Помнила, как желудок подпрыгнул и словно остановился где-то на уровне горла… Разум вернулся к ней только в Палате Ветров, когда она, сделав последний шажок, соскользнула с веревки — и внезапно оказалась в объятиях Чайма. Эфировидец подхватил ее на руки и отнес подальше от края. По телу Ориэллы пробежала судорога — отголосок пережитого страха, — и наконец она поняла, что в безопасности.— Молодей, волшебница! — послышался у нее в голове голос молдана. — Ты победила страх и доказала, что достойна владеть Жезлом Земли. Теперь, для того чтобы восстановить его силу и веру в себя, тебе предстоит совершить последнее путешествие.Ориэлла села на полу и, взяв в руки безжизненный Жезл, погладила отполированное ее пальцами дерево.— Что я должна делать? — тихо спросила она.— Покинь свою телесную оболочку. Оседлай вместе с Эфировидцем ветер — и ты увидишь, что будет дальше.Ориэлла вопросительно посмотрела на Чайма, не понимая, зачем это нужно.— Я готов, — просто ответил Эфировидец. Ориэлла пожала плечами. Ладно, попытка не пытка.— Хорошо, Чайм. Я тебе верю. — Крепко зажав в кулаке Жезл, она протянула другую руку Эфировидцу. Когда глаза его засеребрились, Ориэлла глубоко вдохнула и тоже начала погружаться в транс…И вдруг, не заметив, в какой момент это произошло, она оказалась свободной от плоти. Зависнув над своим неподвижным телом, Ориэлла оглянулась и, увидев, как переливается теплым светом Палата Ветров, подумала, что это, должно быть, светится Басилевс. Он был подобен розовому лепестку, которого коснулся луч солнца. Рядом, словно завиток золотистого смерча, кружился Чайм.— Вы оба такие красивые! — сказала волшебница. — Ты тоже, — ответил Чайм. — Ты похожа на россыпь камней из Алмазной пустыни — или на пенные струи водопада, играющие на солнце…— Ну хватит друг друга нахваливать! — проворчал Басилевс. — Мне казалось, вы собирались восстанавливать Жезл, или я ошибся?Ориэлла взглянула на Эфировидца, и тот сказал:— Да-да, Басилевс. — Он протянул волшебнице золотистую руку. — Пойдем, Ориэлла. — Когда их бесплотные пальцы соприкоснулись, Ориэлла испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Чайм поймал протекающий мимо серебристый поток ветра, и они, словно два сверкающих листика, полетели прочь.Волшебница и Эфировидец быстро неслись прямо к самому высокому пику — и внезапно Ориэлла увидела, что они уже не одни. Впереди, словно указывая им дорогу, плыли хорошо ей знакомые змеи с Жезла: Змея Мудрости и Змея Могущества. Только тут она спохватилась, что сам Жезл пропал, и она не видит его ни в земном, ни в магическом воплощении. Ориэлла испуганно дернула Чайма за руку. Он тут же замедлил полет:— Что-то не так?— Жезл! — крикнула Ориэлла. — Я потеряла Жезл! Эфировидец ответил ей золотистым смехом, сверкнувшим как золотистая дымка:— Не бойся! Никуда он не делся. Но ты летишь, чтобы восстановить его силу, а для этого тебе нужно воссоздать Жезл заново.Ориэлла посмотрела на Чайма с сомнением:— Но я же…— Никаких «но»! — перебил ее Чайм. — Ты справишься. Ты сумеешь.Ориэлла увидела, что они подлетают к темному отверстию на вершине горы, и в то мгновение, когда черная пасть поглотила их, Эфировидец исчез. Ориэлла осталась одна в абсолютной темноте.Она замерла на месте — во всяком случае, так ей показалось. Определить это было никак невозможно. Темнота окружала ее со всех сторон — одинаковая, непроницаемая, гнетущая. Ощущение, что тебя похоронили заживо. Как волшебница ни уговаривала себя не бояться, ужас все больше охватывал ее. Может, быть, что-то случилось с моим телом? Может быть, это смерть? Но ей, не раз побывавшей в Царстве Смерти, было отлично известно, как это бывает, — и Ориэлла так на себя рассердилась за глупость, что страх отступил. «Вспомни, — строго сказала она себе, — ты должна пройти испытание. Поэтому хватит валять дурака — ДУМАЙ!»Сначала ей показалось, что разогнать эту тьму невозможно, но тут она вспомнила Чайма. Ты похожа на россыпь камней из Алмазной пустыни — или на пенные струи водопада, играющие на солнце…А что, если попробовать осветить эту пещеру собой? Ориэлла мысленно постаралась усилить свой образ, сделать его еще ярче и ослепительнее.