Еще интереснее мнение суда по этому поводу. Серьезно, будь они парнями, а Джон – девушкой, каждой влепили бы от десяти лет до пожизненного, да еще заклеймили бы монстрами в газетах.
Ладно. Кто-то возразит, что изнасилования на самом деле не было, что Джон получал удовольствие, что он сам дал согласие в виде эрекции – вот только правда тут и не ночевала. Мужики не похожи на женщин, в нас куда больше машинального, и для прилива крови в эту маленькую головку вполне достаточно насильственной стимуляции. Да что там! По дороге на похороны няни мне попались "лежачие полицейские", и – вот вам, получите! – встал, хотя мне тогда было вовсе не до секса (впрочем, обратно я проехал тем же путем). Девушки вели себя по отношению к Джону плохо, с какой стороны ни посмотри. Меня поражало, что ни одной из них такая мысль просто не приходила в голову. Они играли с ним, будто стая собак с кроликом, которому жить осталось всего ничего. Унижение Джона распаляло их; студию наполнили садистское хихиканье и повизгивание.
– Пусть он кончит! Пусть он кончит! – вопила Андриа.
– Сейчас... Сейчас... – хрюкала в ответ Клэр.
– Засунь ему палец в задницу, у него сразу зашевелится! – предложил кто-то, но у Ребекки возникла другая идея.
– Давайте лучше вот этим!
Она держала здоровенный фаллоимитатор. Двенадцать глоток завопили от восторга и одна – от ужаса. В это мгновение я понял, что не могу больше отсиживаться и ничего не предпринимать. Я вскочил со своего стула и стал пробираться к Джону на помощь. Полдюжины я раскидал легко, так что Джон, быстро перебирая коленками, спасся бегством.
– Пошутили – и хватит! Вы и так зашли слишком далеко! – кричал я, а девушки тем временем липли ко мне, словно пыльца.
– Годфри тоже хочется! Дадим и ему! – завопила Клэр.
Под весом полудюжины девушек я вдруг начал клониться к полу. Пока мог, я держался на ногах, однако навались остальные, и мне приходилось все тяжелее.
– Пэдди, на помощь! – в отчаянии закричал я, а Пэдди с Джоном сидели и смеялись.
– Оставьте меня, шлюхи! – продолжал я вопить. Девушки завладели моими ногами, а мой ремень вдруг оказался расстегнутым.
– Ну-ну, тебе понравится, – сказала Ребекка. Андриа, Натали и Клэр больно схватили меня за руки и прижали мои запястья к полу.
– Пропустите, пропустите меня! – кричала Трейси, пробираясь сквозь толпу.
Я и девушки одновременно увидели пластиковый пристежной фаллоимитатор, который она уже смазывала. Штаны мои пошли вниз, а громкость – вверх.
– Нет! Помогите! Я серьезно! Нет! Нет! Нет! – вопил я. Все без толку.
Трусы с меня тоже стащили, и мой член с яйцами оказались сразу в дюжине тисков. Трейси вопила, что меня надо перевернуть.
– Нет! На помощь! Пэдди, сука, что ж ты сидишь?!
Но Пэдди был слишком увлечен зрелищем, чтобы прийти мне на помощь.
– Не понимаешь над чем смеешься! Ты следующий! – сказала ему Ребекка.
– Только попробуйте. Останетесь без денег, – ответил Пэдди безмятежно, напоминая им, кто тут главный.
– И я! Отпустите меня или останетесь без денег! – пригрозил я, только мне они не поверили.
– Не слушайте его, он не подписывает чеки. Он даже не работает в "Эйсе", – объяснила им Клэр, а девушки тем временем грубо переворачивали меня на живот.
Казалось, все было потеряно, но тут Андриа слегка передвинулась, и я смог высвободить руку. Пока меня не скрутили вновь, я попытался скинуть с себя Клэр и случайно съездил Натали по физиономии. Та завизжала, откинулась на спину и освободила мою вторую руку. Только я собрался всех их раскидать, как в этом отпала всякая необходимость. Мои линчевательницы, все до единой, бросились к Натали на помощь. Когда они вновь ее усадили, та, схватившись за нос, всхлипывала, а кровь так и хлестала у нее между пальцев.
– Дебил! – орала на меня Ребекка. – Какого хрена ты это сделал?
– Я нечаянно. А то вы меня не отпускали... – ответил я.
– Мы просто играли, тебе не делали ничего плохого, ублюдок ты вонючий! – надрывалась она.
– О-о-о... Бой дос... Кадеца, од бне ебо сло-бал... – всхлипывала Натали.
– Она права. Похоже, он ей действительно сломал нос, – подтвердила Клэр, отведя ее ладонь.
