жизнь — штука сложная и длинная, а люди склонны меняться. Всегда поступать так, как хочется, редко кому удается. Но все же я надеюсь, что когда-нибудь и вы пополните список наших авторов.
— Да нет, вряд ли. Два Хованских на один областной центр — это уже перебор. Зачем составлять конкуренцию славному парню. Ну что ж… До свидания, Михаил Геннадьевич!
— До свидания, Андрей Витальевич, желаю успеха. — Редактор вздохнул, как будто только что исполнил неприятную обязанность.
Войдя в свой подъезд, Ворохов наконец-то удосужился заглянуть в почтовый ящик. Выгреб накопившуюся за несколько дней пачку рекламных газет и проспектов, машинально переворошил ее и вдруг увидел щегольски глянцевый конверт. Сердце екнуло. Неужели письмо из Москвы? В последнее время редакции столичных изданий крайне редко баловали его ответами — как правило, рукописи словно проваливались в черную дыру.
Однако Андрея ждало разочарование: интерес к его особе проявило всего-навсего местное общество любителей литературы «Мечта». Ворохов пожал плечами и поднялся к себе, на второй этаж. Ни о какой «Мечте» он никогда не слышал, хотя имел к литературе самое непосредственное отношение и вдобавок до последнего времени был журналистом, обязанным все разузнавать и разнюхивать. По правде говоря, Андрей и не предполагал, что в городе осталась хоть одна организованная группа людей, всерьез увлеченных изящной словесностью (сами писатели, разумеется, не в счет). Потребителям боевиков, детективов и любовных романов было ни к чему собираться и что-то там обсуждать — все и так ясно, как репа. Местный клуб любителей фантастики «Мертвая зона» приказал долго жить еще лет десять назад. Интеллектуалы, коих, похоже, оставалось все меньше, и вовсе не были склонны «тусоваться» — они смаковали любимые книги в одиночестве.
Он разорвал конверт еще в прихожей, достал письмо, начал читать — и строчки запрыгали у него перед глазами. Перечитал, опустил листок, снова поднял, повертел в руках…
«Уважаемый Андрей Витальевич! — гласило послание. — Клуб любителей литературы „Мечта“ имеет честь пригласить Вас на свое заседание, которое состоится 24 апреля в 17.00. Все мы давно и с большим интересом следим за вашим творчеством. Убеждены, что вы выдающийся, но совершенно не оцененный автор. Ваши повести „Струны мироздания“ и „День рождения Вселенной“, роман „Звездные острова“ — достойный ответ тем, кто считает, что ожидать новых любопытных направлений в литературе уже не приходится. Надеемся, что вы не откажетесь принять участие в нашей беседе и поделитесь своими творческими планами. Ждем вас по адресу: улица Шнитке, д. 14, кв. 8. С уважением председатель клуба К. Неведомский».
Если бы Ворохов был верующим, он наверняка счел бы это приглашение за божий промысел. В тот самый день, когда тебе даже в местном издательстве (что уж там говорить о белокаменной!) окончательно дают от ворот поворот, когда ты уже, кажется, готов сам поставить крест на своей писанине, находятся люди, которые давно (!) и с интересом (!!) следят за твоим творчеством (!!!). Только где же были его внезапно объявившиеся почитатели все эти годы, когда он отчаянно мечтал встретить хоть одного единомышленника?
Андрей вспомнил, как лет шесть назад его, уже имевшего несколько публикаций, пригласили выступить перед учащимися гуманитарного лицея — рассказать о фантастике в целом и своем творчестве в частности. Он выступил, однако по кислым физиономиям собравшихся понял, что его никто не знает, всем на него глубоко начхать, а мероприятие затеяно исключительно для галочки. От второго подобного приглашения, уже в следующем году, Ворохов мягко отказался…
Может, история повторяется? Но этот Неведомский упоминает его никогда не издававшиеся повести и роман. Прочитать их он мог только в Сети. Значит, действительно интересовался?
