— Хотите получить двадцать долларов? Его глаза заблестели. Он хотел получить двадцать долларов.
Попросив у него телефонную книгу, я выписал на листок бумаги номер телефона Джонсон-Кэш Кампани и подал его Генри.
— Генри, — сказал я, — если Эдди Кэш уйдет отсюда еще до закрытия, позвоните по этому телефону и попросите мистера Беннета. Если же кто-нибудь позвонит вам сюда и попросит вызвать Кэша, скажите, что он уехал. Вот и все, а в итоге двадцать долларов. И ничего не говорите Кэшу. Поняли? Это очень важно.
— Понял, — сказал он. — Немного подозрительно.
— Об этом не беспокойтесь. — Я дал ему еще денег. — Мне нужны очки. Желательно в роговой оправе. Не от ветра, не темные — обыкновенные простые линзы. Есть у вас такие?
Он минутку подумал, подошел к одной из полок, снял коробку, вынул что-то из нее и вернулся ко мне.
— Лучшее, что могу предложить, — сказал он. — Они, правда, имеют стеклоочистители — видите? Очень смешно, когда идет дождь. И даже когда нет дождя.
Я рассмотрел их. В общем, это было бы то, что нужно: круглая роговая оправа, очень простая, и только в середине торчал кверху, примерно на четверть дьойма, маленький рычажок: стоило пошевелить его, и крошечные стеклоочистители начинали двигаться по линзам из стороны в сторону, по принципу автомобильного «дворника». Я дал Генри еще один доллар и получил разрешение позвонить по его телефону.
Один из моих друзей, по имени Смит, заканчивал курс бухгалтерского дела в колледже Вудбери. Когда-то я уступил ему последнюю — пятую — часть своих запасов бурбона и считал, что он у меня в долгу. После того как я объяснился по меньшей мере с девятью работниками колледжа, которые пытались внушить мне, что во время занятий никого из учащихся к телефону не вызывают, так как это нарушает установленные правила, его все-таки позвали. Я потратил пять или шесть минут, чтобы получить от него нужную мне информацию, и должен был повторить сказанное им три раза для уточнения некоторых деталей, но в конце концов я решил, что этого мне достаточно. Он сказал мне также, что бурбон уже вышел. Это замечание я полностью игнорировал.
Джонсон-Кэш Кампани помещалась примерно посередине между Седьмой и Восьмой, на Филерта. Я постоял перед широкими стеклянными дверьми и полюбовался своим отражением. По пути я заехал домой, захватил портфель, набитый газетами, и сменил голубой габардиновый костюм на солидный черный, который я надевал последний раз, идя на похороны, с унылым черным галстуком и черными туфлями, и надел свою единственную шляпу, темную, потрепанную, с приподнятым сбоку полем, с которого я когда-то сорвал желто-красное перо. Шляпа закрывала изувеченный кончик моего левого уха и торчащие ежиком светлые волосы. Вот нос свой я уже никак не мог замаскировать.
Даже в роговых очках я все равно оставался Шеллом Скоттом, частным следователем. Я не мог бы обмануть никого из тех, кто меня знал. Но по крайней мере никто не сможет сказать, что видел крупного блондина в хорошо сшитом голубом костюме с ярким галстуком. В моем облике появился даже какой-то налет учености.
Я толкнул широкие двери и вошел. Прямо против входа, за столом с пишущей машинкой, сидела, заткнув за ухо карандаш, самоуверенная секретарша. За ее спиной, по обе стороны большой комнаты, стояло еще по шесть столов, а в задней стене было три двери с застекленной половиной, на которых золочеными буквами были выведены какие-то надписи. Я не мог различить, что именно было написано, но вообразил, что на одной, наверно, написано «Мистер Эдвард Кэш, президент» или что-нибудь в этом роде. Две большие двери справа от меня вели во внутренние помещения, в которых, по моему предположению, разместились склады.
Зажав под мышкой портфель, я направился к самоуверенной секретарше. Шляпы я не снял. Я откашлялся и поправил очки.
— Могу я видеть мистера Кэша? — спросил я. Она подняла глаза и машинально улыбнулась.
— Мистера Кэша сейчас нет, сэр, — сказала она. — Не могу ли я чем-нибудь помочь?
— Ах, как досадно. Я был уверен, что застану мистера Кэша. Впрочем, думаю, это не имеет большого значения. С вашей помощью я могу начать работать и без него. — Я благосклонно ей улыбнулся.
Но ее лице появилась было ответная улыбка, но тут же она недоуменно наморщила лоб.
— А? — произнесла она неучтиво, потом, спохватившись: — Извините? Я не совсем понимаю. Какую работу?