– Ублюдок! – прокричал кто-то.
На этот раз я не разобрал, кто именно, потому что все одиннадцать девушек вопили и визжали так, словно собирались проделать во мне несколько новых анальных отверстий.
– Тебе лучше убраться отсюда, – подталкивал меня к двери Пэдди.
– Сучонок! – кричала другая. – Мой бойфренд тебя убьет!
Интересно, она расскажет ему историю целиком или ограничится тем, что я расквасил физиономию ее подруге? Я уже развернулся, чтобы спросить ее об этом, но тут рядом со мной взорвалась бутылка водки, и нас с Пэдди окатило битым стеклом и алкоголем. Решив к ней присоединиться, несколько девушек схватили собственные метательные снаряды, однако вмешался Говард. Он отбирал у них фаллоимитаторы, банки с пивом и экспонометры, не переставая при этом кричать:
– Уберите его отсюда!
Дверь широко открыли, меня вытолкнули и с грохотом закрыли ее опять. Вдруг мне стало по-настоящему скверно. За что еще и такое? Разве я мог действовать иначе? Или нужно было позволить им отыметь себя в задницу? Позволить им мучить себя и унижать, как тогда Джона? Меня бесило их непонимание: они не видели за собой никакой вины. Очень хотелось пойти в полицию и настучать на них на всех, да что толку? Это будет как в той старой шутке про парня, который еле доковылял до участка и сообщил, что его на пляже изнасиловали две шведские нимфоманки, и тридцать восемь полицейских кинулись расследовать это преступление. Ха-ха-ха. Правда-правда, и дело не только в полиции. Где те присяжные, что посочувствуют мне? Мужики, все поголовно, недоверчиво смотрят и говорят, что у меня лучшая работа в мире. Я не оставляю попыток объясниться, но все, что я могу им сказать – "... нет, ты не понял! Двенадцать красоток распяли меня на полу и пытались заняться со мною любовью против моей воли. Это было ужасно!". Я и сам чувствую себя полным говном, когда произношу это вслух. А женщины... Они всегда – именно всегда – говорят, что изнасиловать мужчину невозможно. Старая песня про то, что "если он не захочет, то у него не встанет". С этим я разобрался выше.
Вот так. Никто мне не верил. А если и верили, то не понимали, чем я недоволен. Иногда я задумываюсь, не чувствуют ли нечто подобное проститутки, когда их насилуют.
А впрочем... Один человек поверил мне и посочувствовал от всей души. Дверь студии распахнулась во второй раз и оттуда, спотыкаясь, вышел Джон. Он двигался с некоторым трудом и выглядел несчастным. Мы пошли к метро.
Он поблагодарил меня за помощь, а я извинился, что не вмешался раньше. Джон сказал, что ничего страшного, только мне легче не стало. Когда мы дошли до станции и уже прощались, Джон заметил кровь на моих костяшках, но то была не моя кровь. Мы смотрели на меленькие царапины от зубов Натали, и Джон наконец сказал:
– Здорово ты ей влепил, приятель!
11. Психи
Всякий раз, когда я рассказывал эту историю, в ответ мне говорили одно и то же. Знаете что? "Ты рехнулся!" Еще бы я не рехнулся! Лично у меня сложилось впечатление, что работа в порноиндустрии открыла мне глаза на сумасшествие как таковое. Никакая ученая степень по психологии не может этого дать. Я не о тех якобы смешных надписях вроде: "Чтобы работать здесь, не обязательно быть сумасшедшим, но безумие сильно облегчает жизнь". Всякие зануды любят вешать такие над рабочим столом. Нет, я говорю о проницательности, благодаря которой любая неадекватность сразу бросается в глаза. Прежде я был к этому совершенно не способен. Люди из системы социального обслуживания населения могут тешить себя надеждой, что знают все о психическом здоровье этой страны. Поверьте мне: только работая в порноиндустрии, можно понять, сколько психованных ублюдков гуляет по улицам!
О письмах я уже упоминал. При всей их дикости они просто смешат. "Почитай!" – говорите вы. И все. Письмо не может сделать вам больно (письма-бомбы, письма с сибирской язвой и боксерские перчатки на пружинах не в счет). Пишущий находится за мили от вас, так что при дефиците времени вы можете швырнуть конверт в мусорную корзину. Однако существуют еще телефонные звонки, или вас могут подождать на улице, или некие посетители будут ошиваться внизу, около секретарши, или крайне неблагополучная в психическом отношении личность вдруг объявится рядом с вами прямо в офисе (если Уэнди забыла закрыть автоматические двери). В общем, есть от чего полезть на стену.