Ворохов прошел в комнату и несколько минут неподвижно просидел с листком в руке, чувствуя, как в висках пульсирует кровь. Затем еще раз пробежал глазами текст и хлопнул себя по лбу: «Черт! Сегодня же как раз двадцать четвертое апреля! Везет мне, однако. Хорош бы я был, если бы снова забыл забрать почту! Ладно, будем готовиться. Посмотрим на этих „мечтателей“…»
Глава 4. ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
Девица беспокойно завозилась в постели. Черт бы побрал этого парня! Чего ему не спится? Пару раз у нас уже были такие чудики. Один, возбудившись, начал прыгать по комнате, как Тарзан, бить себя кулаками в грудь и кричать что-то нечленораздельное. Это было жуткое зрелище. Она решила не дожидаться, что последует дальше, а потому сгребла одежду и тут же в чем мать родила выскочила из квартиры. Другой, напротив, оказался интеллектуалом. Настолько возлюбил науку, что мудрено было не сдвинуться. Вместо того чтобы заняться делом, он сел напротив и, не сводя взгляда с ее сисек, начал излагать какую-то тягомотную теорию, которую, по его словам, вынашивал долгими бессонными ночами. Это продолжалось, наверное, полчаса. Наконец, почувствовав, что у нее вот-вот поедет крыша, она прикрыла ему ладонью рот и, расстегивая другой рукой рубашку, заговорила сама: «Слушай, это просто здорово! Мне ничего подобного слышать не приходилось! Неужели все сам?.. Потрясающе!» Она в отчаянии молола весь этот вздор, понимая, что надолго ее не хватит. Но свершилось чудо! Оказалось, что «теоретик» только и ждал похвалы, как наркоман — очередной дозы. «Я знал, что ты поймешь!» — торжествующе завопил он затем, ни секунды не мешкая, опрокинул ее на кровать и… И все прошло путем!
Она откинула одеяло и томно вздохнула, надеясь, что парень обернется и, не будучи совсем уж железным, бросит заниматься ерундой, переберется в постельку. Правда, в отличие от своих незадачливых предшественников он показал себя мужчиной сразу же, но затем…
Парень не удостоил ее вниманием. Он по-прежнему сидел за столиком в одних трусах и при свете лампы колдовал с небольшим переносным компьютером.
— Джонни! — жалобно воззвала девица. — У тебя такие срочные дела? Они не могут потерпеть до завтра?
— А что, — отозвался он, не оборачиваясь, — разве я плохо над тобой потрудился? Хочешь еще?
— Ну что ты, Джонни! — Она снова решила применить лесть как испытанное, практически безотказное оружие. — Ты бычина хоть куда. С первого взгляда и не подумаешь. Вспахал меня, как трактор. Но ведь сейчас ночь. Я хочу спать, а твоя лампа…
— Извини, красотка, — сказал он, — лампа будет гореть ровно столько, сколько я сочту нужным. Уж поверь на слово, твои проблемы волнуют меня куда меньше, чем свои.
Она обиженно надула губки и, отыскав свою сумочку, достала оттуда пачку сигарет.
Щелчок зажигалки наконец-то заставил его обернуться.
— Не вздумай курить, — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, предупредил Джонни. — Я не выношу табачного дыма.
— О, дерьмо! — выругалась она и затушила только что прикуренную сигарету. — Что же мне делать? Просто лежать и пялиться в потолок?
— У меня такое впечатление, что тебе и лежать-то не придется. — Он взглянул на часы и наморщил лоб, что-то прикидывая. — Давай-ка собирай свои манатки и уматывай.
— Черт! — Девица с силой ударила себя кулачком по коленке. — Мы так не договаривались. Ты снял меня на всю ночь. Куда я сейчас пойду?
— Куда хочешь. Я взял от тебя все, что ты могла дать, а теперь собираюсь остаться один. Выкатывайся!
— Да пошел ты… — начала девица и вдруг осеклась: взгляд его голубовато-серых водянистых глаз таил в себе непонятную, но вполне реальную угрозу. Она вспомнила, как полгода назад ее лучшую подругу исполосовал маньяк, и потянулась за одеждой.
Джонни смотрел, как она натягивает колготки, и думал: «Дешевка, порево на одну ночь. Единственный плюс — молодая. Не надо лезть из кожи вон, чтобы сойти за девятнадцатилетнюю, потому что ей на самом деле примерно девятнадцать и есть. А в остальном… Пошлая кругленькая мордочка, курносый нос, зад плоский, а сиськи, наоборот, слишком здоровые — куда такие! Ноги, пожалуй, коротковаты… В общем, не фотомодель. Наверняка даже в любительскую порнушку сниматься не возьмут. Но ничего, чтобы время от времени перепихиваться, пока сойдут и такие. А потом… — Он представил, как лучшие в мире кобылки — горячие, длинноногие — выстраиваются в очередь, чтобы он их оседлал. — Дьявол! Когда же это будет? Хватит ли сил? Может, я поставил перед собой недостижимую цель? Вздор! Недостижимых целей не бывает. Надо только верить в себя и двигаться, двигаться вперед, ломая барьеры. Одно препятствие уже преодолено. Сколько их еще впереди? Но даже если вся жизнь уйдет на борьбу, и я издам свой предсмертный хрип в двух шагах от вожделенного суперприза, это все-таки лучше, чем заиметь себе псевдоготический особнячок, подобно размазне Нейсону, и прожить в нем свой век, не высовывая носа, как в позолоченном сортире».
