VadikV
41
Дмитрий Быков: «Эвакуато
р»
Дмитрий Быков
Эвакуатор
«Эвакуатор»: Вагриус; 2005
ISBN 5-475-00099-9
Аннотация
Действие нового романа Дмитри
я Быкова происходит в Москве, где редкий день обходится без взрывов терр
ористов. И посреди этого кошмара вспыхивает любовь. Она Ц обыкновенная
москвичка, он Ц инопланетянин, который берется вывезти любимую и ее бли
зких на свою далекую и прекрасную планету. Но у красивой истории оказыва
ется неожиданный конец…
Дмитрий Быков
Эвакуатор
И р к е
Соленый морской ветер нес зо
лу и пепел нам в лицо.
Дафна Дюморье,
«Ребекка».
Пришли и сказали (дитя, мне стр
ашно), пришли и сказали, что он уходит.
Зажгла я лампу (дитя, мне страшно), зажгла я лампу и пошла к нему.
У первой двери (дитя, мне страшно), у первой двери пламя задрожало.
У второй двери (дитя, мне страшно), у второй двери пламя заговорило.
У третьей двери (дитя, мне страшно), у третьей двери пламя умерло.
А если он возвратится, что мне ему сказать?
Скажи, что я и до смерти его продолжала ждать.
Метерлинк, «Двенадцать песен
».
Кто вышел, кто пришел, кто расс
казывает, кто умер?
Лев Толстой.
1.
Ц И потом, Ц сказал Игорь, Ц у нас живые деньги.
Ц В смысле большие?
Ц Да нет. Ц Он поморщился. Ц У кого как. Но у нас зависит реально от того,
какой человек. У вас плохой человек мочь иметь много, много. У нас быть не т
ак. У нас человек отличный, хороший, мочь иметь практически бесконечно, а д
урной, злобна морда, лишаться последнее. Это быть так устроено. Такие быть
зверьки. Сам мелкий, коричневый, шкурный-шкурный. Нос розовый, мягкий. Рот
такой, с язык внутри. Такой весь как бы плюшевый. Ты его получать за своя ра
бота. И если ты его холить, лелеять, учесывать шкурка, то он расти, расти, раз
множаться. Он размножаться сам, от хорошее отношение. Но если ты забывать
про зверек, не учесывать зверек, не гладить, не кормить, не менять подстилк
а, то он чахнуть, сохнуть, дохнуть и умирать. И ты уже не мочь поменять его на
еда, пища. Тогда просить взаймы один-другой зверек, но не все давать. Очень
удобно.
Ц Причем сбербанк называется звербанк.
Ц Банк есть, да. Но обычно хозяин уже привязаться к свой зверек, расстава
ться крайне неохотно. И зверек, если хозяин хороший, не хотеть уходить. Он
приводить еще, еще. Тогда быть много, много зверек. Некоторые, конечно, все
равно надо менять на продукты, одежда… Но это редко. На один зверек можно м
есяц кормить большая семья. И если их хорошо ухаживать, они никогда не уми
рать практически. Жить долго, много долго, как долгожитель с бывший Кавка
з.
Ц А бывать случаи, когда нерадивый зверьковладелец сосать лапа, умират
ь голод, дохнуть? Ц спросила Катька.
Ц Так не мочь быть, Ц покачал головой Игорь. Ц Быть гуманность, дорожит
ь каждый член общества. Ему говорить: ты понимать теперь, как чувствовать
себя недокормленный зверек? Он кивать: да, да, плакать, каяться. Тогда ему д
авать сразу много харлаш, много камбас, дурык, иногда бараласкун. Он погло
щать, благодарить, начинать новая жизнь. Приговаривать: уж зверек ты мой з
верек, уж я тебя так и сяк.
Ц Бараласкун Ц это местная выпивка?
Ц Да, будем считать, что типа того. Ну, не сильная, не водка, Ц а вроде, допу
стим, бодрящего вина. Я лично очень люблю дурык.
Ц От него делаешься дурык?
Ц Дурык никогда не делаешься. Дурык либо родишься, и тогда уже ничто не п
оможет, либо нет, и тогда тебе ничто не угрожает. Ты дурык, но у тебя интерфе
йс симпатичный. У нас там тоже, как у вас: если женщина дурык, но хороша собо
й, Ц ей многое прощается. У нее всегда зверьков полны клетки, бараласкун
в постель каждое утро, харлаш по праздникам. Счет дайте, пожалуйста.
Ц У тебя хватит? Ц спросила Катька.
