Ленка, во всяком случае, никогда не экономила на билетах и всегда ругала его за подобные попытки. Но сейчас Крис, учитывая катастрофическое положение фонда «Карпаты», не мог позволить себе выложить ещё около тысячи фунтов, чтобы лететь бизнес-классом. Глупость, в сущности. Тысяча фунтов в любом случае не сделала бы погоды и не исправила положения в фонде «Карпаты», тем более что перелёт все равно влетел ему в копеечку, поскольку он купил дорогой билет с открытой датой обратного вылета. О встрече с Руди Моссом у него существовала предварительная договорённость, но он не имел ни малейшего представления, сколько времени ему понадобится, чтобы разыскать Маркуса Леброна или выяснить, когда и почему Алекс начал употреблять наркотики.
Крис захлопнул журнал с пространной статьёй об экономике стран Балтии, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и предался мыслям о Меган. Они провели вместе незабываемый день и такую же чудесную ночь. Он хранил в памяти запах её тела и нежность кожи. Меган разбудила в нём чувства, которые, он считал, навсегда угасли в его душе. Когда он находился рядом с Меган, его захлёстывала нежность к ней. Он знал, что по сравнению с тем, что он когда-то испытывал к Тамаре, его чувство к Меган намного глубже и чище. Ему хотелось знать о ней как можно больше, и в то же время казалось, что он уже давно и хорошо её знает. Она вошла в его жизнь, и он уже не понимал, как мог раньше жить без неё.
Крис очень надеялся, что их отношения будут иметь продолжение.
Потом он подумал об Эрике и попытался сравнить себя с ним, но сразу осознал всю бессмысленность подобного сравнения: Эрик относился к породе победителей, и в том, что Меган в своё время была с ним, не было ничего удивительного. Крис виновато улыбнулся, вспомнив глупейший вопрос, который задал Меган после ночи любви. На рассвете он спросил у неё об Эрике, и она, вздрогнув, как от удара, ответила ему, что новый любовник не должен расспрашивать о прежнем. Он подумал о Дункане и Пиппе, о дурацких вопросах, которые им задавал, и решил, что вёл себя, как последний идиот.
Представив, как обрадуется ему Меган, когда увидит его в следующий раз, он заложил руки за голову и мечтательно улыбнулся, но тут же получил удар локтем в бок от не в меру азартного юнца справа, который торопливо сдавал карты.
* * *
Руди Мосс за десять лет превратился в самоуверенного и самовлюблённого типа, чей длинный нос, как флюгер, всегда поворачивался в ту сторону, в которую дул ветер с Уолл-стрит. Он научился мастерски держать паузу и даже затягивать молчание, если это было ему выгодно. Крису он не понравился сразу.
Тем не менее ему пришлось сидеть перед Руди и страдать от своего подчинённого, униженного положения. Зато Руди ситуацией явно наслаждался.
Начало разговора показалось Крису обнадёживающим.
— Мне звонил насчёт тебя Эрик Эстли, — сказал Руди. — И наговорил о тебе кучу лестных слов.
— Приятно слышать, — осторожно заметил Крис.
— Ещё бы не приятно. Этот парень сейчас на гребне успеха и ворочает миллионами, — сказал Руди. — Ты знаешь, что о нём пишет «Бизнес уик»? Статья так и называется: «Делатель денег двадцать первого века».
— Правда? — сказал Крис. — Я не знал.
— Похоже, Эрик нынче — главная звезда на небосклоне «М & А»!
— Очень может быть.
— Жаль только, что его не интересует та область инвестиций, которой занимаюсь я, — с кривой усмешкой произнёс Руди.
Крис окинул взглядом офис Руди, сразу поняв, что Эрик обошёл его по всем статьям и Руди ему смертельно завидует. Хорошо ещё, что у Руди оказался свой собственный офис, пусть и небольшой. Кроме того, фирма «Амалгамейтед ветеранз лайф» была учреждением вполне респектабельным, и, видимо, Руди черпал самоуважение ещё и из этого источника. Но назвать его «делателем денег двадцать первого века» у Криса язык бы не повернулся. Подумав об этом, он едва заметно улыбнулся.
И сделал ошибку, поскольку Руди всё это время за ним наблюдал.
— Меня, конечно, радуют похвалы Эрика, но мне необходимо составить и собственное мнение о тебе, как о директоре.
Крис разложил на коленях бумаги и погрузился в рассуждения о перспективах инвестиций в центральноевропейский фондовый рынок. К сожалению, он не знал о замыслах Руди.