Проститутка, уже одетая, нервно подкрашивала губы. Было видно, что ее прямо-таки трясет от злости. В таком состоянии всегда хочется разрядиться. Например, рассказать о происшествии другим «ночным бабочкам», сутенеру — да кому угодно, вплоть до очередного клиента. И не просто рассказать, а представить «этого придурка, возомнившего о себе невесть что», полной задницей.
«А может, прихлопнуть ее? — подумал Джонни. — Это очень просто, и ни одна полицейская ищейка не найдет убийцу. Ха-ха! Меня просто невозможно будет найти. Есть тонкость, до которой ржавым мозгам копов не додуматься никогда. Но по этой же причине кончать с девицей не имеет никакого смысла. Разве она способна доставить мне хотя бы малейшую неприятность? Ладно, малышка, ты уйдешь отсюда целой и невредимой. И знаешь почему? Потому что убивать ради самого убийства — это способ самоутверждения рабов. Какой-нибудь маньяк, стоящий над расчлененным трупом жертвы, вздымает к небесам окровавленные руки и мнит себя в эту минуту не иначе как вершителем судеб, кошмаром рода человеческого, чуть ли не Князем Тьмы. На самом же деле он просто-напросто обыкновенный вонючий кусок дерьма. Впрочем, как и большинство былых владык, оставивших след в истории исключительно благодаря своей чудовищной жестокости. Упиваться кровью врага — на самом деле признак слабости. Истинный правитель обладает правом забрать любую жизнь, но он делает это по необходимости, а не потехи ради. Есть много ситуаций, когда приходится переступать через трупы. Надо ли было убивать Нейсона? Казалось бы, какой вред от человека, который мог хватать звезды с неба пригоршнями, но вместо этого сорвал всего одну и счел это венцом своих достижений? И все-таки он был обречен. По логике вещей, начинать надо было именно с него и уж затем расширять круги».
Джонни припомнил каждую из своих жертв, пока еще немногочисленных, и остался доволен тем, что кончал их, не испытывая упоения, словно убирал камень с дороги. Похвально! Многие известные люди погибали только потому, что не умели вовремя обуздать свои чувства. Но ему, судя по всему, их участь не грозит.
Девица наконец-то убралась. До наступления утра должен был отчалить и сам Джонни. Правда, он заплатил хозяйке за месяц вперед, а прожил в квартире всего несколько дней. Ну и плевать! Раздобыть денег никогда не составляло для него труда, так что Джонни вовсе не красовался, заявляя Нейсону о своем презрении к хрустящим бумажкам.
Он положил перед собой темно-синюю книжечку с серебряным орлом. У него перебывало в руках уже несколько таких. Все они были подлинными. О судьбе их бывших владельцев Джонни предпочитал не задумываться. Во всяком случае, если они и имели… гм… неприятности, то он к этому никак не был причастен. Ребята, уступавшие ему документы по сходной цене, уверяли, что здесь все чисто, никто не подкопается, ни один компьютер не «расколет». Что ж, оставалось верить им на слово. Конечно, с какими-нибудь проходимцами, не имеющими авторитета в преступном мире, он не стал бы связываться. Но контора Брэда Сушински числилась на хорошем счету и, насколько знал Джонни, пока не имела проколов.
Он открыл паспорт. Гарри Кромптон… Сойдет, бывают фамилии и похуже. Физиономия вполне респектабельная — во всяком случае, не вызывала отрицательных эмоций.
Джонни вложил паспорт в сканирующее устройство своего компьютера и начал нажимать на клавиши. На экране появилось лицо Кромптона. Через несколько секунд изображение сделалось выпуклым, объемным, а потом начало медленно поворачиваться. Ни дать ни взять прекрасно выполненная восковая голова, насаженная на гонкую невидимую ось.