Несколько месяцев назад к нам один такой псих приходил. Он искал Джерри, одну из наших девушек. Парень представился ее бойфрендом и утверждал, что "они" решили сниматься вдвоем. Если мы сможем им в этом помочь, то это будет очень мило с нашей стороны. Уэнди, шутки ради и просто чтобы от него избавиться, сказала, что мы не можем брать на работу непроверенных людей. Если он не против, пусть сделает несколько любительских снимков, где они с Джерри "вдвоем", и пошлет их нам, а там видно будет. К сожалению, этот посетитель всегда, всегда, ВСЕГДА заблуждался. Через несколько дней он пришел, сжимая в руке конверт с фотографиями.
– Годфри, оторви задницу от стула и спустись ко мне. Тут один псих... – сказала Уэнди по телефону.
– Ну и что? Почему ты звонишь именно мне? Обратись к кому-нибудь еще, я с ним уже общался.
Я жевал бутерброд и читал "Гарри Поттер и Кубок Огня".
– Все ушли – кто обедать, кто на съемки. А теперь встань и помоги мне с ним разобраться, иначе я пущу его внутрь и укажу путь к твоему столу.
– Ах ты, зараза... – только и успел я сказать, прежде чем она повесила трубку.
Я неохотно пошел к выходу. За стеклянными дверьми меня ждал некий улыбающийся маньяк.
– Не пропускай его внутрь, говори там, – предупредила Уэнди, будто я и сам не понимал.
– Добрый день! Могу я вам чем-нибудь помочь? Кретин пустился в объяснения. Он рассказал про "свою девушку", про желание сниматься и про разговор с "той милой дамой", которая посоветовала сделать несколько фотографий. Вот они.
– Я просмотрю их вместе с вами, потому что там есть несколько жестких снимков, не предназначенных для печати.
В ответ я кивнул, с трудом скрыв досаду.
– Вот первый.
И протянул мне нечеткий, засвеченный снимок, на котором он стоял в носках и трусах. Комната напоминала гостиную Реджиналда Кристи.
– Я не стал возиться с разогревочными фотографиями, а сразу перешел к главному. Ничего?
– Ну... Да, прекрасно... – сказал я.
На следующем снимке носки оказались сняты.
– Тяжело с этим автоматическим пуском... Никак не получается попасть в кадр целиком...
Тут не было ни носков, ни трусов, ни головы.
– Слушайте, оставьте снимки мне. Когда у меня будет время, я их как следует рассмотрю.
– Нет-нет, лучше так. Я хочу перебрать их вместе с вами. Там надо кое-что объяснить с освещением, еще кое с чем...
– В этом нет необходимости. Про освещение я знаю все, так что оставляйте. Я взгляну на них у себя в кабинете.
Я уже решил, в какую именно мусорную корзину они отправятся.
– А, отлично! Я пойду с вами.
– Боюсь, это невозможно. Такой у нас порядок. Уж вы извините. Таковы условия страховки.
– Страховки? – удивился мой собеседник.
– Да, видите ли... Если в офисе произойдет несчастный случай, это обойдется нам не в одну тысячу фунтов.
– Не беспокойтесь, со мной ничего не случится...
– А если все же случится, то отвечать будем мы.
– Хорошо, я буду вести себя очень аккуратно!
– Боюсь, мы не можем взять на себя такой риск. Мне очень жаль.
– Ну хорошо... Могу я где-нибудь расписаться, что не буду подавать на вас в суд? Действительно, дайте мне ручку, и я что-нибудь такое вам напишу.
Да, избавиться от него не так-то просто.
– Ладно, договорились...
Его глаза зажглись, но я продолжил:
– Взглянем на них здесь.
– А... Что ж, хорошо...
Он выглядел слегка разочарованным. Ведь еще немного, и его пустили бы туда, к чудесам...
– Тогда перейдем к следующему. – И он протянул фото, на котором этот маленький скелет играл со своим кривобоким эрегированным членом. – Ой! Жесткий снимок! Лучше мы его уберем. Тебе ведь не хочется на него сейчас смотреть, да?
"Мне не хочется смотреть ни на один из них!" – чуть не сказал я. Но таких идиотов лучше не злить.
– А вот на этом я ползаю но полу. Неплохой, правда? Как думаешь?
Я оглянулся на Уэнди, которая строила мне рожи из-за своего стекла. Кретин оглянулся, но Уэнди уже успокоилась.
– Наверное, ей тоже интересно посмотреть? – радостно спросил он.
Как бы мне ни хотелось втравить во все это Уэнди, я решил не усугублять ситуацию. Надо просто вывести его за дверь и при этом не огрести.
– Лучше посмотрим их вдвоем, – ответил я, но тут маньяк поднял пару снимков повыше, чтобы Уэнди было видно.
