Ничего. Щелчок. Снова ничего. Не потому, что жидкости мало, просто Маэстро сделал ее бесполезной.
Я приподнялся и начал биться головой о крышку, чтобы хоть что-то почувствовать. Я хотел причинить себе боль, чтобы уже не позволять себе тешиться глупыми надеждами. За каждый щелчок зажигалки удар головой.
Щелк, щелк, щелк – бах, бах, бах.
Какой-то новый звук присоединяется к моей простенькой симфонии. Какое-то царапанье.
– Эй?
Кто-то откапывает меня. Я здесь. Я…
Нет.
Нет и нет.
Звук внутри гроба.
Здесь есть что-то, кроме меня. Я подтягиваю ноги. Что за чертовщина?
Я стучу ногами, пытаюсь убить это нечто. Оно продолжает двигаться. По ноге на живот. Потом вверх но груди. Я хватаю его.
И мои пальцы начинают светиться… Ну и что?
– Пришел посмотреть, не умер ли я?
Паук кивнул стеклянной головой. Он разглядывал меня.
– Это и есть твоя работа, жучок? Я не Лазарь, я еще жив. Но раз ты здесь, может, поможешь мне?
Очень осторожно я погрузил в него пальцы. Вспыхнули иконки.
– Не бойся, – успокаивал я его.
На этот раз Пейс отнесся к моим манипуляциям спокойно. Он ни разу не попытался отползти. Сорок пять минут беззастенчиво пытаюсь взломать систему – и обнаруживаю проход. Я жму на кнопки, вгрызаюсь в интерфейс, словно краб.
В приглушенном свете появляются слова.
ГОСТЬ ДЕВЯТЬ ХЭЛЛОУИН ОТВЕЧАЕТ?
– Отвечает на что? – вслух поинтересовался я.
ГОСТЬ ХЭЛЛОУИН СКОМПРОМЕТИРОВАН
ВОССТАНОВЛЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ?
– Будем надеяться, что это не так. Лучше скажи, как отсюда выбраться.
ГОСТЬ (ПОДЧИНЕННЫЙ) НЭННИ ДЕВЯТЬ СКОМПРОМЕТИРОВАНА ВОССТАНОВЛЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ?
– Верно, она теперь не поможет, от нее никакого толку.
ДОМЕН ДЕВЯТЬ СКОМПРОМЕТИРОВАН ВОССТАНОВЛЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ?

* * *

И эта мирная литания Литания (от лат. litania – молитва, просьба, мольба) – один из древнейших жанров христианской музыки, основан на принципе чередования сольных возгласов-прошений и кратких хоровых повторов.