Джонни неподвижно сидел перед экраном. Могло показаться, что он впал в транс. Прошла минута, другая, третья… Затем соломенная челка Джонни взметнулась вверх, словно потянувшись за огромной наэлектризованной расческой. Он не видел, что творится с его волосами, но знал, что они укорачиваются, становятся гуще, темнее. Водянистые глаза приобрели стальной оттенок, скулы раздались, слегка оттопырились крылья носа, губы и подбородок стали тверже. Худосочный юнец, который, казалось, только-только избавился от родительской опеки, чтобы оторваться на всю катушку среди давно прожигающих жизнь сверстников, превращался в солидного мужчину. Впрочем, если бы он, развлекаясь, сообщил той девице свой истинный возраст, она бы точно решила, что имеет дело с психом.
Он снова пробежался по клавишам. Голова Кромптона стала уменьшаться, вслед за нею из-под нижнего обреза экрана потянулись шея, плечи, грудь. Умная машина моделировала человеческое тело, словно это было платье.
Не отрывая взгляд от экрана, Джонни встал, стянул трусы. Наблюдатель со стороны наверняка подумал бы, что сходит с ума: обнаженная фигура укорачивалась на глазах, торс становился массивнее, под кожей обозначивались и спустя какое-то время затвердевали бугры мышц. Собственно говоря, «оборотень» слегка слукавил: воссозданный по фотографии виртуальный мужчина не очень-то походил на атлета, но Джонни захотелось, чтобы складывалось именно такое впечатление, и он «домыслил» недостающую мускулатуру.
Перевоплощение стоило ему огромных сил. Пошатываясь, Джонни подошел к зеркалу, посмотрелся. Хорош! Даже в мужском достоинстве прибавил, хотя у него по этой части и прежде не было ни малейших проблем.
«Когда-нибудь, — подумал он, — я встану перед „Давидом“ Микеланджело и вылеплю свое тело по его подобию. Надолго. Может, навсегда. Древние знали толк в мужской красоте. Гармония, во всем должна быть гармония. Хорошие мышцы — да. Но им никогда бы и в голову не пришло изваять некое подобие современного культуриста с безобразно раздутыми, словно накачанными насосом, бицепсами и трицепсами. Когда-нибудь я стану живым воплощением их идеала. А пока…»
Он повалился на кровать. Его новое тело пожирал огонь. Оно корчилось и изрыгало ругательства. Кожа горела, как будто ее обработали наждаком. В голове перекатывалась свинцовая дробь. Но Джонни знал, что процесс адаптации продлится недолго — от силы минут десять-пятнадцать. Он не ошибся. Боль сначала ушла вглубь, сконцентрировалась в позвоночнике, затем незаметно рассосалась.
«А не можете ли вы, господин Людоед, превратиться в маленькую мышку?» — вспомнил Джонни любимую когда-то сказку и невесело усмехнулся. Если бы… Он не мог даже отрастить себе рога, хвост и копыта, чтобы поиздеваться над некоторыми впечатлительными людишками, которые в будущем, несомненно, назовут его порождением ада. Изучая его ДНК, светила генетики могли бы запросто повредиться в рассудке, и все же хромосомы у него, как он понимал, были человеческие, даже отдаленно не напоминали волчьи, что полностью развенчивало басни о чудовищах-вервольфах. А может, когда-нибудь в истории было и такое? Да нет, маловероятно. Он был практически на все сто уверен в том, что никто, превосходящий его в искусстве перевоплощения, никогда не топтал землю. Равные — да. Их, начиная с седой старины, могло появиться на свет не так уж и мало. Нейсон — живой тому пример… нет, теперь уже мертвый. И уж конечно, меняя облик, он не мог ни убавить, ни прибавить себе ни грамма массы!
Отлежавшись, Джонни оделся (шмотки подходящего размера он приобрел заранее) и вновь уселся за компьютер. На экране появилась карта земных полушарий. «Планета больна, — подумал Джонни, рассматривая редкие красные точки — по две в Африке и Южной Америке, три — в Северной Америке, четыре — в Евразии. — Пора избавить ее от этой сыпи».
Лишь одно пятнышко отличалось от других. Во-первых, словно по недоразумению, оно обосновалось не на суше, а в Тихом океане. Во-вторых, цвет его был не красным, а оранжевым. Впрочем, стоило изменить масштаб, и становилось ясно, что пятнышком помечен крошечный островок. На этот безобидный, казалось бы, кружочек Джонни смотрел с особым чувством. «Слухачи»… Первым делом, конечно, надо было бы добраться именно до них. Да и к старине Кановасу наведаться неплохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Да нет, вряд ли. Два Хованских на один областной центр — это уже перебор. Зачем составлять конкуренцию славному парню. Ну что ж… До свидания, Михаил Геннадьевич!
