Лучше бы бабушка была сейчас жива…
– Но ее нет… Титул – это все, что она оставила тебе в наследство. Ей всегда хотелось, чтобы ты этим гордилась. Неужели тебе не хочется быть принцессой, Сирина?
– Нет, – девушка величественно покачала головой, – я хочу есть. За весь вчерашний день она съела лишь кусок хлеба с сыром на вокзале. И теперь готова была проглотить быка. Старушка укоризненно покачала головой.
– Ты ничуть не повзрослела! Такая же невозможная, какой была всегда! Свежая… грубая…
Марчелла ворчала, а Сирина с улыбкой лениво потянулась, лежа в кровати.
– Я же говорила тебе. Принцессы очень капризны. Что ты хочешь? Испорченная кровь.
– Прекрати шутить такими вещами! – сердито оборвала ее Марчелла.
– Только если ты прекратишь относиться к этому так серьезно. – Сирина нежно посмотрела на нее. – Теперь у меня полно других забот, требующих первоочередного внимания.
Ничего не сказав, Марчелла отправилась ставить кофе – еще один элемент роскоши, который по нынешним послевоенным временам было чрезвычайно трудно доставать. Но от Сирины она ничего не прятала.
– Она рождена быть принцессой, – бормотала себе под нос Марчелла, готовя завтрак. – Подумать Только, не пользоваться титулом! Странно! Очевидно, она слишком долго пробыла в Америке. Самое время вернуться домой и вспомнить старые времена…
Через десять минут она позвала Сирину завтракать, и блестящая юная красавица появилась в синем банном халате, который ей дали в монастыре, волосы ее были расчесаны и отливали золотом в лучах утреннего солнца.
– Что у нас на завтрак, Челла?
– Тосты, сыр, варенье, персики и кофе.
Сирина благодарно поцеловала испещренную морщинами щеку. Прежде чем сесть за стол, она поклялась, что съест совсем немного, несмотря на страшный голод.
– И все это мне, Марчелла?
Сирине было неловко уничтожать сокровища доброй старушки. В то же время она отлично понимала, что если откажется есть, то сильно обидит ее. Поэтому она ела аккуратно и с видимым удовольствием. Кофе они поделили пополам, все до последней капли.
– Ты выглядишь словно ангел.
Сирина закрыла глаза и счастливо улыбнулась. Старая женщина нежно прикоснулась к гладкой и нежной щеке девушки и тоже расплылась в улыбке.
– Добро пожаловать домой, Сирина.
Сирина вытянула длинные стройные ноги и улыбнулась:
– Ты искушаешь меня… Но я не останусь здесь.
– Неужели тебе этого не хочется? – Марчелла обиженно отвернулась.
– Разумеется, хочу. Но не могу же я просто взять и поселиться тут. Мне нужно где-то жить, нужна работа… Как ты думаешь, смогу я найти работу в Риме?
– Господи! Зачем тебе работать?! – обеспокоено воскликнула старушка. Ей так хотелось сохранить прошлое. Сирина улыбнулась, поняв это.
– Потому что мне нужно есть.
– Ты можешь жить здесь.
– И есть твои продукты?!
– Как только американцы въедут на верхние этажи, у нас всего будет предостаточно.
– А как ты объяснишь им мое присутствие здесь, Марчелла?
– Какое им дело, кто ты такая? – перешла к обороне Марчелла.
– Но они могут иметь другое мнение, Челла.
– Тогда ты можешь работать на них. Секретаршей. Ты ведь говоришь по-английски. Не так ли?
– Да, конечно, но они не возьмут меня в секретарши. Для этого у них есть свои люди. С какой стати им нанимать меня? – Неожиданно ее глаза сверкнули зеленым огнем. – У меня есть идея.
– Что ты придумала? – насторожилась Марчелла, которая отлично помнила, что означает этот взгляд. Ей всегда становилось немного не по себе в таких случаях, но в большинстве своем идеи Сирины оказывались неплохими.
– Скажи мне, с кем я могу поговорить по поводу работы?
Марчелла задумалась на мгновение.
– Мне дали адрес на тот случай, если я найду девушку помогать мне по дому. – Она подозрительно взглянула на Сирину. – Но зачем он тебе?
– Хочу посмотреть, какая работа у них есть.
