она привыкла к этому грузу, и несла его без усилий, как улитк
а домик, но только теперь, когда ноша спала, Ц стало ясно, какая тяжесть пр
игнетала ее к земле с первого класса, с первого контакта со средой. Нам так
редко и неохотно подбрасывают своих, чтобы мы не понимали, какой ужас Ц ч
ужие. После одного дня со своим невозможно сидеть с чужими в классе или на
работе, входить в метро, полное чужих тел, ложиться в одну постель с непоня
тным полузнакомым человеком. В своем все устроено, как надо. Нет ничего, чт
о резало бы глаз или заставляло в смущении отворачиваться. Нет ничего, чт
о надо преодолевать. Такая полнота совпадения невыносима, как чистый кис
лород: после этого все оскорбительно и грязно, и лучше вообще не разлипат
ься. Кощунственна была сама мысль о том, чтобы перед этим пить Ц тогда как
с прежними своими мужчинами Катька до такой степени стыдилась самой сит
уации, что обязательно опрокидывала банку-другую джин-тоника, а то и приб
егала к чему покрепче. Здесь пить Ц значило замутить грязным дыханием т
ончайшее стекло, захватать пальцами кристалл.
Ц Нет, погоди. Я должна тебе все объяснить. Ты можешь сделать не так, мы хру
пкие существа. Значит, есть три дырки.
Ц Больше, больше…
Ц Уши не в счет. Пусти, дурак, ты приехал информацию собирать или зачем? Те
бе неинтересно, что ли?
Ц Нет, почему, очень увлекательно. Продолжайте, профессор.
Ц Ну вот. Есть три отверстия. Одно, основное, расположено здесь и скрыто о
т глаз. Некоторые бреют, но мы считаем это неэстетичным.
Ц Действительно. Такой милый хвост.
Ц Это у тебя милый хвост. У нас это как бы ежик. Ежик Ц насекомоядное живо
тное, живет в средней полосе практически повсеместно… Погоди, не трогай
зверька. Он испугался и свернулся. Мы имеем также другое отверстие, проти
воположное, в него тоже можно, но в основном оно не для этого. Бывает типа б
анальный секс и анальный секс…
Ц Но это ужасно больно, наверное.
Ц Ты знаешь, у наших мужчин считается очень оскорбительным, если их кто-
нибудь в это отверстие. Но для наших женщин это почему-то знак особенного
расположения. Мы посмотрим, может быть, у нас до этого дойдет, но вряд ли. И н
аконец, есть третий способ, но при нем не поговоришь.
Ц Ага. Я, кажется, догадываюсь.
Ц Я в это время не то чтобы очень болтлива, но понимаешь… если иногда при
ходит важная мысль… просто поделиться…
Ц Да, да. Я понимаю. Скажите, профессор, а там, внутри… там нет ничего опасн
ого? Ну, в смысле зубы… или бездна… Я слышал, что в вашем фольклоре это мест
о имеет очень негативные коннотации…
Ц Знаете, Игорь, в нашем фольклоре практически все места… ох… имеют нега
тивные коннотации. Игорь! Игорь, дурак! Какое счастье, что можно вот так тр
епаться, а? У меня ни с кем не было ничего подобного.
Некоторое время они просто лежали рядом, он гладил ее и терся носом о щеку
, было ясно, что будет замечательно, и еще более замечательно, но главное
Ц она была необыкновенно хороша и сама это чувствовала, хотя и не видела
в комнате ни одного зеркала; даже в ванной оно было маленькое, ровно для то
го, чтобы побриться.
Ц Подожди, но мы не обговорили всего разнообразия способов…
Ц Ка-а-атька… Ты абсолютное чудо, ты в курсе вообще?
Ц Знаешь, да. Сейчас почему-то в курсе.
Ц Ну, а когда у вас считается, что уже можно? Что можно как бы приступать?
Ц Это по готовности. Но вы, кажется, были готовы еще в лифте?
Ц Мы готовы, всегда готовы… Я ведь член нашей этой организации, как ее… п
ыынер… знаешь, да? Мы всегда готовы, это годы тренировок…
Ц Ну что ты делаешь! Дай я сама.
Ц Ну, сама так сама… Что ты ржешь?
Ц Ой, погоди… Ты знаешь это выражение Ц «И он весь превратился в слух»?
Ц Да. У нас тоже такое есть.
Ц Ну вот, а в таких ситуациях надо бы Ц «И он весь превратился в…»
Ц Да, Ц сказал он, Ц это похоже. Поразительно, как ты умеешь чувствовать
другого человека.