— До свидания, Андрей Витальевич, желаю успеха. — Редактор вздохнул, как будто только что исполнил неприятную обязанность.
Войдя в свой подъезд, Ворохов наконец-то удосужился заглянуть в почтовый ящик. Выгреб накопившуюся за несколько дней пачку рекламных газет и проспектов, машинально переворошил ее и вдруг увидел щегольски глянцевый конверт. Сердце екнуло. Неужели письмо из Москвы? В последнее время редакции столичных изданий крайне редко баловали его ответами — как правило, рукописи словно проваливались в черную дыру.
Однако Андрея ждало разочарование: интерес к его особе проявило всего-навсего местное общество любителей литературы «Мечта». Ворохов пожал плечами и поднялся к себе, на второй этаж. Ни о какой «Мечте» он никогда не слышал, хотя имел к литературе самое непосредственное отношение и вдобавок до последнего времени был журналистом, обязанным все разузнавать и разнюхивать. По правде говоря, Андрей и не предполагал, что в городе осталась хоть одна организованная группа людей, всерьез увлеченных изящной словесностью (сами писатели, разумеется, не в счет). Потребителям боевиков, детективов и любовных романов было ни к чему собираться и что-то там обсуждать — все и так ясно, как репа. Местный клуб любителей фантастики «Мертвая зона» приказал долго жить еще лет десять назад. Интеллектуалы, коих, похоже, оставалось все меньше, и вовсе не были склонны «тусоваться» — они смаковали любимые книги в одиночестве.
Он разорвал конверт еще в прихожей, достал письмо, начал читать — и строчки запрыгали у него перед глазами. Перечитал, опустил листок, снова поднял, повертел в руках…
«Уважаемый Андрей Витальевич! — гласило послание. — Клуб любителей литературы „Мечта“ имеет честь пригласить Вас на свое заседание, которое состоится 24 апреля в 17.00. Все мы давно и с большим интересом следим за вашим творчеством. Убеждены, что вы выдающийся, но совершенно не оцененный автор. Ваши повести „Струны мироздания“ и „День рождения Вселенной“, роман „Звездные острова“ — достойный ответ тем, кто считает, что ожидать новых любопытных направлений в литературе уже не приходится. Надеемся, что вы не откажетесь принять участие в нашей беседе и поделитесь своими творческими планами. Ждем вас по адресу: улица Шнитке, д. 14, кв. 8. С уважением председатель клуба К. Неведомский».
Если бы Ворохов был верующим, он наверняка счел бы это приглашение за божий промысел. В тот самый день, когда тебе даже в местном издательстве (что уж там говорить о белокаменной!) окончательно дают от ворот поворот, когда ты уже, кажется, готов сам поставить крест на своей писанине, находятся люди, которые давно (!) и с интересом (!!) следят за твоим творчеством (!!!). Только где же были его внезапно объявившиеся почитатели все эти годы, когда он отчаянно мечтал встретить хоть одного единомышленника?
Андрей вспомнил, как лет шесть назад его, уже имевшего несколько публикаций, пригласили выступить перед учащимися гуманитарного лицея — рассказать о фантастике в целом и своем творчестве в частности. Он выступил, однако по кислым физиономиям собравшихся понял, что его никто не знает, всем на него глубоко начхать, а мероприятие затеяно исключительно для галочки. От второго подобного приглашения, уже в следующем году, Ворохов мягко отказался…
Может, история повторяется? Но этот Неведомский упоминает его никогда не издававшиеся повести и роман. Прочитать их он мог только в Сети. Значит, действительно интересовался?