Одно дело – провести ночь в уютной комнатке Марчеллы, и совершенно другое – вечно жить в подвале дома, который когда-то был ее собственным. Сирина была не готова подняться на верхние этажи. Но если дадут работу, ей придется это сделать. Просто она должна убедить себя, ч-та это чужой дом. Однако, когда она свернула за угол в конце виа Национале, прошла мимо бань Диоклетиана и отыскала нужный дом, внутри у нее все как-то странно сжалось. А вдруг ей не дадут работу? Что тогда делать? Вернуться в Америку? Или же остаться здесь, в Риме? Но чего ради? «Ради своей души», – ответила Сирина на этот вопрос и решительно распахнула дверь, ведущую в офис, устроенный американцами. Она должна остаться в Риме. От этой мысли ее лицо озарилось улыбкой.
Входя в здание, она чуть не столкнулась с высоким мужчиной с юношеской улыбкой и густой шевелюрой светлых волос, выбивавшихся из-под военной фуражки. Фуражка лихо съехала набок, и было просто удивительно, как это она не падала. Мужчина не отрывал восторженного взгляда от зеленых глаз Сирины. На какое-то мгновение у нее возникло желание улыбнуться ему, но она поспешно отвела глаза. Каким бы симпатичным ни был мужчина и как бы дружески он ни смотрел, военная форма всякий раз напоминала ей о пережитых ужасах.
– Прошу прощения. – Мужчина прикоснулся к ее локтю, словно готовясь принести извинения, на случай если она не говорит на его языке. – Вы говорите по-английски?
Его ослепила совершенная красота девушки. Но он также успел заметить и то, как напряженно отстранилась она от него. Решив, что красавица не поняла его, он, обворожительно улыбнувшись, произнес по-итальянски:
– Прошу прощения, синьорина…
Сирина склонила голову и сухо ответила:
– Грациа.
Поведение девушки, возможно, и удивило бы его, но за эти короткие мгновения он успел заметить боль, таившуюся в бездонных зеленых глазах. Видно, и этой Снегурочке досталось…
Майор Фуллертон тяжело вздохнул и, негромко насвистывая, стал торопливо спускаться по лестнице к поджидавшему внизу лимузину. Этим утром ему предстояло решить множество дел, среди которых был и телефонный разговор с невестой, и встреча с Сириной быстро вылетела у него из головы.
Войдя в офис, Сирина неторопливо осмотрелась и направилась к двери, на которой виднелась надпись «РАБОТА» и чуть ниже та же надпись на итальянском: «LAVORO». На ломаном английском она объяснила, какая именно работа ее интересует. Она не хотела показывать служащим офиса, насколько хорошо владеет английским языком. «Это не их дело», – решила она. И кроме того, она не хотела работать переводчицей или, как предложила Марчелла, секретаршей. Все, чего ей хотелось, – это скрести полы в своем старом доме, рядом с Марчеллой, а для такой работы владения английским языком почти не требовалось.
– Вы знакомы с нынешней экономкой, мисс?
Сирина кивнула.
– Это она направила вас к нам?
Американцы говорили с итальянцами громко, очевидно, полагая, что все они одновременно и глупы, и глухи. Сирина снова утвердительно кивнула.
– Насколько хорошо вы говорите по-английски? Немного? Вы меня понимаете?
– Да, немного… Достаточно, – проговорила Сирина, добавив при этом про себя: «Вполне достаточно, чтобы мыть полы и чистить серебро». Очевидно, женщина, сидевшая за столом, подумала то же самое.
– Отлично. Майор переезжает во дворец во вторник. С ним будет его адъютант, а также сержант и три ординарца. Полагаю, их разместят в верхних комнатах, которые раньше занимала прислуга.
Сирина сразу же поняла, о каких комнатах шла речь. В комнатах, располагавшихся под самой крышей, было жарко, но зато они хорошо проветривались, в них многие годы проживали слуги, служившие ее родителям. Комнаты получше располагались внизу, и она обрадовалась, что именно их заняли они с Марчеллой.
– Нужна еще одна девушка… Как вы считаете, можно пока вдвоем справиться с делами?
– Да, – поспешно ответила Сирина. Ей стало не по себе от мысли, что в их доме может появиться посторонний человек.
– Экономка стара… Как быть с тяжелой работой?
– Я буду ее делать. – Сирина поднялась во весь рост и постаралась казаться выше. – Мне девятнадцать.