Она улыбнулась и кивнула ему.
– Здорово!
И тут же подняла трубку, хотя телефон не звонил.
Мой собеседник остался очень доволен ее реакцией и протянул несколько крупных планов своего члена и яиц, однако Уэнди уже давала наш адрес и номер факса гудящей трубке, так что ей было не до того.
– Не обращайте внимания, – сказал он и вновь переключился на меня. – Еще один жесткий снимок...
Голова у меня шла кругом. Тяжело, и когда человек просто показывает вам собственные фотографии. А вот когда он на них еще и дрочит, глядя на фотографии Джерри, то изображать вежливый интерес становится почти невозможно!
– Ладно, мне и вправду... – начал я, но кретин схватил меня за руку.
– Нет-нет, осталось всего два. Вот я немножко промахнулся, с автоматическим пуском тяжело, зато тут видно, что я могу...
На этом снимке он кончал.
– Прекрасно... Э... Хороший материал. Я обязательно передам его человеку, который отвечает за подобные дела.
– Так когда наши с Джерри съемки? На этой неделей могу прийти в любое удобное вам время, – заверил он меня.
– Право, не знаю... Боюсь, она сейчас очень занята, и не в моей компетенции вносить изменения в ее график. Мы вам позвоним, – добавил я, лишь бы от него избавиться. (Потом я свалю эту работу на кого-нибудь еще, когда он придет в следующий раз... возможно, что и завтра.)
– Тогда, наверное, я должен оставить вам свой номер?
– Конечно, почему бы и нет?
Он написал свое имя (Колин Дэиш), адрес и телефон.
– А вы точно мне перезвоните?
– Непременно! Возможно, не сразу... Надеюсь, вы меня понимаете...
– Да, да! Но вы точно перезвоните?
– Ну, возможно, это буду не я, а фотограф. Я только введу его в курс дела, – сказал я и начал пятиться к автоматическим дверям.
– Хорошо, великолепно... Извините, а как вас зовут?
– Зовут? А... Дон! Дон Аткинс! Перед выходом обязательно позвоните и спросите, на месте ли я, чтобы не терять зря времени на поездку.
– Великолепно... Дон, большое вам спасибо! До скорой встречи!
Уэнди уже открыла мне двери.
– А, чуть не забыл! Уж коли я здесь, можно быстренько переговорить с Джерри? Мне нужно у нее кое-что спросить.
Колин всматривался в глубину офиса.
– Боюсь, ее здесь нет. Она на съемках.
– На съемках... – У него перехватило дыхание. Еще бы! Услышать, что твоя баба раздевается догола перед кем-то еще!
– А когда она вернется?
– Со съемок она отправится прямиком домой. Так что увидитесь вечером.
– Где? – спросил Колин.
– У вас лома, – ответил я. – Ладно, до свидания.
– Она ко мне сегодня не собиралась. Мы договорились, что я приду к ней, да вот беда... Я потерял ее адрес. Не поможете?..
Ну и ну! Колин так складно врал, что я почти верил ему.
– Вряд ли мы сможем вам помочь, Колин. Мы не даем адреса девушек незнакомым людям. Такова политика компании.
Теперь я обеими ногами стоял по ту сторону автоматических дверей.
– Но мы знакомы!
– А, да, конечно... Увы, такова политика компании. Это примерно как со страховкой. У нас просто связаны руки.
Вот бы и тебя связать, приятель!
– Мой вам совет, дружище: возьмите да и позвоните ей!
– Верно, верно, хорошая мысль! Какой у нее номер?
– Разве вы не знаете ее номера?
– Я и его потерял.
– Ах, как неудобно получилось... Мне очень жаль, однако мы и телефонные номера не вправе давать. Таковы правила.
– Отступите от них хоть раз! – взмолился Колин.
– Мне очень, очень жаль, но меня уволят, если я так сделаю.
– Я никому не скажу...
Я нагнулся к нему и тихо прошептал:
– Вы-то, может, и не скажете, а вот она – обязательно, – показал я на Уэнди большим пальцем. – Уж вы извините.
– Так ведь Джерри моя девушка!
– Да! Да! Да! Мы знаем! Только если мы будем давать телефонные номера девушек по первому требованию, то они могут оказаться в руках любого психа с улицы! – сказал я и помахал ему на прощание – сквозь неожиданно захлопнувшиеся двери.
Само собой, Пэдди, Мэтт и все остальные, когда вернулись, от души повеселились, а Пэдди еще и рассказал кое-что.