Ворохов прошел в комнату и несколько минут неподвижно просидел с листком в руке, чувствуя, как в висках пульсирует кровь. Затем еще раз пробежал глазами текст и хлопнул себя по лбу: «Черт! Сегодня же как раз двадцать четвертое апреля! Везет мне, однако. Хорош бы я был, если бы снова забыл забрать почту! Ладно, будем готовиться. Посмотрим на этих „мечтателей“…»
Глава 4. ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
Девица беспокойно завозилась в постели. Черт бы побрал этого парня! Чего ему не спится? Пару раз у нас уже были такие чудики. Один, возбудившись, начал прыгать по комнате, как Тарзан, бить себя кулаками в грудь и кричать что-то нечленораздельное. Это было жуткое зрелище. Она решила не дожидаться, что последует дальше, а потому сгребла одежду и тут же в чем мать родила выскочила из квартиры. Другой, напротив, оказался интеллектуалом. Настолько возлюбил науку, что мудрено было не сдвинуться. Вместо того чтобы заняться делом, он сел напротив и, не сводя взгляда с ее сисек, начал излагать какую-то тягомотную теорию, которую, по его словам, вынашивал долгими бессонными ночами. Это продолжалось, наверное, полчаса. Наконец, почувствовав, что у нее вот-вот поедет крыша, она прикрыла ему ладонью рот и, расстегивая другой рукой рубашку, заговорила сама: «Слушай, это просто здорово! Мне ничего подобного слышать не приходилось! Неужели все сам?.. Потрясающе!» Она в отчаянии молола весь этот вздор, понимая, что надолго ее не хватит. Но свершилось чудо! Оказалось, что «теоретик» только и ждал похвалы, как наркоман — очередной дозы. «Я знал, что ты поймешь!» — торжествующе завопил он затем, ни секунды не мешкая, опрокинул ее на кровать и… И все прошло путем!
Она откинула одеяло и томно вздохнула, надеясь, что парень обернется и, не будучи совсем уж железным, бросит заниматься ерундой, переберется в постельку. Правда, в отличие от своих незадачливых предшественников он показал себя мужчиной сразу же, но затем…
Парень не удостоил ее вниманием. Он по-прежнему сидел за столиком в одних трусах и при свете лампы колдовал с небольшим переносным компьютером.
— Джонни! — жалобно воззвала девица. — У тебя такие срочные дела? Они не могут потерпеть до завтра?
— А что, — отозвался он, не оборачиваясь, — разве я плохо над тобой потрудился? Хочешь еще?
— Ну что ты, Джонни! — Она снова решила применить лесть как испытанное, практически безотказное оружие. — Ты бычина хоть куда. С первого взгляда и не подумаешь. Вспахал меня, как трактор. Но ведь сейчас ночь. Я хочу спать, а твоя лампа…
— Извини, красотка, — сказал он, — лампа будет гореть ровно столько, сколько я сочту нужным. Уж поверь на слово, твои проблемы волнуют меня куда меньше, чем свои.
Она обиженно надула губки и, отыскав свою сумочку, достала оттуда пачку сигарет.
Щелчок зажигалки наконец-то заставил его обернуться.
— Не вздумай курить, — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, предупредил Джонни. — Я не выношу табачного дыма.
— О, дерьмо! — выругалась она и затушила только что прикуренную сигарету. — Что же мне делать? Просто лежать и пялиться в потолок?
— У меня такое впечатление, что тебе и лежать-то не придется. — Он взглянул на часы и наморщил лоб, что-то прикидывая. — Давай-ка собирай свои манатки и уматывай.
— Черт! — Девица с силой ударила себя кулачком по коленке. — Мы так не договаривались. Ты снял меня на всю ночь. Куда я сейчас пойду?
— Куда хочешь. Я взял от тебя все, что ты могла дать, а теперь собираюсь остаться один. Выкатывайся!
— Да пошел ты… — начала девица и вдруг осеклась: взгляд его голубовато-серых водянистых глаз таил в себе непонятную, но вполне реальную угрозу. Она вспомнила, как полгода назад ее лучшую подругу исполосовал маньяк, и потянулась за одеждой.
Джонни смотрел, как она натягивает колготки, и думал: «Дешевка, порево на одну ночь. Единственный плюс — молодая. Не надо лезть из кожи вон, чтобы сойти за девятнадцатилетнюю, потому что ей на самом деле примерно девятнадцать и есть. А в остальном… Пошлая кругленькая мордочка, курносый нос, зад плоский, а сиськи, наоборот, слишком здоровые — куда такие! Ноги, пожалуй, коротковаты… В общем, не фотомодель. Наверняка даже в любительскую порнушку сниматься не возьмут. Но ничего, чтобы время от времени перепихиваться, пока сойдут и такие. А потом… — Он представил, как лучшие в мире кобылки — горячие, длинноногие — выстраиваются в очередь, чтобы он их оседлал. — Дьявол! Когда же это будет? Хватит ли сил? Может, я поставил перед собой недостижимую цель? Вздор! Недостижимых целей не бывает. Надо только верить в себя и двигаться, двигаться вперед, ломая барьеры. Одно препятствие уже преодолено. Сколько их еще впереди? Но даже если вся жизнь уйдет на борьбу, и я издам свой предсмертный хрип в двух шагах от вожделенного суперприза, это все-таки лучше, чем заиметь себе псевдоготический особнячок, подобно размазне Нейсону, и прожить в нем свой век, не высовывая носа, как в позолоченном сортире».
