Были лишь правда, доверие и вера в их волшебную любовь.
– Это имеет отношение к Дайане, Джули… – извиняющимся тоном начал Джеффри.
– О’кей.
– Она была влюблена однажды – еще до своего замужества. И эта любовь всю жизнь была так же сильна в ней, как и моя любовь к тебе.
– И моя к тебе, – ласково напомнила Джеффри Джулия. Она поняла, что он заговорил о Дайане просто потому, что это было очень важно. – Расскажи мне, – попросила Джулия. Она хорошо знала и любила песни Сэма Хантера, особенно те, что были написаны десять лет назад. Ей было известно, что музой певца была женщина по имени Дайана, но до сих пор Джулия не представляла, что Сэм Хантер всю жизнь любил именно Дайану Шеферд.
– Сэм оставил ее, и Дайана очень переживала, но, несмотря ни на что, продолжала всю жизнь любить его. И вот я только что узнал, что его последняя песня называется «Королева Сердец», и спросил себя…
– Сэм вынужден был оставить ее, Джеффри, – уверенно перебила его Джулия. – Ему не хотелось, но он должен был это сделать.
– Что?! Откуда ты это знаешь?
– Потому что об этом поется в его песнях. Они все на этих пластинках, к тому же к альбому прилагался буклет с указанием дат написания каждой и ее слова. Мы можем посмотреть его или послушать песни, но, дорогой, я просто уверена, что все они написаны Сэмом для Дайаны. Он был вынужден оставить ее, несмотря на то что любил, точнее, потому что любил, – объяснила Джулия.
– Он называет в песнях Дайану по имени?
– Сначала – нет, но потом называет. Пожалуй, самым лучшим его произведением была «Песня Дайаны» – до появления «Королевы Сердец». Она вышла как раз накануне свадьбы леди Дианы Спенсер и принца Чарльза. Сэм тогда жил в Англии, и никто не сомневался, что такая чудесная песня была написана именно для самой красивой невесты. Однако я всегда была уверена, что Хантер написал «Песню Дайаны» для той женщины, о которой он пел. В ней он говорит о возродившейся в его сердце надежде, о том, что они наконец смогут быть вместе. – Помолчав, Джулия спокойно добавила: – Но у этой истории не было хорошего конца. Сэм пел ей, но она так и не пришла к нему. После этого все его новые песни были очень красивыми, но грустными.
– Дайана никогда не слушала его песен о любви, Джули.
– Не может быть, – удивилась Джулия. – Слушает же она радио!
– Нет. Она не может.
– Но почему?
Джеффри на мгновение задумался – он понял, что должен все рассказать Джулии.
– Когда Сэм ушел от нее – а ты была права, любимая, он сделал это потому, что был вынужден так поступить, – Дайана ждала от него ребенка. Сэм так и не узнал о своей дочери. Ее звали Дженни. Девочка родилась с серьезным заболеванием сердца и умерла через месяц после рождения.
– О нет! – прошептала Джулия, вспомнив, как заботливо говорила с ней Дайана, узнав о болезни Мерри.
– Жизнь Дайаны с Сэмом, а потом и жизнь маленькой Дженни была полна музыки. Но когда Дженни умерла, а Дайана поняла, что Сэм недостаточно любил ее и никогда не вернется, она перестала слушать музыку, которую прежде так любила. Воспоминания о Сэме и их дочери приносили ей страдания. В тот день, когда ты увидела нас в Гайд-парке, Дайана была особенно опечалена, потому что услышала звон часов, напомнивший ей ее любимую «Песню колоколов».
– О, Джеффри, – прошептала растроганная Джулия, – Сэм так любил Дайану.
– И Дайана любила Сэма. Она бы пришла к нему, если бы услышала его песни. Даже сейчас, – добавил Джеффри.
– Сэм до сих пор любит ее, Джеффри. Поэтому он и написал «Королеву Сердец». Он, должно быть, видел ее.