Некоторое время им было не до острот. Наглой натяжкой было бы утверждать,
что с первого же раза она испытала неземное блаженство; точней Ц ее незе
мное блаженство было совершенно иной природы, и всякая там физиология ни
какой роли уже не играла. Было полное совпадение и блаженная вседозволен
ность, и милая раскрасневшаяся морда с виноватым и восхищенным выражени
ем, и деликатность, столь умиляющая в мужчине, существе низшем, эгоистиче
ском… Это же существо, наверняка инопланентное, думало не о себе, а о ней, п
родолжая помнить краем сознания, что она у него ненадолго, что все вообще
ненадолго, Ц ее-то часто посещали такие мысли, и именно в постели: некото
рым счастливцам почему-то в это время кажется, что они бессмертны, а она н
икогда не ощущала себя такой смертной, как во время близости. И сейчас тож
е. Но сейчас к этой тоске примешивалось другое чувство, истинное счастье
Ц рядом с ней тоже был необыкновенно смертный человек, и то, что они умрут
оба, особенно сближало, позволяя принять и этот закон.
Ц Ну ладно, Ц сказал он. Ц Я чайку принесу.
Ц Чудесно. А потом?
Ц А потом я тебе покажу, как это у нас.
Ц Что, иначе?
Ц Совсем иначе.
Ц Ну прости, милый. Я тебя грубо изнасиловала, да?
Ц Что ты, Кать. Очень познавательно, правда. Но у нас совсем не так. Мы сейч
ас попробуем, только у нас так устроено, что нужно время восстановиться. У
вас, наверное, не так, да?
Ц Так, так. Но вы же, пыынеры, всегда готовы…
Ц Всегда готовы только почетные пыынеры. А я обычный.
Он пошел в кухню Ц она успела заметить, что все-таки ей достался замечате
льный инопланетянин, высокий, тонкий, при этом без всякой болезненной хи
лости. Теперь было время рассмотреть комнату: она не видела толком назва
ний его книг, но по обложкам угадывала стандартный набор плюс страшное к
оличество фотоальбомов (главным образом природа; мы, значит, изучаем зем
ную фауну?). Компьютер был титанически навороченный, с серебристым корпу
сом, идеально плоским монитором не меньше двадцати трех в диагонали, чет
ырьмя колонками по углам жилища Ц вообще чувствовалось, что все деньги
уходят сюда. Прочая обстановка была явно хозяйская; Игорь проговорился о
днажды, что квартиру снимает, потому что с родителями жить не хочет.
Он вернулся с двумя кружками жасминового чая, потом принес миску мелких
желтых шариков.
Ц Это наша инопланетная еда.
Ц Ну ты подумай! Альфа Козерога, а жрут кукурузу с сыром.
Ц Это только кажется, что кукуруза. На самом деле это наша секретная вещь
, ужасно сытная. Каждый шар возвращает силу и приносит день жизни.
Ц Ну, дней на пять я себе уже наела.
Ц Учти, я нарушаю все инструкции, давая тебе такую еду.
Ц Тебя теперь вызывать ковер, отнимать зверьки, лишать шары?
Ц Очень быть дорого каждый раз вызывать ковер из Москва на альфа Козеро
га. Мне присылать секретная шифровка: Юстас, Юстас, где шары? Почему кормит
ь самка? Я выкрутиться, отвечать, что иначе она пожрать я. Быть вынужден ут
олять страшный посткоитальный аппетит. Не ешь много, станешь слишком тол
стая, я разлюбить, улететь.
Ц А работа?
Ц Какая работа, когда тебя толстая самка преследует сексуальными домог
ательствами…
Ц Да, да. Кстати о домогательствах. Ты съел шар? Восстановился? Ты, помнитс
я, хотел мне показать, как это делают у вас…
Ц Да, сейчас. Обязательно. Я только отнесу чашки.
Аккуратист, подумала она, какая прелесть.
Ц Ну вот, Ц сказал он, ложась рядом. Ц Единственная просьба: не закрыват
ь глаза, у нас это не принято. Почему у вас закрывают глаза, ты не знаешь?
Ц Вообще догадываюсь. Чтобы не увидеть родное лицо, искаженное гримасо
й похоти.
Ц А. Ну ладно. Я постараюсь не искажаться. Тем более, что какая же это похот
ь?
Дальнейшее было странно, почти статично и все же трудноописуемо.