— Ревизию баланса и отчетности, — сказал я. — Я — мистер Беннет. Видя, что она продолжает хмуриться, я сказал (как будто это что-то объясняло):
— Бухгалтер-ревизор, мистер Беннет.
— Но я не знаю ни о какой ревизии. — Девушка была смущена и озадачена.
Я сказал, как бы потеряв терпение:
— Может быть, барышня, вы направите меня к кому-нибудь, кто замещает мистера Кэша в его отсутствие? — Я взглянул на свои часы: — Право же, я не могу ждать;
Она сжала губы; быстро встала и глубоко втянула воздух, будто собираясь надуть по меньшей мере два воздушных шара. Я вовремя подавил усмешку — она бы совершенно не вязалась с моим персонажем.
— Идите за мной, — резко сказала она.
Я с удовольствием за нею последовал. Она провела меня по центральному проходу между столами в кабинет слева и представила меня мистеру Мэтьюзу, низенькому человеку с брюшком и беспорядочно растущими усами, повернулась на каблучках и удалилась.
Мистер Мэтьюз поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я пожал ее и сказал:
— Мистер Мэтьюз, эта молодая леди не поняла, что предстоит ревизия отчетности, поэтому, естественно, я попросил ее провести меня к заместителю мистера Кэша. Я потерял уже много времени, а я надеялся закончить, самое позднее, ко вторнику. Вам это, конечно, понятно?
Ему не было понятно. После двух или трех минут, в течение которых он ничего не понимал, я изобразил на лице скорбь и сказал несколько холодно:
— Мистер Мэтьюз, если вы сейчас позвоните мистеру Кэшу, он, я уверен, объяснит вам, почему вас не уведомили о предстоящей ревизии.
Я сел в кресло у стола, обнимая свой набитый газетами портфель. Он явно колебался, и я добавил, переведя дух и скрестив пальцы:
— Уже почти пять часов. Сегодня я, собственно, надеялся лишь начать проверку счетов дебиторов, с тем чтобы выяснить ваш резерв для компенсации безнадежных долгов. Очевидно, мистер Кэш чувствует, что имеющейся резерв неадекватен. — Я добавил таким тоном, будто прекрасно знал, о чем говорю: — Вы, конечно, понимаете, что чем больше сумма безнадежного долга по отношению к доходу, тем меньше сумма подоходного налога, которую нам придется платить. Что касается счета прибылей и убытков, а также ведомости баланса за последний период, то они понадобятся мне не раньше, чем в понедельник утром.
На какой-то кошмарный момент я забыл — и никак не мог вспомнить, — что правильно: счет прибылей и убытков и ведомость баланса или ведомость прибылей и убытков и счет баланса. Если бы Мэтьюз потребовал каких-нибудь уточнений, положение могло бы стать критическим: я мог повторить сказанное мной, как пластинка, но не смог бы добавить ни слова. Смит больше ничего мне не рассказал. Не получит больше ни капли бурбона!
Мэтьюз произнес:
— Гмммм.
Это прозвучало многозначительно. Я нервно посмотрел на часы. Я не играл: я на самом деле нервничал.
— При такой проволочке ничего не выйдет. Ну что же, мистер Кэш все равно оплатит мне это время.
Мэтьюз нахмурился:
— Разумеется, мистер Беннет. Правда, это не совсем по правилам, но в конце концов, ничегск такого... Если вы не возражаете, я постараюсь дозвониться до мистера Кэша.
Я сказал:
— Конечно, конечно. Это будет лучше всего, мистер Мэтьюз, — и стал выбивать дробь на своем портфеле. С моего места мне видно было, как, он набирает номер телефона. Первый раз никто не ответил. После минутного колебания он набрал номер, похожий, как мне показалось,
на тот, что был в лавке Генри. Я надеялся, что Генри сейчас дежурит у телефона, как мы с ним договорились. У меня даже вспотели ладони, пока я ждал, чтобы он ответил, а потом вслушивался в короткий односторонний разговор.
Мэтьюз положил трубку и повернулся ко мне.
— Не могу поймать его, — сказал он. — Я позвонил — мм — туда, где происходит деловое совещание, на котором он должен был присутствовать, и мне сказали, что он уже уехал. Так что он, наверно, скоро будет здесь.
— Отлично, — сказал я. — Так я, может быть, приступлю к делу, а мистер Кэш все подробно объяснит, как только приедет. Кстати, он сказал мне, что всего удобнее работать в его кабинете. — Я вопросительно посмотрел на него поверх роговой оправы моих очков, и мне пришла в голову идиотская мысль — как было бы смешно, если бы крошечные стеклоочистители вдруг заработали, клик-клик, перед изумленным взором мистера Мэтьюза.