– Да, они встречались. В октябре он попросил Дайану сделать операцию его маленькой дочери… Дженни. Дайана очень переживала, но она должна была сделать эту операцию, и все прошло благополучно, Дженни быстро поправилась. Потом Сэм с дочерью вернулись к себе домой, в Калифорнию.
Глядя в задумчивые, полные слез глаза Джулии, Джеффри подумал, что Дайана простит его за то, что он открыл жене ее тайну. Джеффри рассказал Джулии правду, потому что счел это необходимым. Он хотел попросить жену об одной вещи.
Но ему не пришлось ни о чем просить Джулию.
– Ты должен сказать ей, Джеффри. Должен пойти к Дайане и все рассказать ей.
* * *
– Моим любимым! – сказал на следующий день за завтраком Джеффри, вручая Мерри и Джулии розовые коробочки в форме сердечек.
– Папочка! – вскричала Мерри, вынимая из коробочки золотую цепочку с кулончиком в виде маленького приветливого дракончика. – Мамочка, это же Дафна.
– Какая красота, Джеффри, – восторженно проговорила Джулия, подержав на ладони героиню собственной сказки. – Как тебе удалось сделать ее?
– Я отнес книжку с картинками ювелиру, – признался Джеффри.
– Он постарался, ничего не скажешь.
– Ты согласна? А ну-ка скажи, что ты думаешь о своем подарке?
Джулия в подарок получила тоже цепочку, идеально подходящую к их обручальным кольцам, – переплетенные полоски белого и желтого золота, навеки спаянные огнем.
– О, Джеффри!
– Тебе нравится. – Это был не вопрос, а утверждение, потому что Джеффри увидел радость в сияющих лавандовых глазах. – И вот еще что я хочу вам сказать, прежде чем Мерри убежит в школу: у меня будет несколько выходных, совпадающих с ее весенними каникулами. Поскольку осталось меньше месяца, я бы хотел обсудить ваши планы.
– Но ведь может так случиться, что тебе придется работать, папочка.
– Нет, Мерри, я не буду работать в эти дни, что бы ни произошло.
– Но если случится что-то очень важное, вроде мирной конференции… Я не расстроюсь, если ты не сможешь быть с нами.
– Все будет хорошо, детка, ведь правда? – спросил Джеффри у своей милой девочки. Но он уже знал ответ: «Да, все будет хорошо», потому что они очень любили друг друга. – Но я уверен, что двух отпусков подряд не бывает, так что планы на один лучше составить немедленно.
Через пять минут после того, как Мерри убежала в школу, Джеффри с Джулией вышли в вестибюль, чтобы дождаться там лимузина со студии.
– Мне очень нравится цепочка, Джеффри. И то, что ты наметил себе отпуск. У нас ведь до сих пор не было медового месяца, дорогой?
– Я думал, может, отложить его до тех пор, пока все наши дети подрастут. Но я не представляю, как мы могли бы поехать куда-то без Мерри, а ты?
– Я тоже.
Джеффри нежно поцеловал Джулию. Когда лимузин показался на дорожке, ведущей к подъезду, Джеффри взял свой «дипломат», в котором лежал двойной альбом Сэма Хантера.
– Я люблю тебя, Джули.
– Я хочу, чтобы ты любил меня. – Джулия улыбнулась ему, и в ее улыбке не было и тени сомнения. – И я желаю счастья Дайане.
– Здравствуй, Дайана, – спокойно проговорил Джеффри, позвонив Дайане по ее личному телефону.
– Джеффри?
– Я должен увидеть тебя. Это очень важно.
– Джеффри…
– Это идея Джулии, – добавил Джеффри.
– Да?
– Ты свободна сегодня вечером?
– Нет. Вообще-то в семь вечера я улетаю на отдых во Флориду.
– Во Флориду, а не в Малибу?
– Ты так хорошо знаешь меня. Мне иногда приходят в голову мазохистские идеи. Вот и недавно я придумала, что должна проверить состояние Дженни. Поэтому и взяла отпуск. Мне нужно по душам побеседовать с самой собой.
