Стругацких, наш был еще приличный, даже с п
роблесками понимания. Иное дело, что он был безнадежно нудным парнем, без
малейшего полета, но это стало ясно, только когда возник Игорь со своей не
прекращающейся неделей игры и игрушки. Тут-то и оказалось, что сама она то
же способна что-то выдумать Ц причем не только для картинки; во всех этих
играх, клялся он, из нее получался идеальный партнер, и вообще Ц если б он
ей встретился пять лет назад, Господи, кто бы стал смотреть на Сереженьку!
Но пять лет назад, скорее всего, она представляла бы для него сугубо позна
вательный интерес Ц так, земная женщина, ничего особенного.
Игра в инопланетянина была особенно занятной и длилась пятый день. Снача
ла, вспоминала Катька в кухне, яростно размешивая чай и более всего желая,
чтобы муж так и остался у телевизора, Ц сначала были вещи более традицио
нные: допустим, что ты дочь богатого чаевладельца и живешь на Мясницкой. К
акого чаевладельца? Ну не знаю, чаеторговца. Чай от… как твоя девичья фами
лия? Калинина, какая прелесть. Значит, «Чай Калининых». Шикарный дом в цент
ре города, в первом этаже магазин, в витрине пальма. Ошеломляющий запах ча
я двадцати пяти сортов Ц и с померанцем, и с марципанцем, и с бергамотцем,
и что угодно для души. Папа, понятное дело, продвинутый, не без эстетизма. С
обирает у себя салон. Для дочек. У тебя сестры есть? Вообще-то у меня брат. У
ченый брат, намного старший. Он в Германии, родителей забрал к себе. Хорошо
, брат. Но давай допустим, что у тебя есть сестра, дура, уродина, жестокая и т
олстая девочка, которая бьет тебя с раннего детства. А ты вся такая золушк
а, кротко это переносишь, только иногда у тебя появляется неотвязная фан
тазия, что ты не родная дочь у родителей, что твой добрый отец настоящий, а
холодная, самодовольная мать Ц его вторая жена. В общем, в один прекрасны
й день они завезут тебя на саночках в лес и бросят. Такие тебя посещают бре
ды, понимаешь?
А потом, в один прекрасный день, собирается салон. Приходят голодные, но ст
рашно претенциозные модерновые поэты. Один из них по-настоящему талантл
ивый, его звать Игорь, а все остальные так себе, шелупонь, авторы и состави
тели сборника «Лягушачья икра», изданного в самодельном издательстве «
Мускус». Все поэты наперебой стараются очаровать толстую, наглую дочь Ка
линина, а ты сидишь одна, в углу, и никто на тебя никакого внимания… Но посл
е того, как жидковолосый, неопрятный Кубышкин читает венок сонетов «Вошь
», Ц дело происходит в пятнадцатом году, окопная тематика уже возоблада
ла, Ц ты вскакиваешь так, что чуть не опрокидывается чайный столик, и тра
гическим, низким голосом восклицаешь: «Боже, какая чушь! Неужели, неужели
вы не понимаете, что всего этого скоро не бу-дет! Не будет ни-ко-го!» Ц и с р
евом выбегаешь. Все в замешательстве, а я, конечно, за тобой. И осушаю губам
и твои истерические слезы где-нибудь на темной лестнице… Как?
Ц Ничего этого не будет, я обуреваем, Ц мрачно сказала Катька. Ц Похоже?

Это был второй, кажется, их разговор. Он имел место в отвратительной столо
вке «Офиса», где давали в тот день винегрет, картофельный суп и серую котл
ету, но и на том спасибо Ц в «Созерцателе» буфета вовсе не было.
Ц Похоже. Только больше надрыва. А потом, сама понимаешь, ужасная любовь,
но меня мобилизуют, и я пропадаю без вести. А в восемнадцатом папаша быстр
ее прочих сообразил, что отсюда надо драпать, и ты…
Ц Беременная от красноармейца, Ц вставила она.
Ц Почему от красноармейца? Ты что, комиссаршей на фронт пошла?
Ц Нет, полюбила представителя угнетенного класса. Из чувства вины.
Ц Это ты мне не заливай. С красноармейцем у тебя могло быть только по при
нуждению, и то ты вырвалась бы. Ты не веришь, что я погиб, и хранишь мне верно
сть. Итак, Париж, двадцать второй год, приезжает делегация российских дип
ломатов… и кто же переводчик?
Ц Конечно, ты, Карлсон!
