— Знаешь, как я тебя люблю?— Нет, скажи.— Я обожаю тебя, — тихо шепнул он.— Хороший мальчик, — засмеялась Беттина и поцеловала его в ответ, а в это время он гладил под столом ее ногу, поднимаясь все выше и выше. Он был нежен, забавен, легок в общении. Так продолжалось с первого дня. Оливер понимал ее, уважал ее работу, искренне любил Александра. Но самое главное — они сохранили чистую дружбу. Ничего ей так не хотелось, как жить с ним вместе, но вдруг опять начнется то, что она испытала прежде? Вдруг он станет пренебрежительно относиться к ее работе? Что, если Александр станет его раздражать? А если измена? Неважно, с чьей стороны, мало ли как повернется.— Ну как? Будем искать квартиру? — спросил он, довольный собой, а Беттина вздохнула.— Тебе говорили, что ты навязчивый и упрямый?— Не раз. Я не против.— Ну так знай, Олли, — решительно произнесла она, — я не собираюсь легко уступать.— Хорошо, — пожал он плечами. — Тогда переезжай в собственную квартиру, не спи, сиди у меня до пяти утра, а потом мчись домой, чтобы сын ничего не заподозрил. Но в таком случае в твоей квартире должна быть еще одна спальня.— Зачем? — озадаченно спросила Беттина.— Затем, что с вами будет жить Дженнифер, как сейчас в отеле. Полагаю, она потребует себе отдельную комнату. Ты не сможешь уйти на ночь глядя, оставив сына одного.Беттина угрюмо посмотрела на него.— Злой.— Ты же знаешь — я прав.— Ну хорошо… дай мне еще подумать.— Думай. Даю пять минут.— Оливер Пакстон! — Беттина поднялась из-за стола, но, когда прошло пять минут, он увлек ее в постель. — Ты невозможен! — воскликнула Беттина.Через два дня Оливер нашел решение этой проблемы. Он прибыл в отель, улыбаясь во весь рот.— Все чудесно, Беттина! — воскликнул он с победным видом.Александр немедленно бросился и обнял Оливера, хотя выше коленок дотянуться не мог.— Александр, прекрати. Что чудесно? — обратилась она уже к Пакстону. У Беттины за ухом был карандаш — она напряженно работала над новой пьесой.— Я нашел отличную квартиру. Беттина выпрямилась в кресле и с укоризной посмотрела на Оливера.— Олли…— Погоди, сначала выслушай. Это просто чудо. Мой друг собирается на полгода уехать в Лос-Анджелес. На это время он хочет сдать свою нью-йоркскую квартиру. Она роскошна, другого слова не подберешь: в двух уровнях, четыре спальни, полная меблировка, в престижном доме на Вест-Сайде. Всего тысячу в месяц. Мы вполне можем себе это позволить. Итак, на полгода мы снимаем эту квартиру и делаем попытку совместной жизни. Если нам это понравится, через полгода мы найдем себе другую квартиру, а если нет — разойдемся каждый своей дорогой. И чтобы ты не волновалась по этому поводу, я оставляю за собой теперешнюю квартиру. Сдам ее на эти полгода в субаренду, и ты не будешь опасаться, что я прилип к тебе на веки вечные. По-моему, звучит разумно. — Он с надеждой посмотрел на нее, и Беттина рассмеялась. — И потом — сколько можно платить по гостиничным счетам?— Не знаю, что и сказать, Оливер Пакстон. Ты или волшебник, или шарлатан, но мне нравится твоя идея.— Правда? — в восторге спросил он.— Правда, — ответила Беттина. Она поднялась с кресла, подошла и обняла его. — Когда мы можем переехать?— Гм… Надо у него спросить, — помялся Пакстон, однако Беттина только посмотрела на него — и обо всем догадалась.— Олли! — она старалась придать себе негодующий вид, но ничего, кроме улыбки, у нее не получилось. — Ты уже согласился?— Нет… Конечно же, нет, как я мог? Ее трудно было обмануть.— Я же вижу.Тогда он виновато повесил голову и признался:— Да.— Значит, можно переезжать? — радостно спросила Беттина.— Можно.— А если бы я сказала тебе «нет»?