Ц Если не хватит, я ей дам зверька. Но вообще надо как-то менять дислокаци
ю. Они тут так стали драть, что я на тебе разорюсь. У нас женщина всегда плат
ит за мужчину. Потому что если наоборот, он будет думать, что теперь имеет
на нее право. У нас все тонко продумано. Я не хочу сказать, что у нас идеальн
ый мир. Это было бы анкурлык, невежливо. Но все-таки у нас думают о людях, а у
вас только выделываются друг перед другом. Если бы не ты, я бы уже с ума сош
ел.
Ц Спасибо, Ц сказала Катька. Ц Это вежливо, курлык. Типа пошли?
Ц Типа пошли, Ц он оставил полтинник на чай и с трудом вылез из-за крошеч
ного столика. В китайском «Драконе» было особенно заметно, какой Игорь б
ольшой. Тут все было маленькое, Ц порции, чашечки, кружечки, официанточки
: все, кроме цен.
Ц Ну, ты ползти домой? Ц Он никогда ее не провожал, Катька на этом настаив
ала Ц наш муж иногда выходил встречать Катьку, и нам совершенно не было н
ужно, чтобы наш муж знакомился с наш Игорь.
Ц Да, я, вероятно, ползти. А ты лететь свой идеальный мир?
Ц Да, да, я улетать и жестоко тосковать. Вспоминать гордая земная женщина
, небольшая, но душевная. Полетели когда-нибудь ко мне, честное слово. Я теб
е покажу, как там все у нас.
Ц Это, знаешь, у нас тут на Земля, во времена моя далекая и прекрасная моло
дость, бывали иногда студенческие каникулы.
Ц Каникулы? Что это Ц каникулы?
Ц Ну, это типа вашего бурундук, но короче, Ц сымпровизировала она, и он, к
ак всегда, мгновенно подхватил:
Ц Бурундук Ц это столовый прибор. Отпуск называется «бырындык». Во все
х словах с позитивной модальностью присутствует «ы». Ты, мы, курлык.
Ц Ну вот, у нас тут были кыныкылы, Ц сказала Катька. Ц И я ездила в пансио
нат под Москву, с дывчонками. И если какой-нибудь пырень звал к себе в кымн
ату, то он говорил дывушке: «Пойдем посмотрим, как я живу». Это был такой ыв
фимизм. Некоторым девушкам так нравились эти комнаты, что они потом част
о ходили их смотреть. Тогда образовывался бесхозный мальчик, напарник эт
ого счастливца. Комнаты были на двоих только. Иногда мальчика кто-нибудь
приючивал, а иногда он спал в танцзале под роялем. Ты тоже мне хочешь показ
ать, как живешь?
Ц Очень хочу, Ц серьезно сказал Игорь. Ц Вот как увидел, так захотел пок
азать. Я живу один, без напарного мальчика. Я живу не сказать чтобы очень х
орошо, но стараюсь. Наверное, я все-таки живу лучше, чем эти ваши студенты.
Ц Да, наши тогдашние студенты совершенно не умели жить.
Ц И часто ты ходила смотреть комнаты?
Ц Моим первым мужчиной был однокурсник, мне было семнадцать лет, Ц сказ
ала Катька.
Ц За что я тебя люблю, мать, так это за чистоту, простоту и прямоту. А кто бы
л твоим вторым мужчиной?
Ц Ты будешь шестой, Ц честно сказал она. Ц И то я еще подумаю.
Ц То есть возможно, что я буду восьмой? Ты хочешь передо мной еще потрени
роваться на ком-то?
Ц Нет, что ты будешь шестой Ц это я тебе твердо обещаю. Но это будет не зав
тра, не послезавтра, вообще нескоро. Все очень сырьезно, очень.
Ц Я так тебя лыблю, Кать, Ц сказал Игорь. Ц Мне даже страшно будет тебе п
оказывать, как я живу. Я вообще боюсь тебя как-нибудь уязвить, испортить…
Ц Слушай, мне категорически пора.
Ц А, да-да. Все уже с ума сходят. Меня-то никто не ждет.
Ц Игорь, бить на жалость у нас считается анкурлык.
Ц У вас все нормальные человеческие проявления считаются анкурлык, Ц
сказал Игорь, поймал ей машину и уехал к себе в Свиблово, далекое, как альф
а Козерога. Вылезая из машины и заходя в подъезд, Катька на всякий случай н
ашла альфу Козерога, как он учил. Приятно было думать, что Игорь там. Вот он
вошел, голосом открыл дверь, привычно поприветствовал электричество, чт
обы оно зажглось, легким усилием воли переоделся в халат, уселся за стол, в
ключил компьютер, Ц а к его ногам радостно побежали живые деньги, стали т
ереться, прося вкуснятины. Игорь, вероятно, чертыхнулся, как всегда, когда
его отвлекали, но в глубине души был доволен: когда живое существо нас под
жидает и от нас зависит, это всегда большая радость. Ну, положим, не всегда,
подумала она, открывая дверь вечно заедающим ключом.