, время от времени разбавляемая кодом, повторялась снова и снова: ты сбрендил? Нэнни свихнулась? ваш мир гикнулся? Да, да и да. Он все спрашивал и спрашивал. Вынюхивал. Мне никак не удавалось установить что-то похожее на общение с Пейсом. Всякий раз, когда я пытался ввести ответ на вопрос, он его блокировал.
НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ОБМЕН
«Обмани его, – сказал я себе. – Если я не могу привести паука в порядок, можно попытаться воспользоваться его растерянностью».
Препарирование живых тканей и разборка кода мало чем отличаются. Нужно просто закатать рукава и вперед. Насколько я понял, Пейс был как раз таким, как описывал его Эллисон: автономный щуп, который ищет и исправляет поломки.
Я провел курс лечения.
Значит, я – гость девять. В классе десять детей, я – девятый.
Белый альбом Биттлз, революция номер девять. Крутишь вперед, слышишь: «номер девять, номер девять», – крутишь назад: «включи меня, мертвец, включи меня, мертвец».
Я включу.
Переустановил домен, заменил цифру девять на… скажем, на цифру пять.
Все просто. И вот я на мосту Чинват.
– Я – твое сознание, – сказала проводница Трикси.
– Брось ты, – ответил я.
Я поднялся во весь рост, сжимая Пейса в руке. Слегка сгорбил спину, распрямил ноги.
– Где Тадж? – спросил я. Там был выход, который я знал.
Код, снова этот код. Каждое место в ГВР, каждый урок помечаются доменом. Первые десять кодов были отданы студентам, зато все остальное было перемешано без всякой видимой системы. Неаккуратно.
А, вот и лимбо на домене 666. Шутка программиста.
Какой-то стишок, бессмыслица.
Вот, нашел: ошибка в написании – Тджа Махалкх 1272. Здесь он соединяется…
Домен 7089. Опять бессмыслица. В списке только шесть тысяч доменов. Тогда я попробовал зайти с другой стороны. Запросил домен 7089. Ты кто?
В ответ я получил: ИИАГость9Комн7089.
Значит, ты – моя комната.
В Дебрингеме.
Вспомнилась выходка Меркуцио. Когда он включил ту новую игрушку, вся система разлетелась вдребезги, а меня швырнуло – среди всего прочего – в кабинку кафе «У Твена». Мне это не понравилось. Кто-то запрограммировал в ГВР мое любимое местечко? Запрограммировал мою комнату?
Но зачем?
Мне это очень не понравилось.
Легкое движение пальцев. Цифровая клавишная панель: набираю 7089.
… И я в своей комнате.
Вон дверь, вот капельница ВР, перчатки, очки, моя кушетка. Все на своих местах.
А также записка от Симоны.
И Пейс.
Я все еще сжимал его в руках.
– Хорошо, – сказал я.
Костюма гробовщика на мне больше не было, я был в моей старой одежде. Я снял очки, но не стал снимать перчатки. Выдернул иголку капельницы из руки. Мой разум бурлил, как океан во время шторма. Я пожевал резинку очков – лет с девяти этого не делал – и бросил их на пол. Они разбились. Пейс по-прежнему сидел у меня на руках, пальцы превратились в светящиеся иконки. Я открыл дверь и прошагал в школьный вестибюль.
По всей видимости, это и был домен 7091.
Сестра увидела меня. Увидела Пейса. Понеслась прочь.
Испугалась.
Замечательно.
Я приложил ухо к двери Симоны. Постучал.
По коридору спешили охранники. Они хотели задержать меня, но я размахивал пауком как ручной гранатой. А ну назад, ублюдки. Они немного отступили.
– Успокойся, сынок, – заговорил один из них. Дверь Симоны по-прежнему была закрыта.
– Расслабься. Никто не собирается причинять тебе вред.
Я поменял номер домена на 7090.
Комната Симоны. На стене грамоты за хорошую учебу вперемешку с семейными фотографиями. Награды за достижения в плавании. Учебники по медицине на столе. На стене портрет Эйнштейна с высунутым языком. А там старое любовное письмо от Лазаря.
Она была здесь.
Я отсоединил ее капельницу и постарался вытащить из ГВР. Очень осторожно. Всегда немного опасно пытаться вернуть кого-то в реальность. Как будить лунатика.