— В таком случае я обзавелся бы на полгода роскошной квартирой.Они посмеялись, и вдруг лицо у Беттины стало озабоченным.— Нам надо условиться об одной вещи.— О чем же, мэм?— О порядке оплаты. Поскольку нас с Александром двое, я буду платить две трети.— Господи, вот она — женская эмансипация. Может быть, ты позволишь мне взять это на себя?— Нет, так не пойдет. Или мы делим расходы, или я не еду.— Ладно. Но, может быть, мы будем платить поровну?— Две трети.— Поровну.— Две трети.— Поровну, — и он крепко обнял ее за заднее место. — Если ты скажешь еще хоть слово, — прошептал он, косясь на Александра, — то я изнасилую тебя прямо в этой комнате.И они, смеясь и споря, прошли в спальню Беттины и закрыли за собой дверь. Глава 43
— Ну как, нравится? — с надеждой спросил Оливер.— Божественно! — воскликнула Беттина, озираясь по сторонам с восторгом и трепетом. То была одна из редких квартир на Весте, которую мало назвать элегантной — она была поистине грандиозна. Четыре спальни в верхнем этаже и столовая с гостиной в нижнем, причем высота потолка в гостиной — в два этажа. Обе комнаты отделаны деревянными панелями, а в камин мог с легкостью войти даже такой гигант, как Олли. Из высоких, красивых окон открывался вид на парк и Пятую авеню за ним. В нижнем этаже располагался также небольшой уютный кабинет, который Олли и Беттина решили использовать совместно для своих литературных занятий. Спальни в верхнем этаже были обставлены во французском стиле и пленяли красотой и уютом.— Чья эта квартира? — спросила Беттина, присев на изящное кресло и с восторгом глядя по сторонам.— Одного продюсера, с которым я познакомился, когда был вхож к киношникам.— Как его зовут?— Билл Хейл.— По-моему, я о нем слышала. Он знаменит?Хотя что тут спрашивать? Рядовой продюсер вряд ли мог позволить себе такую квартиру.Олли с улыбкой начал перечислять названия фильмов и пьес, на которых работал Билл Хейл.— В чем-то вы похожи, — заключил он.— Не смешно.— Правда-правда. Он тоже написал когда-то пьесу, ставшую гвоздем сезона, потом сделал несколько фильмов, потом еще несколько пьес. Теперь он в основном работает вне Голливуда. А все началось с первого успеха, и дальше — пошло-поехало. — Оливер протянул руку и привлек Беттину к своему плечу. — И у тебя так же будет, надо только подождать.— Не стоит обольщаться. А зачем он сейчас поехал в Голливуд? Оливер улыбнулся.— В очередной раз жениться. В этом вы тоже похожи. Ему лет тридцать семь, и сейчас он вступает в четвертый брак.— Это не повод для шуток, Олли, — рассердилась Беттина.Он легонько ущипнул ее за нос.— Не заводись, Беттина. Тебе изменяет чувство юмора, когда речь заходит об этом, — примирительно сказал Оливер.— А что ты сравниваешь, ведь я была замужем лишь трижды.— С моей помощью ты можешь догнать его.Она, повернулась, бросив через плечо:— Нет уж, благодарю, — и пошла кухню.Едва ступив туда, она чуть не задохнулась от восторга и громко позвала Оливера, который в этот момент помогал Александру занести в свою комнату коробку с игрушками:— Олли, иди скорей сюда!— Иду! Подожди минуту!Когда он вошел в кухню — то тоже присвистнул от радостного удивления. На крытом балконе была устроена настоящая оранжерея — там цвели красные, желтые и розовые тюльпаны.— Правда чудо? — спросила очарованная Беттина. — Я бы хотела жить здесь до конца моих дней.— Уверен, что Билл хочет того же, — засмеялся Олли. Беттина кивнула:— По крайней мере, у нас есть полгода. Но время летело на удивление быстро. К концу мая Беттина закончила пьесу. Главной героиней была женщина, во многом похожая на Беттину, и называлась пьеса «Райская птица». Это название заставило Олли улыбнуться.