— А что ты, к примеру, думаешь о Латвии? — спросил Криса его инвестор. — Как ты полагаешь, она войдёт со временем в европейский рынок?
Хотя Крис не был готов к этому вопросу, он тем не менее воспользовался информацией, почерпнутой им в самолёте из специального журнала, и сумел продемонстрировать Руди вполне удовлетворительное знание предмета.
Похоже, его ответ устроил Руди.
— Как у тебя в фонде с котировками бумаг? — спросил Руди.
Крис протянул Руди сводку котировок за февраль. Руди внимательно её просмотрел.
— Тут у тебя в среднем проставлено один евро двадцать четыре цента за штуку. Если мне не изменяет память, в прошлом месяце было тридцать восемь центов. Что случилось?
— Это все из-за падения бумаг «Эврики телеком», которые мы недавно приобрели. Дело было рискованное, и пока они идут уже по семьдесят за штуку, да и то если продавать сразу одним пакетом.
Руди состроил рожу.
— Кошмар. Другими словами, твой фонд теряет ежемесячно примерно десять процентов, — сказал он с насмешливой улыбкой. — Это не слишком хорошо, ты не находишь?
— Я понимаю, что положение неважное, — вынужден был признать Крис. — Но ведь это все из-за «Эврики». Раньше фонд приносил тебе достаточно прибыли.
— Приносил, но в настоящий момент мы теряем деньги — так или нет?
Крис очень надеялся, что ему не придётся этого говорить, но сейчас он был вынужден это сделать.
— Бумаги «Эврики телеком» купила Ленка.
Руди удивлённо выгнул бровь.
— Как-то это не по-джентльменски: винить в своих грехах партнёршу, которая умерла и не может себя оправдать. Не находишь?
Крис почувствовал, что Руди начинает его доставать. Он сделал глубокий вдох, сосчитал про себя до пяти и сказал:
— Ленка отлично разбиралась в ценных бумагах, и до этого момента все её вложения были прибыльными. Но её последнее приобретение, похоже, никуда не годится.
— Тебе известно, зачем она совершила эту покупку? — спросил Руди.
Задавая этот вопрос, Руди надеялся получить представление о том, насколько тесно Крис контактировал с Ленкой и до какой степени он был осведомлён о сделках, которые они заключали вместе и отдельно друг от друга.
Увы, Крису ничего не оставалось, как сказать правду:
— Она приобрела эти бумаги, когда я был в отпуске.
— Из этого следует, что ты ни черта об этом не знаешь. Между тем, заметь себе, это крупнейшее приобретение фонда.
— Руди, доверься мне. Я выправлю положение, — проблеял Крис.
Руди хохотнул.
— Точно так же, как ты в своё время выправил положение в «Блумфилд Вайсе»?
Неожиданно до Криса дошло. Руди решил поиздеваться над ним. Он играл с ним, как кошка с мышкой. Он даже позволил ему приехать в Штаты — но только для того, чтобы доставить себе удовольствие лично его выпороть.
Крис поднялся с места и сказал:
— Спасибо тебе и твоей фирме, Руди, за то, что вкладывали в нас деньги. Теперь, однако, у меня появилась уверенность, что фонд «Карпаты» обойдётся своими силами.
Руди подобное заявление Криса озадачило. Он явно рассчитывал на то, что порка продлится дольше.
Собрав бумаги и уложив их в кейс, Крис произнёс:
— Я ухожу. И не надо меня провожать. Я сам найду выход.
* * *
Крис купил билет на самолёт от Хартфорда до Нью-Йорка. Он был зол, как чёрт: проделать такой путь только для того, чтобы получить от Руди плевок в лицо? Невиданное унижение! Но и сам он тоже хорош. Знал же, что Руди не изменит своего решения, и всё же настоял на встрече и полетел в Америку. Вот и огреб по первое число.
И что же теперь? Сбыть по дешёвке бумаги, которые ещё что-то стоят? Или вообще объявить себя банкротом и закрыть к чёртовой матери фонд «Карпаты»? Но Крис знал, что ситуация на фондовом рынке может измениться в любой момент и тогда стоимость бумаг «Эврики телеком» взлетит вверх, как ракета. Когда на рынке начинался необъяснимый бум, Крис ненавидел свою работу; ему казалось, что от его способностей и знаний ничего не зависит.
В который уже раз за эту поездку он чувствовал себя беспомощным. Почему-то вдруг вспомнилось детство.