Ц Разумеется, я. Я там на фронтах перековался, все пересмотрел и решил, чт
о будущее России Ц в большевизме. И дезертировал под это дело. Был агитат
ором. Мотался по фронтам. Ц Он опустил голову и принялся выталкивать сло
ва резко, хрипло, взглядывая на нее исподлобья. Ц Окопы. Вши. Знаете вы, Кат
я, что такое вши? Настоящие, жирные? Это совсем не то, что писал тот щенок… ка
к его… Букашкин… Потом тиф… Бредил водой, водопадами, айсбергами… Выходи
ли. Женился. Жена Ц простая, грубая. Ненавижу. Теперь здесь. Катя, одно: да и
ли нет? Там Ц жизнь. Тут Ц болото. Катя, вы пойдете со мной?
Они пошли тогда в «Синдбад» Ц Катьке там страшно понравилось, очень жал
ь, что две недели спустя его погромили в ответ на взрыв в Саратове. Было со
вершенно непонятно, почему вдобавок к саратовскому взрыву надо еще гром
ить приличное кафе в Москве, но власть не вмешивалась: люди должны дать вы
ход чувствам. Потом ходили в «Ласточку», потом в «Суши весла», Ц восточны
х кафе в городе почти не осталось, в остальных из странной национальной г
ордости перестали готовить плов и манты, хотя, казалось бы, узбеки-то при
чем? И все это время Игорь выдумывал им роли, Ц давай ты шахидка, у тебя рас
тет шахидыш, а я русский милиционер, задержал тебя и жалею… А давай ты скин
хедка с рабочих окраин, а я гастарбайтер, я защитил тебя от изнасилования
в электричке, и теперь в тебе борются долг и чувства… Все было весело, но л
учше всего получился инопланетянин.
Ц И как будто я ничего у вас тут не знаю, а ты мне все рассказываешь. Вот эт
о, например, для чего?
Ц Это предмет, освещающий улицу, ряд домов. Он должен испускать свет, но н
е испускает.
Ц Испортился?
Ц Нет, военная хитрость. Глупый инопланетянин думает, что у нас все ломае
тся, не стыкуется и разваливается, и начинает постепенно захватывать все
земное, начиная с девушек. А мы только притворяемся, на самом деле у нас го
товность номер один.
Осень, на их счастье, была отличная. Она казалась похожей на другую, тоже с
овершенно счастливую, десятилетней давности. Катьке исполнилось пятна
дцать, она быстро взрослела и сама поражалась своим новым возможностям
Ц в голову приходили отличные мысли, прилично рисовать она начала именн
о с этого времени, сами собой появились новые знакомые, понимавшие, что он
а делает, была поездка с ними в Москву, сумасшедшая ночь у сумасшедшего ху
дожника на Арбате, никаких приставаний, конечно, большая компания, сплош
ная романтика… Даже родители все стали разрешать и смотрели на нее с вне
запным почтением. Мишка уже уехал в свою Германию и триумфально двигался
к славе. В ее жизнь и даже в комнату никто больше не лез.
Та осень ей запомнилась лучше всего Ц вероятно, потому, что Катька тогда
смотрела на мир новыми глазами. Был сентябрь с большой буквы, архисентяб
рь, Ц ясный, теплый, четкий, с резкими линиями веток и проводов, с вызолоче
нными солнцем кирпичами хрущевки напротив. Катька, проснувшись, долго см
отрела на нее. В школу не хотелось, и несколько раз она ее пропустила, гуля
ла по любимой улице генерала Трубникова, освобождавшего Брянск (улица Тр
убникова была вся в кленах, которые в тот год отчего-то сплошь стали медно
-желтыми, ровного солнечного цвета), смотрела на старух во дворах, прислуш
ивалась к случайным разговорам и чувствовала себя тайной хозяйкой всег
о этого. Но и хозяйка Ц не совсем то: она была как бы представительницей Б
рянска перед незримыми, тайными наблюдателями, ей предстояло за все пере
д ними отчитаться и все объяснить. Это мы, Господи. Вот пруд, вот старик, раз
говаривающий сам с собой, вот вечно бранящаяся с матерью, несчастная очк
астая девочка с собакой Ц они живут этажом выше, мать, девочка и собака, и
когда мать с девочкой особенно неистово орут друг на друга, собака вступ
ает с пронзительным лаем, умоляя их замолчать. Все замерло на пределе, за к
оторым, конечно, тоска и распад Ц но пока, в последний миг, все еще старало
сь блеснуть, в полную силу показать себя и только после этого кануть. Она н
икогда раньше не понимала, что осень для того только и придумана: весна сл
ишком суетлива, лето блаженствует и ни о чем не думает, Ц осень впервые п
онимает конечность всего, но на осознание этой конечности у нее совсем м
ало времени. Потому-то прозрачная ясность так быстро сменяется мутью бо
льного, истерзанного сознания: делайте что хотите, только скорее.