– А не появятся у тебя другие темы для разговора?
– Кроме Сэма? Ах да, мне предложили подумать о том, чтобы я возглавила институт. Мне не кажется, что это очень важно для института, потому что мы с Томом больше не враждуем. Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы эта должность досталась Тому. Я уже подумываю, не вычеркнуть ли себя из списка кандидатов.
– Знаешь, я чувствую, что все должно получиться.
– Ты это серьезно? Какое мудрое замечание, основанное на фактах, господин ведущий!
«У меня и в самом деле есть факты», – подумал Джеффри.
– Ты сможешь увидеться со мной до отъезда, Дайана?
– То есть днем?
– Когда сможешь.
– Я вообще-то свободна, занимаюсь сейчас только бумагами.
– Так давай встретимся у тебя через час. О’кей?
– Привет! – Джеффри тепло улыбнулся знакомым сапфировым глазам.
Она была немного усталой, но тоже приветливо улыбалась ему.
– Привет! – Подняв вверх голову, Дайана тихо спросила: – Это правда была идея Джулии?
– Правда. Вчера вечером мы обнаружили кое-что, о чем ты должна узнать. Джулия уверена, что это важно для тебя, и предложила, чтобы мы с тобой встретились. – Взгляд Джеффри на мгновение оторвался от глаз Дайаны, и он окинул взором гостиную. – Тут ведь есть проигрыватель?
– Да. Чейз иногда слушал оперы.
– Отлично. Впрочем, это уже не важно. В альбоме есть буклет со словами песен, – сказал Джеффри, вынимая из «дипломата» альбом Сэма Хантера и вручая его Дайане. А потом, не дожидаясь, пока она будет слушать музыку и мучить себя вопросами, на которые ответят ей песни Сэма, Джеффри поспешил сообщить Дайане: – Сэм все еще любит тебя, дорогая. Всегда любил.
– Что? – Дайана даже не взглянула на альбом. Вместо этого она смотрела прямо в синие глаза, которым так привыкла доверять. – Откуда ты знаешь?
– Из песен этого альбома, который был выпущен совсем недавно. Сэм поет о своей любви к тебе, Дайана. Здесь во всех песнях он обращается к тебе и просит вернуться. Он хотел этого сразу после смерти отца.
– Он обращается ко мне по имени? – тихо спросила Дайана.
– С тех пор как это стало безопасно для тебя, то есть после смерти его родителя. А до этого… Дорогая, это совершенно понятно, что все его произведения всегда были посвящены тебе.
– Так все эти годы… – прошептала Дайана, погрузившись в болезненные воспоминания о невозвратной потере, – он любил меня?
– Да, как любит и теперь. Последняя песня Сэма называется «Королева Сердец». Мне всегда казалось, что это имя тебе подходит, хоть оно тебе и не нравилось. Но Сэм того же мнения, что и я. Свидетельство тому – эта его песня. – Джеффри ласково погладил ее по щеке и заглянул в полные надежды сапфировые глаза. – Теперь мне надо идти, дорогая. Только не слишком-то предавайся воспоминаниям, а не то опоздаешь на самолет.
– Он не улетит раньше семи.
– Нет, Дайана, твой самолет – в четыре. – С этими словами Джеффри вынул из кармана билет на рейс «Юнайтед эйрлайнз». – Он будет в Лос-Анджелесе в половине девятого. Я решил усадить тебя на место «2Б».
– Джеффри…
Джеффри улыбнулся:
– Билет только в один конец.
– Я увижу его, да?
– Надеюсь.
– О, Джеффри, спасибо тебе, – тихо прошептала Дайана. – И пожалуйста, поблагодари Джулию от моего имени.
– Она тоже просила меня сказать тебе спасибо.
Дайана сохранила листок, на котором Сэм написал свой домашний телефон. Она не переписала номер в свою записную книжку, однако почему-то не выбросила смятый листочек.
Прилетев в Лос-Анджелес, она набрала его номер.