— Тебе понравилось? — с тревогой спросила Беттина, когда во время завтрака Олли вернул ей прочитанную пьесу. Они сидели на кухне, наслаждались весенним солнцем и ясным голубым утренним небом.— Она еще лучше, чем первая.— Это правда? Он кивнул.— Ах, Олли! — она тут же подошла к нему и обвила руками его шею. — Я сделаю ксерокопию и сегодня же пошлю Нортону.Но еще не получив пьесу, он сам позвонил ей.— Можете зайти ко мне сегодня, Беттина?— Конечно, Нортон, а в чем дело?— Мне надо с вами кое-что обсудить.— Мне тоже. Я только что отправила вам свою новую пьесу.— Чудесно. Давайте вместе пообедаем?— Сегодня? — удивилась такой спешке Беттина. Торопиться было не в его правилах. За обедом она все узнала — Они сидели в тихом уголке ресторана «21», ели салат из шпината, бифштекс и беседовали. Беттина очень удивилась, услышав то, что он ей сообщил.— Итак, вот мое предложение, Беттина. Что вы об этом думаете?— Не знаю, что и сказать.— Зато я знаю. Поздравляю вас, — и он от души пожал ей руку. — Полагаю, вам придется туда поехать. Но не сразу, у вас еще есть время. Они предполагают приступить к работе в середине июля.Все складывалось удачно: к этому времени как раз надо освободить квартиру. Однако Беттина не спешила дать согласие. После слов Нортона у нее в голове все пошло кругом. Она едва дождалась конца обеда, поблагодарила Нортона и помчалась в редакцию. Там она нашла Олли, писавшего театральное обозрение.— Мне надо поговорить с тобой, — начала она, не скрывая своего волнения. Олли забеспокоился:— Что-нибудь произошло? Что-то с Александром? Беттина, говори скорее… Она отрицательно покачала головой.— Нет-нет, ничего плохого не случилось. Я только что обедала с Нортоном. — И, прямо взглянув Оливеру в глаза, она выложила: — Мне предлагают делать фильм по моей пьесе.— По какой? По только что написанной? Он был так же ошеломлен, как и она.— Нет, по первой.Пакстон наконец взял себя в руки и с улыбкой произнес:— Не беспокойся, скоро предложат и по второй.— Олли! Перестань! Послушай, что мне делать?— Как что, глупая? Немедленно соглашаться. Они хотят, чтобы ты написала сценарий?Беттина кивнула, а он радостно воскликнул:— Слава Богу, свершилось! Сегодня большой день, крошка!А ей все хотелось спросить: «А как же ты?» Она печально посмотрела на него и сказала:— Но мне придется поехать в Голливуд и оставаться там все время, пока идет работа над фильмом.Полгода истинного счастья. Теперь она поняла, как привязалась к Оливеру и что он для нее значит.— Не огорчайся, — утешал он ее. — Это же не конец света.— Знаю. Но я подумала… — и она замолчала.— Что подумала? — Оливер не мог понять, в чем дело.— Да так, ничего особенного.— Нет уж, скажи. Беттина вскинула голову.— Олли, я понимаю, что надо ехать. Но я не хочу разлучаться с тобой.— А кто сказал, что мы должны разлучаться? — он говорил почти шепотом, потому что вокруг работали люди.— Я ничего не понимаю, — шепнула она в ответ, — как же твоя работа?— Брошу работу. Уволюсь. Что такого? Подумаешь, большое дело!— Ты спятил? Ведущий театральный критик…— Будет тебе. Я же говорил еще полгода назад, что давно оставил все эти мальчишеские амбиции. Перед тобой действительно открывается блестящая карьера, а мне хватает того, что мы любим друг друга. Я с радостью уйду с работы и поеду за тобой.Беттина грустно покачала головой.— Это несправедливо. Он стиснул ей ладонь.— Вспомни строчки своего отца. Нельзя упускать мечту. — И он еще крепче сжал ей руку. — Ты и есть моя мечта.Она благодарно посмотрела на него.— Но как же твоя работа?— Не беспокойся обо мне. Найду себе что-нибудь. Может, вернусь на старое место.— Разве ты хочешь этого?