Но потом у него умерла жена, а дочь, не сумев оправиться от потрясения, ушла в секту, и Юра запил. Квартира была приватизирована еще при жизни жены, и Юрику ничего не стоило бы продать ее, если бы не дочка. У дочки, однако, были свои планы — она хотела подарить эту квартиру Храму Третьего Завета — той секте, которая стала теперь и ее семьей и ее домом. Однако с этим затруднением люди Корня справились быстро. Лидеру секты, который величал себя «Патриархом всея Земли и Верховным Понтификом Востока и Запада», объяснили, что если девочка не подпишет нужные бумаги, то она очень скоро умрет, да еще при таких обстоятельствах, что все станут подозревать в убийстве сектантов, и они от этого обвинения век не отмоются. Если же все пройдет нормально, то после продажи квартиры «Патриарх всея Земли» получит долю от выручки. Олег Шрамов и «Верховный Понтифик» долго беседовали с глазу на глаз, после чего оба вышли к своим людям довольные заключенным соглашением. И девочка никуда не делась, подписала все что надо — потому что так было угодно «наместнику Бога на земле», в миру — Евгению Ильичу Шерстобитову, бывшему фокуснику разъездного цирка. Что касается Юры, то его переселили в маленькую комнату с одним окном в трехкомнатной квартире с двумя соседями, принадлежащей агентству по недвижимости «Клен» — тому самому, которое осуществляло сделку. Сначала все шло хорошо — похоже было, что Юрик, пируя с друзьями-алконавтами, вот-вот упьется до смерти или во всяком случае дойдет до такой степени деградации, что не сможет вспомнить обстоятельств продажи квартиры уже никогда, а тем более не сумеет пересчитать деньги, которые ему достались и сопоставить их с реальной стоимостью квартиры. Но тут случилось непредвиденное. Во-первых, деньги оказались пропиты слишком быстро — трудно ли умеючи, а во-вторых, вокруг Юрика стали виться люди совершенно не его круга. Про одного удалось точно выяснить, что это — журналист, а второй, кажется, заканчивал юрфак университета и был сыном адвоката.— Этих двоих не трогать ни под каким видом, — сказал своим ребятам Шрамов. — И сами перед ними не светитесь. Дождитесь, пока он будет один. Будет пьяный — хорошо. Нет — сами напоите. В общем, как хотите, но чтобы к завтрашнему утру его можно было хоронить. Инструктаж Олег провел довольно подробный, но всего предусмотреть нельзя, и свое напутствие он закончил так.— Если что — решайте по обстановке. Думайте своими головами. Ведь на что-то же они у вас к плечам присобачены. А когда мальчики ушли, Олег позвонил по телефону некоему Бесу и сказал ему.— Слыхал, что с Чабаном стало? Бес, очевидно, ответил утвердительно, потому что Шрамов продолжил так.— Ну вот. Он должен был сегодня дело одно сделать. Обязательно сегодня, отложить нельзя — уж сколько откладывали… На Парковой, 26, квартира 11. Так вот, он должен был туда идти, а сам подох, скотина. Я на это дело молодых послал, но боюсь, не случилось бы чего. Ты бы съездил, приглядел за ними, чтобы все чисто было. Дальше пошло уточнение деталей, причем Беса не требовалось инструктировать по поводу мелочей — он все понимал с полуслова. Может, его следовало привлечь к этому делу в качестве главного действующего лица .— но Олег подумал об этом слишком поздно. Когда стройный план ломается из-за какой-то нелепой случайности, любой начинает совершать ошибки. А с другой стороны, Бес мог потребовать подтверждения приказа от самого Корня, который не любит, когда его беспокоят по таким пустякам. А так — совсем другое дело: если не будет осложнений, то Бесу не придется рисковать и лишний раз брать на себя «убойную» статью. И Бес не стал артачиться, а спокойно сел в свою «Чайку» — высший шик, в ней когда-то ездил сам первый секретарь Белокаменского обкома — и покатил по указанному адресу. А Юра Гарин в это время еще даже не проснулся, хотя вчера клятвенно обещал приехать в редакцию «Вечернего Белокаменска» не позже двенадцати часов дня. Впрочем, о своем обещании он забыл еще вчера вечером, когда пришел домой (то есть на новую квартиру) на бровях и поставил весь дом (то есть добропорядочных соседей по квартире, лестничной клетке и подъезду) на уши.