Постепенно гнетущая тяжесть начала исчезать — неужели подействовало? Но тьма по-прежнему оставалась непроницаемой. Ориэлла сосредоточилась на своей внутренней сути, повторяя про себя слова Эфировидца. Она думала об ослепительном блеске Алмазной пустыни, о блеске пены, о солнечных бликах на поверхности океана, о блеске звезд в морозную ночь, о том, как блестит снег под полной луной…Да — подействовало! Тьма съежилась и начала отступать, а когда она исчезла совсем, Ориэлла вскрикнула от боли, пронзенная изумрудно-зелеными лучами. Закрыть глаза в бесплотном облике невозможно, и от жестокого света, ранящего подобно тысяче острейших клинков, не было спасения. Только когда она сообразила слегка пригасить собственное сияние, изумрудный свет сделался мягче и закружился вокруг нее словно искрящийся зеленый снежок.Внезапно волшебница увидела себя такой, какой ее видел Чайм, — в бесчисленных отражениях, созданных гранями большого кристалла. Она с изумлением поняла, что находится внутри какого-то драгоценного камня… Того изумруда, который хранил в себе сущность Жезла Земли. А может, это всего лишь обман зрения, и на самом деле она где-то совсем в ином месте?В стороне мелькнула какая-то алая вспышка. Рассыпая искры, Ориэлла обернулась и увидела серебристо-багровую Змею Могущества. Змея плыла к ней, а с противоположной стороны к волшебнице приближалась золотисто-зеленая Змея Мудрости. Сердце Ориэллы учащенно забилось. Что это значит? И тут змеи вонзили зубы в ее бесплотное тело и принялись рвать мерцающий образ волшебницы. Ориэллу затопила волна жгучей боли, и она закричала… * * * А глубоко в недрах другой горы в это время проснулся Верховный Маг.— Захватчики! Чужаки! На нас нападают!— Чего ты орешь, Габал? Что стряслось? — недовольно спросил Миафан.— Проснись! Проснись! Нас окружают! Опять! Верховный Маг витиевато выругался. В последнее время сумасшествие Габала приняло форму ярко выраженной мании преследования. Стоит лишь птичке пролететь или ветерку подуть, как ему уже мерещатся захватчики.— Успокойся! Кто там на тебя напал? Ксандимцы сюда не осмелятся сунуться. После того как ушли пантеры, здесь не появляется ни одна живая душа.— Захватчики! Они на меня наступили! Они до меня дотронулись!Нет, это невыносимо! Миафан вздохнул:— Ну хорошо, я посмотрю. Доволен? Где они, твои захватчики?— На западном склоне! Они, должно быть, перешли через Хвост Дракона!— Ладно.Верховный Маг подошел к полочке у стены и осторожно снял двумя руками большой серебряный ларец. Откинув крышку, он достал оттуда большой черный камень величиной с человеческую голову. Он был без граней, словно жемчужина, только лишен" мягкого блеска, свойственного жемчугу. Он не излучал свет, а, наоборот, поглощал его — и в комнате сразу стало темнее.— Неужели обязательно доставать этот проклятый камень? — заныл молдан. — Это плохая вещь, в ней полно неспокойных духов!— Не будь дураком! — оборвал его Миафан. В холодных кристаллах, заменяющих ему глаза, вспыхнула злобная радость, когда он коснулся черной поверхности. — Это мое сокровище, мое творение, — проговорил он с любовью. — Это моя будущая месть!Оставшись без Талисманов Власти, Миафан понял, что надежды вернуть их нет. Оставалось одно — сотворить Талисман самому, и вот уже десять лет он только этим и занимался.За эти годы поражение не стало казаться ему менее горьким. Хотя Элизеф не удалось его выследить, он понимал, что, пока она жива, ему придется жить с оглядкой, и не желал с этим мириться. Он решил создать Талисман, способный одолеть Чашу Жизни.Когда Миафан поделился своими планами с Габалом, тот пришел в восторг.— Весь мир падет перед нами на колени! — завывал он.Миафан не стал его разочаровывать: ему нужна была помощь Габала, который умел накапливать энергию в камне. А еще ему требовалась жизненная сила людей, но жертв ему в избытке поставляли ксандимцы. Правда, пока ему не удавалось наделить свое творение разумом и характером, которыми, как считал Миафан, обладают все Талисманы. Габал с ним не соглашался. Отчего-то он невзлюбил черный камень и при мысли о том, что этот предмет будет наделен еще и разумом, моментально впадал в истерику. Габал твердил, что камень несет в себе зло и наполнен мстительными духами мертвых.