– Ты очень занята?
– Ну… да.
Она показалась ему какой-то повзрослевшей, когда отложила в сторону инструменты и выпрямилась, ее зеленые глаза встретились с его серыми.
– Впрочем, не так чтобы очень. Не хотите ли присесть вон там?
Она указала на небольшую металлическую скамейку, изрядно проржавевшую, но все еще симпатичную, оставшуюся от лучших времен. Сирина тоже хотела поговорить с ним сейчас, тем более что вокруг не было никого, кто мог бы их видеть. Все порученцы отдыхали по случаю выходного дня, Марчелла отправилась в церковь, а потом собиралась зайти к подруге. Сирина осталась дома поработать в саду. Она с утра сходила в церковь, и Марчелла даже и не пыталась зазвать ее в гости к своей старой подруге. На улице, как обычно, несли службу два часовых, кроме них, во дворе никого больше не было.
Майор молча прошел следом за ней до маленькой скамейки, и они присели. Он закурил и уставился вдаль на холмы.
– Сирина, прости меня. Думаю, что я вел себя не лучшим образом на прошлой неделе. Наверное, я сошел с ума.
Его взгляд был искренним и открытым, и она медленно кивнула:
– Я тоже. Не понимаю, что случилось.
– Ты расстроилась?
Этим вопросом он мучился уже четыре дня. Или же она испугалась? Он понимал, что испугался и сам, но не знал почему.
– Иногда расстраивалась, – она медленно улыбнулась, а затем вздохнула, – иногда нет. Я испугалась… мне было неловко… и…
Она посмотрела на него, ничего больше не говоря, и вновь он испытал всепоглощающее желание заключить ее в объятия, прикоснуться к ней, и еще большее желание – овладеть ею здесь же, прямо под этим деревом, под лучами осеннего солнца, прямо на этой траве. Он закрыл глаза, словно от боли. Сирина коснулась его руки.
– В чем дело, майор?
– Во всем. – Он медленно открыл глаза. – Не понимаю, что чувствую… что происходит. – Затем внезапно всем своим существом он понял, что не в силах больше бороться с охватившим его чувством. – Я люблю тебя. О Господи… – Он привлек ее к себе. – Я люблю тебя!
Когда его губы отыскали ее, она почувствовала, как в ней вспыхнуло желание, но и еще нечто гораздо большее. Ей захотелось стать его частью, чтобы обрести цельность. Случилось так, словно здесь, в родительском доме, в их старом саду, она нашла свое будущее, словно она принадлежала этому белокурому американскому майору с самого начала, словно он был рожден для нее.
– Я тоже люблю тебя… – Эти слова она произнесла шепотом и, произнося их, улыбалась, хотя в ее глазах стояли слезы.
– Ты пойдешь со мной?
Она понимала, что он имеет в виду, понимала, что он не хочет принуждать ее. Он хотел, чтобы она понимала, что делает, чтобы ей тоже хотелось этого.
Она медленно кивнула, повернув лицо к нему. Он торжественно взял ее за руку, и они пошли через сад. Сирина чувствовала себя так необычно… словно они только что поженились… Берешь ли ты его, этого мужчину?.. Да… Она чувствовала, как ее голос прозвучал из самых глубин души, когда они вместе поднялись по ступеням крыльца, когда он закрыл за ними дверь. Они неторопливо поднимались по лестнице, его рука лежала у нее на талии, они направлялись в спальню, принадлежавшую когда-то ее матери. Но когда она оказалась на пороге, ее внезапно охватила дрожь, глаза расширились от страха и воспоминаний.
– Я… я… не могу…
Она говорила едва слышным голосом, и он согласно кивнул. Если она не может, он не станет заставлять ее. Ему хотелось лишь держать ее в своих объятиях, чувствовать ее близость, прикасаться к ней, скользить губами по ее восхитительному телу.
– Любимая моя… Я никогда не стану заставлять тебя… я люблю тебя…
Слова падали и запутывались в ее восхитительных волосах, в то время как его губы скользили по ее шее, груди. Губами он осторожно расстегнул темное хлопковое платье, страстно мечтая о каждой клеточке ее тела, вкушая ее, словно нектар, блуждая языком по ее нежной коже. Она начала тихонько постанывать.
– Я люблю тебя, Сирина… Я люблю тебя.
Это было правдой, он и любил, и желал ее с такой силой, с какой до этого момента не желал ни одной женщины. Забыв, что она сказала на пороге, подхватил ее на руки и уложил на кровать, начал медленно ее раздевать. Она не сопротивлялась, ее руки блуждали по его телу, поглаживая, задерживаясь, снова приходя в движение, пока он не ощутил такого мощного взрыва собственного желания, что больше не мог сдерживать себя.