Он вздохнул, кивнул и провел меня в соседний с ним кабинет. Это было роскошное помещение: толстый серый ковер; комфортабельные кресла — во всяком случае, с виду; на стене, в рамке — репродукция великолепной картины, изображавшей военный корабль; и огромный, светлого дерева, стол, с мягким вертящимся креслом. Именно мягким. Я опустился в него, и мой взгляд упал на стоящую на столе фотографию в рамке. С нее на меня смотрели умные, темные глаза Робин Брукс, как будто спрашивая: «Шелл, Шелл, что же ты делаешь?» Я взял портрет и показал его Мэтьюзу.
— Его жена?
— Нет, просто — мм — друг, как я понимаю. Я поставил фотографию обратно на стол.
— Прелестная девушка, не правда ли? Прелестная. Ну что ж, если вы велите кому-нибудь показать мне счета дебиторов, я просмотрю их как можно быстрее.
Пока он отправился за документами, я еще раз быстро оглядел кабинет Кэша. Все выглядело о'кей, кроме стенного сейфа. Если то, что мне нужно, там, я могу хоть удавиться, но Мэтьюз сейфа не откроет. Впрочем, он, может быть, и не знает нужной комбинации. Он вернулся в сопровождении молодого клерка лет девятнадцати, который нес две, не очень внушительные на вид, папки. Я надеялся, что это счета дебиторов, — если они действительно хранятся в папках.
Я сказал юнцу:
— Будьте добры, положите их сюда, на стол. Благодарю вас. — Я повернулся к Мэтьюзу. — Вы мне очень помогли. Простите за беспокойство, но я уверен, что мистер Кэш все объяснит. — Я помолчал, словно размышляя. — Разве он ничего не говорил вам сегодня утром?
Он покачал головой.
— Мистер Кэш сегодня утром вообще не появлялся. Иногда он сюда не заезжает. — Он засмеялся, но как-то невесело: — Видимо, он считает, что мы прекрасно справляемся с делами и без него.
— Уверен, что справляетесь, — сказал я без особого сарказма. — Однако в этом, вероятно, и кроется объяснение, почему вы не знали о моем приходе. Мистер Кэш говорил со мной только вчера вечером. Вышло так, что до среды я свободен, вот я и согласился провести эту специальную ревизию. Может быть, — добавил я легким тоном, — он решил застать вас врасплох?
Он открыл было рот, но передумал. Потом сказал:
— Да. Должно быть, так. Да.
На мгновенье я с замиранием сердца подумал, что он собирается остаться и следить, как бухгалтер-ревизор будет проводить ревизию документов, но он вдруг повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Это меня несколько озадачило.
Как выяснилось, я напрасно беспокоился насчет сейфа. Я нашел то, что мне было нужно, там, где оно логически и должно было быть, — в среднем ящике большого письменного стола. Правда, пришлось сломать замок, чтобы попасть в этот ящик, но оно того стоило. И никто, к счастью, не вошел в кабинет. Это показалось сущим пустяком после всех усилий, которые я затратил, чтобы достичь этой стадии моего предприятия.
Это была обычная большая черная книжечка, с тисненной на верхней обложке позолоченной надписью «Банк Анджелюс, Лос-Анджелес, Калифорния». Я никогда не подозревал, что чтение корешков в чековой книжке может быть столь интересно. Почитав двадцать минут, я пожалел, что на самом деле не ревизор. Впрочем, информация, которую я извлек из этого, была довольно скудной. В январе и феврале этого года фирма, по-видимому, имела дело с новой фирмой Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани в Риверсайде. Все эти чеки выписывал Кэш, и ни один чек не был выписан до января или после февраля. В этот период Эдди выписал множество чеков, чтобы покрыть обычные расходы фирмы, в дополнение к нескольким крупным суммам, которые сняты со счета Джонсон-Кэш Кампани в пользу Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани: 1000000, 1500000, 1700000 и максимальная сумма в 10000000 долларов, выписанная 26 февраля. 51 сличил корешки чековой книжки с другими бумагами, которые нашел в столе, чтобы удостовериться, что подписи на чеках были сделаны рукой Кэша. Так оно и было.
«Ревизия» была закончена, — вероятно, самая быстрая из всех ревизий, ей подверглись даже счета дебиторов (что бы этот термин ни означал).
Я обтер чековую книжку, положил ее обратно в ящик стола, снял, вытер и снова надел очки и вышел из кабинета.