Надо заметить, что в физической стороне любви вообще много такого, о чем л
учше не думать. Всякий человек, которому случалось испытывать сильное фи
зическое притяжение, отлично понимает, что, например, Отелло убил Дездем
ону не потому, что ее оклеветал Яго, рядом случился соблазнительный Касс
ио и т.д., а потому, что чувственному мавру с самого начала хотелось задуши
ть хрупкую белую женщину с чертами виктимности, и сама она отлично знала,
что этим кончится, и сознательно на это шла, еще отчасти его и провоцируя;
настоящая трагедия получилась бы, обойдись Шекспир вовсе без темы клеве
ты и оставь на уединенном острове только мавра, венецианку и их странные
игры, обреченные прийти именно к такому исходу. Ну, может, Бьянка какая-ни
будь будет еще бегать по сцене как невольный свидетель или для придания
пикантности, набиваясь третьей. Отелло задушил Дездемону не потому, что
ревновал, а потому, что хотел задушить, вся полнота его страсти могла реал
изоваться только так и никак иначе, сильное физическое притяжение непре
менно вытаскивает из нас нечто такое, в основе совершенно звериное, от че
го в конце концов вся любовь сводится либо к диким, с рычанием, ссорам и др
акам, либо к столь же диким соитиям и укусам. Вокруг этого наверчено много
пошлости, начиная с фрейдистских домыслов насчет Эроса и Танатоса, но у К
атьки подобная история была на третьем курсе, она еле вырвалась из нее. То
варищ устроил ей такую «Горькую луну», что до сих пор вспомнить стыдно. Ко
всему он был совершенный идиот, претенциозный, дурновкусный, любитель Ег
ора Летова, всякой смертельной мистики и готики: клочок козлиной бороды,
серьга, черная косуха, байкерская юность, внезапные приступы ярости с бл
атным визгом; таскал ее, помнится, по заброшенным кинотеатрам и заводам, б
ыл у них целый клуб, ширялись… отчасти, наверное, это объясняет, почему воз
никший на горизонте наш муж был сочтен спасательным кругом, чуть ли не ан
гелом-хранителем. Мы побежали тогда в эти уютные, простые отношения Ц в н
адежде избавиться от зависимости; и в самом деле, путем отсечения какой-т
о больной части нашей психики и некоторой, чего скрывать, редукции интел
лекта приобрели стабильную семью и душевное здоровье, а трещина, вечно р
езонировавшая с мировыми катастрофами, перестала напоминать о себе. Но е
сть еще один вариант душевного и телесного совпадения, редчайший, почти
не встречающийся, Ц мы назвали бы его братством в позоре, товариществом
в смертности; так совокуплялись бы разнополые пленники перед казнью или
побегом, как друг, обнявший молча друга пред заточением его Ц но точней, п
ред заточением обоих. Это и есть настоящая любовь, с которой ничего невоз
можно сделать. От мавра можно сбежать Ц потому что в любом мавре есть чуд
овищная пошлость, даже если он, как Отелло, приличный человек не без чувст
ва долга; с мавром ты всегда животное, и в этих животных соитиях, при всей и
х жаркой привлекательности, есть та же мерзость, что и в коленчатых, чешуй
чатых шевелениях ядовитых гадов, у которых то самка сжирает самца, то сам
ец убивает самку, то оба с аппетитом обедают потомством. Это адская сторо
на любви, но есть еще райская Ц товарищество и союзничество, в самом букв
альном смысле; ибо союзники Ц как раз и есть совместно заклепанные во уз
ы. Оба этих крайних варианта симметрично располагаются по разные сторон
ы от того чистилища, в котором мы с нашим мужем прожили последние три года
, забыв, как оно было, и заставляя себя не думать, как могло бы. Все это Катьк
а передумала секунд за десять, в состоянии, которое, как принято думать, ис
ключает всякую способность к соображению; конечно, она ничего этого не ф
ормулировала, но представляла себя и Игоря на острове среди то ли огненн
ого, то ли морского буйства, при полной иллюзорности спасения, когда един
ственным, что могли они предъявить Богу в последний момент, была абсолют
ная близость, достижение жалкое и сомнительное, в сравнении с которым, од
нако, меркнут любые свершения. Так можно было любить только среди всеобщ
ей катастрофы, в гибнущей Помпее, за секунду перед тем, как разделить общу
ю участь. Вранье, что человек в это время не думает: напротив, в это время он
все понимает, почему и становится грустен после соития. Отсюда же и дурац
кое, ничего не объясняющее Ц «кончил», «кончила»: сначала понимаешь, что
все конечно, потом Ц что все кончено. Катька поняла это со страшной силой
: на мгновение ей представился дымный горизонт, выжженные поля с напрасн
ым урожаем, закат на западе и пламя на востоке, сумеречный лес, в котором п
о случаю конца света пробуждаются самые страшные сущности, дремавшие до
селе в дуплах, ветвях, пнях, брошенные огороды, разоренные дома и жалкая ку
чка беженцев с убогим скарбом, плетущаяся через поселок и усугубляющая к
ошмар визгливыми, бессмысленными взаимными обвинениями. Это была война,
землетрясение, голод и мор, за лесом выло, на железной дороге грохотало, и
хрустела под ногами колючая стерня, схваченная первыми заморозками. Так
ово прикосновение к истине, и именно поэтому вершина любви, чтобы уж не уп
отреблять глянцево-гинекологического слова «оргазм», сопровождается
содроганиями, только никто не признается.