– Сирина, – хрипло прошептал он, – я хочу тебя, моя любимая… я хочу тебя…
Однако в его словах звучал и вопрос. Он всматривался в ее лицо, в ее глаза, и она кивнула. Он снял с нее оставшуюся одежду, и она предстала перед ним совершенно обнаженная. Он быстро разделся и лег рядом с ней, крепко прижавшись всем телом. Затем – сначала очень медленно, потом со все большей силой – он стал проникать в нее, понемногу все глубже и глубже, пока она не вскрикнула от боли, тогда он быстро ринулся вперед, зная, что это следует сделать резко, сразу же. Затем первая боль ушла, и она прильнула к нему, а он начал ласкать ее, обучая чудесам любви. Они занимались любовью до тех пор, пока внезапная страсть не выгнула ее дугой и она не издала крика, в котором, однако, не было боли. После этого и он дал себе волю и ощутил, как раскаленное золото потекло по его венам и он, казалось, воспарил по усыпанному драгоценными камнями небу. Вот так, тесно прижавшись друг к другу, они унеслись от реальности, как им казалось, навечно. Придя в себя, он увидел, что она лежит в его объятиях, прекрасная, как разноцветная бабочка, расправившая крылья у него на ладонях.
– Я люблю тебя, Сирина.
С каждым уносившимся в прошлое мгновением эти слова приобретали новое, более глубокое значение. На этот раз с улыбкой женщины она повернулась к нему, поцеловала, нежно заключив в кольцо своих рук. Казалось, прошло много часов, прежде чем он нашел в себе силы отстраниться от нее и, приподнявшись на локте, с улыбкой на лице любоваться этой невероятной золотой смесью женщины и ребенка.
– Привет, – проговорил он так, словно только что встретил ее. Она посмотрела на него и рассмеялась. Она смеялась над выражением его лица, над только что произнесенным им словом, над призраками, которых они оба отогнали в сторону, не грубо, но решительно. Она лежала в кровати, некогда принадлежавшей ее матери, смотрела вверх на полог из голубого атласа, напоминавший небо.
– Красиво, правда?
Он поднял глаза вверх на атласные драпировки, затем повернулся к ней и вновь улыбнулся. Сирина неожиданно рассмеялась, и этот смех придал ей вид таинственного ребенка.
– Да. – Она поцеловала его в кончик носа. – Тут всегда было красиво.
– Что? – спросил он недоуменно.
– Эта кровать, эта комната…
Он нежно улыбнулся, глядя на нее.
– Ты часто приходила сюда с Марчеллой?
Фуллертон задал этот вопрос так простодушно, что Сирина не смогла удержаться и рассмеялась. Теперь она должна рассказать ему. Она обязана. Дружественные духи тайно обвенчали их в саду и соединили на материнском ложе. Пришло время рассказать ему правду.
– Я не приходила сюда с Марчеллой. – Она на мгновение коснулась его руки, стараясь подыскать нужные слова. Затем, глядя прямо в его глаза, сказала: – Я жила здесь, майор.
– Не кажется ли тебе, что теперь ты могла бы звать меня Брэд? Неужели я прошу слишком многого?
Он склонился над ней и нежно поцеловал. Сирина улыбнулась в ответ и чуть отстранилась.
– Хорошо, Брэд.
– Что значит – ты жила здесь? С Марчеллой и своей родней? Вся твоя семья работала здесь?
Отрицательно покачав головой, она с серьезным выражением на лице уселась на кровати, обернув вокруг себя простыню, и крепко сжала руку возлюбленного.
– Эта комната была спальней моей матери, Брэд. А твой кабинет – моей комнатой. Вот почему, – голос ее звучал так тихо, что он едва различал слова, – вот почему я пришла туда в тот вечер…
Ее глаза не отрывались от его глаз, он в полном изумлении смотрел на нее.
– О Господи! Так кто же ты?!
Сирина молчала.
– Значит, ты не племянница Марчеллы? – Он давно подозревал это.
– Нет.
Последовала еще одна пауза, затем Сирина глубоко вздохнула, выпорхнула из кровати и присела перед ним в глубоком церемониальном реверансе.
– Я имею честь быть принцессой Сириной Александрой Грациеллой ди Сан-Тибальдо…
Теперь она стояла перед ним во всей своей необыкновенной красоте, совершенно обнаженная, посреди спальни своей матери, а Брэд Фуллертон в изумлении не сводил с нее глаз.
– Ты… кто?