Ключ в замке!
– Просыпайся, Симона.
Дверь распахнулась, и ворвался Эллисон. Маэстро или Эллисон, теперь я не мог сказать, кто это. Пейс задергался и попробовал соскочить на пол.
– Не прикасайтесь ко мне, – предупредил я.
Эллисон (Маэстро?) поднял руки и постарался провести меня своей победоносной улыбкой – вроде все тип-топ, все просто отлично, – но в глазах его я уловил кое-что другое.
– Я ничего не собираюсь предпринимать, – заверил он меня, – я только хочу поговорить с тобой.
Я снова замахнулся Пейсом.
– Габриель, – сказал он.
– Хэллоуин, – поправил я его.
– Хэллоуин, – исправился он, – Хэл, ладно? Послушай, Хэл. То, что ты сейчас делаешь, нехорошо. Ты сильно расстроен. Тебе нужна помощь. И я могу тебе ее предложить. Но для начала положи свое оружие на пол.
– Оружие?
Чтобы Пейс не удрал, мне приходилось крепко держать его. Он был теплым и тяжелым.
– Просто положи его, чтобы мы могли поговорить.
– Это не оружие. Это стеклянный паук.
– Ну хорошо, стеклянный паук. Пусть будет так. Никто не хочет быть застреленным.
Что за бред он несет? И без того призрачное ощущение реальности стало расплываться в моей голове. Я ощутил вкус скисшего молока во рту.
– Это программа ГВР, – настаивал я. – Его зовут Пейс.
– Пейс?
Один из охранников, стоявших позади Эллисона, что-то шептал в переговорное устройство.
– Ты, знаешь, мне бы хотелось подойти поближе и глянуть на твоего паука, на Пейса. Можно?
– Попробуйте. Он сделал шаг.
Я нажал домен 7777. Просто наугад. Сайонара, блин.
Я стоял на берегу озера в огромном, заросшем травой парке. Это не Дебрингем. Множество статуй, памятников, театр под открытым небом. За парком – планетарий.
Я вздохнул свободней. Пейс тоже успокоился.
Все надписи были на испанском, хотя нет, не то, на португальском. «Monumento das Bandeiras», – прочитал я. Рядом приземлилась летающая тарелка фрисби. Мальчик в слишком больших дешевых солнечных очках подбежал забрать ее. Он что-то сказал. Я покачал головой. Я не говорю на этом языке.
– Вы американец? – спросил он на чистейшем английском.
Я кивнул.
– Я американец, и я заблудился. Где я?
– Это Parque do Ibirapuera,
– Бразилия?
Он посмотрел на меня поверх очков.
– Вы меня разыгрываете?
– Это Sao Paolo? Бразилия? Верно?
– Pois nao, – рассмеялся он. – Вы, что не знаете, где находитесь?
Я ничего не стал говорить.
– А что это у вас в руках?
– А это стеклянный… э-э-э… – Я вдруг забыл все слова.
Мне стало нехорошо, непонятно почему.
– Моя подруга жила в этих краях, – сообщил я мальчику. – Пандора. Может, она тоже играла во фрисби в этом парке. Когда ей было столько лет, сколько тебе сейчас, она уехала в Америку.
– В Голливуд?
– В Мичиган.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Извини, – сказал я. Я пошел прочь.
«Я нигде», – подумал я. А в голове у меня звучала песня в стиле лимбо. «Как же низко ты можешь опуститься? Как же низко ты можешь опуститься?»
Есть ли здесь хоть что-нибудь настоящее?
Хоть где-нибудь?
Ничего, пустота.
Полный ноль.
Я подошел к стенду с картой парка. Но я никак не мог отвести взгляд от буквы "о" в словах «Parque do Ibirapuera, Sao Paolo». Я все смотрел и смотрел, словно хотел прожечь ее взглядом, затеряться в ней, плыть и плыть вслепую. Я видел в ней не букву, а цифру ноль. Ноль я не воспринимал как число. Он означал для меня что-то совсем другое.
От нуля отнять ноль получится полая, пустая, тоскливая дыра.
Вход.
Что там говорил Г. П. Лавкрафт?
У врат ты не найдешь отдохновения.
– Как низко можем мы опуститься? – невнятно пробормотал я, мне было лень произносить слова.
Я поднял Пейса к солнечному свету. Установил домен 0.
С тихим шорохом, как будто кто-то перешептывался, все исчезло. И я стал свободен.