Он беззаботно пожал плечами и с улыбкой сказал:— А почему бы нет?Ее поразило, что он с такой легкостью готов был отказаться от теперешней работы, и она была ему очень благодарна. За четыре месяца совместной жизни она успела убедиться в том, что у нее было гораздо больше честолюбия, нежели у него. То, что он ей сказал о своей цели в жизни, оказалось правдой. Он хотел приличную работу, любящую женщину и впоследствии, может быть, детей. В Александре он души не чаял, но Беттина знала, что ему хочется своих детей.— Ты думаешь, надо соглашаться?— Ты в своем уме, Беттина? Звони Нортону сию же минуту!Она кротко наклонила голову и лукаво улыбнулась.— Я дала согласие еще за обедом.— Ах ты, плутовка. Когда двигаться в путь? — спросил он, понизив голос.— В середине июля.Пакстон кивнул, она поцеловала его и ушла.Тем же вечером Оливер позвонил из дома своему прежнему шефу в Лос-Анджелес, и через два дня последовал ответный звонок. Оливеру предлагали работу в лос-анджелесской газете, причем место явно выигрывало по сравнению с тем, какое у него было до отъезда в Нью-Йорк, но, без сомнений, уступало завидному положению театрального обозревателя «Нью-Йорк Мейл». Беттина чувствовала себя виноватой, но Оливер, заметив это, не позволил ей печалиться. Он усадил ее рядом с собой на диван, стоявший в отделанной деревянными панелями уютной библиотеке, и, поглаживая ее золотисто-каштановые волосы, проникновенно сказал:— Беттина, поверь: даже если бы мне не удалось найти никакой работы в Калифорнии, я и тогда поехал бы с тобой.— Ах, Олли, но ведь это так несправедливо. — Глаза ее с тревогой смотрели на Оливера. — Ведь то, чем ты занимаешься, так же важно, как и моя работа.— Это не так, крошка. Мы оба понимаем это. Перед тобой — блестящая карьера, а у .меня уже никогда не будет ничего, кроме места службы.— Ты тоже мог бы сделать карьеру. Ты мог бы стать как Айво… — голос ее упал, потому что он с улыбкой качал головой.— Я так не думаю.— Но почему?— Потому что не хочу никакой карьеры. Беттина, мне сорок три, я не хочу потерять здоровье ради… не знаю чего. Не хочу сидеть в кабинете до полдевятого вечера. Карьера не стоит таких лишений. Мне хочется хорошо пожить.Беттине тоже хотелось пожить хорошо, но этого ей было мало.— А ты станешь великой и знаменитой, — добавил 0ливер.Беттина улыбнулась, услышав это.— Ты правда так думаешь? Она загорелась открывшейся перспективой. Это казалось ей жутко заманчивым.— Правда. Глава 44 В конце июля, за два дня до прибытия Хейла, Оливер, Беттина и Александр с сожалением освободили квартиру и вылетели в Лос-Анджелес, где к тому времени агент по продаже недвижимости уже подобрал для них небольшой меблированный дом.— Господи Исусе… — вырвалось у Беттины, когда они добрались до своего нового жилища. — Не знаю, что делать — стоять или падать?— Делай и то и другое одновременно, — со смехом посоветовал Оливер.Снаружи дом был выкрашен фиолетовой краской, а внутри был преимущественно розовый, хотя хватало и позолоты, и чудовищных шкур каких-то фальшивых леопардов и настенных панно, утыканных ракушками. Единственной радостью было то, что дом располагался на берегу океана, в Малибу. Александра все буквально заворожило, и он немедленно выбежал на песчаный пляж.— Ты сумеешь переносить это спокойно?— После нашей последней квартиры несколько грубовато, но, думаю, сумею свыкнуться с этим, — сказала Беттина и, помолчав, задала вопрос, который мучил их обоих: — Как они умудрились подобрать нам этакое?— Радуйся, что у нас есть хотя бы это, ведь им предоставили всего полтора месяца, чтобы подыскать нам жилище.