Однако он все прекрасно расслышал. Когда она начала повторять сказанное; он быстро поднял руку и внезапно засмеялся. Значит, вот кто она такая, эта итальянская «служанка», которую он так стремился соблазнить, вот она какая «племянница» Марчеллы! Все это казалось ему замечательным, совершенно невероятным и восхитительно сумасшедшим настолько, что он никак не смог успокоиться и перестать смеяться, глядя на Сирину. Она тоже рассмеялась, заразившись его смехом. Когда она наконец вновь оказалась в его объятиях, он стал серьезным.
– До чего же странная у тебя жизнь, дорогая… Живешь здесь, работаешь на армию… – Внезапно он вспомнил, какой работой ей пришлось заниматься в последний месяц, и жизнь ее более не казалась ему смешной. На самом деле она казалась ужасно жестокой. – Как же, черт подери, такое могло случиться?
И она рассказала ему все… Как Серджио предал ее отца, о смерти родителей, о времени, проведенном в Венеции, о бегстве в Штаты, о своем возвращении. Она рассказала ему всю правду. Правду о том, что у нее ничего не было, что теперь у нее не осталось никого, кроме старой служанки, работающей во дворце. Что у нее нет ни денег, ни собственности, за исключением прошлого, предков и имени.
– У тебя есть нечто гораздо большее, чем все это, любимая. – Он нежно посмотрел на нее, лежавшую рядом с ним. – Ты обладаешь волшебным даром, особой грацией, которой наделены очень немногие люди. Где бы ты ни оказалась, Сирина, этот дар сослужит тебе большую службу. Ты всегда будешь выделяться на фоне других. Ты необыкновенная. Марчелла совершенно права. Ты самая что ни на есть настоящая принцесса… Принцесса…
Теперь ему стала понятна окружавшая ее магия. Она принцесса… его принцесса… его королева. Он посмотрел на нее с такой нежностью, что от его взгляда у нее на глаза навернулись слезы.
– За что ты любишь меня, майор?
Задавая этот вопрос, она показалась удивительно повзрослевшей, мудрой и печальной.
– Охочусь за твоими деньгами, – усмехнувшись, ответил тот.
Он сейчас выглядел гораздо моложе своих лет.
– Так я и думала. Полагаешь, у меня их достаточно? – улыбнулась она, глядя ему в глаза.
– Сколько их у тебя?
– Около двадцати двух долларов после последней получки.
– Отлично. Я их забираю. Как раз то, что мне нужно. Но сначала…
И он начал нежно целовать высокую грудь своей принцессы. Он целовал ее до тех пор, пока Сирина не застонала сладко и они вновь не предались любовным утехам. Насытившись, он крепко прижал ее к себе и долго молчал, раздумывая, через какие испытания ей пришлось пройти в своей жизни только для того, чтобы вернуться домой, вернуться в свой дворец, где, слава Богу, он отыскал ее. И теперь он никогда ее не отпустит. Неожиданно взгляд скользнул по фотографии в серебряной рамке, стоявшей на туалетном столике рядом с кроватью. Сирина, почувствовав, куда он смотрит, тоже повернулась посмотреть на Пэтти, улыбавшейся им обоим с фотографии. Она ничего не сказала, но посмотрела прямо в глаза Брэду. В них застыл немой вопрос. Он тихо вздохнул и покачал головой.
– Не знаю, Сирина. Пока что я не знаю ответа на этот вопрос.
Она понимающе кивнула. Внезапно ее охватило беспокойство. Что будет, если она его потеряет? И в то же время она понимала, что это неминуемо. Та, другая женщина была частью его мира, тогда как Сирина к нему не принадлежала и, вероятно, никогда не будет принадлежать.
– Ты ее любишь? – Голос Сирины был тих и печален.
– Думал, что да…
Сирина молча кивнула. Брэд осторожно взял ее за подбородок и приподнял ее лицо вверх, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Я всегда буду говорить тебе правду, Сирина. Мы помолвлены с этой женщиной… Сейчас я, честно говоря, понятия не имею, что буду делать, но люблю я тебя. Честно и искренне… Я понял это в тот самый миг, когда увидел, как ты на цыпочках в темноте шла по моему кабинету.
Они оба улыбнулись.
– Мне нужно многое обдумать. Я не люблю Пэтти так, как люблю тебя. Она для меня была лишь частью знакомого, привычного мира…
– Но я же не часть того мира, Брэд.
– Мне это совершенно не важно. Ты – это ты.
– А твоя семья? Будут ли они довольны этим? – Выражение ее глаз говорило о том, что она в этом сильно сомневалась.
– Им очень нравится Пэтти. Но это еще ничего не значит.