Трудней всего оказалось научиться переключениям Ц буквально, с физиче
ской осязаемостью переводить какой-то внутренний рычажок в положение «
выкл», и Катька даже представляла этот рычажок Ц черный, пластмассовый.
Не сказать, чтобы таким образом она выключала внутренний свет: она перев
одила его в другой регистр. Первая антипатия к нашему мужу и даже, страшно
сказать, к Подуше сразу проходила, как только Катька попадала в свою двух
комнатную жизнь, невыносимую, конечно, но и родную. Тут все было другое Ц
«наша Родина, сынок», Ц и требовались другие вещи, и она сама удивлялась,
сколько у нее в голове, оказывается, живет народу Ц каждый активизирует
ся, когда востребован, а в остальное время спит мертвым сном или по крайне
й мере исчезает из поля зрения. Возможно, он даже что-то делает, пока мы за н
им не следим, и именно этим определяется настроение. Та Катька, которая бы
ла с Игорем, дома безутешно рыдала, но помалкивала. Если она подавала голо
с, ее тут же приходилось затыкать. Ее все бесило Ц манера мужа оставлять т
арелки в раковине (мыть посуду Ц не наше дело!), свекровь, забредшая в гост
и (она жила неподалеку и навещала их раза два в неделю, выходной, не выходн
ой), вечно включенный телевизор, до сих пор не уложенный ребенок и даже нян
ька ребенка, которой, между прочим, платили доллар в час Ц и она торчала д
о восьми, а то и до девяти вечера: «Она без вас не засыпает!». Не засыпает Ц
ну так скинь ее на мужа и ступай, но ведь и муж наш чаще всего вдавливается
в логово только после десяти, и он в своем праве, ибо в своей турконторе за
рабатывает больше нас. Ему надо расслабляться, он страшно напрягается. Э
то мы не имеем права явиться после девяти и при всяком опоздании бываем п
одозрительно расспрашиваемы: с кем это мы, что мы… Наша жизнь определена
широким кругом мелких обязанностей, тогда как единственная, но суперваж
ная обязанность нашего мужа Ц зарабатывать деньги, мы копим на трехкомн
атную, и больше с нас при всем желании ничего не спросишь. Ведь сами мы при
носим в дом от силы шестьсот, хорошо, если семьсот баксов, с левыми заказам
и иногда набежит у нас штука, вот и теперь нас еще ждет оформление брошюры
«Если ты заложник», просили повеселей.
Игорь был единственным на новой работе, с кем можно было разговаривать. Е
сли не считать подруги Лиды, но ее Катька знала не первый год, вместе учили
сь и посильно помогали друг другу с заказами. «Офис» был отвратительным
местом, если честно, Ц но только наедине с Игорем Катька могла себе в это
м признаться. Его делали для несуществующей прослойки успешных и состоя
вшихся людей от 25 до 40 (сначала, она помнила, было до 35: верхняя граница оптим
ального читательского возраста отодвигалась по мере старения идеолого
в такого рода проектов; идеологи Ц главным образом из бывших коммерсант
овцев Ц вот уже десять лет все еще надеялись где-то набрать тридцать тыс
яч состоявшихся людей, желавших читать журналы). «Офис» печатал историче
ские очерки о сигарах, написанные безработным историком; обзоры выставо
к, сочиненные безработным искусствоведом; справки о нобелевских лауреа
тах, скомпилированные безработным физиком; но в основном там появлялись
статьи в которых Катька не понимала ни единого слова и потому иллюстриро
вала их яркими абстрактными композициями. Там было что-то о деловой этик
е. Она поняла только одну статью Ц об организации корпоративных вечерин
ок: оказывается, чтобы дать сотрудникам надлежащую мотивацию, необходим
о было регулярно проводить День Босса. Босса Катька нарисовала с такой м
ерой ненависти, что испытала колоссальное облегчение, Ц и это был единс
твенный день, когда работа в «Офисе» была ей в радость.
Игорь, слава Богу, не имел отношения к содержательной части журнала. Он чи
нил и настраивал компьютеры. «Вешайтесь, доктор, аллес, Ц говорил он любо
му, кто приходил с заявкой. Ц Устройство вошло в плотные слои атмосферы»,
Ц после чего быстро и легко устранял любую неисправность. Катька особе
нно любила его за эту легкость. Она любила его за то, что он до такой степен
и не отсюда. Она любила его, потому что он читал все ее мысли, прежде чем она
успевала додумать их до конца.