– Хорошо. В таком случае, возможно, нам вообще не понадобится другая девушка, – пробурчала себе под нос американка, и Сирина внезапно поняла, что если она будет выполнять всю тяжелую работу и побудит их отказаться от услуг второй девушки, то ей придется большую часть времени проводить наверху с «ними»! Однако это стоило того, чтобы не иметь внизу, где располагаются они с Марчеллой, постороннего человека. Действительно можно сойти с ума: жить с Марчеллой в доме, принадлежавшем когда-то ее семье, и работать на солдат американской армии. Что, черт подери, она тут делает? Сирина не была уверена, что поступает правильно, но, тем не менее, она осталась.
– В понедельник мы направим кого-нибудь осмотреть дом и дать дополнительные распоряжения. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы комнаты были чистыми, особенно спальня хозяина. Майор, – женщина кокетливо улыбнулась, – привык к самым изысканным апартаментам.
Последнее замечание Сирину мало беспокоило. Поднявшись, американка вручила Сирине несколько бумаг, которые требовалось подписать, и разъяснила, что платить ей будут в лирах первого и пятнадцатого числа каждого месяца. Ее зарплата составит пятьдесят долларов в месяц плюс комната и питание. Сирине это показалось совсем неплохо. Очень неплохо…
Всю дорогу до дома и по пути в свою маленькую комнатушку в нижнем этаже дворца, которую делила вместе с Марчеллой, она напевала мелодии старинных итальянских песен.
– Ой, ой, какая счастливая! Должно быть, тебя взяли на работу к генералу.
– Нет, – с улыбкой ответила старушке Сирина. – Или мне следует сказать «да»? Они наняли меня работать на моего единственного генерала: на тебя.
Какое-то мгновение Марчелла никак не могла понять, в чем дело.
– Что?
– Ты же слышала. Я буду работать на тебя. Начиная с понедельника. Или еще раньше, если захочешь.
– Здесь? – Марчелла выглядела ошарашенной. – Во дворце?
– Совершенно верно.
– Нет! – Марчелла, мгновенно разъярившись, накинулась на Сирину: – Ты меня обманула! Я дала тебе адрес, чтобы ты могла найти приличную работу!
– Эта работа вполне приличная, – сказала Сирина и тихо добавила: – Мне хочется остаться здесь, с тобой… К тому же мне совсем не хочется работать в конторе.
– Но не в таком качестве! Санта-Мария… что за блажь?!
Нет, ты просто сошла с ума! Разве такое возможно?!
– А почему бы и нет?
– Потому что ты – принцесса!
Глаза Сирины метали зеленые молнии, когда она взглянула на старую женщину, проработавшую на их семью сорок семь лет.
– Марчелла, те дни давно прошли. И каков бы ни был мой титул, я и гроша ломаного не дам за мое имя. Ничего. Если бы ты не приютила меня, мне пришлось бы спать в какой-нибудь дыре, и если бы американцы не дали мне возможности скоблить полы, я очень скоро умерла бы от голода. Теперь я ничем не отличаюсь от тебя, Марчелла. И если я довольствуюсь этим, то тебе тем более следует быть довольной.
Не зная, что сказать, старушка молчала.
Поздно вечером Сирина наконец-то отважилась подняться на верхние этажи. Как ни странно, посещение оказалось не таким болезненным, как она боялась. Почти вся мебель, которую Сирина так любила, исчезла. Остались лишь несколько диванов, рояль и в комнате матери огромная античная кровать с балдахином. В этой комнате Сириной овладела печаль. Именно на этой кровати она видела свою мать, такую сияющую и красивую, по утрам, когда заглядывала к ней на минутку перед тем, как отправиться в школу… Лишь в этой комнате Сирина дала свободу своим слезам. В других она постояла некоторое время, разглядывая немногие оставшиеся вещи, напоминавшие ей о вечерах, проведенных здесь днях, об обедах. Рождественские праздники в компании друзей родителей, чаепития, когда к ним из Венеции приезжала бабушка… приезды Серджио… и многое другое. Прогулка по дому напоминала тихое странствие, и когда Сирина вернулась в свою комнату, она выглядела до странности спокойной, словно мучившие ее призраки наконец-то решили угомониться. Не осталось ничего из того, чего она так боялась. Теперь это был просто дом, и она сможет работать на американцев, выполняя все, что положено, будет жить во дворце и останется в Риме.
Глава 5
На следующий день Сирина поднялась на рассвете. Вымыв свои золотистые волосы, собрала их в пучок на затылке, повязала голову темным хлопковым платком. Потом надела старое синее платье, в котором еще в монастыре в Нью-Йорке вместе с младшими девочками ходила в рощу собирать ягоды. Старенькое платье в нескольких местах уже было заштопано и немного выцвело. Сирина надела темные чулки, грубые башмаки и повязала чистый белый фартук. Затем с серьезным лицом посмотрела в зеркало. Вне всякого сомнения, наряд ее мало походил на наряд принцессы. Но даже темный платок не мог скрыть ее прекрасного лица – казалось, наоборот, он лишь контрастнее подчеркивал нежно-персиковый цвет кожи щек и блеск зеленых глаз.