Теперешняя осень была так же ясна, тепла и золотиста, и так же Катьке прихо
дилось отвечать перед неведомым наблюдателем, но уже за Москву. В сущнос
ти, у нас неплохой город. Это было тем забавней, что Игорь тут родился, а она
жила последние восемь лет, Ц но он идеально перевоплощался в чужака и на
второй день игры даже выдумал язык, на котором они теперь почти все время
разговаривали: сплошные инфинитивы, именительные падежи, усиливающие п
овторы, прелестное дикарское наречие.
Ц Что быть тут?
Ц Тут быть проспект, ряд домов, в честь Ленин. У нас быть обычай называть в
честь великий человек улица, корабль, иногда научный институт.
Ц Что сделать Ле-нин?
Ц Он картавить, делать рука вот так, говорить: «ТоваТ ищи! ТоваТ ищи!». По
том он умереть, и товарищи назвать улица, чтобы вечно помнить, как хорошо г
оворить милый, милый товарищ Ленин. Такой лысенький.
Ц Ты его любить?
Ц Бэзмэрно. Как только слышать про товарищ Ленин, так сразу подпрыгиват
ь, махать ручки, хохотать. Вот так: «Товалищи, товалищи!», Ц она подпрыгнул
а и поцеловала Игоря в нос.
Она объясняла ему, что такое мороженое и почему оно в стаканчиках; почему
один орех называется грецким, а другой Ц миндальным; зачем на растяжке к
рупно написано «Поздравляем с днем города!» («А что, в городе бывают какие
-то другие дни?» Ц «Разумеется. Страна у нас сельская, большую часть года
все живут соответственно, без горячей воды, с удобствами во дворе, Ц чтоб
ы селянам не было обидно. Когда наступает день города, все ужасно радуютс
я: дают воду, показывают кино, работает канализация… но все это только оди
н раз в году»). Они забредали в Нескучный сад («Почему Нескучный? Здесь ник
то не скучает?» Ц «Ну что ты. Здесь во время Дня города раздают Нескафе, он
о лежит по всему парку огромными бесплатными кучами, почему он и называе
тся Нес-кучный»), видели рубку толкиенистов на деревянных мечах, Ц один
вдруг узнал Игоря и подошел.
Ц Галадриэль, магистр! Верный ученик приветствует тебя!
Ц В смысле? Ц дружелюбно спросил Игорь.
Ц О, простите мою неучтивость! Любезная дама, я должен был обратиться сна
чала к вам! Сообщите мне ваше звездное имя, чтобы я мог повторять его в бит
ве.
Ц Его уже я повторяю в битве, Ц объяснил Игорь. Ц Вы меня, рыцарь, не за то
го приняли.
Ц А, Ц сказал толкиенист. Вид у него стал озадаченный. Ц Играем. Понял. П
ростите, что вторглись.
Ц Да ничего, ничего.
Ц Когда магистр играет, ученик отступает, Ц учтиво сказал толкиенист. О
н был приятный малый, хотя и сальноволосый. Ц Удачи магистру. Помните, чт
о всегда можете рассчитывать на Эстрагорна.
Ц Непременно, непременно, Ц ответил Игорь. Ц Добро победит, мир, дружба
, жвачка.
Толкиенист нахлобучил шлем и отбежал к своим.
Ц Ты его знаешь? Ц удивилась Катька.
Ц Понятия не имею.
Ц А чего же он…
Ц Ну, обознался. Или вербует нового человека. У психов своя логика.
Ц А я уж подумала, что ты в юности того…
Ц Кать, я похож на толкиенутого? Серьезно? Магистр Эстрагон, рыцарь Тарху
н?
Ц Ты ни на кого не похож, за это я так по тебе и сохну, Ц серьезно и уважите
льно сказала она. Ц Знаешь, как приятно говорить другому человеку, что по
нему сохнешь? Я уж думала, что все, отсохлась. Поразительные способности о
ткрываются в организме.
Потом пили зеленый чай на открытой веранде странного клуба «Ротонда», гд
е собирались незлобивые, отрешенные люди, почему-то сплошь в черных очка
х («Это наши, Ц пояснял Игорь, Ц они слетелись посмотреть, не делаешь ли т
ы мне зла»). Там, в «Ротонде», в присутствии внимательно наблюдающих за ним
и инопланетян, которые, конечно, только для виду заказывали пирожные и ми
нералку, Ц он впервые рассказал ей, зачем, собственно, Земля.
Ц У вас многое хорошо, но неправильно, Ц пояснил он. Ц Мы наблюдаем и не
допускаем.
Ц Ага. То есть здесь, как я понимаю, своего рода полигон.
Ц Ну да, можно так. Когда вас открыли, то очень обрадовались: у вас жизнь по
чти совсем такая, как у нас. Немножко другая биоформа, другая корова, друго
й скунс. Но в целом очень сходно. Тогда решили, что зародят сюда жизнь и буд
ут смотреть, и делать так, чтобы у нас не повторялось.