– Неужели? – Сирина попыталась выскользнуть из постели, но он не позволил ей это сделать.
– Нет. Мне тридцать четыре. И я имею право жить своей жизнью. Если бы я хотел жить как они, то давно бы уже уволился из армии и работал бы у одного из друзей моего отца в Нью-Йорке.
– Чем бы ты занимался? – Ей стало безумно интересно узнать о нем как можно больше.
– Скорее всего работал бы в банке. Или же участвовал в каких-нибудь выборах. Моя семья не стоит в стороне от политической жизни Штатов.
Сирина устало вздохнула, и губы ее сложились в циничную улыбку.
– Моя семья также была вовлечена в здешнюю политическую жизнь.
Она посмотрела на него с печалью, мудростью и веселой искоркой в глазах. Брэд с радостью отметил, что она видит иронию сложившейся ситуации.
– Там все немного иначе.
–. – Надеюсь. Ты тоже хочешь окунуться в политику?
– Может быть. Но, по правде говоря, я предпочел бы остаться в армии. Надеюсь сделать свою карьеру здесь.
– А как твоя семья относится к этому? – Сирина внезапно почувствовала огромную власть семьи над ним. – Им нравится твоя идея?
– Нет. Но такова жизнь. И это моя жизнь. И я люблю тебя. Никогда этого не забывай. Я сам принимаю решения. – Брэд вновь посмотрел на фотографию. – Кстати, и по этому поводу тоже. Поняла?
Она кивнула:
– Поняла.
– Отлично.
Он снова принялся ее целовать, и мгновение спустя они вновь предались сладостным утехам любви.
Глава 8
– Что?! Что ты сделала?! – Совершенно пораженная, Марчелла не спускала с нее глаз. На какой-то миг Сирина испугалась, что Марчелла может рухнуть в обморок.
– Успокойся, ради всего святого. Я ему все рассказала. Вот и все.
– Ты все рассказала майору?! – У Марчеллы был такой вид, словно ее вот-вот хватит удар. – Что ты рассказала ему?
– Все. О моих родителях. Об этом доме… – Сирина пыталась казаться невозмутимой, но у нее ничего не получилось, и она нервно улыбнулась.
– Что же заставило тебя пойти на это?
Марчелла пристально смотрела на нее. Значит, она оказалась права. Сирина влюбилась в этого красивого молодого американца. Теперь оставалось надеяться на то, что Бог услышит ее молитвы и он женится на ней. Судя по всему, майор был прекрасно воспитан, имел деньги, и она давно решила про себя, что он очень приятный молодой человек.
– Я просто рассказала ему, и все. Мы с ним разговаривали, и мне показалось нечестным не рассказать ему правды.
Марчелла была слишком старой и слишком много видела на своем веку, чтобы поверить Сирине на слово, но она лишь согласно кивнула, делая вид, будто поверила в эту сказку.
– И что же он сказал?
– Ничего… – Сирина улыбнулась. – Что он меня любит… Не думаю, чтобы он придавал особое значение титулу. Господи, – сказала она, с улыбкой глядя на Марчеллу, – для него я по-прежнему служанка, убирающая верхние комнаты.
– И это все?! – Марчелла внимательно следила за ее реакцией.
– Конечно. Ну… мне кажется… Теперь мы с ним друзья…
Слова, казалось, пролетели незамеченными Марчеллой, она задумалась на какое-то мгновение и наконец решила задать вопрос, который давно вертелся у нее в голове:
– Ты его любишь, Сирина?
– Я его… К чему… – Сирина начала путаться в словах, затем, отбросив в сторону всякие уловки, кивнула: – Да, люблю.
Марчелла подошла к ней и крепко обняла.
– Он тоже любит тебя?
– Думаю, да. Но… – Сирина глубоко вздохнула и, высвободившись из объятий старой служанки, заходила взад и вперед по комнате. – Это ничего не меняет, Челла. Мне приходится смотреть правде в глаза. Это обыкновенный военный роман… В один прекрасный день майор уедет домой, в мир, который он хорошо знает.
– И заберет тебя с собой, – твердо сказала Марчелла.
– Не думаю. А если бы он меня и взял, то только из жалости…
– Не выдумывай!
Насколько Марчелла могла понять, все неплохо устраивалось. Но Сирину мучили плохие предчувствия.
– Все не так просто.
– Все будет, как ты захочешь. Ты же любишь его настолько, что поедешь вместе с ним?
– Конечно, но дело не в этом. Там у него своя жизнь, Челла. Он не такой человек, чтобы привезти домой военную невесту…
– Военную невесту!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Воспоминания'
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Ну… да.