Ему тогда было одиннадцать, и его отец уже девять месяцев лежал в сырой земле. Тогда жизнь Криса, его матери и младшей сестры резко переменилась к худшему. Им пришлось сменить собственный маленький домик, проданный за долги, на неухоженную городскую квартиру в семиэтажной башне. Мать пошла работать продавщицей, а в свободное время три раза в неделю подрабатывала уборкой. Но она гордилась тем, что её сын поступил в привилегированную школу, хотя это и влетело ей в копеечку. От вечных трудов и недосыпания под глазами у неё залегли тёмные тени, но она не жаловалась и не плакала. Никогда. И у неё всегда хватало времени, чтобы поговорить по душам с ним или с Анной и наставить их на путь истинный.
Но потом произошёл один случай. Крис задержался в школе и зашёл за матерью в магазин позже обычного. Анна в это время сидела у какой-то своей школьной приятельницы. Крис с матерью, болтая о всяких пустяках, поднялись на седьмой этаж и направились в сторону своей квартиры, которая находилась в дальнем конце коридора. Неожиданно мать ускорила шаг, а потом перешла на бег. Крис помчался за ней. Когда они подошли к квартире, выяснилось, что входная дверь распахнута настежь, а в комнатах царит страшный беспорядок. Первым делом мать бросилась к гардеробу, где хранились вещи покойного отца. Все ящики были выдвинуты. Мать замерла и в полном оцепенении уставилась на пустые ящики. Выяснилось, что все мало-мальски ценное украдено. В частности, пропали часы отца и его обручальное кольцо. Исчезли также несколько медалей, которые отец получил за успехи в шахматной игре. Они не были изготовлены из серебра или золота и представляли ценность только для одного-единственного человека на свете — матери Криса. На полу валялись растоптанные свадебные фотографии Шипеорских. Рамки у них были поломаны, стекла разбиты, а сами фотографии безнадёжно погублены грубыми, подкованными гвоздями подмётками.
Мать издала дикий вопль, а потом разразилась безудержными рыданиями. Крис, не зная, что делать и как помочь матери, подвёл её к постели и помог ей улечься на перину. Мать плакала горько, как дитя, да и Крис с трудом сдерживал слёзы, но изо всех сил крепился, понимая, что, кроме него, помочь матери больше некому. Он, как мог, старался её успокоить — подсовывал подушки, укутывал одеялом, гладил вздрагивающие плечи, но ничто не помогало. Помогло другое средство: мать вдруг приникла лицом к его груди, выплакалась, орошая слезами его куртку, и после этого неожиданно успокоилась.
Несколько минут она сидела молча, и Крис боялся её потревожить, опасаясь вызвать новую вспышку истерики. Помолчав, мать спустила ноги с постели, повернула к Крису заплаканное, распухшее от слёз лицо и сказала:
— Знаешь что, Крис?
— Что, мама?
— Хуже чем сейчас, нам уже быть не может, верно?
Крис утвердительно кивнул, а мать, глянув на его склонённую голову, ласково улыбнулась.
— Поэтому до тех пор, пока мы с тобой и Анной будем держаться вместе, с нами больше ничего плохого не случится, и наша жизнь будет становиться все лучше и лучше. Так что давай поднимайся. Надо все это убрать до прихода Анны.
Слова матери оказались пророческими. После кражи в квартире их жизнь стала постепенно налаживаться. Мать нашла хорошо оплачиваемую работу в туристическом агентстве, и семейство Шипеорских в скором времени снова переселилось в маленький, но отдельный домик. Анна вышла замуж и завела двоих детей. Крис поступил в университет. Мать добилась того, чего хотела. Её дети вышли в люди. Она выстояла.
И он, Крис, тоже выстоит. Несмотря ни на что.
Подземка довезла его до станции «Пенн-стейшн», откуда Крис взял такси до «Блумфилд Вайса». Он ещё помнил холодок, который пробежал у него по спине, когда он десять лет назад впервые переступил порог этого здания в компании с Йеном и Дунканом. Войдя в облицованное мрамором фойе, он вызвал лифт и поднялся на сорок пятый этаж. Там, как это было ровно десять лет назад, его встретила Эбби Холлис.
Она изменилась на удивление мало: всё та же строгая причёска и неизменно белая шёлковая блузка. Теперь, правда, она жевала резинку и, увидев Криса, позволила себе улыбнуться.
— Рада тебя видеть. Как поживаешь? — сказала она, протягивая Крису руку. — Пойдём в учебный зал, там нам никто не помешает.