Пару недель назад им позвонил некий человек и, чуть не плача, рассыпался в извинениях. Трубку взяла Мэри. Так вот он зашел в свой паб (где-то в районе Лестер-сквер), сел на свое обычное место и достал газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Ладно. Кто-то возразит, что изнасилования на самом деле не было, что Джон получал удовольствие, что он сам дал согласие в виде эрекции – вот только правда тут и не ночевала. Мужики не похожи на женщин, в нас куда больше машинального, и для прилива крови в эту маленькую головку вполне достаточно насильственной стимуляции. Да что там! По дороге на похороны няни мне попались "лежачие полицейские", и – вот вам, получите! – встал, хотя мне тогда было вовсе не до секса (впрочем, обратно я проехал тем же путем). Девушки вели себя по отношению к Джону плохо, с какой стороны ни посмотри. Меня поражало, что ни одной из них такая мысль просто не приходила в голову. Они играли с ним, будто стая собак с кроликом, которому жить осталось всего ничего. Унижение Джона распаляло их; студию наполнили садистское хихиканье и повизгивание.
– Пусть он кончит! Пусть он кончит! – вопила Андриа.
– Сейчас... Сейчас... – хрюкала в ответ Клэр.
– Засунь ему палец в задницу, у него сразу зашевелится! – предложил кто-то, но у Ребекки возникла другая идея.
– Давайте лучше вот этим!
Она держала здоровенный фаллоимитатор. Двенадцать глоток завопили от восторга и одна – от ужаса. В это мгновение я понял, что не могу больше отсиживаться и ничего не предпринимать. Я вскочил со своего стула и стал пробираться к Джону на помощь. Полдюжины я раскидал легко, так что Джон, быстро перебирая коленками, спасся бегством.
– Пошутили – и хватит! Вы и так зашли слишком далеко! – кричал я, а девушки тем временем липли ко мне, словно пыльца.
– Годфри тоже хочется! Дадим и ему! – завопила Клэр.
Под весом полудюжины девушек я вдруг начал клониться к полу. Пока мог, я держался на ногах, однако навались остальные, и мне приходилось все тяжелее.
– Пэдди, на помощь! – в отчаянии закричал я, а Пэдди с Джоном сидели и смеялись.
– Оставьте меня, шлюхи! – продолжал я вопить. Девушки завладели моими ногами, а мой ремень вдруг оказался расстегнутым.
– Ну-ну, тебе понравится, – сказала Ребекка. Андриа, Натали и Клэр больно схватили меня за руки и прижали мои запястья к полу.
– Пропустите, пропустите меня! – кричала Трейси, пробираясь сквозь толпу.
Я и девушки одновременно увидели пластиковый пристежной фаллоимитатор, который она уже смазывала. Штаны мои пошли вниз, а громкость – вверх.
– Нет! Помогите! Я серьезно! Нет! Нет! Нет! – вопил я. Все без толку.
Трусы с меня тоже стащили, и мой член с яйцами оказались сразу в дюжине тисков. Трейси вопила, что меня надо перевернуть.
– Нет! На помощь! Пэдди, сука, что ж ты сидишь?!
Но Пэдди был слишком увлечен зрелищем, чтобы прийти мне на помощь.
– Не понимаешь над чем смеешься! Ты следующий! – сказала ему Ребекка.
– Только попробуйте. Останетесь без денег, – ответил Пэдди безмятежно, напоминая им, кто тут главный.
– И я! Отпустите меня или останетесь без денег! – пригрозил я, только мне они не поверили.
– Не слушайте его, он не подписывает чеки. Он даже не работает в "Эйсе", – объяснила им Клэр, а девушки тем временем грубо переворачивали меня на живот.
Казалось, все было потеряно, но тут Андриа слегка передвинулась, и я смог высвободить руку. Пока меня не скрутили вновь, я попытался скинуть с себя Клэр и случайно съездил Натали по физиономии. Та завизжала, откинулась на спину и освободила мою вторую руку. Только я собрался всех их раскидать, как в этом отпала всякая необходимость. Мои линчевательницы, все до единой, бросились к Натали на помощь. Когда они вновь ее усадили, та, схватившись за нос, всхлипывала, а кровь так и хлестала у нее между пальцев.
– Дебил! – орала на меня Ребекка. – Какого хрена ты это сделал?
– Я нечаянно. А то вы меня не отпускали... – ответил я.
– Мы просто играли, тебе не делали ничего плохого, ублюдок ты вонючий! – надрывалась она.
– О-о-о... Бой дос... Кадеца, од бне ебо сло-бал... – всхлипывала Натали.
– Она права. Похоже, он ей действительно сломал нос, – подтвердила Клэр, отведя ее ладонь.
– Ублюдок! – прокричал кто-то.