Она показалась ему какой-то повзрослевшей, когда отложила в сторону инструменты и выпрямилась, ее зеленые глаза встретились с его серыми.
– Впрочем, не так чтобы очень. Не хотите ли присесть вон там?
Она указала на небольшую металлическую скамейку, изрядно проржавевшую, но все еще симпатичную, оставшуюся от лучших времен. Сирина тоже хотела поговорить с ним сейчас, тем более что вокруг не было никого, кто мог бы их видеть. Все порученцы отдыхали по случаю выходного дня, Марчелла отправилась в церковь, а потом собиралась зайти к подруге. Сирина осталась дома поработать в саду. Она с утра сходила в церковь, и Марчелла даже и не пыталась зазвать ее в гости к своей старой подруге. На улице, как обычно, несли службу два часовых, кроме них, во дворе никого больше не было.
Майор молча прошел следом за ней до маленькой скамейки, и они присели. Он закурил и уставился вдаль на холмы.
– Сирина, прости меня. Думаю, что я вел себя не лучшим образом на прошлой неделе. Наверное, я сошел с ума.
Его взгляд был искренним и открытым, и она медленно кивнула:
– Я тоже. Не понимаю, что случилось.
– Ты расстроилась?
Этим вопросом он мучился уже четыре дня. Или же она испугалась? Он понимал, что испугался и сам, но не знал почему.
– Иногда расстраивалась, – она медленно улыбнулась, а затем вздохнула, – иногда нет. Я испугалась… мне было неловко… и…
Она посмотрела на него, ничего больше не говоря, и вновь он испытал всепоглощающее желание заключить ее в объятия, прикоснуться к ней, и еще большее желание – овладеть ею здесь же, прямо под этим деревом, под лучами осеннего солнца, прямо на этой траве. Он закрыл глаза, словно от боли. Сирина коснулась его руки.
– В чем дело, майор?
– Во всем. – Он медленно открыл глаза. – Не понимаю, что чувствую… что происходит. – Затем внезапно всем своим существом он понял, что не в силах больше бороться с охватившим его чувством. – Я люблю тебя. О Господи… – Он привлек ее к себе. – Я люблю тебя!
Когда его губы отыскали ее, она почувствовала, как в ней вспыхнуло желание, но и еще нечто гораздо большее. Ей захотелось стать его частью, чтобы обрести цельность. Случилось так, словно здесь, в родительском доме, в их старом саду, она нашла свое будущее, словно она принадлежала этому белокурому американскому майору с самого начала, словно он был рожден для нее.
– Я тоже люблю тебя… – Эти слова она произнесла шепотом и, произнося их, улыбалась, хотя в ее глазах стояли слезы.
– Ты пойдешь со мной?
Она понимала, что он имеет в виду, понимала, что он не хочет принуждать ее. Он хотел, чтобы она понимала, что делает, чтобы ей тоже хотелось этого.
Она медленно кивнула, повернув лицо к нему. Он торжественно взял ее за руку, и они пошли через сад. Сирина чувствовала себя так необычно… словно они только что поженились… Берешь ли ты его, этого мужчину?.. Да… Она чувствовала, как ее голос прозвучал из самых глубин души, когда они вместе поднялись по ступеням крыльца, когда он закрыл за ними дверь. Они неторопливо поднимались по лестнице, его рука лежала у нее на талии, они направлялись в спальню, принадлежавшую когда-то ее матери. Но когда она оказалась на пороге, ее внезапно охватила дрожь, глаза расширились от страха и воспоминаний.
– Я… я… не могу…
Она говорила едва слышным голосом, и он согласно кивнул. Если она не может, он не станет заставлять ее. Ему хотелось лишь держать ее в своих объятиях, чувствовать ее близость, прикасаться к ней, скользить губами по ее восхитительному телу.
– Любимая моя… Я никогда не стану заставлять тебя… я люблю тебя…
Слова падали и запутывались в ее восхитительных волосах, в то время как его губы скользили по ее шее, груди. Губами он осторожно расстегнул темное хлопковое платье, страстно мечтая о каждой клеточке ее тела, вкушая ее, словно нектар, блуждая языком по ее нежной коже. Она начала тихонько постанывать.
– Я люблю тебя, Сирина… Я люблю тебя.
Это было правдой, он и любил, и желал ее с такой силой, с какой до этого момента не желал ни одной женщины. Забыв, что она сказала на пороге, подхватил ее на руки и уложил на кровать, начал медленно ее раздевать. Она не сопротивлялась, ее руки блуждали по его телу, поглаживая, задерживаясь, снова приходя в движение, пока он не ощутил такого мощного взрыва собственного желания, что больше не мог сдерживать себя.