Во время работы активизировалась другая Катька Ц эта была самой хладно
кровной, резкой и изобретательной; если бы можно было ее как-то мобилизов
ать для общения с домашними Ц жизнь стала бы много привлекательней, но б
одливой корове Бог рог не дает. Дело, вероятно, было в том, что в любом графи
ческом редакторе она ориентировалась лучше, чем в собственной жизни, Ц
и это очень справедливо, потому что даже в тараканьей черт ногу сломит, а в
ы хотите, чтобы я понимала человеческую. Поистине мир устроен не так. Репр
одуктивную способность я давала бы лет с сорока, сорока пяти, по достижен
ии истинной зрелости. Надо это проговорить с Игорем. Трахаться можно ско
лько угодно, а плодить детей Ц только когда умеешь отвечать за себя и за н
их. Выходить замуж тоже с сорока. В двадцать я была невообразимая дура. В п
олной уверенности, что никому никогда не буду нужна, вышла за нашего мужа,
дала жизнь еще одному существу и завязала свою биографию в невообразимы
й узел, изволь теперь жить и плодотворно трудиться в завязанном состояни
и. Так думала молодая повеса, вставая под душ и мысленно Ц третью уже неде
лю Ц прикидывая: нет, еще ничего, вполне, не стыдно будет показаться инопл
анетянину.
Ц Я кебабы купил, Ц крикнул наш от телевизора.
Ц Я не голодная, Ц отозвалась она, но тут же подумала, что в смысле конспи
рации это прокол: третью неделю они с Игорем ходят по забегаловкам вокру
г работы, она возвращается сытая и раздраженная, Ц сытая от игоревых щед
рот, раздраженная от необходимости возвращаться, Ц и все это может наве
сти на определенные размышления, даже если ты непрошибаемо убежден в зау
рядности собственной жены. Конечно, облагодетельствовав провинциалку,
получив в ее лице безропотную кухарку и бездонный сосуд для излияния сво
его раздражения… ну ладно, ладно, это было уже чересчур. Еще месяц назад, в
августе, она была вполне довольна, Ц или убеждала себя в этом, Ц но в сент
ябре появился Игорь, и все пошло кувырком. Сохранялась, впрочем, видимост
ь благопристойности, и Катька диву давалась, до какой степени, значит, их с
мужем ничего не связывало, если уже три недели она была ему совершенно чу
жая, а он ничего не замечал, и все шло, как обычно. Впрочем, может, замечал. С С
ереженькой ни в чем нельзя быть уверенной, на этот счет у нее был солидный
опыт. Вроде бы все гладко Ц «и вдруг разинет рот да как заорет: скорее гол
овы канарейкам сверните!». Вероятно, он и теперь что-то в себе копил, дабы п
отом, под горячую руку, припомнить ей и поздние возвращения, и хозяйствен
ную нерадивость, Ц и тогда она в ответ скажет ему, что уходит и забирает П
одушу. Это надо было еще обдумать. Подуша обожала отца, а с Игорем они не бы
ли знакомы даже заочно: Катька отчего-то избегала с ним разговаривать о д
очери, Игорь просто знал, что она есть, Ц а Подуше вообще трудно было объя
снить, где мать работает и какие у нее друзья. В «Офисе» Катька появилась п
ятого сентября, и Подуша знала только, что мать рисует для журнала и что та
м имеется подруга Лида. Лида ее туда и привела, когда вполне предсказуемо
и все-таки неожиданно лопнул «Созерцатель». Сереженька, конечно, уверял,
что проживем, но снова садиться на шею нашего мужа, выслушивая при случае
рассказы о том, как он устал горбатиться и как невыносимо приходить в неу
бранную квартиру… ведь, казалось бы, у тебя столько свободного времени
Ц могла бы и подмести! Нет, пусть у меня опять не будет свободного времени
. И она пошла в «Офис», и не знала теперь, радоваться или ужасаться. Хотя кон
ечно, радоваться! Молодость была кислая, угрюмая, закомплексованная Ц т
ак вот нам напоследок царский подарок.
Ц Заснула нормально?
Ц Тебя требовала, но я спел про невесту.
Это нам, вероятно, намек. Ну как же, ребенок ждет, мы тут шляемся и черт-те о ч
ем думаем.
Ц Мы номер сдавали.
Ц Кать, я совершенно не в претензии.
И ведь любила же когда-то, что самое интересное. Такие были страсти, такие
внезапные приезды под окна ДАСа, выбегала к нему вся разнеженная, и не ска
зать, чтобы потом было ужасно. Было очень прилично, и даже в первый год пос
ле рождения Поли никто не жаловался. Демонстрировалась забота, предупре
ждение желаний. С самого начала, конечно, было ясно, что не то и придется пр
итираться, Ц но и думалось, что это необходимость и так у всех. А по сравне
нию с личной жизнью подруги Лиды, чей муж вообще таскал ее в байдарочные п
оходы и постоянно цитировал бр.