Крис огляделся — все, вроде, как прежде. Столики-парты, компьютеры на столах, электронные доски с курсами валют.
— А у вас тут мало что изменилось.
В зале, как и на фондовом рынке и на бирже Уолл-стрит, у электронных табло толпились люди. Прошло уже десять лет с тех пор, как Крис здесь учился, и потому он не ждал, что на него набросится с радостными воплями какой-нибудь знакомый и пригласит пить пиво в бар неподалёку.
Эбби рассказала ему, что, помимо работы на курсах, немного подрабатывает на продажах в «Блумфилд Вайсе», другими словами, занимает в банке не слишком заметное, но довольно прочное положение. Когда они с Эбби подошли к её рабочему столу, там, к огромному своему удивлению, Крис увидел Латашу Джеймс в белой блузке и шикарном чёрном деловом костюме.
— Привет, Крис! Как поживаешь? — радостно вскрикнула Латаша, заключая Криса в объятия. — Жаль, что всё так случилось с Ленкой.
— Да, это было ужасно, — пробормотал Крис. — Ну а ты как? По-прежнему работаешь в муниципалитете?
Латаша закатила глаза к потолку.
— А вот и не угадал. Я теперь подвизаюсь в местной администрации. Не так уж это и плохо, как оказалось…
— Стало быть, ты процветаешь здесь, в «Блумфилд Вайсе»… — протянул Крис. — Хорошо было бы посидеть где-нибудь и поболтать.
— Мне, к сожалению, пора бежать, — сказала Латаша. — Надеюсь, увидимся?
— Она отлично справляется со своими обязанностями, — сказала Эбби, усаживаясь за свой стол. — Между нами, она заключает для банка больше сделок, чем все те парни, которые толкутся в верхних кабинетах. Да и слушатели её любят. И не только с тёмным цветом кожи.
— Очень за неё рад, — сказал Крис, пододвигая себе стул. Потом, указав на развешанные по стенам табло и таблицы, спросил: — Ну и сколько же ты всем этим занимаешься?
— Уже девять лет, — ответила Эбби. — Конечно, я занимаюсь и другими делами, но это место самое моё заветное. Я теперь сама себе начальник.
— В наше время это редкость, — заметил Крис.
Эбби довольно улыбнулась:
— Да, я слышала, как бывает, когда над тобой кто-то стоит. Говорят, Херби Экслер, твой босс, тебя подставил?
Крис удивлённо выгнул бровь.
— Вот уж не думал, что тебе это известно.
— Да брось ты. Об этом все знают, — сказала Эбби. — Просто не говорят вслух. Херби из тех людей, которые всегда не прочь нагадить ближнему, и враждовать с ним опасно. И Саймон Бибби из той же породы. Теперь он глава отдела фиксированных доходов в Нью-Йорке.
— К счастью, меня это уже не касается.
Эбби Холлис надула из жевательной резинки пузырь, хлопнула его и с виноватым видом сказала:
— Ты уж извини меня, Крис, что на курсах я вела себя, как последняя дрянь.
Крис удивился:
— И вовсе ты не была дрянью. С чего это ты взяла?
Эбби улыбнулась:
— Нет, была. Я стремилась быть самым жёстким администратором на курсах. Мне казалось, что, неукоснительно претворяя в жизнь планы и желания шефа, я смогу выдвинуться. Стать шишкой в администрации или торговым агентом.
— Начальству ты, по-моему, нравилась, — с улыбкой сказал Крис.
— Ещё бы! Я ведь так старалась. Я лезла из кожи вон, пока не поняла, что в «Блумфилд Вайсе» всегда можно найти непыльное местечко, пусть и рангом пониже.
На панели вспыхнула лампочка, и Эбби сняла трубку телефона. Как выяснилось, сделки она заключала отнюдь не маленькие. В данный момент она продала ценные бумаги «Нью-Джерси тернпайк» на три миллиона долларов.
Эбби повесила трубку.
— Так на чём мы остановилась?
— Вспоминали добрые старые времена.
— Точно, — сказала Эбби. — Как я только могла забыть?
— Я хотел задать тебе пару вопросов по нашей старой программе. Похоже, там есть кое-что, имеющее отношение к смерти Ленки.
— Давай, спрашивай.
— Это имеет отношение к Алексу Леброну.
Эбби удивлённо приподняла брови.
— Алексу Леброну? Мне всегда казалось, что ты знаешь его куда лучше, чем я.
Крис знал, что давить на Эбби не надо и вести себя с ней следует очень осторожно.