– Ты странно смотришься в этом наряде, – неодобрительно проговорила Марчелла, разливая кофе по чашкам. На небе за холмами появились первые лучи восходящего солнца. – Почему бы тебе не надеть что-нибудь поприличнее?
Сирина ничего не ответила. Она молча улыбалась, потягивая горячий кофе.
– Что подумают американцы, увидев тебя в этом старом платье, Сирина?
– Подумают, что я хорошая работница, Марчелла. Зеленые глаза, устремленные поверх края чашки, совершенно спокойно встретили осуждающий взгляд служанки. Сирина выглядела старше и мудрее своих лет.
– А… чепуха!
Марчелла была взволнована и обеспокоена сильнее, чем вчера. Вся эта затея казалась ей более чем странной. Хуже того, она чувствовала себя виноватой в том, что дала Сирине адрес. Она все еще надеялась, что девушка забудется и заговорит с американцами на своем отличном английском и что после этого на следующий же день ее возьмут секретаршей к офицеру, и тогда она будет работать в одной из прекрасных комнат наверху.
Но уже через полчаса даже Марчелла забыла о своих надеждах. Они обе носились вверх и вниз по лестнице, помогая адъютанту таскать коробки, прикидывая, что в какую комнату поставить. В основном американцам помогала Сирина. Марчелла была слишком стара, чтобы бегать туда-сюда по лестницам. Девушка быстро сновала по дому, и порой казалось, что она находится в тысяче различных мест одновременно, почти не произнося ни слова, постоянно помогая, будто у нее дюжина рук.
– Спасибо. – Старший ординарец улыбнулся девушке, когда ближе к обеду она внесла в комнату шесть чашек кофе для него и пяти его подчиненных. – Без тебя нам бы не справиться.
Он не был уверен, поняла ли она его. Он знал, что она немного говорит по-английски и что легко поймет интонации его голоса и его широкую улыбку. Это был плотный человек лет пятидесяти, с лысой головой и теплыми карими глазами.
– Как тебя зовут, девушка?
Сирина колебалась лишь мгновение, затем, поняв, что рано или поздно дело все равно дойдет до этого, тихо проговорила:
– Сирина.
– Сайрина, – повторил он, произнося ее имя на американский манер.
Видя, как он целый день работал с таким же упорством, как и его подчиненные, Сирина ничего не имела против него. Он был добрым человеком и отличным работником. Он часто помогал ей, забирая у нее из рук тяжелые коробки, не обращая внимания на ее попытки возражать. Просто забирал их в свои огромные ручищи и нес наверх. Он был первым человеком в военной форме, который сумел завоевать одну из ее редких улыбок.
– Меня зовут Чарли. Чарли Крокмен.
Он протянул свою здоровенную лапищу, а она свою изящную ладошку. Глаза их на мгновение встретились, и он опять улыбнулся.
– Сегодня ты здорово поработала.
– Ты тоже… – застенчиво улыбнулась она.
Чарли весело рассмеялся:
– Что ты, сегодняшняя работа не идет ни в какое сравнение с тем, как придется потрудиться завтра.
– Еще больше? – Сирина удивилась. Они и так уже заполнили почти каждую комнату коробками, папками, стеллажами, багажом, столами, лампами, стульями и сотнями других всевозможных вещей. «Куда же они собираются втащить еще что-то?» – подумала она, но Чарли Крокмен сказал:
– Я не об этом. С завтрашнего дня мы приступаем к настоящей работе. Майор появится здесь завтра утром. – Он мученически закатил глаза. – Поэтому нам лучше сейчас вновь приняться за работу, чтобы к концу дня все распаковать и расставить по местам.
– А я слышал, будто он отправился в Сполето на уик-энд, – сказал один из работников, но Чарли Крокмен отрицательно покачал головой:
– Только не он. Насколько я знаю майора, он появится здесь еще до полуночи, усядется за своим столом и будет просматривать дела. Во время войны майор Фуллертон геройски действовал на полях сражений, теперь ему предстоит сделать первые шаги в решении важных проблем на поприще столоначальника…
Сирина сделала вид, будто не понимает их разговора, и через несколько минут незаметно выскользнула из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Но ее нет… Титул – это все, что она оставила тебе в наследство. Ей всегда хотелось, чтобы ты этим гордилась. Неужели тебе не хочется быть принцессой, Сирина?