1 2 3 4 5 6
41
Дмитрий Быков: «Эвакуато
р»
Дмитрий Быков
Эвакуатор
«Эвакуатор»: Вагриус; 2005
ISBN 5-475-00099-9
Аннотация
Действие нового романа Дмитри
я Быкова происходит в Москве, где редкий день обходится без взрывов терр
ористов. И посреди этого кошмара вспыхивает любовь. Она Ц обыкновенная
москвичка, он Ц инопланетянин, который берется вывезти любимую и ее бли
зких на свою далекую и прекрасную планету. Но у красивой истории оказыва
ется неожиданный конец…
Дмитрий Быков
Эвакуатор
И р к е
Соленый морской ветер нес зо
лу и пепел нам в лицо.
Дафна Дюморье,
«Ребекка».
Пришли и сказали (дитя, мне стр
ашно), пришли и сказали, что он уходит.
Зажгла я лампу (дитя, мне страшно), зажгла я лампу и пошла к нему.
У первой двери (дитя, мне страшно), у первой двери пламя задрожало.
У второй двери (дитя, мне страшно), у второй двери пламя заговорило.
У третьей двери (дитя, мне страшно), у третьей двери пламя умерло.
А если он возвратится, что мне ему сказать?
Скажи, что я и до смерти его продолжала ждать.
Метерлинк, «Двенадцать песен
».
Кто вышел, кто пришел, кто расс
казывает, кто умер?
Лев Толстой.
1.
Ц И потом, Ц сказал Игорь, Ц у нас живые деньги.
Ц В смысле большие?
Ц Да нет. Ц Он поморщился. Ц У кого как. Но у нас зависит реально от того,
какой человек. У вас плохой человек мочь иметь много, много. У нас быть не т
ак. У нас человек отличный, хороший, мочь иметь практически бесконечно, а д
урной, злобна морда, лишаться последнее. Это быть так устроено. Такие быть
зверьки. Сам мелкий, коричневый, шкурный-шкурный. Нос розовый, мягкий. Рот
такой, с язык внутри. Такой весь как бы плюшевый. Ты его получать за своя ра
бота. И если ты его холить, лелеять, учесывать шкурка, то он расти, расти, раз
множаться. Он размножаться сам, от хорошее отношение. Но если ты забывать
про зверек, не учесывать зверек, не гладить, не кормить, не менять подстилк
а, то он чахнуть, сохнуть, дохнуть и умирать. И ты уже не мочь поменять его на
еда, пища. Тогда просить взаймы один-другой зверек, но не все давать. Очень
удобно.
Ц Причем сбербанк называется звербанк.
Ц Банк есть, да. Но обычно хозяин уже привязаться к свой зверек, расстава
ться крайне неохотно. И зверек, если хозяин хороший, не хотеть уходить. Он
приводить еще, еще. Тогда быть много, много зверек. Некоторые, конечно, все
равно надо менять на продукты, одежда… Но это редко. На один зверек можно м
есяц кормить большая семья. И если их хорошо ухаживать, они никогда не уми
рать практически. Жить долго, много долго, как долгожитель с бывший Кавка
з.
Ц А бывать случаи, когда нерадивый зверьковладелец сосать лапа, умират
ь голод, дохнуть? Ц спросила Катька.
Ц Так не мочь быть, Ц покачал головой Игорь. Ц Быть гуманность, дорожит
ь каждый член общества. Ему говорить: ты понимать теперь, как чувствовать
себя недокормленный зверек? Он кивать: да, да, плакать, каяться. Тогда ему д
авать сразу много харлаш, много камбас, дурык, иногда бараласкун. Он погло
щать, благодарить, начинать новая жизнь. Приговаривать: уж зверек ты мой з
верек, уж я тебя так и сяк.
Ц Бараласкун Ц это местная выпивка?
Ц Да, будем считать, что типа того. Ну, не сильная, не водка, Ц а вроде, допу
стим, бодрящего вина. Я лично очень люблю дурык.
Ц От него делаешься дурык?
Ц Дурык никогда не делаешься. Дурык либо родишься, и тогда уже ничто не п
оможет, либо нет, и тогда тебе ничто не угрожает. Ты дурык, но у тебя интерфе
йс симпатичный. У нас там тоже, как у вас: если женщина дурык, но хороша собо
й, Ц ей многое прощается. У нее всегда зверьков полны клетки, бараласкун
в постель каждое утро, харлаш по праздникам. Счет дайте, пожалуйста.
Ц У тебя хватит? Ц спросила Катька.