— Я хотел поговорить с тобой о том, что произошло до его смерти.
— Что ж, давай поговорим. Если, конечно, я что-то ещё помню. Как-никак десять лет прошло.
— Насколько я понимаю, его тест на наркотики дал положительный результат?
Эбби кивнула:
— Так оно и было. Если ты помнишь, в банке тогда проводилась кампания против наркотиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Крис захлопнул журнал с пространной статьёй об экономике стран Балтии, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и предался мыслям о Меган. Они провели вместе незабываемый день и такую же чудесную ночь. Он хранил в памяти запах её тела и нежность кожи. Меган разбудила в нём чувства, которые, он считал, навсегда угасли в его душе. Когда он находился рядом с Меган, его захлёстывала нежность к ней. Он знал, что по сравнению с тем, что он когда-то испытывал к Тамаре, его чувство к Меган намного глубже и чище. Ему хотелось знать о ней как можно больше, и в то же время казалось, что он уже давно и хорошо её знает. Она вошла в его жизнь, и он уже не понимал, как мог раньше жить без неё.
Крис очень надеялся, что их отношения будут иметь продолжение.
Потом он подумал об Эрике и попытался сравнить себя с ним, но сразу осознал всю бессмысленность подобного сравнения: Эрик относился к породе победителей, и в том, что Меган в своё время была с ним, не было ничего удивительного. Крис виновато улыбнулся, вспомнив глупейший вопрос, который задал Меган после ночи любви. На рассвете он спросил у неё об Эрике, и она, вздрогнув, как от удара, ответила ему, что новый любовник не должен расспрашивать о прежнем. Он подумал о Дункане и Пиппе, о дурацких вопросах, которые им задавал, и решил, что вёл себя, как последний идиот.
Представив, как обрадуется ему Меган, когда увидит его в следующий раз, он заложил руки за голову и мечтательно улыбнулся, но тут же получил удар локтем в бок от не в меру азартного юнца справа, который торопливо сдавал карты.
* * *
Руди Мосс за десять лет превратился в самоуверенного и самовлюблённого типа, чей длинный нос, как флюгер, всегда поворачивался в ту сторону, в которую дул ветер с Уолл-стрит. Он научился мастерски держать паузу и даже затягивать молчание, если это было ему выгодно. Крису он не понравился сразу.
Тем не менее ему пришлось сидеть перед Руди и страдать от своего подчинённого, униженного положения. Зато Руди ситуацией явно наслаждался.
Начало разговора показалось Крису обнадёживающим.
— Мне звонил насчёт тебя Эрик Эстли, — сказал Руди. — И наговорил о тебе кучу лестных слов.
— Приятно слышать, — осторожно заметил Крис.
— Ещё бы не приятно. Этот парень сейчас на гребне успеха и ворочает миллионами, — сказал Руди. — Ты знаешь, что о нём пишет «Бизнес уик»? Статья так и называется: «Делатель денег двадцать первого века».
— Правда? — сказал Крис. — Я не знал.
— Похоже, Эрик нынче — главная звезда на небосклоне «М & А»!
— Очень может быть.
— Жаль только, что его не интересует та область инвестиций, которой занимаюсь я, — с кривой усмешкой произнёс Руди.
Крис окинул взглядом офис Руди, сразу поняв, что Эрик обошёл его по всем статьям и Руди ему смертельно завидует. Хорошо ещё, что у Руди оказался свой собственный офис, пусть и небольшой. Кроме того, фирма «Амалгамейтед ветеранз лайф» была учреждением вполне респектабельным, и, видимо, Руди черпал самоуважение ещё и из этого источника. Но назвать его «делателем денег двадцать первого века» у Криса язык бы не повернулся. Подумав об этом, он едва заметно улыбнулся.
И сделал ошибку, поскольку Руди всё это время за ним наблюдал.
— Меня, конечно, радуют похвалы Эрика, но мне необходимо составить и собственное мнение о тебе, как о директоре.
Крис разложил на коленях бумаги и погрузился в рассуждения о перспективах инвестиций в центральноевропейский фондовый рынок. К сожалению, он не знал о замыслах Руди.
— А что ты, к примеру, думаешь о Латвии? — спросил Криса его инвестор. — Как ты полагаешь, она войдёт со временем в европейский рынок?
Хотя Крис не был готов к этому вопросу, он тем не менее воспользовался информацией, почерпнутой им в самолёте из специального журнала, и сумел продемонстрировать Руди вполне удовлетворительное знание предмета.