На этот раз я не разобрал, кто именно, потому что все одиннадцать девушек вопили и визжали так, словно собирались проделать во мне несколько новых анальных отверстий.
– Тебе лучше убраться отсюда, – подталкивал меня к двери Пэдди.
– Сучонок! – кричала другая. – Мой бойфренд тебя убьет!
Интересно, она расскажет ему историю целиком или ограничится тем, что я расквасил физиономию ее подруге? Я уже развернулся, чтобы спросить ее об этом, но тут рядом со мной взорвалась бутылка водки, и нас с Пэдди окатило битым стеклом и алкоголем. Решив к ней присоединиться, несколько девушек схватили собственные метательные снаряды, однако вмешался Говард. Он отбирал у них фаллоимитаторы, банки с пивом и экспонометры, не переставая при этом кричать:
– Уберите его отсюда!
Дверь широко открыли, меня вытолкнули и с грохотом закрыли ее опять. Вдруг мне стало по-настоящему скверно. За что еще и такое? Разве я мог действовать иначе? Или нужно было позволить им отыметь себя в задницу? Позволить им мучить себя и унижать, как тогда Джона? Меня бесило их непонимание: они не видели за собой никакой вины. Очень хотелось пойти в полицию и настучать на них на всех, да что толку? Это будет как в той старой шутке про парня, который еле доковылял до участка и сообщил, что его на пляже изнасиловали две шведские нимфоманки, и тридцать восемь полицейских кинулись расследовать это преступление. Ха-ха-ха. Правда-правда, и дело не только в полиции. Где те присяжные, что посочувствуют мне? Мужики, все поголовно, недоверчиво смотрят и говорят, что у меня лучшая работа в мире. Я не оставляю попыток объясниться, но все, что я могу им сказать – "... нет, ты не понял! Двенадцать красоток распяли меня на полу и пытались заняться со мною любовью против моей воли. Это было ужасно!". Я и сам чувствую себя полным говном, когда произношу это вслух. А женщины... Они всегда – именно всегда – говорят, что изнасиловать мужчину невозможно. Старая песня про то, что "если он не захочет, то у него не встанет". С этим я разобрался выше.
Вот так. Никто мне не верил. А если и верили, то не понимали, чем я недоволен. Иногда я задумываюсь, не чувствуют ли нечто подобное проститутки, когда их насилуют.
А впрочем... Один человек поверил мне и посочувствовал от всей души. Дверь студии распахнулась во второй раз и оттуда, спотыкаясь, вышел Джон. Он двигался с некоторым трудом и выглядел несчастным. Мы пошли к метро.
Он поблагодарил меня за помощь, а я извинился, что не вмешался раньше. Джон сказал, что ничего страшного, только мне легче не стало. Когда мы дошли до станции и уже прощались, Джон заметил кровь на моих костяшках, но то была не моя кровь. Мы смотрели на меленькие царапины от зубов Натали, и Джон наконец сказал:
– Здорово ты ей влепил, приятель!
11. Психи
Всякий раз, когда я рассказывал эту историю, в ответ мне говорили одно и то же. Знаете что? "Ты рехнулся!" Еще бы я не рехнулся! Лично у меня сложилось впечатление, что работа в порноиндустрии открыла мне глаза на сумасшествие как таковое. Никакая ученая степень по психологии не может этого дать. Я не о тех якобы смешных надписях вроде: "Чтобы работать здесь, не обязательно быть сумасшедшим, но безумие сильно облегчает жизнь". Всякие зануды любят вешать такие над рабочим столом. Нет, я говорю о проницательности, благодаря которой любая неадекватность сразу бросается в глаза. Прежде я был к этому совершенно не способен. Люди из системы социального обслуживания населения могут тешить себя надеждой, что знают все о психическом здоровье этой страны. Поверьте мне: только работая в порноиндустрии, можно понять, сколько психованных ублюдков гуляет по улицам!
О письмах я уже упоминал. При всей их дикости они просто смешат. "Почитай!" – говорите вы. И все. Письмо не может сделать вам больно (письма-бомбы, письма с сибирской язвой и боксерские перчатки на пружинах не в счет). Пишущий находится за мили от вас, так что при дефиците времени вы можете швырнуть конверт в мусорную корзину. Однако существуют еще телефонные звонки, или вас могут подождать на улице, или некие посетители будут ошиваться внизу, около секретарши, или крайне неблагополучная в психическом отношении личность вдруг объявится рядом с вами прямо в офисе (если Уэнди забыла закрыть автоматические двери). В общем, есть от чего полезть на стену.