Беттина немного успокоилась, да и времени не хватало думать о том, хороша или плоха квартира, — так много навалилось работы. Оливеру приходилось вновь утверждать себя в новой газете, а Беттина до пятнадцати часов ежедневно проводила в студии, особенно в первый месяц, обсуждая со съемочной группой, что надо и что не надо включать из пьесы в сценарий. В конце августа стало легче, и тогда Беттина обратила взоры к дому. Она позвонила агенту по продаже недвижимости и обрисовала ему то, что ей хотелось бы, но вопрос был в том, насколько быстро удастся подобрать желаемое. Одно несомненно — ей порядком надоела жизнь близ пляжа. Хотелось где-нибудь уединиться и спокойно работать.Первые несколько недель они жили надеждой, но потом Беттина стала впадать в отчаяние.— Олли, не надо меня успокаивать, — в сердцах сказала как-то Беттина, едва не сев на декоративную ракушку. — Я больше не могу находиться в этом проклятом доме. Мне надо работать, а мне в голову ничего не лезет.Она, словно ища поддержки, обернулась к Оливеру, и тот обнял ее.— Успокойся, девочка моя. Мы что-нибудь подберем, обещаю.Беттина возобновила дружбу с Мэри и Сетом. Однажды в телефонном разговоре она пожаловалась Мэри на то, что никак не может найти подходящее жилище:— Я начинаю терять надежду. В этом месте я просто схожу с ума.— Ничего, все устроится, дорогая. Зато теперь ты снова стала райской птицей.Беттина улыбнулась.Отправляясь по адресам, указанным агентом, она перевидала много разных особняков — похожих на палаццо с бассейнами внутри и снаружи, с греческими статуями и даже один с четырнадцатью ваннами из розового мрамора. И наконец вернулась домой с радостным блеском в глазах.— Я нашла, Олли! Нашла! Это надо видеть!Он увидел и согласился с Беттиной — дом идеальный. Роскошный, но элегантный, на тихой улочке в Беверли-Хиллз. Каким-то образом ему удавалось казаться одновременно величественным и милым. Он выглядел совершенно без претензии, что такая редкость в Беверли-Хиллз. Правда, особняк был несколько больше, нежели хотелось Беттине, но, в конце концов, это не так уж важно, раз в остальном он отвечает всем требованиям. В доме было пять спален на втором этаже и небольшой кабинет;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Ну как, нравится? — с надеждой спросил Оливер.— Божественно! — воскликнула Беттина, озираясь по сторонам с восторгом и трепетом. То была одна из редких квартир на Весте, которую мало назвать элегантной — она была поистине грандиозна. Четыре спальни в верхнем этаже и столовая с гостиной в нижнем, причем высота потолка в гостиной — в два этажа. Обе комнаты отделаны деревянными панелями, а в камин мог с легкостью войти даже такой гигант, как Олли. Из высоких, красивых окон открывался вид на парк и Пятую авеню за ним. В нижнем этаже располагался также небольшой уютный кабинет, который Олли и Беттина решили использовать совместно для своих литературных занятий. Спальни в верхнем этаже были обставлены во французском стиле и пленяли красотой и уютом.— Чья эта квартира? — спросила Беттина, присев на изящное кресло и с восторгом глядя по сторонам.— Одного продюсера, с которым я познакомился, когда был вхож к киношникам.— Как его зовут?— Билл Хейл.— По-моему, я о нем слышала. Он знаменит?Хотя что тут спрашивать? Рядовой продюсер вряд ли мог позволить себе такую квартиру.Олли с улыбкой начал перечислять названия фильмов и пьес, на которых работал Билл Хейл.— В чем-то вы похожи, — заключил он.— Не смешно.— Правда-правда. Он тоже написал когда-то пьесу, ставшую гвоздем сезона, потом сделал несколько фильмов, потом еще несколько пьес. Теперь он в основном работает вне Голливуда. А все началось с первого успеха, и дальше — пошло-поехало. — Оливер протянул руку и привлек Беттину к своему плечу. — И у тебя так же будет, надо только подождать.