Ц Если не хватит, я ей дам зверька. Но вообще надо как-то менять дислокаци
ю. Они тут так стали драть, что я на тебе разорюсь. У нас женщина всегда плат
ит за мужчину. Потому что если наоборот, он будет думать, что теперь имеет
на нее право. У нас все тонко продумано. Я не хочу сказать, что у нас идеальн
ый мир. Это было бы анкурлык, невежливо. Но все-таки у нас думают о людях, а у
вас только выделываются друг перед другом. Если бы не ты, я бы уже с ума сош
ел.
Ц Спасибо, Ц сказала Катька. Ц Это вежливо, курлык. Типа пошли?
Ц Типа пошли, Ц он оставил полтинник на чай и с трудом вылез из-за крошеч
ного столика. В китайском «Драконе» было особенно заметно, какой Игорь б
ольшой. Тут все было маленькое, Ц порции, чашечки, кружечки, официанточки
: все, кроме цен.
Ц Ну, ты ползти домой? Ц Он никогда ее не провожал, Катька на этом настаив
ала Ц наш муж иногда выходил встречать Катьку, и нам совершенно не было н
ужно, чтобы наш муж знакомился с наш Игорь.
Ц Да, я, вероятно, ползти. А ты лететь свой идеальный мир?
Ц Да, да, я улетать и жестоко тосковать. Вспоминать гордая земная женщина
, небольшая, но душевная. Полетели когда-нибудь ко мне, честное слово. Я теб
е покажу, как там все у нас.
Ц Это, знаешь, у нас тут на Земля, во времена моя далекая и прекрасная моло
дость, бывали иногда студенческие каникулы.
Ц Каникулы? Что это Ц каникулы?
Ц Ну, это типа вашего бурундук, но короче, Ц сымпровизировала она, и он, к
ак всегда, мгновенно подхватил:
Ц Бурундук Ц это столовый прибор. Отпуск называется «бырындык». Во все
х словах с позитивной модальностью присутствует «ы». Ты, мы, курлык.
Ц Ну вот, у нас тут были кыныкылы, Ц сказала Катька. Ц И я ездила в пансио
нат под Москву, с дывчонками. И если какой-нибудь пырень звал к себе в кымн
ату, то он говорил дывушке: «Пойдем посмотрим, как я живу». Это был такой ыв
фимизм. Некоторым девушкам так нравились эти комнаты, что они потом част
о ходили их смотреть. Тогда образовывался бесхозный мальчик, напарник эт
ого счастливца. Комнаты были на двоих только. Иногда мальчика кто-нибудь
приючивал, а иногда он спал в танцзале под роялем. Ты тоже мне хочешь показ
ать, как живешь?
Ц Очень хочу, Ц серьезно сказал Игорь. Ц Вот как увидел, так захотел пок
азать. Я живу один, без напарного мальчика. Я живу не сказать чтобы очень х
орошо, но стараюсь. Наверное, я все-таки живу лучше, чем эти ваши студенты.
Ц Да, наши тогдашние студенты совершенно не умели жить.
Ц И часто ты ходила смотреть комнаты?
Ц Моим первым мужчиной был однокурсник, мне было семнадцать лет, Ц сказ
ала Катька.
Ц За что я тебя люблю, мать, так это за чистоту, простоту и прямоту. А кто бы
л твоим вторым мужчиной?
Ц Ты будешь шестой, Ц честно сказал она. Ц И то я еще подумаю.
Ц То есть возможно, что я буду восьмой? Ты хочешь передо мной еще потрени
роваться на ком-то?
Ц Нет, что ты будешь шестой Ц это я тебе твердо обещаю. Но это будет не зав
тра, не послезавтра, вообще нескоро. Все очень сырьезно, очень.
Ц Я так тебя лыблю, Кать, Ц сказал Игорь. Ц Мне даже страшно будет тебе п
оказывать, как я живу. Я вообще боюсь тебя как-нибудь уязвить, испортить…
Ц Слушай, мне категорически пора.
Ц А, да-да. Все уже с ума сходят. Меня-то никто не ждет.
Ц Игорь, бить на жалость у нас считается анкурлык.
Ц У вас все нормальные человеческие проявления считаются анкурлык, Ц
сказал Игорь, поймал ей машину и уехал к себе в Свиблово, далекое, как альф
а Козерога. Вылезая из машины и заходя в подъезд, Катька на всякий случай н
ашла альфу Козерога, как он учил. Приятно было думать, что Игорь там. Вот он
вошел, голосом открыл дверь, привычно поприветствовал электричество, чт
обы оно зажглось, легким усилием воли переоделся в халат, уселся за стол, в
ключил компьютер, Ц а к его ногам радостно побежали живые деньги, стали т
ереться, прося вкуснятины. Игорь, вероятно, чертыхнулся, как всегда, когда
его отвлекали, но в глубине души был доволен: когда живое существо нас под
жидает и от нас зависит, это всегда большая радость. Ну, положим, не всегда,
подумала она, открывая дверь вечно заедающим ключом.