— Когда же это кончится! — причитала у себя в комнате соседка, милая женщина лет сорока пяти, которая стеснялась вызвать милицию. Другая соседка, совсем молоденькая девушка, тем более не хотела связываться с правоохранительными органами, поскольку жила в городе без прописки и к тому же баловалась наркотиками. Поэтому она просто включала на полную громкость телевизор или магнитофон, и он заглушал и матюги, которыми Юра Гарин оглашал весь дом, и причитания тети Вали.— Господи, Боже мой, да когда же это кончится?! 5 — Ну вот, — сказал Сажин, показывая пальцем на монитор компьютера. — GRU — это «Global Review of Universe», «Глобальное обозрение Вселенной», а совсем не то, что ты подумал.— И что это «глобальное оборзение» из себя представляет? — поинтересовался Ростовцев, намеренно переиначив слово «обозрение».— Ничего особенного. Реклама, информация, путеводитель по сети, поисковая машина и разные услуги. Есть платный сервис, а есть бесплатный. Например, почтовые ящики и место для размещения информации в Сети оно дает всем желающим совершенно бесплатно. И абсолютно анонимно. Короче, глухой номер.— Значит, с этой стороны у нас нет никаких шансов…— Практически никаких. Разве что… Понимаешь, сетевые адреса строятся по определенным правилам. И если их почтовый ящик — tribunal@gru.com, то их информационная страница в Сети может находиться по адресу или Если она, конечно, у них есть. Страница была. И как раз по первому адресу. Однако она не несла практически никакой полезной информации. Разве что подтверждала: создатели «Трибунала» — русские, и настроены они серьезно. На устрашающем, стального цвета, фоне красовался одноглавый орел, держащий в лапах меч. Над ним горела кровавая надпись «ТРИБУНАЛ», а чуть пониже более мелким шрифтом было начертано: «Горбатого могила исправит». И подпись: «Глеб Жеглов».— Не помню, чтобы Жеглов такое говорил, — пробормотал Сажин.— Во всяком случае, он наверняка так думал, — успокоил его Ростовцев. В самом низу, прямо под острием меча, помещался все тот же электронный адрес, а еще ниже — семь черных шестиконечных крестиков.— Семь трупов? — пересчитав кресты, произнес Ростовцев.— Надо полагать, — ответил Сажин. Бандитов за последнее время погибло несколько больше, но в нескольких случаях налицо были явные разборки между группировками и отдельными лицами, а также пьяные драки с трагическим финалом. Но если посмотреть внимательно, то можно было выделить как раз примерно семь случаев, когда по всем признакам наблюдалось заказное убийство, но это казалось странным по причине малозначительности и мелкотравчатости пострадавших.— А что, очень эффективный способ борьбы с преступностью, — заметил Сажин, просмотрев список убитых с краткими характеристиками на каждого.— До первой ошибки, Юра, — ответил Ростовцев. — До первой ошибки. Как только они убьют хоть одного невиновного, вся их благородная миссия превратится в банальную уголовщину. А это обязательно случится. Человеку свойственно ошибаться. Вспомни Деточкина.— А при чем тут Деточкин?— А при том, что он угонял машины у всяких жуликов, но в конце концов погорел на ошибке — увел тачку у честного человека. Только с машиной-то дело поправимо, а с убийством — сам понимаешь… Сажин понимал. И сам горел желанием поймать трибунальщиков поскорее — потому что обилие трупов отнюдь не улучшает криминальную обстановку в городе, даже если это трупы бандитов. Однако убийство Чебакова, как и шестерых его коллег, оставалось глухим и темным.Никаких зацепок. До Чебакова убивали в основном глухой ночью в темных переулках, но и ликвидация Витька при свете дня не добавила ясности. Следы убийцы затерялись в районе автобусной остановки. Из нескольких комплектов отпечатков пальцев, найденных на корпусе машины и в салоне, два имелись в милицейской картотеке, но они принадлежали уголовникам, чья принадлежность к банде Корня была хорошо известна правоохранительным органам. Попытка составить с помощью художницы Городецкой фоторобот убийцы ни к чему не привела. То есть портрет его в гриме получился прекрасный, но «снятие грима» с помощью компьютера породило массу вариантов. Ведь неизвестной оставалась не только настоящая прическа, но и размер, форма и цвет глаз, а также форма ушей, верхней губы и носогубной складки — то есть большинство базовых признаков словесного портрета.