Проститутка, уже одетая, нервно подкрашивала губы. Было видно, что ее прямо-таки трясет от злости. В таком состоянии всегда хочется разрядиться. Например, рассказать о происшествии другим «ночным бабочкам», сутенеру — да кому угодно, вплоть до очередного клиента. И не просто рассказать, а представить «этого придурка, возомнившего о себе невесть что», полной задницей.
«А может, прихлопнуть ее? — подумал Джонни. — Это очень просто, и ни одна полицейская ищейка не найдет убийцу. Ха-ха! Меня просто невозможно будет найти. Есть тонкость, до которой ржавым мозгам копов не додуматься никогда. Но по этой же причине кончать с девицей не имеет никакого смысла. Разве она способна доставить мне хотя бы малейшую неприятность? Ладно, малышка, ты уйдешь отсюда целой и невредимой. И знаешь почему? Потому что убивать ради самого убийства — это способ самоутверждения рабов. Какой-нибудь маньяк, стоящий над расчлененным трупом жертвы, вздымает к небесам окровавленные руки и мнит себя в эту минуту не иначе как вершителем судеб, кошмаром рода человеческого, чуть ли не Князем Тьмы. На самом же деле он просто-напросто обыкновенный вонючий кусок дерьма. Впрочем, как и большинство былых владык, оставивших след в истории исключительно благодаря своей чудовищной жестокости. Упиваться кровью врага — на самом деле признак слабости. Истинный правитель обладает правом забрать любую жизнь, но он делает это по необходимости, а не потехи ради. Есть много ситуаций, когда приходится переступать через трупы. Надо ли было убивать Нейсона? Казалось бы, какой вред от человека, который мог хватать звезды с неба пригоршнями, но вместо этого сорвал всего одну и счел это венцом своих достижений? И все-таки он был обречен. По логике вещей, начинать надо было именно с него и уж затем расширять круги».
Джонни припомнил каждую из своих жертв, пока еще немногочисленных, и остался доволен тем, что кончал их, не испытывая упоения, словно убирал камень с дороги. Похвально! Многие известные люди погибали только потому, что не умели вовремя обуздать свои чувства. Но ему, судя по всему, их участь не грозит.
Девица наконец-то убралась. До наступления утра должен был отчалить и сам Джонни. Правда, он заплатил хозяйке за месяц вперед, а прожил в квартире всего несколько дней. Ну и плевать! Раздобыть денег никогда не составляло для него труда, так что Джонни вовсе не красовался, заявляя Нейсону о своем презрении к хрустящим бумажкам.
Он положил перед собой темно-синюю книжечку с серебряным орлом. У него перебывало в руках уже несколько таких. Все они были подлинными. О судьбе их бывших владельцев Джонни предпочитал не задумываться. Во всяком случае, если они и имели… гм… неприятности, то он к этому никак не был причастен. Ребята, уступавшие ему документы по сходной цене, уверяли, что здесь все чисто, никто не подкопается, ни один компьютер не «расколет». Что ж, оставалось верить им на слово. Конечно, с какими-нибудь проходимцами, не имеющими авторитета в преступном мире, он не стал бы связываться. Но контора Брэда Сушински числилась на хорошем счету и, насколько знал Джонни, пока не имела проколов.
Он открыл паспорт. Гарри Кромптон… Сойдет, бывают фамилии и похуже. Физиономия вполне респектабельная — во всяком случае, не вызывала отрицательных эмоций.
Джонни вложил паспорт в сканирующее устройство своего компьютера и начал нажимать на клавиши. На экране появилось лицо Кромптона. Через несколько секунд изображение сделалось выпуклым, объемным, а потом начало медленно поворачиваться. Ни дать ни взять прекрасно выполненная восковая голова, насаженная на гонкую невидимую ось.
