– Боюсь, Лидия ждет…– Да, я знаю, – отвечает Максимилиам, но продолжает в том же духе.Каролина делает еще одну попытку, и опять напрасно. Тогда она решает пустить все на самотек и просто слушает его рассказы. Максимилиам повествует ей о своей прошлой жизни, весьма драматичной. Но совсем не упоминает о войне.Каролина успевает заметить, что он слегка прихрамывает и с трудом управляет правой рукой, но, когда она осторожно спрашивает его об этом, он только отмахивается и добавляет, что хочет болтать только о веселом и интересном. И ему есть что рассказать. Каролина готова слушать сколько угодно. Забыв о месте и времени.Но вдруг Максимилиам сам себя прерывает.– Теперь нам пора к Лидии. Я хотел посоветоваться с тобой, Каролина, но, посидев здесь и поразмыслив, решил, что должен справиться со этим сам. Нет смысла нам с тобой что-то обсуждать. Бедняжка Лидия, она боялась показаться назойливой и передала мне, что я могу послать за ней, если только я захочу ее видеть. Это благородно с ее стороны, и я понимаю, что она имела в виду. Но не в моих привычках посылать за людьми. Лучше уж я приеду сам. Что я и сделал. Так что увидим, что из этого получится. Не так ли, Каролина?– Не знаю. Но думаю, я поступила бы так же.– Прекрасно! Так пойдем же!Они снова садятся в пролетку и договариваются, что Максимилиам поднимется к Лидии один. А Каролина подождет его на площади, пока он не вернется. Едва ли разговор будет долгим, добавляет он.Но он выходит долгим. Очень долгим. Во всяком случае, так кажется Каролине. Не то чтобы ожидание тяготит ее. Погода стоит замечательная. Она бродит по окрестностям и вспоминает рассказ Максимилиама.Сколько же выпало на его долю!Конечно, он поступил правильно, что уехал из замка и отправился по свету. Конечно, в этом вина не только Лидии, как некоторые думают. Возможно, Максимилиам сам уехал бы рано или поздно. Но тогда он, конечно, мог бы вернуться домой. Если бы все шло, как должно было, и он знал бы, что в Замке Роз его ждут. Тогда это не выглядело бы бегством. В этом заключалась вся разница. Тогда многое пошло бы по-другому.Максимилиам вдоволь повоевал и теперь ему хочется покоя в Замке Роз. Дел там хватает, сказал он.Но почему же он не возвращается?!В общем-то, ничего страшного, Каролина прекрасно проводит время. Если бы она только знала наперед, что все будет хорошо, то с удовольствием ждала бы сколько угодно.Она садится на скамейку на самом солнцепеке. Это единственное свободное местечко. Здесь можно посидеть одной. Все остальные гуляющие сидят в тени. Женщины склонили головки в своих изящных широкополых шляпах, чтобы защититься от солнца. Некоторые даже с зонтиками. А Каролина сидит с непокрытой головой и поджаривается на солнышке.Все боятся загара. Кожа у девушки должна быть белоснежной и прозрачной, как тончайший фарфор. Каролине это известно, но она не хочет морочить себе голову, ей хочется погреться, хочется наслаждаться солнечными лучами…Она запрокидывает голову и закрывает глаза.И вдруг чувствует, что на нее кто-то смотрит.Она ощущает чей-то взгляд сквозь закрытые веки. А раскрыв глаза, видит Соглядатая. Их взгляды встречаются. Но только на мгновение. Тут возвращается Максимилиам, и все остальное отходит на второй план.Каролина поднимается ему навстречу, пытаясь прочесть по его лицу, что произошло. Максимилиам ведет себя, как обычно, он дружелюбен и внимателен, может, только выглядит он слегка напряженным и несколько запыхавшимся.– Каролина, прости, что заставил тебя ждать!– Ничего страшного. Как все прошло?Максимилиам не отвечает. Он берет Каролину за руку и бодрым шагом ведет ее на улицу Сведенборга. Подойдя к двери, он отпускает ее и говорит только одно:– Лидия очень изменилась.И быстро поднимается по лестнице. Каролина бежит вслед за ним. Он останавливается и ждет ее.– Маме пришлось нелегко, – говорит Каролина. Максимилиам кивает.– Я вижу, Лидия много страдала, – отвечает он и серьезно качает головой. Затем смотрит на Каролину и вздыхает:– Она никогда не умела радоваться жизни так, как я. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Поездка в Кристианию так и не состоялась.