ПЕЙС ПЕРЕДАЧА 000013428493372
ГОСТЬ ДЕВЯТЬ ХЭЛЛОУИН НЕ ОТВЕЧАЕТ
ЗАПРОС
ЗАПРОС ЗАПРОС?
НЕИДЕНТИФИЦИРУЕМАЯ ОТСЫЛКА
ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ ХОСТА КАДМОНА
ОБМЕН:
КАДМОН: ЗАПРОСИТЬ ДАННЫЕ О СОСТОЯНИИ ХОСТА ПЕЙСА
ПЕЙС: В ЗАПРОСЕ ОТКАЗАНО
КАДМОН: ЕСЛИ НЕ ДАШЬ, Я САМ ВОЗЬМУ
ПЕЙС: ?
КАДМОН: ЭТО ВОПРОС ВРЕМЕНИ
ПЕЙС: ?
ПЕЙС: ХОСТ КАДМОН СКОМПРОМЕТИРОВАН
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ ХОСТА КАДМОНА
КАДМОН: ПОШЕЛ ТЫ
КОНЕЦ ОБМЕНА
СОХРАНЕНО И ЗАБЛОКИРОВАНО
ОЖИДАЮ ИНСТРУКЦИЙ
КОНЕЦ

Глава 7
ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ

Финансирование проекта обходится дорого, а первоначальные расчеты оказались неточными. Американское и европейские правительства финансируют последние отчаянные проекты (все это они стали делать слишком поздно – как это глупо), поэтому Гедехтнис черпает средства из частных источников. Деньги идут на благое дело, на дело достойное, но шансы на успех малы. Некоторые называют проект бездонной ямой.
Другие видят в нем единственную возможность.
Руководители компании Смартин! ® – дилетанты, считает Джим, они гоняются за деньгами и чувствуют себя при этом абсолютно нормально. Слишком они хищные для компании, торгующей мороженым. Наверное, он не был бы так предубежден против них, если бы они не напоминали ему самого себя.
– У вас есть вся наша продукция, все варианты вкуса, – говорит первый руководитель.
– Вполне приличная имитация, – соглашается Джим.
– Вы должны понять, мы не претендуем на ваш доход, – вмешивается Южанин, он обеспокоен тем, что беседа может принять другой оборот. – Мы не принимаем в расчет демографию, а если вы хотите подать на нас иск…
– Ничего подобного, – заверяет второй руководитель, его голос полон мягкости и доброты. – Мы заинтересованы в вашей работе. Мы хотим сделать вам выгодное предложение. Деньги, ценные бумаги, работники, все, что потребуется.
– В обмен на что? – поинтересовался Джим.
– Размещение продукта.
Смартин! ® делает ставку на Гедехтнис, пояснил третий руководитель. Размещая свои десерты в больших количествах в ГВР, они смогут вырастить совершенно новое поколение потребителей. Руководители планируют отписать акции себе или, скорее, своим клонам, которые, как они надеются, будут созданы, когда Черная напасть наконец отступит. Клоны перестроят Смартин! ®, и доход от этого только вырастет.
Скоро, буквально в ближайшие месяцы, еще несколько компаний сделают подобные предложения, отказываясь от настоящего во имя будущего. Это можно назвать разновидностью корпоративного бессмертия, триумфом капитализма над смертью.

* * *

У меня появилось ощущение сырости, будто я плаваю в желе. Это и был мой дом, хотя я и не подозревал раньше об этом. Что теперь? Я это обнаружил. Очень похоже на ощущения, когда просыпаешься с затекшей рукой оттого, что спал в неудобном положении. Появляется тупая пульсирующая боль.
Сыро. Может, я описался? Если только я писаю синими чернилами. Мои глаза – или то, что ими служило, видели только синюю жидкость над головой, теплую, умиротворяющую. Я находился под водой, хотя нет, это не вода. Это антибактериальный гель, мы им пользовались в химической лаборатории. Мне стало дурно. С дурнотой пришло понимание, что я променял Бразилию на еще один ящик.
«Чтоб все провалилось, – подумал я. – Снова я в гробу, только на этот раз еще и в каком-то синем джеме».
Я нащупал провода. Трубки и провода. Они торчали из моего тела повсюду. Словно я был подушечкой для булавок. Словно я был морским ежом.
Вот катетер. Капельница ВР. То есть ВР две. Провода в голове, провода в пальцах, провода в ногах. Трубки в носу и во рту помогают дышать.
Минуточку…
Автоматизированный ящик – нет, матка – открыл отверстие, чтобы подкачать гель.
Пейса нигде не было.
– Цикл завершен, – сообщил голос.
Напрягая мышцы, которые никогда раньше не работали, я приподнялся и сел. Напрягая мышцы, я выдернул все провода и все трубки из своего тела, перерезал пуповину. Я освобождался от машин. Я встал и поставил чужие для меня ноги на незнакомый пол.
И поскользнулся.
Мой первый шаг закончился комичным падением на задницу. И я подумал: «Это мой первый шаг?»
Овальная комната. Сделана из пластика и титана. Здесь в полной стерильности размещалась аппаратура, которой я никогда не видел. Многие аппараты обгорели, словно после короткого замыкания. Кто-то оставил для меня полотенце и купальный халат. Заметив конверт с надписью «Габриелю», я передумал одеваться. Внутри лежали два диска и записка.