Что за вздор! Прижав камень к груди, Миафан улегся на каменную скамью, устланную шкурами и одеялами. Да, неплохо, однако, быть богом. Он мог бы всю жизнь провести в этой пещере, не испытывая ни в чем недостатка: ксандимцы обеспечивали его всем, что душа пожелает, за исключением одного — мести.— Надеюсь, ты еще в текущем году займешься поисками захватчиков? — язвительно спросил Габал. Он уже слегка успокоился.— Сейчас, сейчас, — огрызнулся Миафан. — Уже начинаю.Миафан заботливо укрыл себя теплыми шкурами. Тело уже одряхлело и запросто может помереть в его отсутствие. Устроившись поудобнее, он закрыл глаза и начал ждать, когда дух покинет физическую оболочку. Потом он прошел сквозь стены пещеры и полетел на западный склон.К немалому изумлению Миафана, на сей раз Габал встревожился не напрасно: он увидел внизу знакомые черные фигурки, которых давно уже не встречал. Прекрасно! Можно будет обзавестись еще парочкой шкур.Неожиданно Верховный Маг подумал, что неплохо бы вернуть сюда всех пантер. Охота на них стала бы прекрасным испытанием нового Талисмана и отличным развлечением. Предполагая, что животные пришли со стороны Пика, Обдуваемого Ветрами, он развернулся и полетел туда.Достигнув Долины Мертвых, где ксандимцы хоронили своих героев, Миафан заметил необычное сияние внутри одинокой башни. Что еще за новости? Заинтригованный, он полетел поближе, на всякий случай скрыв свои мысли, чтобы остаться необнаруженным. В башенке он увидел двух человек: один, по внешнему виду ксандимец, охранял второго, лежащего без движения на полу. Миафан вгляделся — и был потрясен. Ориэлла? Он заторопился назад в свое тело, но в спешке сбился с пути — и больше туда уже не попал.Змеи вгрызались в волшебницу все глубже и глубже. Она корчилась от боли и пыталась вырваться — но тщетно. Сознание у нее помутилось, она чувствовала, как ее память тает, исчезая в пасти ненасытных змей, а вместе с ней исчезала гордыня, упрямство и вспыльчивость, исчезало все плохое, но вместе с тем и хорошее. Порой она ненадолго приходила в себя и тогда понимала, что змеи стремятся добраться до того, что составляет суть ее личности, до самого ядра ее внутреннего мира. Когда им это удалось, все чувства угасли. Спокойно и безучастно Ориэлла смотрела, как они поглощают последние остатки ее прежнего "я", обнажая зеленый кристалл размером с ладонь.Змеи сомкнули челюсти на этом кристалле и принялись вращаться, создав магическую воронку, в центре которой постепенно, виток за витком, начало возникать тело обновленной Ориэллы.— Впечатляет, впечатляет — ничего не могу сказать, — раздался вдруг чей-то насмешливый голос. Ориэлла обернулась и увидела клубящееся черное облако, в котором она сразу же узнала своего бывшего наставника и учителя — Верховного Мага Миафана. * * * Покинув волшебницу, Чайм вернулся в Палату Ветров и вновь обрел плоть. Он сам дрожал от холода, но все же снял с себя плащ и заботливо укрыл им неподвижное тело Ориэллы.— Это ужасно! — сказал он Басилевсу. — Зачем я только поддался на твои уговоры? Бедная Ориэлла! Она, наверное, ужасно страдает. Может, слетать посмотреть, как она там?— Нет, Эфировидец! Она должна справиться сама. Если ты вернешься туда и поможешь ей, ничего не получится. А ты, мой друг, несомненно, захочешь помочь. Когда ты увидишь ее страдания, то просто не сможешь себя удержать. Не тревожься: если у нее есть мужество и стойкость, если она знает свое предназначение — твоя волшебница выдержит все и вернется с победой!Чайм вынужден был согласиться, но сидеть сложа руки все же не мог. Включив Второе зрение, он поймал несколько серебряных нитей ветра, сделал из них сверкающее зеркало и, направив свои мысли на Ориэллу, начал вглядываться в его глубины.Внезапно Эфировидец вскрикнул от ужаса:— Ты говорил, что она должна восстановить Жезл! Но ее убивают! — От горя он потерял контроль над зеркалом, и оно растаяло у него в руках.— Терпение, Эфировидец! Будем надеяться, что Ориэлла все-таки выстоит. На сей раз не она воссоздает Жезл, а Жезл воссоздает ее. Я предупреждал тебя — не надо на это смотреть.