Лидия вернулась с Максимилиамом в Замок Роз. Конечно, поначалу уговорить ее было нелегко, ведь это она предложила совершить путешествие в Норвегию, но Каролина уверяла ее, что нисколько не расстроится.– Совсем наоборот, мне кажется, так будет лучше. Ведь в глубине души ты больше всего тосковала именно по Замку Роз. А в Кристианию мы можем поехать в другой раз.Но Лидия упорствует. Она уже подготовилась к отъезду и совсем не хочет менять планы. Все заказано: номер в гостинице, билеты – все необходимое. Как можно вот так просто взять и разбежаться в разные стороны?Но мама, ведь отказаться от гостиницы и билетов не составляет никакого труда. Я могу взять это на себя, – заверила Каролина.Они с Максимилиамом уже обговорили это и пришли к единодушному мнению, что в нынешних обстоятельствах поездка в Норвегию вряд ли окажется удачной. Лидия будет постоянно возвращаться мыслями в Замок Роз и мучиться угрызениями совести, что не поехала туда. И в то же время она, безусловно, будет переживать также и из-за Каролины, если вместо Норвегии поедет в замок.Максимилиаму было жаль Лидию.– Она всегда была такой, бедняжка, – грустно заметил он. – Нужно помочь ей выпутаться из всего этого так, чтобы она сама сделала тот выбор, который причинит ей меньше страданий. Мы не станем ее переубеждать.Каролина прекрасно поняла, что он имел в виду.– Но на самом деле ей больше всего на свете хочется оказаться в замке, я знаю. Ведь она откладывала отъезд только потому, что надеялась получить весточку от Арильда и Розильды. Поначалу я не понимала, что происходит, но потом мне стало ясно, что Лидия просто надеется, что за ней кто-то приедет.Максимилиам соглашается с Каролиной и жалеет, что не смог приехать раньше.– Мне хотелось подождать, пока я не почувствую, что в состоянии увидеться с ней. Вначале я и подумать об этом не мог. Я просто-напросто не хотел ее больше видеть, – признался Максимилиам Каролине.Он был настолько потрясен, когда узнал, что Лидия на самом деле жива, что решил, что никогда не сможет простить ее. Но теперь, когда они снова встретились и начали говорить друг с другом, у него, несмотря ни на что, возникла надежда на примирение.– В любом случае я попытаюсь понять ее и полагаю, что она после всего, что произошло, захочет узнать, каким я стал. Больше тянуть невозможно. Это не принесет ничего хорошего ни ей, ни мне.Максимилиам объяснил это и Лидии, он говорил откровенно, не щадя ее нервы, но в то же время уверив ее, что приехал в Стокгольм только за тем, чтобы забрать ее домой, чтобы они наконец-то смогли получше узнать друг друга. Раз жизнь предоставила им такую возможность – а такое дается немногим – то они должны непременно ею воспользоваться.Тогда Лидия наконец сдалась и обещала поехать вместе с ним. Она призналась, что, в сущности, именно этого и хотела. Чтобы показать свое расположение, она даже предложила ему пожить в своей квартире на улице Сведенборга. Однако Максимилиам отказался, сказав, что не хочет ее стеснять. Он остановится в старой гостинице на Королевской улице, где он бывал раньше, когда приезжал в Стокгольм.Для Каролины такой поворот событий также был к лучшему. В общем-то, путешествие не казалось ей интересным. Она собиралась ехать без особого удовольствия только ради Лидии.Другое дело, если бы это было путешествие вместе с Идой, как в прежние времена, когда она была маленькой девочкой. Но сейчас это была Лидия, которую Каролина, конечно, тоже могла и любить, и понимать, но все-таки всегда ощущала между ней и собой некоторую отчужденность – и отчужденность эта становилась все болезненнее, потому что рядом с Лидией она не могла забыть Иду. Или, вернее, ту мать, которую потеряла.Каролине всегда было трудно назвать Лидию мамой, но все же она ее так называла – ради самой Лидии.Все это по меньшей мере крайне запутанно, и вполне возможно, что эту путаницу создала для себя сама Каролина. Но в таком случае это не ее вина. И может быть, когда-нибудь все само собой распутается. А пока она вес же не может соединить Иду и Лидию в единую личность.Конечно, и Лидия, и Максимилиам звали Каролину поехать в замок вместе с ними, но она отказалась. Во всяком случае, не сейчас. Может, позже, летом. Когда туда приедет Берта. А сейчас ей нужно в первую очередь подумать о себе и об Ингеборг. Обе они очень хотят снова начать работать и не прочь осуществить свои идеи насчет турне.