Самоуверенная секретарша сидела за своим столом и, видимо, скучала. Так мне показалось. Мне стало ее жаль. Искренне жаль. Я наклонился над столом и сказал:
- Простите, я был с вами резок.
Она, моргая, смотрела на меня. Я поднял руку и подтолкнул рычажок на переносице очков. И, словно по волшебству, заработали миниатюрные стеклоочистители — туда, сюда, туда, сюда, — как зачарованные. Мне показалось, что она вот-вот закричит. Она втянула голову в плечи, взглянула на меня из-под тонко очерченных бровей и бросилась в направлении мистера Мэтьюза.
Я присел к столу и одним пальцем напечатал на чистом листе, вложенном в машинку, слова: «Для вас, милочка», — водрузил на машинку очки и тоже бросился — в направлении к кадиллаку.
Эдди хватит удар. Это было о'кей с моей стороны. Пусть попотеет. Я получил то, что мне нужно, и к тому же, когда я уходил, секретарше уже не было скучно. Такова моя политика — никогда не давать им скучать. Кто знает, что еще будет?
Было уже пять тридцать, самое время встретиться с Луи Моррисоном. Если он все еще живет на Харвардском бульваре и если он не изменил своих привычек с тех пор, как я видел его последний раз, то он сейчас как раз вылезает из постели.
Я оказался прав и в том, и в другом. Сонно моргая, он выглянул из-за двери.
— Шелл, — пробормотал он. — Что случилось? Вы что, совсем не спали?
— Спал, конечно, но уже встал. Полсуток назад.
— Ужасно, — сказал он. — Ужасно. Ну входите. Раз уж вы здесь. — Он открыл дверь и я вошел. От него пахло, как от забродившего сусла.
Я спросил:
— Какого дьявола вы пили вчера вечером?
Он потряс всклокоченной головой; на белом лбу запрыгали тугие, вьющиеся локоны. — Если б я знал! Просто умираю. — Он причмокнул губами. — Больше никогда! Клянусь. Никогда в жизни. Пошли в спальню Что привело вас в этот морг?
— Мне нужны кое-какие сведения, Луи, и притом достоверные. В связи с делом, которое я расследую. Насколько я представляю себе, вы не станете меня обманывать.
— Верно, Шелл. Вы единственный из всех сыщиков, частных и всяких других, кто пошел мне навстречу. Если бы не вы, у меня были бы крупные неприятности из-за тех бандитов. Так что спрашивайте — и я отвечу.
— Партия в покер в прошлую среду; ставки. Я слышал, вы были одним из участников.
— Еще как был! До сих пор не распутаюсь. Семьсот долларов как не бывало. Что еще, кроме этого, представляет для вас интерес? — Он застонал, повалился обратно на кровать и сунул под голову две подушки. Он был красивый парень примерно моих лет, пяти футов и десяти или одиннадцати дюймов ростом, бледный и явно страдающий от превосходного похмелья. Я вполне ему сочувствовал.
Я спросил:
— Кто еще играл?
— Дайте вспомнить... Мори Гэтц, Пит Сандерс, Вини, Лонни Крофтс — недолго. Он быстро проигрался. Потом там был Эдди Кэш и Хайми Блинз. — Он отсчитывал по пальцам. — Вот и все.
— Кто-нибудь из них уходил?
— Нет, все оставались до самого конца. До часу ночи или до половины второго. — Он зевнул и с любопытством уставился на меня. — А в чем дело? Почему такой интерес? Или покер теперь вне закона?
Я спросил:
— Вы уверены, что никто не ушел раньше? Это может иметь значение.
— Абсолютно уверен. Я бы плюнул им в глаза, если бы они ушли с моими семьюстами долларами.
— Кэш тоже был до конца, а?
— Конечно. Да мы все там были, семь человек. Однако что там заварилось? Полицейские устроили мне такую же встряску насчет Кэша.
— Ну, строго между нами, Луи, одного парня вроде бы убили. Я проверяю некоторые алиби. Может, за этим ничего и нет.
— Меня к этому не припутали?
— Нет, с вами, Луи, все в порядке. Ведь вы никого не сбивали машиной, а?
— Был грех. Трех, четырех — сейчас уже точно не припомню.
— Я имею в виду — вечером в среду. — Я заставил себя усмехнуться: — О'кей. Я на вас не донесу. И, Луи, забудьте, что я у вас был сегодня.
— Уже забыл. — Он засмеялся и во весь рот зевнул.
Я поблагодарил его и посоветовал по ночам спать — как делают все порядочные люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Попросив у него телефонную книгу, я выписал на листок бумаги номер телефона Джонсон-Кэш Кампани и подал его Генри.