Несколько месяцев назад к нам один такой псих приходил. Он искал Джерри, одну из наших девушек. Парень представился ее бойфрендом и утверждал, что "они" решили сниматься вдвоем. Если мы сможем им в этом помочь, то это будет очень мило с нашей стороны. Уэнди, шутки ради и просто чтобы от него избавиться, сказала, что мы не можем брать на работу непроверенных людей. Если он не против, пусть сделает несколько любительских снимков, где они с Джерри "вдвоем", и пошлет их нам, а там видно будет. К сожалению, этот посетитель всегда, всегда, ВСЕГДА заблуждался. Через несколько дней он пришел, сжимая в руке конверт с фотографиями.
– Годфри, оторви задницу от стула и спустись ко мне. Тут один псих... – сказала Уэнди по телефону.
– Ну и что? Почему ты звонишь именно мне? Обратись к кому-нибудь еще, я с ним уже общался.
Я жевал бутерброд и читал "Гарри Поттер и Кубок Огня".
– Все ушли – кто обедать, кто на съемки. А теперь встань и помоги мне с ним разобраться, иначе я пущу его внутрь и укажу путь к твоему столу.
– Ах ты, зараза... – только и успел я сказать, прежде чем она повесила трубку.
Я неохотно пошел к выходу. За стеклянными дверьми меня ждал некий улыбающийся маньяк.
– Не пропускай его внутрь, говори там, – предупредила Уэнди, будто я и сам не понимал.
– Добрый день! Могу я вам чем-нибудь помочь? Кретин пустился в объяснения. Он рассказал про "свою девушку", про желание сниматься и про разговор с "той милой дамой", которая посоветовала сделать несколько фотографий. Вот они.
– Я просмотрю их вместе с вами, потому что там есть несколько жестких снимков, не предназначенных для печати.
В ответ я кивнул, с трудом скрыв досаду.
– Вот первый.
И протянул мне нечеткий, засвеченный снимок, на котором он стоял в носках и трусах. Комната напоминала гостиную Реджиналда Кристи.
– Я не стал возиться с разогревочными фотографиями, а сразу перешел к главному. Ничего?
– Ну... Да, прекрасно... – сказал я.
На следующем снимке носки оказались сняты.
– Тяжело с этим автоматическим пуском... Никак не получается попасть в кадр целиком...
Тут не было ни носков, ни трусов, ни головы.
– Слушайте, оставьте снимки мне. Когда у меня будет время, я их как следует рассмотрю.
– Нет-нет, лучше так. Я хочу перебрать их вместе с вами. Там надо кое-что объяснить с освещением, еще кое с чем...
– В этом нет необходимости. Про освещение я знаю все, так что оставляйте. Я взгляну на них у себя в кабинете.
Я уже решил, в какую именно мусорную корзину они отправятся.
– А, отлично! Я пойду с вами.
– Боюсь, это невозможно. Такой у нас порядок. Уж вы извините. Таковы условия страховки.
– Страховки? – удивился мой собеседник.
– Да, видите ли... Если в офисе произойдет несчастный случай, это обойдется нам не в одну тысячу фунтов.
– Не беспокойтесь, со мной ничего не случится...
– А если все же случится, то отвечать будем мы.
– Хорошо, я буду вести себя очень аккуратно!
– Боюсь, мы не можем взять на себя такой риск. Мне очень жаль.
– Ну хорошо... Могу я где-нибудь расписаться, что не буду подавать на вас в суд? Действительно, дайте мне ручку, и я что-нибудь такое вам напишу.
Да, избавиться от него не так-то просто.
– Ладно, договорились...
Его глаза зажглись, но я продолжил:
– Взглянем на них здесь.
– А... Что ж, хорошо...
Он выглядел слегка разочарованным. Ведь еще немного, и его пустили бы туда, к чудесам...
– Тогда перейдем к следующему. – И он протянул фото, на котором этот маленький скелет играл со своим кривобоким эрегированным членом. – Ой! Жесткий снимок! Лучше мы его уберем. Тебе ведь не хочется на него сейчас смотреть, да?
"Мне не хочется смотреть ни на один из них!" – чуть не сказал я. Но таких идиотов лучше не злить.
– А вот на этом я ползаю но полу. Неплохой, правда? Как думаешь?
Я оглянулся на Уэнди, которая строила мне рожи из-за своего стекла. Кретин оглянулся, но Уэнди уже успокоилась.
– Наверное, ей тоже интересно посмотреть? – радостно спросил он.
Как бы мне ни хотелось втравить во все это Уэнди, я решил не усугублять ситуацию. Надо просто вывести его за дверь и при этом не огрести.
– Лучше посмотрим их вдвоем, – ответил я, но тут маньяк поднял пару снимков повыше, чтобы Уэнди было видно.
Она улыбнулась и кивнула ему.