Очень может быть, что у других людей все не так, и эта утешительная мысль п
ервой пришла Катьке после того, как к ней вернулась способность различат
ь окружающий мир. В окружающем мире быстро темнело. Наступали сумерки Ц
самая тревожная и неуютная пора.
Ц И что… у вас всегда так? Ц спросила она.
Ц Где?
Ц Ну там… на планете… Я, кстати, так и не знаю, как она называется.
Ц Ой, это долго по-вашему. Слогов двадцать. Для краткости будем говорить
«у тебя дома».
Ц И что, у тебя дома всегда так… это происходит?
Ц Нет, не всегда. Иногда перебираешь тьму вариантов, ничего подходящего
нет, Ц тогда говоришь: «Ладно, пошлите меня, товарищи, на Землю, может, я та
м поищу». Наверное, извращение какое-то, если среди нормальных людей найт
и не можешь, а среди потомков всяких флибустьеров сразу бац Ц любовь. Но я
это себе так объясняю, что наоборот, среди потомков флибустьеров иногда
вдруг нарождается мутант с удивительными свойствами, на грани святости,
и тогда тебя к нему тянет больше, чем к нашим образцовым домохозяйкам.
Ц Не замечала в себе сроду никакой святости.
Ц Ну а в чем она должна заключаться? В помощи бедным? Это самое тупое… Я ду
маю, нужна чуткость такая, на грани фантастики. А больше святость ни в чем
не выражается. Все нормальные святые просто очень много понимали, и дейс
твовали соответственно. Не наступали на больные мозоли, не говорили гадо
стей… Святой Ц это же не тот, кто повсюду ищет обездоленных в надежде их с
пасти и тем повысить самоуважение. Ау, ау, кто обездоленный?! Святой стольк
о понимает про человечество, что ему всех только жалко. Ничего другого ве
дь нельзя испытывать, если смотреть с известной высоты…
Ц Да. Очень интересно. Подожди, но это самое… Ц Катька всегда ощущала не
ловкость, не только говоря, но и думая на эти темы. Ц Ты же почти ничего не
делал.
Ц Я очень много всего делал, но это не сводилось к примитивному шевелени
ю туда-сюда.
Ц И что это было?
Ц Ну… все тебе расскажи… Это был наш специальный способ.
Ц А… Ну да. Короче, мне пора.
Ц Ты что? Ц вскинулся он. Ц Лежи!
Ц Нет, Игорь, мне серьезно пора.
Ц Ты что, не можешь остаться?
Ц Пока не могу.
Ц А соврать что-нибудь? Завтра воскресенье, в конце концов. Ты могла зано
чевать у подруги.
Ц У меня нет подруг. То есть таких, у которых я могу заночевать.
Ц А Лида?
Ц Не говори ерунды. Он отлично знает, что Лида с Борей каждые выходные уе
зжают на дикую природу.
Ц Господи, ну к родне поехала…
Ц Ты что, как моя дочь? Не можешь без меня заснуть?
Ц Теперь не смогу. Ты знаешь, как у нас это серьезно? У нас кто раз это дела
л с женщиной, тот уже один быть не может. Все равно что руку оторвать.
Ц Ладно, пусти. Честное слово. Я тебе клянусь, что завтра чего-нибудь прид
умаю и мы куда-то пойдем.
Она уже злилась, потому что ей было невыносимо тревожно. Прошло часа три, н
аверное, как она приехала сюда… было ведь уже пять… значит, сейчас около д
евяти, надо позвонить домой и что-то наврать Ц но как раз звонить от него
домой она почему-то не могла, да и не была уверена, что сможет врать достат
очно беспечно. Ладно, по дороге чего-нибудь изобретем. Самое противное, чт
о сейчас надо ехать домой. Ему-то хорошо, он останется здесь, а ей переться
через всю Москву с пересадкой на кольце, Ц требовалось страшное усилие,
чтобы встать, отклеиться от него, одеться (всегда терпеть не могла одеват
ься, со школы, с треклятых зимних пробуждений, при воспоминании о которых
и теперь неудержимо накатывал озноб и нервная зевота), и она уже сердилас
ь на него за то, что он останется здесь, в своем раю, а она из него уйдет и вес
ь вечер вынуждена будет притворяться.
1 2 3 4 5 6