– Сирина, – хрипло прошептал он, – я хочу тебя, моя любимая… я хочу тебя…
Однако в его словах звучал и вопрос. Он всматривался в ее лицо, в ее глаза, и она кивнула. Он снял с нее оставшуюся одежду, и она предстала перед ним совершенно обнаженная. Он быстро разделся и лег рядом с ней, крепко прижавшись всем телом. Затем – сначала очень медленно, потом со все большей силой – он стал проникать в нее, понемногу все глубже и глубже, пока она не вскрикнула от боли, тогда он быстро ринулся вперед, зная, что это следует сделать резко, сразу же. Затем первая боль ушла, и она прильнула к нему, а он начал ласкать ее, обучая чудесам любви. Они занимались любовью до тех пор, пока внезапная страсть не выгнула ее дугой и она не издала крика, в котором, однако, не было боли. После этого и он дал себе волю и ощутил, как раскаленное золото потекло по его венам и он, казалось, воспарил по усыпанному драгоценными камнями небу. Вот так, тесно прижавшись друг к другу, они унеслись от реальности, как им казалось, навечно. Придя в себя, он увидел, что она лежит в его объятиях, прекрасная, как разноцветная бабочка, расправившая крылья у него на ладонях.
– Я люблю тебя, Сирина.
С каждым уносившимся в прошлое мгновением эти слова приобретали новое, более глубокое значение. На этот раз с улыбкой женщины она повернулась к нему, поцеловала, нежно заключив в кольцо своих рук. Казалось, прошло много часов, прежде чем он нашел в себе силы отстраниться от нее и, приподнявшись на локте, с улыбкой на лице любоваться этой невероятной золотой смесью женщины и ребенка.
– Привет, – проговорил он так, словно только что встретил ее. Она посмотрела на него и рассмеялась. Она смеялась над выражением его лица, над только что произнесенным им словом, над призраками, которых они оба отогнали в сторону, не грубо, но решительно. Она лежала в кровати, некогда принадлежавшей ее матери, смотрела вверх на полог из голубого атласа, напоминавший небо.
– Красиво, правда?
Он поднял глаза вверх на атласные драпировки, затем повернулся к ней и вновь улыбнулся. Сирина неожиданно рассмеялась, и этот смех придал ей вид таинственного ребенка.
– Да. – Она поцеловала его в кончик носа. – Тут всегда было красиво.
– Что? – спросил он недоуменно.
– Эта кровать, эта комната…
Он нежно улыбнулся, глядя на нее.
– Ты часто приходила сюда с Марчеллой?
Фуллертон задал этот вопрос так простодушно, что Сирина не смогла удержаться и рассмеялась. Теперь она должна рассказать ему. Она обязана. Дружественные духи тайно обвенчали их в саду и соединили на материнском ложе. Пришло время рассказать ему правду.
– Я не приходила сюда с Марчеллой. – Она на мгновение коснулась его руки, стараясь подыскать нужные слова. Затем, глядя прямо в его глаза, сказала: – Я жила здесь, майор.
– Не кажется ли тебе, что теперь ты могла бы звать меня Брэд? Неужели я прошу слишком многого?
Он склонился над ней и нежно поцеловал. Сирина улыбнулась в ответ и чуть отстранилась.
– Хорошо, Брэд.
– Что значит – ты жила здесь? С Марчеллой и своей родней? Вся твоя семья работала здесь?
Отрицательно покачав головой, она с серьезным выражением на лице уселась на кровати, обернув вокруг себя простыню, и крепко сжала руку возлюбленного.
– Эта комната была спальней моей матери, Брэд. А твой кабинет – моей комнатой. Вот почему, – голос ее звучал так тихо, что он едва различал слова, – вот почему я пришла туда в тот вечер…
Ее глаза не отрывались от его глаз, он в полном изумлении смотрел на нее.
– О Господи! Так кто же ты?!
Сирина молчала.
– Значит, ты не племянница Марчеллы? – Он давно подозревал это.
– Нет.
Последовала еще одна пауза, затем Сирина глубоко вздохнула, выпорхнула из кровати и присела перед ним в глубоком церемониальном реверансе.
– Я имею честь быть принцессой Сириной Александрой Грациеллой ди Сан-Тибальдо…
Теперь она стояла перед ним во всей своей необыкновенной красоте, совершенно обнаженная, посреди спальни своей матери, а Брэд Фуллертон в изумлении не сводил с нее глаз.
– Ты… кто?