Похоже, его ответ устроил Руди.
— Как у тебя в фонде с котировками бумаг? — спросил Руди.
Крис протянул Руди сводку котировок за февраль. Руди внимательно её просмотрел.
— Тут у тебя в среднем проставлено один евро двадцать четыре цента за штуку. Если мне не изменяет память, в прошлом месяце было тридцать восемь центов. Что случилось?
— Это все из-за падения бумаг «Эврики телеком», которые мы недавно приобрели. Дело было рискованное, и пока они идут уже по семьдесят за штуку, да и то если продавать сразу одним пакетом.
Руди состроил рожу.
— Кошмар. Другими словами, твой фонд теряет ежемесячно примерно десять процентов, — сказал он с насмешливой улыбкой. — Это не слишком хорошо, ты не находишь?
— Я понимаю, что положение неважное, — вынужден был признать Крис. — Но ведь это все из-за «Эврики». Раньше фонд приносил тебе достаточно прибыли.
— Приносил, но в настоящий момент мы теряем деньги — так или нет?
Крис очень надеялся, что ему не придётся этого говорить, но сейчас он был вынужден это сделать.
— Бумаги «Эврики телеком» купила Ленка.
Руди удивлённо выгнул бровь.
— Как-то это не по-джентльменски: винить в своих грехах партнёршу, которая умерла и не может себя оправдать. Не находишь?
Крис почувствовал, что Руди начинает его доставать. Он сделал глубокий вдох, сосчитал про себя до пяти и сказал:
— Ленка отлично разбиралась в ценных бумагах, и до этого момента все её вложения были прибыльными. Но её последнее приобретение, похоже, никуда не годится.
— Тебе известно, зачем она совершила эту покупку? — спросил Руди.
Задавая этот вопрос, Руди надеялся получить представление о том, насколько тесно Крис контактировал с Ленкой и до какой степени он был осведомлён о сделках, которые они заключали вместе и отдельно друг от друга.
Увы, Крису ничего не оставалось, как сказать правду:
— Она приобрела эти бумаги, когда я был в отпуске.
— Из этого следует, что ты ни черта об этом не знаешь. Между тем, заметь себе, это крупнейшее приобретение фонда.
— Руди, доверься мне. Я выправлю положение, — проблеял Крис.
Руди хохотнул.
— Точно так же, как ты в своё время выправил положение в «Блумфилд Вайсе»?
Неожиданно до Криса дошло. Руди решил поиздеваться над ним. Он играл с ним, как кошка с мышкой. Он даже позволил ему приехать в Штаты — но только для того, чтобы доставить себе удовольствие лично его выпороть.
Крис поднялся с места и сказал:
— Спасибо тебе и твоей фирме, Руди, за то, что вкладывали в нас деньги. Теперь, однако, у меня появилась уверенность, что фонд «Карпаты» обойдётся своими силами.
Руди подобное заявление Криса озадачило. Он явно рассчитывал на то, что порка продлится дольше.
Собрав бумаги и уложив их в кейс, Крис произнёс:
— Я ухожу. И не надо меня провожать. Я сам найду выход.
* * *
Крис купил билет на самолёт от Хартфорда до Нью-Йорка. Он был зол, как чёрт: проделать такой путь только для того, чтобы получить от Руди плевок в лицо? Невиданное унижение! Но и сам он тоже хорош. Знал же, что Руди не изменит своего решения, и всё же настоял на встрече и полетел в Америку. Вот и огреб по первое число.
И что же теперь? Сбыть по дешёвке бумаги, которые ещё что-то стоят? Или вообще объявить себя банкротом и закрыть к чёртовой матери фонд «Карпаты»? Но Крис знал, что ситуация на фондовом рынке может измениться в любой момент и тогда стоимость бумаг «Эврики телеком» взлетит вверх, как ракета. Когда на рынке начинался необъяснимый бум, Крис ненавидел свою работу; ему казалось, что от его способностей и знаний ничего не зависит.
В который уже раз за эту поездку он чувствовал себя беспомощным. Почему-то вдруг вспомнилось детство.
Ему тогда было одиннадцать, и его отец уже девять месяцев лежал в сырой земле. Тогда жизнь Криса, его матери и младшей сестры резко переменилась к худшему. Им пришлось сменить собственный маленький домик, проданный за долги, на неухоженную городскую квартиру в семиэтажной башне. Мать пошла работать продавщицей, а в свободное время три раза в неделю подрабатывала уборкой. Но она гордилась тем, что её сын поступил в привилегированную школу, хотя это и влетело ей в копеечку. От вечных трудов и недосыпания под глазами у неё залегли тёмные тени, но она не жаловалась и не плакала. Никогда. И у неё всегда хватало времени, чтобы поговорить по душам с ним или с Анной и наставить их на путь истинный.