Трудней всего оказалось научиться переключениям Ц буквально, с физиче
ской осязаемостью переводить какой-то внутренний рычажок в положение «
выкл», и Катька даже представляла этот рычажок Ц черный, пластмассовый.
Не сказать, чтобы таким образом она выключала внутренний свет: она перев
одила его в другой регистр. Первая антипатия к нашему мужу и даже, страшно
сказать, к Подуше сразу проходила, как только Катька попадала в свою двух
комнатную жизнь, невыносимую, конечно, но и родную. Тут все было другое Ц
«наша Родина, сынок», Ц и требовались другие вещи, и она сама удивлялась,
сколько у нее в голове, оказывается, живет народу Ц каждый активизирует
ся, когда востребован, а в остальное время спит мертвым сном или по крайне
й мере исчезает из поля зрения. Возможно, он даже что-то делает, пока мы за н
им не следим, и именно этим определяется настроение. Та Катька, которая бы
ла с Игорем, дома безутешно рыдала, но помалкивала. Если она подавала голо
с, ее тут же приходилось затыкать. Ее все бесило Ц манера мужа оставлять т
арелки в раковине (мыть посуду Ц не наше дело!), свекровь, забредшая в гост
и (она жила неподалеку и навещала их раза два в неделю, выходной, не выходн
ой), вечно включенный телевизор, до сих пор не уложенный ребенок и даже нян
ька ребенка, которой, между прочим, платили доллар в час Ц и она торчала д
о восьми, а то и до девяти вечера: «Она без вас не засыпает!». Не засыпает Ц
ну так скинь ее на мужа и ступай, но ведь и муж наш чаще всего вдавливается
в логово только после десяти, и он в своем праве, ибо в своей турконторе за
рабатывает больше нас. Ему надо расслабляться, он страшно напрягается. Э
то мы не имеем права явиться после девяти и при всяком опоздании бываем п
одозрительно расспрашиваемы: с кем это мы, что мы… Наша жизнь определена
широким кругом мелких обязанностей, тогда как единственная, но суперваж
ная обязанность нашего мужа Ц зарабатывать деньги, мы копим на трехкомн
атную, и больше с нас при всем желании ничего не спросишь. Ведь сами мы при
носим в дом от силы шестьсот, хорошо, если семьсот баксов, с левыми заказам
и иногда набежит у нас штука, вот и теперь нас еще ждет оформление брошюры
«Если ты заложник», просили повеселей.
Игорь был единственным на новой работе, с кем можно было разговаривать. Е
сли не считать подруги Лиды, но ее Катька знала не первый год, вместе учили
сь и посильно помогали друг другу с заказами. «Офис» был отвратительным
местом, если честно, Ц но только наедине с Игорем Катька могла себе в это
м признаться. Его делали для несуществующей прослойки успешных и состоя
вшихся людей от 25 до 40 (сначала, она помнила, было до 35: верхняя граница оптим
ального читательского возраста отодвигалась по мере старения идеолого
в такого рода проектов; идеологи Ц главным образом из бывших коммерсант
овцев Ц вот уже десять лет все еще надеялись где-то набрать тридцать тыс
яч состоявшихся людей, желавших читать журналы). «Офис» печатал историче
ские очерки о сигарах, написанные безработным историком; обзоры выставо
к, сочиненные безработным искусствоведом; справки о нобелевских лауреа
тах, скомпилированные безработным физиком; но в основном там появлялись
статьи в которых Катька не понимала ни единого слова и потому иллюстриро
вала их яркими абстрактными композициями. Там было что-то о деловой этик
е. Она поняла только одну статью Ц об организации корпоративных вечерин
ок: оказывается, чтобы дать сотрудникам надлежащую мотивацию, необходим
о было регулярно проводить День Босса. Босса Катька нарисовала с такой м
ерой ненависти, что испытала колоссальное облегчение, Ц и это был единс
твенный день, когда работа в «Офисе» была ей в радость.
Игорь, слава Богу, не имел отношения к содержательной части журнала. Он чи
нил и настраивал компьютеры. «Вешайтесь, доктор, аллес, Ц говорил он любо
му, кто приходил с заявкой. Ц Устройство вошло в плотные слои атмосферы»,
Ц после чего быстро и легко устранял любую неисправность. Катька особе
нно любила его за эту легкость. Она любила его за то, что он до такой степен
и не отсюда. Она любила его, потому что он читал все ее мысли, прежде чем она
успевала додумать их до конца.