Ц Долго же вы ждали. Сначала инфузории, потом динозавры…
Ц Да нет. Какие динозавры? Динозавр Ц мифологический персонаж, вроде др
акона. Обычная ящерица, только большая. Их никогда не было. Просто выселил
и сюда какое-то количество народу, оно стало плодиться и размножаться, а м
ы смотрим и учитываем.
Ц Поняла, отлично. Изгнание из рая. А за что их?
Ц Ну, было за что.
Ц За первородный грех?
Ц Это они так придумали, что за первородный. На самом деле у нас за это ник
ого не выгоняют. Все это делают, и ничего. Просто… за мелкие пакости.
Ц Но это нечистый эксперимент. Преступники дадут преступное потомство
, земля будет заселена моральными уродами…
Ц Ну а как иначе наблюдать? Если сюда ссылать прекрасных людей, они не бу
дут допускать ошибок, быстро построят совершенное общество по нашему об
разцу, и прощай вся затея. Мы сюда забрасываем самых таких, забыл, как это п
о-нашему… анкурлык.
Ц Ага. А всех хороших, случайно тут образовавшихся, отзываем к себе, поэт
ому лучшие поэты редко живут дольше тридцати семи. Игорь, почему все прог
раммеры такие обчитанные посредственной фантастикой?
Ц Ничего не посредственной, ты это сама придумала. Никто хороших не отзы
вает. Легенда о загробной жизни Ц продолжение воспоминаний о потерянно
м Рае. Типа здесь не пойми что, а где-то там есть правильная земля. Она есть,
конечно, но туда никто не попадает.
Ц А как вы доставляете этих ваших плохих?
Ц Как-нибудь покажу. Дубов, например, сам сбежал.
Ц А обратно его никак нельзя?
Ц Нет, Кать. Никак. Я его лично не пущу. У вас ему самое место.
Дубовым звался Ц и, надо сказать, весьма точно, Ц ответственный секрета
рь «Офиса», редкий дурак и трус, по двадцать раз перепроверявший любой фа
кт и вырубавший из текста даже фразы типа «Очевидно, что…». «Мы работаем д
ля деловых людей, Ц говорил он с теплой комсомольской интонацией, Ц и н
е наше дело указывать им, что очевидно, а что нет. Вам очевидно, а им, может б
ыть, неочевидно». Представители крупного бизнеса представлялись ему ос
обым, высшим отрядом млекопитающих, все у них было не как у людей, угадать
их предпочтения было невозможно Ц это дано было только жрецам, редкой п
ороде, к которой принадлежал и сам Дубов. Вероятно, он видел себя кем-то вр
оде овчарки, лучшего друга человека, Ц тогда как прочая команда журнала
состояла в лучшем случае из болонок и такс. Деловые люди, вероятно, были и
в самом деле не совсем люди. Катька решительно отказывалась понимать, ко
му может быть интересен их журнал, главным критерием оценки текста в кот
ором была не точность и не увлекательность, а таинственная и непредсказу
емая рекламоемкость. Дубов с истинно собачьим чутьем отсекал все, что пр
иносили живого, заменял удачные обороты на неудобочитаемые и бестрепет
но лишал все тексты даже еле уловимого личного начала. В редакции «Офиса
» собралась разношерстная публика, и ни с кем, кроме Игоря, Катька толком н
е сошлась, Ц но Дубова ненавидели все. Только это Ц да еще дружная брезг
ливость относительно буфета, Ц и сплачивала их в подобие коллектива.
Ц И откуда же у вас, в вашем прекрасном обществе, после долгой селекции, е
ще берутся плохие люди?
Ц Сами не знаем. Это что-то генетическое, вроде сбоя в программе. Один рож
дается без слуха, другой с ослабленным иммунитетом, а третий, например, кл
ептоман. Это только у вас придумали зависимость от среды. От среды зависи
т не больше, чем от погоды. Но у нас, слава Богу, быстро разбираются, что к че
му. Всякая неприятная личность сюда попадает еще в детстве, в крайнем слу
чае в молодости.
Ц И ничего не помнит.
Ц Почему, помнит что-то… Иногда во сне видит… Летает там, как у нас. У нас м
ногие летают, очень запросто.
Ц Ну хорошо, а ты что здесь делаешь? Такой славный?
Ц Инспекция, мать, инспекция. Надо следить, что тут у вас, и предупреждать
у нас. Иначе на фиг бы вы и нужны, с вашими терактами. Инспектор быть профес
сия гордая, рискованная. Многий не возвращаться. Некоторый влюбляться зе
мная женщина, любить крепко, много сильно, она его жрать, жрать, как у вас бы
ть принято.
1 2 3 4 5 6