– Нет, – девушка величественно покачала головой, – я хочу есть. За весь вчерашний день она съела лишь кусок хлеба с сыром на вокзале. И теперь готова была проглотить быка. Старушка укоризненно покачала головой.
– Ты ничуть не повзрослела! Такая же невозможная, какой была всегда! Свежая… грубая…
Марчелла ворчала, а Сирина с улыбкой лениво потянулась, лежа в кровати.
– Я же говорила тебе. Принцессы очень капризны. Что ты хочешь? Испорченная кровь.
– Прекрати шутить такими вещами! – сердито оборвала ее Марчелла.
– Только если ты прекратишь относиться к этому так серьезно. – Сирина нежно посмотрела на нее. – Теперь у меня полно других забот, требующих первоочередного внимания.
Ничего не сказав, Марчелла отправилась ставить кофе – еще один элемент роскоши, который по нынешним послевоенным временам было чрезвычайно трудно доставать. Но от Сирины она ничего не прятала.
– Она рождена быть принцессой, – бормотала себе под нос Марчелла, готовя завтрак. – Подумать Только, не пользоваться титулом! Странно! Очевидно, она слишком долго пробыла в Америке. Самое время вернуться домой и вспомнить старые времена…
Через десять минут она позвала Сирину завтракать, и блестящая юная красавица появилась в синем банном халате, который ей дали в монастыре, волосы ее были расчесаны и отливали золотом в лучах утреннего солнца.
– Что у нас на завтрак, Челла?
– Тосты, сыр, варенье, персики и кофе.
Сирина благодарно поцеловала испещренную морщинами щеку. Прежде чем сесть за стол, она поклялась, что съест совсем немного, несмотря на страшный голод.
– И все это мне, Марчелла?
Сирине было неловко уничтожать сокровища доброй старушки. В то же время она отлично понимала, что если откажется есть, то сильно обидит ее. Поэтому она ела аккуратно и с видимым удовольствием. Кофе они поделили пополам, все до последней капли.
– Ты выглядишь словно ангел.
Сирина закрыла глаза и счастливо улыбнулась. Старая женщина нежно прикоснулась к гладкой и нежной щеке девушки и тоже расплылась в улыбке.
– Добро пожаловать домой, Сирина.
Сирина вытянула длинные стройные ноги и улыбнулась:
– Ты искушаешь меня… Но я не останусь здесь.
– Неужели тебе этого не хочется? – Марчелла обиженно отвернулась.
– Разумеется, хочу. Но не могу же я просто взять и поселиться тут. Мне нужно где-то жить, нужна работа… Как ты думаешь, смогу я найти работу в Риме?
– Господи! Зачем тебе работать?! – обеспокоено воскликнула старушка. Ей так хотелось сохранить прошлое. Сирина улыбнулась, поняв это.
– Потому что мне нужно есть.
– Ты можешь жить здесь.
– И есть твои продукты?!
– Как только американцы въедут на верхние этажи, у нас всего будет предостаточно.
– А как ты объяснишь им мое присутствие здесь, Марчелла?
– Какое им дело, кто ты такая? – перешла к обороне Марчелла.
– Но они могут иметь другое мнение, Челла.
– Тогда ты можешь работать на них. Секретаршей. Ты ведь говоришь по-английски. Не так ли?
– Да, конечно, но они не возьмут меня в секретарши. Для этого у них есть свои люди. С какой стати им нанимать меня? – Неожиданно ее глаза сверкнули зеленым огнем. – У меня есть идея.
– Что ты придумала? – насторожилась Марчелла, которая отлично помнила, что означает этот взгляд. Ей всегда становилось немного не по себе в таких случаях, но в большинстве своем идеи Сирины оказывались неплохими.
– Скажи мне, с кем я могу поговорить по поводу работы?
Марчелла задумалась на мгновение.
– Мне дали адрес на тот случай, если я найду девушку помогать мне по дому. – Она подозрительно взглянула на Сирину. – Но зачем он тебе?
– Хочу посмотреть, какая работа у них есть.