Однако он все прекрасно расслышал. Когда она начала повторять сказанное; он быстро поднял руку и внезапно засмеялся. Значит, вот кто она такая, эта итальянская «служанка», которую он так стремился соблазнить, вот она какая «племянница» Марчеллы! Все это казалось ему замечательным, совершенно невероятным и восхитительно сумасшедшим настолько, что он никак не смог успокоиться и перестать смеяться, глядя на Сирину. Она тоже рассмеялась, заразившись его смехом. Когда она наконец вновь оказалась в его объятиях, он стал серьезным.
– До чего же странная у тебя жизнь, дорогая… Живешь здесь, работаешь на армию… – Внезапно он вспомнил, какой работой ей пришлось заниматься в последний месяц, и жизнь ее более не казалась ему смешной. На самом деле она казалась ужасно жестокой. – Как же, черт подери, такое могло случиться?
И она рассказала ему все… Как Серджио предал ее отца, о смерти родителей, о времени, проведенном в Венеции, о бегстве в Штаты, о своем возвращении. Она рассказала ему всю правду. Правду о том, что у нее ничего не было, что теперь у нее не осталось никого, кроме старой служанки, работающей во дворце. Что у нее нет ни денег, ни собственности, за исключением прошлого, предков и имени.
– У тебя есть нечто гораздо большее, чем все это, любимая. – Он нежно посмотрел на нее, лежавшую рядом с ним. – Ты обладаешь волшебным даром, особой грацией, которой наделены очень немногие люди. Где бы ты ни оказалась, Сирина, этот дар сослужит тебе большую службу. Ты всегда будешь выделяться на фоне других. Ты необыкновенная. Марчелла совершенно права. Ты самая что ни на есть настоящая принцесса… Принцесса…
Теперь ему стала понятна окружавшая ее магия. Она принцесса… его принцесса… его королева. Он посмотрел на нее с такой нежностью, что от его взгляда у нее на глаза навернулись слезы.
– За что ты любишь меня, майор?
Задавая этот вопрос, она показалась удивительно повзрослевшей, мудрой и печальной.
– Охочусь за твоими деньгами, – усмехнувшись, ответил тот.
Он сейчас выглядел гораздо моложе своих лет.
– Так я и думала. Полагаешь, у меня их достаточно? – улыбнулась она, глядя ему в глаза.
– Сколько их у тебя?
– Около двадцати двух долларов после последней получки.
– Отлично. Я их забираю. Как раз то, что мне нужно. Но сначала…
И он начал нежно целовать высокую грудь своей принцессы. Он целовал ее до тех пор, пока Сирина не застонала сладко и они вновь не предались любовным утехам. Насытившись, он крепко прижал ее к себе и долго молчал, раздумывая, через какие испытания ей пришлось пройти в своей жизни только для того, чтобы вернуться домой, вернуться в свой дворец, где, слава Богу, он отыскал ее. И теперь он никогда ее не отпустит. Неожиданно взгляд скользнул по фотографии в серебряной рамке, стоявшей на туалетном столике рядом с кроватью. Сирина, почувствовав, куда он смотрит, тоже повернулась посмотреть на Пэтти, улыбавшейся им обоим с фотографии. Она ничего не сказала, но посмотрела прямо в глаза Брэду. В них застыл немой вопрос. Он тихо вздохнул и покачал головой.
– Не знаю, Сирина. Пока что я не знаю ответа на этот вопрос.
Она понимающе кивнула. Внезапно ее охватило беспокойство. Что будет, если она его потеряет? И в то же время она понимала, что это неминуемо. Та, другая женщина была частью его мира, тогда как Сирина к нему не принадлежала и, вероятно, никогда не будет принадлежать.
– Ты ее любишь? – Голос Сирины был тих и печален.
– Думал, что да…
Сирина молча кивнула. Брэд осторожно взял ее за подбородок и приподнял ее лицо вверх, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Я всегда буду говорить тебе правду, Сирина. Мы помолвлены с этой женщиной… Сейчас я, честно говоря, понятия не имею, что буду делать, но люблю я тебя. Честно и искренне… Я понял это в тот самый миг, когда увидел, как ты на цыпочках в темноте шла по моему кабинету.
Они оба улыбнулись.
– Мне нужно многое обдумать. Я не люблю Пэтти так, как люблю тебя. Она для меня была лишь частью знакомого, привычного мира…
– Но я же не часть того мира, Брэд.
– Мне это совершенно не важно. Ты – это ты.
– А твоя семья? Будут ли они довольны этим? – Выражение ее глаз говорило о том, что она в этом сильно сомневалась.
– Им очень нравится Пэтти. Но это еще ничего не значит.