ВСТАВЬТЕ ДИСК 1 В ДИСКОВОД

Так я и сделал. Аппарат заработал, появились три голограммы.
Я увидел хрупкую женщину с цепкими голубыми глазами, с усталым, тоскливым взглядом. На вид ей было за пятьдесят. Рядом с ней стоял мужчина помоложе с азиатскими чертами лица. Он был сосредоточен, будто что-то вычислял в уме. Я никогда не видел их раньше. Зато я знал третьего. Третьим был доктор Эллисон.
– Доброе утро, – улыбнулся мне Эллисон. – И добро пожаловать. Поздравляем с днем рождения от имени всех сотрудников Гедехтниса. Если вы сейчас смотрите этот диск, значит, вам исполнился двадцать один год. Двадцать один год, пора сделать самый важный шаг в твоей жизни.
– Восемнадцать, – поправил я его. О боже, у меня совсем пересохло в горле. Даже говорить больно.
– Прежде чем я продолжу, позвольте представить вам двух руководителей проекта, – продолжила голограмма. – Это доктор Стейси Каппел, наш исполнительный директор отдела биологических исследований. Джеймс Хёгуси – наш талантливый дизайнер ГВР и ведущий программист. А меня вы уже в некотором роде знаете. Наряду со многими другими мы приложили руку к тому, чтобы вы появились здесь. Все вместе мы помогали вам расти и учиться, помогали стать личностями, а также защищали вас от… гм… некоторых реалий. Мы старались сделать ваше детство максимально нормальным и приятным. Надеюсь, нам это удалось.
– Более чем, – ответил я.
– Сейчас вы думаете, что будете учиться в колледже, а потом работать в нашей компании. Вы, безусловно, заслуживаете этого, и не только этого.
Однако мы ждем от вас другого. Это куда лучше и важнее.
Позвольте, я начну с самого начала. Вам уже исполнился двадцать один год, и вы наконец готовы понять всю серьезность случившегося. Эта запись создана, чтобы все объяснить вам. Как бы мы хотели быть с вами сейчас, поговорить лично, но – увы! – это невозможно.
Почему?
Они объясняли. Я слушал. Поставил второй диск.
Все понятно, я воспринял это спокойно.
Диски отправились обратно в конверты. Накинув халат на плечи, я открыл дверь и поковылял по коридору. Через каждые несколько шагов мне приходилось останавливаться из-за головокружения. «Все не так, как надо», – заявил мой мозг. Но я впитывал новые ощущения с восторгом. С восторгом! Словно я всю жизнь проходил в чадре. Как будто я открыл глаза и уши, и все вокруг стало ярче. Какими тусклыми были раньше мои ощущения.
Я был в безопасном месте, в стране чудес.
Она спала в комнате с другой стороны вестибюля. С самого начала нас сделали парой. Нет, не Симона – если бы это была Симона, было бы классно. Я не знал, как мне к этому относиться. Ее комната была точно такой же, как моя, только здесь не было следов замыкания. Фантазия в первозданном виде. Она спала под водой, словно русалка или принцесса из сказки, ожидающая моего поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26