Одно дело – провести ночь в уютной комнатке Марчеллы, и совершенно другое – вечно жить в подвале дома, который когда-то был ее собственным. Сирина была не готова подняться на верхние этажи. Но если дадут работу, ей придется это сделать. Просто она должна убедить себя, ч-та это чужой дом. Однако, когда она свернула за угол в конце виа Национале, прошла мимо бань Диоклетиана и отыскала нужный дом, внутри у нее все как-то странно сжалось. А вдруг ей не дадут работу? Что тогда делать? Вернуться в Америку? Или же остаться здесь, в Риме? Но чего ради? «Ради своей души», – ответила Сирина на этот вопрос и решительно распахнула дверь, ведущую в офис, устроенный американцами. Она должна остаться в Риме. От этой мысли ее лицо озарилось улыбкой.
Входя в здание, она чуть не столкнулась с высоким мужчиной с юношеской улыбкой и густой шевелюрой светлых волос, выбивавшихся из-под военной фуражки. Фуражка лихо съехала набок, и было просто удивительно, как это она не падала. Мужчина не отрывал восторженного взгляда от зеленых глаз Сирины. На какое-то мгновение у нее возникло желание улыбнуться ему, но она поспешно отвела глаза. Каким бы симпатичным ни был мужчина и как бы дружески он ни смотрел, военная форма всякий раз напоминала ей о пережитых ужасах.
– Прошу прощения. – Мужчина прикоснулся к ее локтю, словно готовясь принести извинения, на случай если она не говорит на его языке. – Вы говорите по-английски?
Его ослепила совершенная красота девушки. Но он также успел заметить и то, как напряженно отстранилась она от него. Решив, что красавица не поняла его, он, обворожительно улыбнувшись, произнес по-итальянски:
– Прошу прощения, синьорина…
Сирина склонила голову и сухо ответила:
– Грациа.
Поведение девушки, возможно, и удивило бы его, но за эти короткие мгновения он успел заметить боль, таившуюся в бездонных зеленых глазах. Видно, и этой Снегурочке досталось…
Майор Фуллертон тяжело вздохнул и, негромко насвистывая, стал торопливо спускаться по лестнице к поджидавшему внизу лимузину. Этим утром ему предстояло решить множество дел, среди которых был и телефонный разговор с невестой, и встреча с Сириной быстро вылетела у него из головы.
Войдя в офис, Сирина неторопливо осмотрелась и направилась к двери, на которой виднелась надпись «РАБОТА» и чуть ниже та же надпись на итальянском: «LAVORO». На ломаном английском она объяснила, какая именно работа ее интересует. Она не хотела показывать служащим офиса, насколько хорошо владеет английским языком. «Это не их дело», – решила она. И кроме того, она не хотела работать переводчицей или, как предложила Марчелла, секретаршей. Все, чего ей хотелось, – это скрести полы в своем старом доме, рядом с Марчеллой, а для такой работы владения английским языком почти не требовалось.
– Вы знакомы с нынешней экономкой, мисс?
Сирина кивнула.
– Это она направила вас к нам?
Американцы говорили с итальянцами громко, очевидно, полагая, что все они одновременно и глупы, и глухи. Сирина снова утвердительно кивнула.
– Насколько хорошо вы говорите по-английски? Немного? Вы меня понимаете?
– Да, немного… Достаточно, – проговорила Сирина, добавив при этом про себя: «Вполне достаточно, чтобы мыть полы и чистить серебро». Очевидно, женщина, сидевшая за столом, подумала то же самое.
– Отлично. Майор переезжает во дворец во вторник. С ним будет его адъютант, а также сержант и три ординарца. Полагаю, их разместят в верхних комнатах, которые раньше занимала прислуга.
Сирина сразу же поняла, о каких комнатах шла речь. В комнатах, располагавшихся под самой крышей, было жарко, но зато они хорошо проветривались, в них многие годы проживали слуги, служившие ее родителям. Комнаты получше располагались внизу, и она обрадовалась, что именно их заняли они с Марчеллой.
– Нужна еще одна девушка… Как вы считаете, можно пока вдвоем справиться с делами?
– Да, – поспешно ответила Сирина. Ей стало не по себе от мысли, что в их доме может появиться посторонний человек.
– Экономка стара… Как быть с тяжелой работой?
– Я буду ее делать. – Сирина поднялась во весь рост и постаралась казаться выше. – Мне девятнадцать.
– Хорошо. В таком случае, возможно, нам вообще не понадобится другая девушка, – пробурчала себе под нос американка, и Сирина внезапно поняла, что если она будет выполнять всю тяжелую работу и побудит их отказаться от услуг второй девушки, то ей придется большую часть времени проводить наверху с «ними»! Однако это стоило того, чтобы не иметь внизу, где располагаются они с Марчеллой, постороннего человека. Действительно можно сойти с ума: жить с Марчеллой в доме, принадлежавшем когда-то ее семье, и работать на солдат американской армии. Что, черт подери, она тут делает? Сирина не была уверена, что поступает правильно, но, тем не менее, она осталась.