Пока Каролина занималась Лидией и поездкой в Норвегию, Ингеборг навела справки о различных театрах и связалась с некоторыми из них, в частности с театром Вилландера, который собирался на летние гастроли в Северный Норрланд. Каролина еще никогда не ездила так далеко от дома, поэтому для нее это было бы интересно.А Ингеборг вся в сомнениях. Театр Вилландера должен выступать в тех местах, где она родилась и выросла. А там, вероятно, о ней до сих пор идет дурная слава: дескать, она своими похождениями свела родителей в могилу. Поэтому она должна быть готова к тому, что там к ее появлению отнесутся настороженно, и она не знает, сможет ли это перенести. Каролина не может ей ничего посоветовать. Ингеборг должна решить сама. Если она решит, что ей это будет слишком тяжело, они найдут другой театр.Размышляя о театре Вилландера, Каролина вспоминает, что и ей может быть в нем не очень-то уютно, потому что прежде она выступала в нем как Карл Якобссон. А теперь появится там в женском платье. Есть риск, что и ее могут узнать. Ну и пусть. Говорят, что там теперь большинство актеров из новеньких. А сам директор театра – единственный из тех, кто остался с прежних времен, – человек добрый и сговорчивый, так что, возможно, все обойдется.Но нужно спешить, нужно принимать решение как можно скорее, пока не распределили все роли. Для Каролины не так уж важно, в каком уголке страны она будет играть свой спектакль. Самое главное – получить приличную роль в какой-нибудь хорошей пьесе, а в этом сезоне, кажется, шансы невелики. Во всяком случае, попривередничать не получится. А вот о репертуаре театра Вилландера ходят самые хорошие отзывы. Хотя они еще не решили, что будут играть, хотят посмотреть, каких наберут актеров.– Наверное, мне глупо бояться Норрланда, – задумчиво говорит Ингеборг. – Это значило бы признать их правоту. Почему бы мне не поехать туда, не взглянуть им прямо в глаза и не дать позлословить, пока у них языки не отсохнут? Рано или поздно они успокоятся. В конце концов эта история не так уж интересна.Но вообще-то Ингеборг тоже считает, что самое главное – это выбор пьесы.– Не знала, что на свете так много действительно глупых пьес. И глупых ролей, – говорит она, и Каролина покатывается со смеху.– Но возможно, это по-своему веселые роли. А нам наверняка было бы неплохо чуть-чуть отвлечься от серьезных вещей. В общем-то, я не против того, чтобы играть дурочек. Просто нужно настроиться на это с самого начала. И не воображать, что играешь по-настоящему.Немножко желания и чуточку фантазии – и почти из любого пустяка ты сможешь сделать нечто, если, конечно, это не безнадежно глупая пьеса. Ведь глупость тоже бывает разного рода.Так Каролина и Ингеборг болтают о том о сем, взвешивая «за» и «против». Они не могут решить окончательно, но все же их симпатии начинают склоняться скорее к театру Вилландера и Норрланду.И вновь Судьба распоряжается иначе.Угораздило же Каролину втихаря ответить на объявление, которое она вырезала из газеты прошлой зимой! То самое:
ГОСПОДА ПИСАТЕЛИ! Покупаем хорошие рукописи сценариев для кинематографа!
Как-то в начале весны, когда светлые дни стали вновь прибывать, на Каролину вдруг что-то нашло, и она послала несколько своих рукописей, те, которые не сочла слишком глупыми. Она сделала это скорее ради забавы и, разумеется, под мужским псевдонимом. Иными словами, Карл Якобссон снова пригодился.Прошло довольно много времени, и она уже почти забыла об этом. Во всяком случае, она никак не думала, что из этого может что-нибудь получиться.Неожиданно в почтовом ящике она обнаружила письмо, адресованное Карлу Якобссону. В нем сообщалось, что одну из рукописей хотят экранизировать и просят Карла Якобссона как можно скорее связаться с киностудией – что, бесспорно, будет представлять сложности, учитывая то, что этот автор на самом деле существует лишь в воображении.Каролина рассказала обо всем Ингеборг, которая, конечно, не пришла в восторг от этой истории с «господами писателями», но посоветовала Каролине отправиться на киностудию, показаться им и перестать наводить тень на плетень.