– Сэм? Это Дайана.
– Дайана…
– Помнишь меня? – тихо спросила она.
Сэм задал ей тот же вопрос одним дождливым вечером в Бостоне.
– Да. Я помню тебя, – волнуясь, прошептал Сэм. А потом ответил ей ее же словами, прозвучавшими в тот вечер: – Ты где?
– В аэропорту.
– Ты приехала к нам?
– Да.
– Я только одену мою девочку, и мы приедем за тобой. Подождешь?
– Дженни спит?
– Да, но она будет спать и в машине.
– Я просто возьму такси. Так будет быстрее, – прошептала она.
Сэм поджидал ее на крыльце, не удаляясь от дома на случай, если Дженни проснется.
В октябре и Сэм, и Дайана старались скрыть все еще жившую в них любовь друг к другу. Но теперь и сапфировые, и темно-карие глаза светились от радости, надежды и любви.
– О, Дайана, – проговорил Сэм, – как же я скучал по тебе!
– А я как скучала, Сэм!
Нежно погладив Дайану по щеке, Сэм поднял ее чемодан и, взяв за руку, повел наверх, на второй этаж своего бунгало, глядящего окнами на океан. Некоторое время они молча смотрели на золотую лунную дорожку, мерцавшую на черной глади ночного океана. Потом Сэм провел Дайану в комнату, где крепко спала Дженни.
– Привет, малышка, – шепнула Дайана.
Дженни не проснулась, но ее длинные черные ресницы затрепетали, а розовые губы сложились в мягкую улыбку. Словно малышка во сне поняла, что знакомый ласковый голос появился рядом, чтобы навсегда остаться с ними. Отныне в ее жизни будут и папа, и мама.
– Она так хорошо себя чувствует, Дайана. Теперь Дженни может сколько угодно бегать и смеяться, потому что ее легкие свободно дышат, – промолвил Сэм.
При этих словах ее глаза наполнились слезами.
– Дайана?
– Мы могли бы вернуться в твою спальню и поговорить?
– Разумеется.
Они сели на кровать Сэма, их лица освещал таинственный лунный свет. Нежно взяв в ладони лицо Дайаны, Сэм целовал следы слез, катившихся из темного сапфира ее глаз. Он терпеливо ждал, пока Дайана возьмет себя в руки и сможет говорить.
– Я должна кое-что сказать тебе, – наконец проговорила она, обращаясь к его любящим глазам. Как Сэм опечалится, когда узнает, что другой его дочери судьба не дала возможности смеяться и жить. – Но пожалуй, сделаю это завтра.
– Хорошо.
– А сегодня скажу тебе, что ждала тебя, но никогда не слушала твоих песен о любви. Я помню, что обещала тебе слушать их, но, увы, я этого не делала…
– А я пел вместо того, чтобы ехать к тебе, Дайана. Ведь прошло столько лет! Я не хотел мешать тебе, думал, что, возможно, ты нашла себе другую любовь и…
– И ты знал, что если бы я ждала тебя, то слушала бы твои песни, – договорила за него Дайана.
– Но этого не случилось.
– Нет. Я до сих пор их не слышала. – Дайана виновато улыбнулась. – Я только прочла твои стихи, Сэм, какие же они прекрасные!
– Я писал их для моей любимой. – Поцеловав ее дрожащие губы, Сэм прошептал: – Я сам спою тебе все песни, Дайана. Я всю жизнь буду петь тебе, если ты этого хочешь.
– Да, Сэм, я хочу именно этого.
– Я люблю тебя, Дайана. Как я люблю тебя!
И Сэм с Дайаной закружились в танце на лунной дорожке, как однажды уже танцевали в укромном уголке далласского парка, подчиняясь мелодии любви, жившей в их сердцах, душах и телах.
А ближе к середине ночи этот танец стал и танцем любви. Бережно и нежно Сэм ласкал свою прекрасную Королеву Сердец, и танец счастья уносил их в вечность.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39