Но потом произошёл один случай. Крис задержался в школе и зашёл за матерью в магазин позже обычного. Анна в это время сидела у какой-то своей школьной приятельницы. Крис с матерью, болтая о всяких пустяках, поднялись на седьмой этаж и направились в сторону своей квартиры, которая находилась в дальнем конце коридора. Неожиданно мать ускорила шаг, а потом перешла на бег. Крис помчался за ней. Когда они подошли к квартире, выяснилось, что входная дверь распахнута настежь, а в комнатах царит страшный беспорядок. Первым делом мать бросилась к гардеробу, где хранились вещи покойного отца. Все ящики были выдвинуты. Мать замерла и в полном оцепенении уставилась на пустые ящики. Выяснилось, что все мало-мальски ценное украдено. В частности, пропали часы отца и его обручальное кольцо. Исчезли также несколько медалей, которые отец получил за успехи в шахматной игре. Они не были изготовлены из серебра или золота и представляли ценность только для одного-единственного человека на свете — матери Криса. На полу валялись растоптанные свадебные фотографии Шипеорских. Рамки у них были поломаны, стекла разбиты, а сами фотографии безнадёжно погублены грубыми, подкованными гвоздями подмётками.
Мать издала дикий вопль, а потом разразилась безудержными рыданиями. Крис, не зная, что делать и как помочь матери, подвёл её к постели и помог ей улечься на перину. Мать плакала горько, как дитя, да и Крис с трудом сдерживал слёзы, но изо всех сил крепился, понимая, что, кроме него, помочь матери больше некому. Он, как мог, старался её успокоить — подсовывал подушки, укутывал одеялом, гладил вздрагивающие плечи, но ничто не помогало. Помогло другое средство: мать вдруг приникла лицом к его груди, выплакалась, орошая слезами его куртку, и после этого неожиданно успокоилась.
Несколько минут она сидела молча, и Крис боялся её потревожить, опасаясь вызвать новую вспышку истерики. Помолчав, мать спустила ноги с постели, повернула к Крису заплаканное, распухшее от слёз лицо и сказала:
— Знаешь что, Крис?
— Что, мама?
— Хуже чем сейчас, нам уже быть не может, верно?
Крис утвердительно кивнул, а мать, глянув на его склонённую голову, ласково улыбнулась.
— Поэтому до тех пор, пока мы с тобой и Анной будем держаться вместе, с нами больше ничего плохого не случится, и наша жизнь будет становиться все лучше и лучше. Так что давай поднимайся. Надо все это убрать до прихода Анны.
Слова матери оказались пророческими. После кражи в квартире их жизнь стала постепенно налаживаться. Мать нашла хорошо оплачиваемую работу в туристическом агентстве, и семейство Шипеорских в скором времени снова переселилось в маленький, но отдельный домик. Анна вышла замуж и завела двоих детей. Крис поступил в университет. Мать добилась того, чего хотела. Её дети вышли в люди. Она выстояла.
И он, Крис, тоже выстоит. Несмотря ни на что.
Подземка довезла его до станции «Пенн-стейшн», откуда Крис взял такси до «Блумфилд Вайса». Он ещё помнил холодок, который пробежал у него по спине, когда он десять лет назад впервые переступил порог этого здания в компании с Йеном и Дунканом. Войдя в облицованное мрамором фойе, он вызвал лифт и поднялся на сорок пятый этаж. Там, как это было ровно десять лет назад, его встретила Эбби Холлис.
Она изменилась на удивление мало: всё та же строгая причёска и неизменно белая шёлковая блузка. Теперь, правда, она жевала резинку и, увидев Криса, позволила себе улыбнуться.
— Рада тебя видеть. Как поживаешь? — сказала она, протягивая Крису руку. — Пойдём в учебный зал, там нам никто не помешает.
Крис огляделся — все, вроде, как прежде. Столики-парты, компьютеры на столах, электронные доски с курсами валют.
— А у вас тут мало что изменилось.
В зале, как и на фондовом рынке и на бирже Уолл-стрит, у электронных табло толпились люди. Прошло уже десять лет с тех пор, как Крис здесь учился, и потому он не ждал, что на него набросится с радостными воплями какой-нибудь знакомый и пригласит пить пиво в бар неподалёку.