– В понедельник мы направим кого-нибудь осмотреть дом и дать дополнительные распоряжения. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы комнаты были чистыми, особенно спальня хозяина. Майор, – женщина кокетливо улыбнулась, – привык к самым изысканным апартаментам.
Последнее замечание Сирину мало беспокоило. Поднявшись, американка вручила Сирине несколько бумаг, которые требовалось подписать, и разъяснила, что платить ей будут в лирах первого и пятнадцатого числа каждого месяца. Ее зарплата составит пятьдесят долларов в месяц плюс комната и питание. Сирине это показалось совсем неплохо. Очень неплохо…
Всю дорогу до дома и по пути в свою маленькую комнатушку в нижнем этаже дворца, которую делила вместе с Марчеллой, она напевала мелодии старинных итальянских песен.
– Ой, ой, какая счастливая! Должно быть, тебя взяли на работу к генералу.
– Нет, – с улыбкой ответила старушке Сирина. – Или мне следует сказать «да»? Они наняли меня работать на моего единственного генерала: на тебя.
Какое-то мгновение Марчелла никак не могла понять, в чем дело.
– Что?
– Ты же слышала. Я буду работать на тебя. Начиная с понедельника. Или еще раньше, если захочешь.
– Здесь? – Марчелла выглядела ошарашенной. – Во дворце?
– Совершенно верно.
– Нет! – Марчелла, мгновенно разъярившись, накинулась на Сирину: – Ты меня обманула! Я дала тебе адрес, чтобы ты могла найти приличную работу!
– Эта работа вполне приличная, – сказала Сирина и тихо добавила: – Мне хочется остаться здесь, с тобой… К тому же мне совсем не хочется работать в конторе.
– Но не в таком качестве! Санта-Мария… что за блажь?!
Нет, ты просто сошла с ума! Разве такое возможно?!
– А почему бы и нет?
– Потому что ты – принцесса!
Глаза Сирины метали зеленые молнии, когда она взглянула на старую женщину, проработавшую на их семью сорок семь лет.
– Марчелла, те дни давно прошли. И каков бы ни был мой титул, я и гроша ломаного не дам за мое имя. Ничего. Если бы ты не приютила меня, мне пришлось бы спать в какой-нибудь дыре, и если бы американцы не дали мне возможности скоблить полы, я очень скоро умерла бы от голода. Теперь я ничем не отличаюсь от тебя, Марчелла. И если я довольствуюсь этим, то тебе тем более следует быть довольной.
Не зная, что сказать, старушка молчала.
Поздно вечером Сирина наконец-то отважилась подняться на верхние этажи. Как ни странно, посещение оказалось не таким болезненным, как она боялась. Почти вся мебель, которую Сирина так любила, исчезла. Остались лишь несколько диванов, рояль и в комнате матери огромная античная кровать с балдахином. В этой комнате Сириной овладела печаль. Именно на этой кровати она видела свою мать, такую сияющую и красивую, по утрам, когда заглядывала к ней на минутку перед тем, как отправиться в школу… Лишь в этой комнате Сирина дала свободу своим слезам. В других она постояла некоторое время, разглядывая немногие оставшиеся вещи, напоминавшие ей о вечерах, проведенных здесь днях, об обедах. Рождественские праздники в компании друзей родителей, чаепития, когда к ним из Венеции приезжала бабушка… приезды Серджио… и многое другое. Прогулка по дому напоминала тихое странствие, и когда Сирина вернулась в свою комнату, она выглядела до странности спокойной, словно мучившие ее призраки наконец-то решили угомониться. Не осталось ничего из того, чего она так боялась. Теперь это был просто дом, и она сможет работать на американцев, выполняя все, что положено, будет жить во дворце и останется в Риме.
Глава 5
На следующий день Сирина поднялась на рассвете. Вымыв свои золотистые волосы, собрала их в пучок на затылке, повязала голову темным хлопковым платком. Потом надела старое синее платье, в котором еще в монастыре в Нью-Йорке вместе с младшими девочками ходила в рощу собирать ягоды. Старенькое платье в нескольких местах уже было заштопано и немного выцвело. Сирина надела темные чулки, грубые башмаки и повязала чистый белый фартук. Затем с серьезным лицом посмотрела в зеркало. Вне всякого сомнения, наряд ее мало походил на наряд принцессы. Но даже темный платок не мог скрыть ее прекрасного лица – казалось, наоборот, он лишь контрастнее подчеркивал нежно-персиковый цвет кожи щек и блеск зеленых глаз.