— Не стоит обольщаться. А зачем он сейчас поехал в Голливуд? Оливер улыбнулся.— В очередной раз жениться. В этом вы тоже похожи. Ему лет тридцать семь, и сейчас он вступает в четвертый брак.— Это не повод для шуток, Олли, — рассердилась Беттина.Он легонько ущипнул ее за нос.— Не заводись, Беттина. Тебе изменяет чувство юмора, когда речь заходит об этом, — примирительно сказал Оливер.— А что ты сравниваешь, ведь я была замужем лишь трижды.— С моей помощью ты можешь догнать его.Она, повернулась, бросив через плечо:— Нет уж, благодарю, — и пошла кухню.Едва ступив туда, она чуть не задохнулась от восторга и громко позвала Оливера, который в этот момент помогал Александру занести в свою комнату коробку с игрушками:— Олли, иди скорей сюда!— Иду! Подожди минуту!Когда он вошел в кухню — то тоже присвистнул от радостного удивления. На крытом балконе была устроена настоящая оранжерея — там цвели красные, желтые и розовые тюльпаны.— Правда чудо? — спросила очарованная Беттина. — Я бы хотела жить здесь до конца моих дней.— Уверен, что Билл хочет того же, — засмеялся Олли. Беттина кивнула:— По крайней мере, у нас есть полгода. Но время летело на удивление быстро. К концу мая Беттина закончила пьесу. Главной героиней была женщина, во многом похожая на Беттину, и называлась пьеса «Райская птица». Это название заставило Олли улыбнуться.— Тебе понравилось? — с тревогой спросила Беттина, когда во время завтрака Олли вернул ей прочитанную пьесу. Они сидели на кухне, наслаждались весенним солнцем и ясным голубым утренним небом.— Она еще лучше, чем первая.— Это правда? Он кивнул.— Ах, Олли! — она тут же подошла к нему и обвила руками его шею. — Я сделаю ксерокопию и сегодня же пошлю Нортону.Но еще не получив пьесу, он сам позвонил ей.— Можете зайти ко мне сегодня, Беттина?— Конечно, Нортон, а в чем дело?— Мне надо с вами кое-что обсудить.— Мне тоже. Я только что отправила вам свою новую пьесу.— Чудесно. Давайте вместе пообедаем?— Сегодня? — удивилась такой спешке Беттина. Торопиться было не в его правилах. За обедом она все узнала — Они сидели в тихом уголке ресторана «21», ели салат из шпината, бифштекс и беседовали. Беттина очень удивилась, услышав то, что он ей сообщил.— Итак, вот мое предложение, Беттина. Что вы об этом думаете?— Не знаю, что и сказать.— Зато я знаю. Поздравляю вас, — и он от души пожал ей руку. — Полагаю, вам придется туда поехать. Но не сразу, у вас еще есть время. Они предполагают приступить к работе в середине июля.Все складывалось удачно: к этому времени как раз надо освободить квартиру. Однако Беттина не спешила дать согласие. После слов Нортона у нее в голове все пошло кругом. Она едва дождалась конца обеда, поблагодарила Нортона и помчалась в редакцию. Там она нашла Олли, писавшего театральное обозрение.— Мне надо поговорить с тобой, — начала она, не скрывая своего волнения. Олли забеспокоился:— Что-нибудь произошло? Что-то с Александром? Беттина, говори скорее… Она отрицательно покачала головой.— Нет-нет, ничего плохого не случилось. Я только что обедала с Нортоном. — И, прямо взглянув Оливеру в глаза, она выложила: — Мне предлагают делать фильм по моей пьесе.— По какой? По только что написанной? Он был так же ошеломлен, как и она.— Нет, по первой.Пакстон наконец взял себя в руки и с улыбкой произнес:— Не беспокойся, скоро предложат и по второй.— Олли! Перестань! Послушай, что мне делать?— Как что, глупая? Немедленно соглашаться. Они хотят, чтобы ты написала сценарий?Беттина кивнула, а он радостно воскликнул:— Слава Богу, свершилось! Сегодня большой день, крошка!