Джонни неподвижно сидел перед экраном. Могло показаться, что он впал в транс. Прошла минута, другая, третья… Затем соломенная челка Джонни взметнулась вверх, словно потянувшись за огромной наэлектризованной расческой. Он не видел, что творится с его волосами, но знал, что они укорачиваются, становятся гуще, темнее. Водянистые глаза приобрели стальной оттенок, скулы раздались, слегка оттопырились крылья носа, губы и подбородок стали тверже. Худосочный юнец, который, казалось, только-только избавился от родительской опеки, чтобы оторваться на всю катушку среди давно прожигающих жизнь сверстников, превращался в солидного мужчину. Впрочем, если бы он, развлекаясь, сообщил той девице свой истинный возраст, она бы точно решила, что имеет дело с психом.
Он снова пробежался по клавишам. Голова Кромптона стала уменьшаться, вслед за нею из-под нижнего обреза экрана потянулись шея, плечи, грудь. Умная машина моделировала человеческое тело, словно это было платье.
Не отрывая взгляд от экрана, Джонни встал, стянул трусы. Наблюдатель со стороны наверняка подумал бы, что сходит с ума: обнаженная фигура укорачивалась на глазах, торс становился массивнее, под кожей обозначивались и спустя какое-то время затвердевали бугры мышц. Собственно говоря, «оборотень» слегка слукавил: воссозданный по фотографии виртуальный мужчина не очень-то походил на атлета, но Джонни захотелось, чтобы складывалось именно такое впечатление, и он «домыслил» недостающую мускулатуру.
Перевоплощение стоило ему огромных сил. Пошатываясь, Джонни подошел к зеркалу, посмотрелся. Хорош! Даже в мужском достоинстве прибавил, хотя у него по этой части и прежде не было ни малейших проблем.
«Когда-нибудь, — подумал он, — я встану перед „Давидом“ Микеланджело и вылеплю свое тело по его подобию. Надолго. Может, навсегда. Древние знали толк в мужской красоте. Гармония, во всем должна быть гармония. Хорошие мышцы — да. Но им никогда бы и в голову не пришло изваять некое подобие современного культуриста с безобразно раздутыми, словно накачанными насосом, бицепсами и трицепсами. Когда-нибудь я стану живым воплощением их идеала. А пока…»
Он повалился на кровать. Его новое тело пожирал огонь. Оно корчилось и изрыгало ругательства. Кожа горела, как будто ее обработали наждаком. В голове перекатывалась свинцовая дробь. Но Джонни знал, что процесс адаптации продлится недолго — от силы минут десять-пятнадцать. Он не ошибся. Боль сначала ушла вглубь, сконцентрировалась в позвоночнике, затем незаметно рассосалась.
«А не можете ли вы, господин Людоед, превратиться в маленькую мышку?» — вспомнил Джонни любимую когда-то сказку и невесело усмехнулся. Если бы… Он не мог даже отрастить себе рога, хвост и копыта, чтобы поиздеваться над некоторыми впечатлительными людишками, которые в будущем, несомненно, назовут его порождением ада. Изучая его ДНК, светила генетики могли бы запросто повредиться в рассудке, и все же хромосомы у него, как он понимал, были человеческие, даже отдаленно не напоминали волчьи, что полностью развенчивало басни о чудовищах-вервольфах. А может, когда-нибудь в истории было и такое? Да нет, маловероятно. Он был практически на все сто уверен в том, что никто, превосходящий его в искусстве перевоплощения, никогда не топтал землю. Равные — да. Их, начиная с седой старины, могло появиться на свет не так уж и мало. Нейсон — живой тому пример… нет, теперь уже мертвый. И уж конечно, меняя облик, он не мог ни убавить, ни прибавить себе ни грамма массы!
Отлежавшись, Джонни оделся (шмотки подходящего размера он приобрел заранее) и вновь уселся за компьютер. На экране появилась карта земных полушарий. «Планета больна, — подумал Джонни, рассматривая редкие красные точки — по две в Африке и Южной Америке, три — в Северной Америке, четыре — в Евразии. — Пора избавить ее от этой сыпи».
Лишь одно пятнышко отличалось от других. Во-первых, словно по недоразумению, оно обосновалось не на суше, а в Тихом океане. Во-вторых, цвет его был не красным, а оранжевым. Впрочем, стоило изменить масштаб, и становилось ясно, что пятнышком помечен крошечный островок. На этот безобидный, казалось бы, кружочек Джонни смотрел с особым чувством. «Слухачи»… Первым делом, конечно, надо было бы добраться именно до них. Да и к старине Кановасу наведаться неплохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30