– Ты странно смотришься в этом наряде, – неодобрительно проговорила Марчелла, разливая кофе по чашкам. На небе за холмами появились первые лучи восходящего солнца. – Почему бы тебе не надеть что-нибудь поприличнее?
Сирина ничего не ответила. Она молча улыбалась, потягивая горячий кофе.
– Что подумают американцы, увидев тебя в этом старом платье, Сирина?
– Подумают, что я хорошая работница, Марчелла. Зеленые глаза, устремленные поверх края чашки, совершенно спокойно встретили осуждающий взгляд служанки. Сирина выглядела старше и мудрее своих лет.
– А… чепуха!
Марчелла была взволнована и обеспокоена сильнее, чем вчера. Вся эта затея казалась ей более чем странной. Хуже того, она чувствовала себя виноватой в том, что дала Сирине адрес. Она все еще надеялась, что девушка забудется и заговорит с американцами на своем отличном английском и что после этого на следующий же день ее возьмут секретаршей к офицеру, и тогда она будет работать в одной из прекрасных комнат наверху.
Но уже через полчаса даже Марчелла забыла о своих надеждах. Они обе носились вверх и вниз по лестнице, помогая адъютанту таскать коробки, прикидывая, что в какую комнату поставить. В основном американцам помогала Сирина. Марчелла была слишком стара, чтобы бегать туда-сюда по лестницам. Девушка быстро сновала по дому, и порой казалось, что она находится в тысяче различных мест одновременно, почти не произнося ни слова, постоянно помогая, будто у нее дюжина рук.
– Спасибо. – Старший ординарец улыбнулся девушке, когда ближе к обеду она внесла в комнату шесть чашек кофе для него и пяти его подчиненных. – Без тебя нам бы не справиться.
Он не был уверен, поняла ли она его. Он знал, что она немного говорит по-английски и что легко поймет интонации его голоса и его широкую улыбку. Это был плотный человек лет пятидесяти, с лысой головой и теплыми карими глазами.
– Как тебя зовут, девушка?
Сирина колебалась лишь мгновение, затем, поняв, что рано или поздно дело все равно дойдет до этого, тихо проговорила:
– Сирина.
– Сайрина, – повторил он, произнося ее имя на американский манер.
Видя, как он целый день работал с таким же упорством, как и его подчиненные, Сирина ничего не имела против него. Он был добрым человеком и отличным работником. Он часто помогал ей, забирая у нее из рук тяжелые коробки, не обращая внимания на ее попытки возражать. Просто забирал их в свои огромные ручищи и нес наверх. Он был первым человеком в военной форме, который сумел завоевать одну из ее редких улыбок.
– Меня зовут Чарли. Чарли Крокмен.
Он протянул свою здоровенную лапищу, а она свою изящную ладошку. Глаза их на мгновение встретились, и он опять улыбнулся.
– Сегодня ты здорово поработала.
– Ты тоже… – застенчиво улыбнулась она.
Чарли весело рассмеялся:
– Что ты, сегодняшняя работа не идет ни в какое сравнение с тем, как придется потрудиться завтра.
– Еще больше? – Сирина удивилась. Они и так уже заполнили почти каждую комнату коробками, папками, стеллажами, багажом, столами, лампами, стульями и сотнями других всевозможных вещей. «Куда же они собираются втащить еще что-то?» – подумала она, но Чарли Крокмен сказал:
– Я не об этом. С завтрашнего дня мы приступаем к настоящей работе. Майор появится здесь завтра утром. – Он мученически закатил глаза. – Поэтому нам лучше сейчас вновь приняться за работу, чтобы к концу дня все распаковать и расставить по местам.
– А я слышал, будто он отправился в Сполето на уик-энд, – сказал один из работников, но Чарли Крокмен отрицательно покачал головой:
– Только не он. Насколько я знаю майора, он появится здесь еще до полуночи, усядется за своим столом и будет просматривать дела. Во время войны майор Фуллертон геройски действовал на полях сражений, теперь ему предстоит сделать первые шаги в решении важных проблем на поприще столоначальника…
Сирина сделала вид, будто не понимает их разговора, и через несколько минут незаметно выскользнула из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9