– Здорово!
И тут же подняла трубку, хотя телефон не звонил.
Мой собеседник остался очень доволен ее реакцией и протянул несколько крупных планов своего члена и яиц, однако Уэнди уже давала наш адрес и номер факса гудящей трубке, так что ей было не до того.
– Не обращайте внимания, – сказал он и вновь переключился на меня. – Еще один жесткий снимок...
Голова у меня шла кругом. Тяжело, и когда человек просто показывает вам собственные фотографии. А вот когда он на них еще и дрочит, глядя на фотографии Джерри, то изображать вежливый интерес становится почти невозможно!
– Ладно, мне и вправду... – начал я, но кретин схватил меня за руку.
– Нет-нет, осталось всего два. Вот я немножко промахнулся, с автоматическим пуском тяжело, зато тут видно, что я могу...
На этом снимке он кончал.
– Прекрасно... Э... Хороший материал. Я обязательно передам его человеку, который отвечает за подобные дела.
– Так когда наши с Джерри съемки? На этой неделей могу прийти в любое удобное вам время, – заверил он меня.
– Право, не знаю... Боюсь, она сейчас очень занята, и не в моей компетенции вносить изменения в ее график. Мы вам позвоним, – добавил я, лишь бы от него избавиться. (Потом я свалю эту работу на кого-нибудь еще, когда он придет в следующий раз... возможно, что и завтра.)
– Тогда, наверное, я должен оставить вам свой номер?
– Конечно, почему бы и нет?
Он написал свое имя (Колин Дэиш), адрес и телефон.
– А вы точно мне перезвоните?
– Непременно! Возможно, не сразу... Надеюсь, вы меня понимаете...
– Да, да! Но вы точно перезвоните?
– Ну, возможно, это буду не я, а фотограф. Я только введу его в курс дела, – сказал я и начал пятиться к автоматическим дверям.
– Хорошо, великолепно... Извините, а как вас зовут?
– Зовут? А... Дон! Дон Аткинс! Перед выходом обязательно позвоните и спросите, на месте ли я, чтобы не терять зря времени на поездку.
– Великолепно... Дон, большое вам спасибо! До скорой встречи!
Уэнди уже открыла мне двери.
– А, чуть не забыл! Уж коли я здесь, можно быстренько переговорить с Джерри? Мне нужно у нее кое-что спросить.
Колин всматривался в глубину офиса.
– Боюсь, ее здесь нет. Она на съемках.
– На съемках... – У него перехватило дыхание. Еще бы! Услышать, что твоя баба раздевается догола перед кем-то еще!
– А когда она вернется?
– Со съемок она отправится прямиком домой. Так что увидитесь вечером.
– Где? – спросил Колин.
– У вас лома, – ответил я. – Ладно, до свидания.
– Она ко мне сегодня не собиралась. Мы договорились, что я приду к ней, да вот беда... Я потерял ее адрес. Не поможете?..
Ну и ну! Колин так складно врал, что я почти верил ему.
– Вряд ли мы сможем вам помочь, Колин. Мы не даем адреса девушек незнакомым людям. Такова политика компании.
Теперь я обеими ногами стоял по ту сторону автоматических дверей.
– Но мы знакомы!
– А, да, конечно... Увы, такова политика компании. Это примерно как со страховкой. У нас просто связаны руки.
Вот бы и тебя связать, приятель!
– Мой вам совет, дружище: возьмите да и позвоните ей!
– Верно, верно, хорошая мысль! Какой у нее номер?
– Разве вы не знаете ее номера?
– Я и его потерял.
– Ах, как неудобно получилось... Мне очень жаль, однако мы и телефонные номера не вправе давать. Таковы правила.
– Отступите от них хоть раз! – взмолился Колин.
– Мне очень, очень жаль, но меня уволят, если я так сделаю.
– Я никому не скажу...
Я нагнулся к нему и тихо прошептал:
– Вы-то, может, и не скажете, а вот она – обязательно, – показал я на Уэнди большим пальцем. – Уж вы извините.
– Так ведь Джерри моя девушка!
– Да! Да! Да! Мы знаем! Только если мы будем давать телефонные номера девушек по первому требованию, то они могут оказаться в руках любого психа с улицы! – сказал я и помахал ему на прощание – сквозь неожиданно захлопнувшиеся двери.
Само собой, Пэдди, Мэтт и все остальные, когда вернулись, от души повеселились, а Пэдди еще и рассказал кое-что.
Пару недель назад им позвонил некий человек и, чуть не плача, рассыпался в извинениях. Трубку взяла Мэри. Так вот он зашел в свой паб (где-то в районе Лестер-сквер), сел на свое обычное место и достал газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21