Рукопись не станет хуже от того, что написана женщиной. Напротив. И если они решат переменить свое мнение или начнут чинить под этим предлогом препятствия, то пусть пеняют на себя, сказала Ингеборг. Она становилась все более активной участницей женского движения, поддерживая его не только взглядами, но и делами. Ингеборг, которая и мухи не обидит, оказывается, может быть гневной и даже воинственной.– В таком случае им придется смириться. Я не стану молчать. Это станет пробным камнем для нашего движения, – говорит она.В общем-то, Каролина с ней согласна. Разумеется, самое правильное решение – сделать так, как сказала Ингеборг. Но в то же время это немножко грустно. Куда интереснее было бы появиться в образе Карла Якобссона и осторожно прощупать почву, попытаться выяснить, что это вообще за киностудия и стоит ли ради всего этого тратить силы.Конечно, Каролине претит переодевание. К тому же она дала себе обещание, что раз и навсегда прекратит такого рода игры вне сцены.Но на сей раз…Вот было бы весело поглядеть, что из этого получится. Возможно, единственный случай преподать им также полезный урок! Эти недотепы полагают, что сценарии могут писать только мужчины. Она заметила это Ингеборг, словно бы вскользь, мимоходом. Но не сказала ей о том, каково ее серьезное намерение, а употребляла такие выражения, как «на самом деле следовало бы» и тому подобное.Но Ингеборг заметила, что это не лучшее решение. Это выглядит как детская забава и вообще слишком рискованно. Каролина может легко выставить себя на посмешище. Подобные шутки редко заканчиваются хорошо. Гораздо больше мужества требуется для того, чтобы выступить открыто и отстаивать свои права. Переодевание – это дешевый трюк, оно производит плохое впечатление и грозит испортить все дело.– Наверное, ты права, – вяло соглашается Каролина.И она действительно так думала! Ингеборг рассуждает здраво и трезво. Конечно, она права. Но тем не менее Каролина не может отделаться от своей затеи, и чем больше о ней думает, тем более заманчивой ей кажется.Если она явится к ним в юбке, у них сразу появится преимущество. Она будет для них «забавной милашкой», которая дерзко посмеялась над серьезными господами. Возможно, ее рукопись и одобрят. Но сделают это из снисхождения. И вряд ли тогда стоит возлагать слишком большие надежды. Особенно в том, что касается гонорара. Такая милая девушка наверняка не сама зарабатывает себе на жизнь. Во всяком случае, она всегда может рассчитывать, что ее будет содержать муж. К тому же обсуждать денежные вопросы – это так неженственно…Да, Каролина прекрасно представляет себе, как это все будет.Все та же старая надоевшая песня. Смесь флирта и пренебрежения.А если же она появится в образе молодого и многообещающего юноши, то случиться может все, что угодно, однако при всем при том автора будут воспринимать всерьез. Прежде всего она будет избавлена от шуточек.Так стоит ли игра свеч?Что она, в сущности, теряет? Не так уж много – потому что в любом случае особых надежд на успех этого дела она не возлагает.Итак, Карл Якобссон снова возникнет из небытия, и старое платье снова будет в почете. Белый костюм все еще выглядит вполне элегантно. Почти как новый, и сидит превосходно. А вот с волосами нужно будет повозиться. Ведь придется снимать шляпу, иначе она рискует показаться неучтивой. Но обрезать волосы Каролине совсем не хочется. Пару прядей она, так и быть, пожертвует, но на большее ни за что не пойдет. Ведь и у мужчин тоже бывают густые и достаточно длинные волосы.Прежде чем отправиться по указанному адресу, Каролина отрепетировала свое появление перед зеркалом. Критически оценила несколько вариантов движений и походки. Нужно отточить каждую мелочь. Чтобы быть полностью уверенной во всем, что делает.Ее усилия не пропали даром. На киностудии ей поверили безоговорочно. Она вошла туда со шляпой в руке и вежливо представилась. Она задумала, что ее герой держится в меру скромно и несколько выжидающе. Не слишком самоуверенно. Скорее чуть застенчиво. Молодому и неизвестному писателю при первой встрече не стоит держаться слишком самоуверенно, как будто он уже снискал себе всю возможную славу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44