Эбби рассказала ему, что, помимо работы на курсах, немного подрабатывает на продажах в «Блумфилд Вайсе», другими словами, занимает в банке не слишком заметное, но довольно прочное положение. Когда они с Эбби подошли к её рабочему столу, там, к огромному своему удивлению, Крис увидел Латашу Джеймс в белой блузке и шикарном чёрном деловом костюме.
— Привет, Крис! Как поживаешь? — радостно вскрикнула Латаша, заключая Криса в объятия. — Жаль, что всё так случилось с Ленкой.
— Да, это было ужасно, — пробормотал Крис. — Ну а ты как? По-прежнему работаешь в муниципалитете?
Латаша закатила глаза к потолку.
— А вот и не угадал. Я теперь подвизаюсь в местной администрации. Не так уж это и плохо, как оказалось…
— Стало быть, ты процветаешь здесь, в «Блумфилд Вайсе»… — протянул Крис. — Хорошо было бы посидеть где-нибудь и поболтать.
— Мне, к сожалению, пора бежать, — сказала Латаша. — Надеюсь, увидимся?
— Она отлично справляется со своими обязанностями, — сказала Эбби, усаживаясь за свой стол. — Между нами, она заключает для банка больше сделок, чем все те парни, которые толкутся в верхних кабинетах. Да и слушатели её любят. И не только с тёмным цветом кожи.
— Очень за неё рад, — сказал Крис, пододвигая себе стул. Потом, указав на развешанные по стенам табло и таблицы, спросил: — Ну и сколько же ты всем этим занимаешься?
— Уже девять лет, — ответила Эбби. — Конечно, я занимаюсь и другими делами, но это место самое моё заветное. Я теперь сама себе начальник.
— В наше время это редкость, — заметил Крис.
Эбби довольно улыбнулась:
— Да, я слышала, как бывает, когда над тобой кто-то стоит. Говорят, Херби Экслер, твой босс, тебя подставил?
Крис удивлённо выгнул бровь.
— Вот уж не думал, что тебе это известно.
— Да брось ты. Об этом все знают, — сказала Эбби. — Просто не говорят вслух. Херби из тех людей, которые всегда не прочь нагадить ближнему, и враждовать с ним опасно. И Саймон Бибби из той же породы. Теперь он глава отдела фиксированных доходов в Нью-Йорке.
— К счастью, меня это уже не касается.
Эбби Холлис надула из жевательной резинки пузырь, хлопнула его и с виноватым видом сказала:
— Ты уж извини меня, Крис, что на курсах я вела себя, как последняя дрянь.
Крис удивился:
— И вовсе ты не была дрянью. С чего это ты взяла?
Эбби улыбнулась:
— Нет, была. Я стремилась быть самым жёстким администратором на курсах. Мне казалось, что, неукоснительно претворяя в жизнь планы и желания шефа, я смогу выдвинуться. Стать шишкой в администрации или торговым агентом.
— Начальству ты, по-моему, нравилась, — с улыбкой сказал Крис.
— Ещё бы! Я ведь так старалась. Я лезла из кожи вон, пока не поняла, что в «Блумфилд Вайсе» всегда можно найти непыльное местечко, пусть и рангом пониже.
На панели вспыхнула лампочка, и Эбби сняла трубку телефона. Как выяснилось, сделки она заключала отнюдь не маленькие. В данный момент она продала ценные бумаги «Нью-Джерси тернпайк» на три миллиона долларов.
Эбби повесила трубку.
— Так на чём мы остановилась?
— Вспоминали добрые старые времена.
— Точно, — сказала Эбби. — Как я только могла забыть?
— Я хотел задать тебе пару вопросов по нашей старой программе. Похоже, там есть кое-что, имеющее отношение к смерти Ленки.
— Давай, спрашивай.
— Это имеет отношение к Алексу Леброну.
Эбби удивлённо приподняла брови.
— Алексу Леброну? Мне всегда казалось, что ты знаешь его куда лучше, чем я.
Крис знал, что давить на Эбби не надо и вести себя с ней следует очень осторожно.
— Я хотел поговорить с тобой о том, что произошло до его смерти.
— Что ж, давай поговорим. Если, конечно, я что-то ещё помню. Как-никак десять лет прошло.
— Насколько я понимаю, его тест на наркотики дал положительный результат?
Эбби кивнула:
— Так оно и было. Если ты помнишь, в банке тогда проводилась кампания против наркотиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39