А ей все хотелось спросить: «А как же ты?» Она печально посмотрела на него и сказала:— Но мне придется поехать в Голливуд и оставаться там все время, пока идет работа над фильмом.Полгода истинного счастья. Теперь она поняла, как привязалась к Оливеру и что он для нее значит.— Не огорчайся, — утешал он ее. — Это же не конец света.— Знаю. Но я подумала… — и она замолчала.— Что подумала? — Оливер не мог понять, в чем дело.— Да так, ничего особенного.— Нет уж, скажи. Беттина вскинула голову.— Олли, я понимаю, что надо ехать. Но я не хочу разлучаться с тобой.— А кто сказал, что мы должны разлучаться? — он говорил почти шепотом, потому что вокруг работали люди.— Я ничего не понимаю, — шепнула она в ответ, — как же твоя работа?— Брошу работу. Уволюсь. Что такого? Подумаешь, большое дело!— Ты спятил? Ведущий театральный критик…— Будет тебе. Я же говорил еще полгода назад, что давно оставил все эти мальчишеские амбиции. Перед тобой действительно открывается блестящая карьера, а мне хватает того, что мы любим друг друга. Я с радостью уйду с работы и поеду за тобой.Беттина грустно покачала головой.— Это несправедливо. Он стиснул ей ладонь.— Вспомни строчки своего отца. Нельзя упускать мечту. — И он еще крепче сжал ей руку. — Ты и есть моя мечта.Она благодарно посмотрела на него.— Но как же твоя работа?— Не беспокойся обо мне. Найду себе что-нибудь. Может, вернусь на старое место.— Разве ты хочешь этого?Он беззаботно пожал плечами и с улыбкой сказал:— А почему бы нет?Ее поразило, что он с такой легкостью готов был отказаться от теперешней работы, и она была ему очень благодарна. За четыре месяца совместной жизни она успела убедиться в том, что у нее было гораздо больше честолюбия, нежели у него. То, что он ей сказал о своей цели в жизни, оказалось правдой. Он хотел приличную работу, любящую женщину и впоследствии, может быть, детей. В Александре он души не чаял, но Беттина знала, что ему хочется своих детей.— Ты думаешь, надо соглашаться?— Ты в своем уме, Беттина? Звони Нортону сию же минуту!Она кротко наклонила голову и лукаво улыбнулась.— Я дала согласие еще за обедом.— Ах ты, плутовка. Когда двигаться в путь? — спросил он, понизив голос.— В середине июля.Пакстон кивнул, она поцеловала его и ушла.Тем же вечером Оливер позвонил из дома своему прежнему шефу в Лос-Анджелес, и через два дня последовал ответный звонок. Оливеру предлагали работу в лос-анджелесской газете, причем место явно выигрывало по сравнению с тем, какое у него было до отъезда в Нью-Йорк, но, без сомнений, уступало завидному положению театрального обозревателя «Нью-Йорк Мейл». Беттина чувствовала себя виноватой, но Оливер, заметив это, не позволил ей печалиться. Он усадил ее рядом с собой на диван, стоявший в отделанной деревянными панелями уютной библиотеке, и, поглаживая ее золотисто-каштановые волосы, проникновенно сказал:— Беттина, поверь: даже если бы мне не удалось найти никакой работы в Калифорнии, я и тогда поехал бы с тобой.— Ах, Олли, но ведь это так несправедливо. — Глаза ее с тревогой смотрели на Оливера. — Ведь то, чем ты занимаешься, так же важно, как и моя работа.— Это не так, крошка. Мы оба понимаем это. Перед тобой — блестящая карьера, а у .меня уже никогда не будет ничего, кроме места службы.— Ты тоже мог бы сделать карьеру. Ты мог бы стать как Айво… — голос ее упал, потому что он с улыбкой качал головой.— Я так не думаю.— Но почему?— Потому что не хочу никакой карьеры. Беттина, мне сорок три, я не хочу потерять здоровье ради… не знаю чего. Не хочу сидеть в кабинете до полдевятого вечера. Карьера не стоит таких лишений. Мне хочется хорошо пожить.