Во время работы активизировалась другая Катька Ц эта была самой хладно
кровной, резкой и изобретательной; если бы можно было ее как-то мобилизов
ать для общения с домашними Ц жизнь стала бы много привлекательней, но б
одливой корове Бог рог не дает. Дело, вероятно, было в том, что в любом графи
ческом редакторе она ориентировалась лучше, чем в собственной жизни, Ц
и это очень справедливо, потому что даже в тараканьей черт ногу сломит, а в
ы хотите, чтобы я понимала человеческую. Поистине мир устроен не так. Репр
одуктивную способность я давала бы лет с сорока, сорока пяти, по достижен
ии истинной зрелости. Надо это проговорить с Игорем. Трахаться можно ско
лько угодно, а плодить детей Ц только когда умеешь отвечать за себя и за н
их. Выходить замуж тоже с сорока. В двадцать я была невообразимая дура. В п
олной уверенности, что никому никогда не буду нужна, вышла за нашего мужа,
дала жизнь еще одному существу и завязала свою биографию в невообразимы
й узел, изволь теперь жить и плодотворно трудиться в завязанном состояни
и. Так думала молодая повеса, вставая под душ и мысленно Ц третью уже неде
лю Ц прикидывая: нет, еще ничего, вполне, не стыдно будет показаться инопл
анетянину.
Ц Я кебабы купил, Ц крикнул наш от телевизора.
Ц Я не голодная, Ц отозвалась она, но тут же подумала, что в смысле конспи
рации это прокол: третью неделю они с Игорем ходят по забегаловкам вокру
г работы, она возвращается сытая и раздраженная, Ц сытая от игоревых щед
рот, раздраженная от необходимости возвращаться, Ц и все это может наве
сти на определенные размышления, даже если ты непрошибаемо убежден в зау
рядности собственной жены. Конечно, облагодетельствовав провинциалку,
получив в ее лице безропотную кухарку и бездонный сосуд для излияния сво
его раздражения… ну ладно, ладно, это было уже чересчур. Еще месяц назад, в
августе, она была вполне довольна, Ц или убеждала себя в этом, Ц но в сент
ябре появился Игорь, и все пошло кувырком. Сохранялась, впрочем, видимост
ь благопристойности, и Катька диву давалась, до какой степени, значит, их с
мужем ничего не связывало, если уже три недели она была ему совершенно чу
жая, а он ничего не замечал, и все шло, как обычно. Впрочем, может, замечал. С С
ереженькой ни в чем нельзя быть уверенной, на этот счет у нее был солидный
опыт. Вроде бы все гладко Ц «и вдруг разинет рот да как заорет: скорее гол
овы канарейкам сверните!». Вероятно, он и теперь что-то в себе копил, дабы п
отом, под горячую руку, припомнить ей и поздние возвращения, и хозяйствен
ную нерадивость, Ц и тогда она в ответ скажет ему, что уходит и забирает П
одушу. Это надо было еще обдумать. Подуша обожала отца, а с Игорем они не бы
ли знакомы даже заочно: Катька отчего-то избегала с ним разговаривать о д
очери, Игорь просто знал, что она есть, Ц а Подуше вообще трудно было объя
снить, где мать работает и какие у нее друзья. В «Офисе» Катька появилась п
ятого сентября, и Подуша знала только, что мать рисует для журнала и что та
м имеется подруга Лида. Лида ее туда и привела, когда вполне предсказуемо
и все-таки неожиданно лопнул «Созерцатель». Сереженька, конечно, уверял,
что проживем, но снова садиться на шею нашего мужа, выслушивая при случае
рассказы о том, как он устал горбатиться и как невыносимо приходить в неу
бранную квартиру… ведь, казалось бы, у тебя столько свободного времени
Ц могла бы и подмести! Нет, пусть у меня опять не будет свободного времени
. И она пошла в «Офис», и не знала теперь, радоваться или ужасаться. Хотя кон
ечно, радоваться! Молодость была кислая, угрюмая, закомплексованная Ц т
ак вот нам напоследок царский подарок.
Ц Заснула нормально?
Ц Тебя требовала, но я спел про невесту.
Это нам, вероятно, намек. Ну как же, ребенок ждет, мы тут шляемся и черт-те о ч
ем думаем.
Ц Мы номер сдавали.
Ц Кать, я совершенно не в претензии.
И ведь любила же когда-то, что самое интересное. Такие были страсти, такие
внезапные приезды под окна ДАСа, выбегала к нему вся разнеженная, и не ска
зать, чтобы потом было ужасно. Было очень прилично, и даже в первый год пос
ле рождения Поли никто не жаловался. Демонстрировалась забота, предупре
ждение желаний. С самого начала, конечно, было ясно, что не то и придется пр
итираться, Ц но и думалось, что это необходимость и так у всех. А по сравне
нию с личной жизнью подруги Лиды, чей муж вообще таскал ее в байдарочные п
оходы и постоянно цитировал бр.
1 2 3 4 5 6