— Интересно, а черная рубашка — это их униформа или что? — спросил, а может, просто подумал вслух Сажин, перечитывая показания свидетелей.— Очень может быть, — пожал плечами Ростовцев. — А может быть и нет. Не исключено, что все гораздо проще. Например, на черном кровь меньше заметна. Если бы это была униформа и «трибунальщики» носили ее постоянно, то из этого получилась бы неплохая зацепка. Тогда патрульно-постовой службе и ГАИ можно было бы отдать команду обращать особое внимание на людей в черном, особенно если у них длинные волосы, усы, борода и темные очки. Может, из этого и вышел бы толк. Но если это просто спецодежда для убийств, то дело заметно осложняется. Может, эти парни переодеваются непосредственно перед акцией в ближайшем подъезде, а через десять минут сбрасывают черную рубашку и грим — и попробуй отличи их от честных граждан. А может, это даже и не спецодежда, а просто убийца выбрал черную рубашку для одной акции, а на следующее дело отправится в синей или фиолетовой. Надо ждать следующих убийств и надеяться, что поблизости окажется парочка внимательных свидетелей, которые заметят, какого цвета будет рубашка у ликвидатора. А заодно надо молиться, чтобы убийца в следующий раз приклеил бороду, а усы забыл. Или чтобы он не надел парик либо оставил неприкрытыми уши.Или вышел на дело без темных очков. В любом из этих случаев можно будет добавить новые детали к словесному портрету и фотороботу. Конечно, все это имеет смысл, только если от имени «Трибунала» действует один ликвидатор. А это тоже не факт. 6 Если бы Бес был, к примеру, иностранным шпионом, то он, скорее всего, заметил бы, что за ним следят. Но Бес был бандитом и привык, что у милиции никогда не хватает сил ни на какую серьезную операцию против организованных преступных группировок — а следовательно, не имеет смысла таиться и оберегать тылы.Авторитет Корня вполне достаточен, чтобы уберечь Беса от любых опасностей. Даже если милиция на чем-то Беса прищучит — его обязательно отмажут. Не потому что Бес так уж ценен для группировки, а потому, что Корень не захочет уронить свой авторитет. Для него важно, чтобы все — в том числе и менты — знали, кто настоящий хозяин в городе. Мафия — вот кто. Пусть Корень держит только северо-восточную часть Белокаменска, но его людей не позволено трогать никому и нигде. Если не удастся подмазать ментов — надо подкупить следователя. Если следователь неподкупен — надо подступиться к судье. Если деньги не помогают — надо использовать другие средства. Например, самое безотказное — страх. Страх за свою жизнь, за свою репутацию, за семью, за детей. У каждого человека есть слабые места, надо только выявить их и использовать на полную катушку. Нет, милиции Бес не боялся. Конкуренты из других группировок — вот кого надо опасаться таким как он. Но сейчас, когда город четко поделен и крупные авторитеты находятся в мире друг с другом, нет поводов для беспокойства и с этой стороны. Правда, в последние недели убийства бандитов в городе участились — однако под нож и пулю попадала в основном мелкота, отморозки, которые все время нарываются на неприятности и чуть что хватаются за пистолет. А может, конкурирующие организации просто проводят чистку своих рядов. А Корень ничего подобного не делает — и у него до сегодняшнего дня царила тишь да гладь. Но сегодня убили Чабана. А он — не мелкота, не отморозок и при этом человек Корня. А Корень, как уже сказано, в данный момент ряды своей организации не чистит. Значит, Чабана убил кто-то посторонний. Про карточку с упоминанием «Трибунала» Бес не знал. Шрамов ему не сказал, потому что не знал сам. Но даже если бы Бес под влиянием последних событий повысил бдительность, это вряд ли помогло бы ему. Когда на твоей машине установлен радиомаяк, и вдобавок ее ведут три человека — двое в машине и один на мотоцикле, надо быть хорошо подготовленным специалистом — например, шпионом — чтобы заметить слежку. А Бес был просто бандитом. На Парковую, 26 он прибыл одновременно с юной троицей, которой было поручено разобраться с алконавтом Юрой. И алконавт, как по заказу, именно