– Неужели? – Сирина попыталась выскользнуть из постели, но он не позволил ей это сделать.
– Нет. Мне тридцать четыре. И я имею право жить своей жизнью. Если бы я хотел жить как они, то давно бы уже уволился из армии и работал бы у одного из друзей моего отца в Нью-Йорке.
– Чем бы ты занимался? – Ей стало безумно интересно узнать о нем как можно больше.
– Скорее всего работал бы в банке. Или же участвовал в каких-нибудь выборах. Моя семья не стоит в стороне от политической жизни Штатов.
Сирина устало вздохнула, и губы ее сложились в циничную улыбку.
– Моя семья также была вовлечена в здешнюю политическую жизнь.
Она посмотрела на него с печалью, мудростью и веселой искоркой в глазах. Брэд с радостью отметил, что она видит иронию сложившейся ситуации.
– Там все немного иначе.
–. – Надеюсь. Ты тоже хочешь окунуться в политику?
– Может быть. Но, по правде говоря, я предпочел бы остаться в армии. Надеюсь сделать свою карьеру здесь.
– А как твоя семья относится к этому? – Сирина внезапно почувствовала огромную власть семьи над ним. – Им нравится твоя идея?
– Нет. Но такова жизнь. И это моя жизнь. И я люблю тебя. Никогда этого не забывай. Я сам принимаю решения. – Брэд вновь посмотрел на фотографию. – Кстати, и по этому поводу тоже. Поняла?
Она кивнула:
– Поняла.
– Отлично.
Он снова принялся ее целовать, и мгновение спустя они вновь предались сладостным утехам любви.
Глава 8
– Что?! Что ты сделала?! – Совершенно пораженная, Марчелла не спускала с нее глаз. На какой-то миг Сирина испугалась, что Марчелла может рухнуть в обморок.
– Успокойся, ради всего святого. Я ему все рассказала. Вот и все.
– Ты все рассказала майору?! – У Марчеллы был такой вид, словно ее вот-вот хватит удар. – Что ты рассказала ему?
– Все. О моих родителях. Об этом доме… – Сирина пыталась казаться невозмутимой, но у нее ничего не получилось, и она нервно улыбнулась.
– Что же заставило тебя пойти на это?
Марчелла пристально смотрела на нее. Значит, она оказалась права. Сирина влюбилась в этого красивого молодого американца. Теперь оставалось надеяться на то, что Бог услышит ее молитвы и он женится на ней. Судя по всему, майор был прекрасно воспитан, имел деньги, и она давно решила про себя, что он очень приятный молодой человек.
– Я просто рассказала ему, и все. Мы с ним разговаривали, и мне показалось нечестным не рассказать ему правды.
Марчелла была слишком старой и слишком много видела на своем веку, чтобы поверить Сирине на слово, но она лишь согласно кивнула, делая вид, будто поверила в эту сказку.
– И что же он сказал?
– Ничего… – Сирина улыбнулась. – Что он меня любит… Не думаю, чтобы он придавал особое значение титулу. Господи, – сказала она, с улыбкой глядя на Марчеллу, – для него я по-прежнему служанка, убирающая верхние комнаты.
– И это все?! – Марчелла внимательно следила за ее реакцией.
– Конечно. Ну… мне кажется… Теперь мы с ним друзья…
Слова, казалось, пролетели незамеченными Марчеллой, она задумалась на какое-то мгновение и наконец решила задать вопрос, который давно вертелся у нее в голове:
– Ты его любишь, Сирина?
– Я его… К чему… – Сирина начала путаться в словах, затем, отбросив в сторону всякие уловки, кивнула: – Да, люблю.
Марчелла подошла к ней и крепко обняла.
– Он тоже любит тебя?
– Думаю, да. Но… – Сирина глубоко вздохнула и, высвободившись из объятий старой служанки, заходила взад и вперед по комнате. – Это ничего не меняет, Челла. Мне приходится смотреть правде в глаза. Это обыкновенный военный роман… В один прекрасный день майор уедет домой, в мир, который он хорошо знает.
– И заберет тебя с собой, – твердо сказала Марчелла.
– Не думаю. А если бы он меня и взял, то только из жалости…
– Не выдумывай!
Насколько Марчелла могла понять, все неплохо устраивалось. Но Сирину мучили плохие предчувствия.
– Все не так просто.
– Все будет, как ты захочешь. Ты же любишь его настолько, что поедешь вместе с ним?
– Конечно, но дело не в этом. Там у него своя жизнь, Челла. Он не такой человек, чтобы привезти домой военную невесту…
– Военную невесту!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Воспоминания'
1 2 3 4 5 6 7 8 9