие цилиндры с прорезями походили на тевтонские рыцарские шлемы, "забытые" под сенью дубовой кроны.
Западный склон холма обрывался бетонной стеной в полтора человеческих роста. В нее была врезана броневая гермодверь в треть обычной двери и несколько воздухозаборных отверстий, забранных опять же бронированными жалюзями. То были жабры подземного монстра… Над входом надпись, набрызганная из баллончика с краской: "Welcame to hell!" - "Добро пожаловать в ад!"
Под пристальным оком пулеметной амбразуры флангового боя подходим к броневой дверце и открываем ее длинным специальным ключом. Тяжелая, но хорошо смазанная дверь легко распахивается и в грудь тебе смотрит еще одна бойница - фронтального боя. "Вошел без пропуска - получи автоматную очередь" - говорит ее пустой немигающий взгляд. Такова камера входного тамбура. Когда-то ее пол предательски переворачивался на шарнирах и незваный гость летел в каменный мешок, как это практиковалось в средневековых замках. Теперь полик надежно закреплен, и мы сворачиваем в узкий боковой коридорчик, который ведет внутрь бункера, но через несколько шагов прерывается главным газовым шлюзом. Выходим из него и попадаем в блок-пост, где караул проверял когда-то документы всех входящих и держал под прицелом входную гермодверь. Только после этого можно войти в коридор, ведущий в боевые казематы, прикрытые бронекуполами. В одном из них до сих пор стоит ржавый скорострельный гранатомет, в другом размещалась огнеметная установка, в третьем находились тяжелые пулеметы… Здесь же «каюта» командира - «фюрер-раум», перископные выгородки, радиорубка, хранилище карт, туалеты и умывальник, а также замаскированный запасной выход.
Этажом ниже - склады расходных боеприпасов, цистерна с огнесмесью, камера входной ловушки, она же карцер, спальный отсек для дежурной смены, фильтро-вентиляционная выгородка… Здесь же и вход в преисподнюю: широкий - метра четыре в диаметре - бетонный колодец отвесно уходит вниз на глубину десятиэтажного дома. Луч фонаря высвечивает на дне шахты воду. Бетонная лестница спускается вдоль шахты крутыми узкими маршами.
Тут сто пятьдесят ступенек, - сообщает Юзеф. Мы идем за ним с замиранием сердца: что внизу? А внизу - на глубине 45 метров высокосводый зал, похожий на неф старинного собора, разве что собранный из арочного железобетона. Шахта, вдоль которого вилась лестница, обрывается здесь для того, чтобы продолжиться еще глубже, но уже как колодец, почти до краев заполненный водой. Есть ли дно у него? И для чего вздымается нависающая над ним шахта аж до казематного этажа? Юзеф не знает. Но он ведет нас к другому колодцу, более узкому, прикрытому крышкой люка. Это источник питьевой воды. Можно хоть сейчас зачерпнуть…
Оглядываю своды здешнего аида. Что видели они, что творилось под ними? Этот зал служил гарнизону «Шарнхорста» военным городком с тыловой базой. Здесь в главный тоннель, как притоки в русло «впадали» двухярусные бетонные ангары. В них размещались две казармы на сто человек, лазарет, кухня, склады с продовольствием и амуницией, электростанция, топливохранилище. Сюда же через шлюзовую противогазовую камеру подкатывали и вагонеточные поезда по ветке, уходящей к магистральному тоннелю на вокзал «Хенрик».
- Пойдем на вокзал? - Спрашивает наш провожатый.
Юзеф ныряет в невысокий и неширокий коридор, и мы за ним. Пешеходная потерна кажется бесконечной, идем по ней ускоренным шагом уже четверть часа, а света в конце тоннеля не видно. Да и не будет здесь никакого света, как, впрочем, и во всех остальных “норах Дождевого червя”.
Только тут замечаю, как продрог в этом стылом подземелье: температура здесь постоянная, что летом, что зимой +10 С. При мысли под какой толщей земли тянется наша щель-тропа и вовсе становится не по себе. Низкий свод и узкие стены сжимают душу - выберемся ли отсюда? А если обрушится бетонное перекрытие, а если хлынет вода? Ведь более полувека все эти конструкции не знали ни ухода, ни ремонта, а ведь они сдерживают и чудовищное давление недр, и напор грунтовых вод…
Когда на кончике языка уже завертелись слова - «Может, вернемся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38