Чайм склонился над телом волшебницы, погладил по голове, откинул со лба непослушную прядь. О боги, что я наделал! Внезапно он затаил дыхание. Под плащом, которым Эфировидец укрыл Ориэллу, затеплился зеленоватый огонек. Сначала он был бледен и мерцал, подобно свече на ветру, но потом стал ровнее и ярче.— Хвала Богине! — Чайм осторожно приподнял плащ На груди волшебницы лежал Жезл Земли, и большой камень, зажатый в пастях двух змей, сиял ярче, чем когда-либо прежде.Эфировидец слегка отодвинулся, думая, что Ориэлла вот-вот очнется и встанет. Но он ждал, а ничего не менялось. Волшебница оставалась неподвижной, и ее бледное лицо казалось высеченным из камня. Глава 28. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА Во сне Форрал почувствовал, что рядом нет друзей, и вскочил как ошпаренный. Где пантеры? Где Ориэлла? Где Чайм?— Успокойся, человек! Ты перебудишь остальных. Твои друзья в безопасности.— Что? Это кто еще здесь? — Но Форрал уже имел опыт мысленного общения и быстро сообразил:— Ты, наверное, Басилевс, о котором рассказывала Ориэлла?— Да, это я. Ты мог бы и раньше меня услышать, если бы постарался.— Наверное, — признал Форрал. — Я просто еще не привык к этой мысленной речи. Это — часть Анвара, и мне она не принадлежит. Я стараюсь ею не увлекаться: чувствую себя так, словно пришел в чужой дом и пользуюсь чужими вещами, пока хозяина нет. — Поколебавшись, он спросил:— Басилевс, а ты знал Анвара?— Конечно. Он был очень смелым. Сам он, впрочем, частенько начинал сомневаться в собственном мужестве, но…— Так где все? — перебил Форрал. Меньше всего ему хотелось сейчас выслушивать список анваровых добродетелей.— Эфировидец и Ориэлла в Палате Ветров. Они восстанавливают Жезл Земли. Их лучше не беспокоить, они скоро вернутся. Пантеры… — Внезапно молдан издал вопль ужаса. — Они ушли, ушли! Слишком поздно! Глупые животные — они забрались на Стальной Коготь!— Что это значит? — спросил Форрал.— Это значит, что ваше присутствие обнаружено! Слепой Бог знает, что вы здесь!— Миафан? — уточнил меченосец. — Великолепно! С нетерпением буду ждать его визита.— Человек, ты не понимаешь! Он не станет нападать на волшебницу здесь, в подлунном мире, где вы можете ей помочь. Сейчас она в Запределье — царстве духа и мысли, где когда-то были заточены фаэри. Она только что восстановила Жезл и еще, слаба. Если Миафан захватит ее врасплох, ей несдобровать! О, если бы здесь был Анвар!— Дался тебе этот Анвар, — проворчал Форрал. — Я за него. В его теле я тоже немного маг, иначе мы бы с тобой не разговаривали. Что я должен делать, Басилевс? Скажи мне, как найти Ориэллу?— Ляг на спину, попытайся расслабиться, отвлекись от всего — и думай только об Ориэлле. Думай о том, как ты идешь к ней, думай о том, что ей надо помочь, оторвись от своего тела и лети, лети к ней…Форрал улегся, и молдан начал баюкать его. Меченосец отбросил все тревожные мысли и просто представил себе лицо любимой…Честно говоря, он представлял себе это несколько иначе — и был поражен скоростью, с которой оказался в ином мире.Только что он лежал в пещере — и вот он уже здесь, в залитом мягким зеленоватым светом пространстве… * * * Вульф приоткрыл один глаз и, взглянув на неподвижное тело отца, задумчиво проговорил:— Я бы, наверное, тоже так смог…— И мне так представляется, — жизнерадостно подхватил Басилевс. — Хочешь попробовать? * * * Ориэлла смотрела на Верховного Мага в образе черной тучи и думала: «Великолепно! Наконец-то я с ним за все рассчитаюсь!»Внезапно между ней и Миафаном без всякого предупреждения встали Змеи Высшей Магии. Они были огромны — с трудом верилось, что мгновение назад эти два существа обвивали маленький Жезл.— Кодекс Граммара действует и в Запредельном мире, — предостерегающе сказала Змея Могущества. — В поединке запрещено использовать магическое оружие. Исход состязания целиком зависит от вашего мастерства и, что еще важнее, от силы вашей воли. Вам предстоит принимать образы животных вашего мира и сражаться так, как сражаются они — клыками, когтями, рогами. Поле битвы, как и ваши воплощения, должны соответствовать Четырем Стихиям: Воздуху, Огню, Воде и Земле. Бой происходит один на один, и никто не имеет права вмешиваться. Кто из вас бросит вызов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42