Беттине тоже хотелось пожить хорошо, но этого ей было мало.— А ты станешь великой и знаменитой, — добавил 0ливер.Беттина улыбнулась, услышав это.— Ты правда так думаешь? Она загорелась открывшейся перспективой. Это казалось ей жутко заманчивым.— Правда. Глава 44 В конце июля, за два дня до прибытия Хейла, Оливер, Беттина и Александр с сожалением освободили квартиру и вылетели в Лос-Анджелес, где к тому времени агент по продаже недвижимости уже подобрал для них небольшой меблированный дом.— Господи Исусе… — вырвалось у Беттины, когда они добрались до своего нового жилища. — Не знаю, что делать — стоять или падать?— Делай и то и другое одновременно, — со смехом посоветовал Оливер.Снаружи дом был выкрашен фиолетовой краской, а внутри был преимущественно розовый, хотя хватало и позолоты, и чудовищных шкур каких-то фальшивых леопардов и настенных панно, утыканных ракушками. Единственной радостью было то, что дом располагался на берегу океана, в Малибу. Александра все буквально заворожило, и он немедленно выбежал на песчаный пляж.— Ты сумеешь переносить это спокойно?— После нашей последней квартиры несколько грубовато, но, думаю, сумею свыкнуться с этим, — сказала Беттина и, помолчав, задала вопрос, который мучил их обоих: — Как они умудрились подобрать нам этакое?— Радуйся, что у нас есть хотя бы это, ведь им предоставили всего полтора месяца, чтобы подыскать нам жилище.Беттина немного успокоилась, да и времени не хватало думать о том, хороша или плоха квартира, — так много навалилось работы. Оливеру приходилось вновь утверждать себя в новой газете, а Беттина до пятнадцати часов ежедневно проводила в студии, особенно в первый месяц, обсуждая со съемочной группой, что надо и что не надо включать из пьесы в сценарий. В конце августа стало легче, и тогда Беттина обратила взоры к дому. Она позвонила агенту по продаже недвижимости и обрисовала ему то, что ей хотелось бы, но вопрос был в том, насколько быстро удастся подобрать желаемое. Одно несомненно — ей порядком надоела жизнь близ пляжа. Хотелось где-нибудь уединиться и спокойно работать.Первые несколько недель они жили надеждой, но потом Беттина стала впадать в отчаяние.— Олли, не надо меня успокаивать, — в сердцах сказала как-то Беттина, едва не сев на декоративную ракушку. — Я больше не могу находиться в этом проклятом доме. Мне надо работать, а мне в голову ничего не лезет.Она, словно ища поддержки, обернулась к Оливеру, и тот обнял ее.— Успокойся, девочка моя. Мы что-нибудь подберем, обещаю.Беттина возобновила дружбу с Мэри и Сетом. Однажды в телефонном разговоре она пожаловалась Мэри на то, что никак не может найти подходящее жилище:— Я начинаю терять надежду. В этом месте я просто схожу с ума.— Ничего, все устроится, дорогая. Зато теперь ты снова стала райской птицей.Беттина улыбнулась.Отправляясь по адресам, указанным агентом, она перевидала много разных особняков — похожих на палаццо с бассейнами внутри и снаружи, с греческими статуями и даже один с четырнадцатью ваннами из розового мрамора. И наконец вернулась домой с радостным блеском в глазах.— Я нашла, Олли! Нашла! Это надо видеть!Он увидел и согласился с Беттиной — дом идеальный. Роскошный, но элегантный, на тихой улочке в Беверли-Хиллз. Каким-то образом ему удавалось казаться одновременно величественным и милым. Он выглядел совершенно без претензии, что такая редкость в Беверли-Хиллз. Правда, особняк был несколько больше, нежели хотелось Беттине, но, в конце концов, это не так уж важно, раз в остальном он отвечает всем требованиям. В доме было пять спален на втором этаже и небольшой кабинет;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31