в это время вышел из дома на поиски чего-нибудь для опохмелки. Вообще-то полчаса назад его вызвонил журналист Зимин и пообещал опохмелить в лучшем виде, если Юра появится в редакции. Сам Зимин хоть и имел свободный график работы, именно в этот день приехать к Юре не мог — у него была важная встреча в редакции. И Игорь Третьяков, студент юрфака, тоже приехать не мог — он готовился к экзаменам. Впрочем, Игорь вообще не собирался встречаться с алконавтом в этот день. А вот у Зимина к Юрику было сразу два дела. Во-первых, он хотел показать Гарину несколько фотографий, чтобы уточнить, кто из бандитов вступал с ним в контакт. А во-вторых, Слава надеялся уговорить Гарина лечь в наркологическую клинику. Гарин, однако, лечиться не хотел в принципе, а в данный момент больше всего на свете хотел выпить. Ребята в старом побитом «Форде» поманили его бутылкой пива, и Юра пошел на вожделенный предмет, как крыса на звук волшебной дудочки. Через минуту «Форд» уже уносил его прочь от дома. Бес ехал на своей «Чайке» следом, по-прежнему не обращая никакого внимания на мотоцикл и машину, сменяющие друг друга позади него. На краю лесопарка, в той его части, которая не относится к числу охотно посещаемых горожанами, молодые отморозки выволокли Юру, уже пьяного в дым, из машины и повели вглубь леса. Гарин что-то пел, то и дело срываясь на немузыкальные вопли. Остальные молчали. Бес остановил машину поодаль и тоже вошел в лесопарк, ориентируясь по голосу алконавта. Внезапно песня прервалась и послышался выкрик: «Что ж вы делаете, суки!» — после которого Юрик уже не произносил ничего членораздельного. Юрика били. Один удар — в морду, а следующие — ногами. Бес решил, что теперь уже точно никаких эксцессов не будет, и повернулся, чтобы отойти подальше. Но и не так чтобы очень далеко — вдруг появится какой-нибудь посторонний, и его понадобится срочно нейтрализовать. И посторонний появился. Парень в закрытом мотоциклетном шлеме оказался совсем близко, и Бес удивился, что не заметил его приближения.— Кочерыгин Борис Сергеевич? — негромко спросил мотоциклист. Рука Бориса Сергеевича Кочерыгина нырнула в правый карман брюк. Рука мотоциклиста отбросила полу куртки. 7 И надо же такому случиться, что именно в этот день Лариса Бабушкина решила покончить с собой. А все потому, что ее любимого мужчину забили насмерть какие-то подонки. Милиция так и не установила, кто это сделал — да, видно, не очень-то и стремилась. А три дня назад накачанный бритоголовый пацан лет семнадцати прижал ее к стене в подъезде, пьяно улыбаясь и бормоча.— Ну и где теперь твой Леха? Ну-ка позови его. Может, прибежит, спасет. Лариса попыталась вырваться, но парень одним движением разорвал на ней блузку и заорал.— А вот хрен! Я твоего Леху ногами затоптал, и тебя затопчу, только пикни! Морду под мартышку разрисую! Лариса завизжала, и бритоголовый ударил ее кулаком в лицо так, что она врезалась затылком в стену и стала оседать. Парень, видя ее беспомощность, совсем озверел, и все могло кончиться плохо, если бы в этот момент в подъезд не вошел сосед — гаишник в форме. На форму бритоголовый среагировал мгновенно, отскочил от Ларисы и позволил ей вырваться, а сам выскользнул на улицу. Гаишник, между тем, не обратил на состояние Ларисы никакого внимания. Может, если бы он был старым соседом, то проявил бы к девушке больше сочувствия, но жил он в этом доме недавно, имел молодую красивую жену и посторонними девицами не интересовался. А разборки с местной шпаной не входили в круг его профессиональных обязанностей. Ну, повздорила баба со своим хахалем — почему это должно его касаться? Однако Лариса, прибежав домой, сразу же позвонила по 02 и заявила, что ей известно, кто убил Алексея Черкизова, и более того — убийца сам признался ей в преступлении и не скупился при этом на угрозы. Выяснив, что теперь он уже не угрожает — а Лариса была честна и врать не стала — дежурный отказался выслать наряд и предложил с утра сходить к следователю. А следователь в это время думал только о том, как бы переквалифицировать убийство Черкизова на несчастный случай. И по всему выходило, что это вполне можно сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18