— Генри, — сказал я, — если Эдди Кэш уйдет отсюда еще до закрытия, позвоните по этому телефону и попросите мистера Беннета. Если же кто-нибудь позвонит вам сюда и попросит вызвать Кэша, скажите, что он уехал. Вот и все, а в итоге двадцать долларов. И ничего не говорите Кэшу. Поняли? Это очень важно.
— Понял, — сказал он. — Немного подозрительно.
— Об этом не беспокойтесь. — Я дал ему еще денег. — Мне нужны очки. Желательно в роговой оправе. Не от ветра, не темные — обыкновенные простые линзы. Есть у вас такие?
Он минутку подумал, подошел к одной из полок, снял коробку, вынул что-то из нее и вернулся ко мне.
— Лучшее, что могу предложить, — сказал он. — Они, правда, имеют стеклоочистители — видите? Очень смешно, когда идет дождь. И даже когда нет дождя.
Я рассмотрел их. В общем, это было бы то, что нужно: круглая роговая оправа, очень простая, и только в середине торчал кверху, примерно на четверть дьойма, маленький рычажок: стоило пошевелить его, и крошечные стеклоочистители начинали двигаться по линзам из стороны в сторону, по принципу автомобильного «дворника». Я дал Генри еще один доллар и получил разрешение позвонить по его телефону.
Один из моих друзей, по имени Смит, заканчивал курс бухгалтерского дела в колледже Вудбери. Когда-то я уступил ему последнюю — пятую — часть своих запасов бурбона и считал, что он у меня в долгу. После того как я объяснился по меньшей мере с девятью работниками колледжа, которые пытались внушить мне, что во время занятий никого из учащихся к телефону не вызывают, так как это нарушает установленные правила, его все-таки позвали. Я потратил пять или шесть минут, чтобы получить от него нужную мне информацию, и должен был повторить сказанное им три раза для уточнения некоторых деталей, но в конце концов я решил, что этого мне достаточно. Он сказал мне также, что бурбон уже вышел. Это замечание я полностью игнорировал.
Джонсон-Кэш Кампани помещалась примерно посередине между Седьмой и Восьмой, на Филерта. Я постоял перед широкими стеклянными дверьми и полюбовался своим отражением. По пути я заехал домой, захватил портфель, набитый газетами, и сменил голубой габардиновый костюм на солидный черный, который я надевал последний раз, идя на похороны, с унылым черным галстуком и черными туфлями, и надел свою единственную шляпу, темную, потрепанную, с приподнятым сбоку полем, с которого я когда-то сорвал желто-красное перо. Шляпа закрывала изувеченный кончик моего левого уха и торчащие ежиком светлые волосы. Вот нос свой я уже никак не мог замаскировать.
Даже в роговых очках я все равно оставался Шеллом Скоттом, частным следователем. Я не мог бы обмануть никого из тех, кто меня знал. Но по крайней мере никто не сможет сказать, что видел крупного блондина в хорошо сшитом голубом костюме с ярким галстуком. В моем облике появился даже какой-то налет учености.
Я толкнул широкие двери и вошел. Прямо против входа, за столом с пишущей машинкой, сидела, заткнув за ухо карандаш, самоуверенная секретарша. За ее спиной, по обе стороны большой комнаты, стояло еще по шесть столов, а в задней стене было три двери с застекленной половиной, на которых золочеными буквами были выведены какие-то надписи. Я не мог различить, что именно было написано, но вообразил, что на одной, наверно, написано «Мистер Эдвард Кэш, президент» или что-нибудь в этом роде. Две большие двери справа от меня вели во внутренние помещения, в которых, по моему предположению, разместились склады.
Зажав под мышкой портфель, я направился к самоуверенной секретарше. Шляпы я не снял. Я откашлялся и поправил очки.
— Могу я видеть мистера Кэша? — спросил я. Она подняла глаза и машинально улыбнулась.
— Мистера Кэша сейчас нет, сэр, — сказала она. — Не могу ли я чем-нибудь помочь?
— Ах, как досадно. Я был уверен, что застану мистера Кэша. Впрочем, думаю, это не имеет большого значения. С вашей помощью я могу начать работать и без него. — Я благосклонно ей улыбнулся.
Но ее лице появилась было ответная улыбка, но тут же она недоуменно наморщила лоб.
— А? — произнесла она неучтиво, потом, спохватившись: — Извините? Я не совсем понимаю. Какую работу?
— Ревизию баланса и отчетности, — сказал я. — Я — мистер Беннет. Видя, что она продолжает хмуриться, я сказал (как будто это что-то объясняло):
— Бухгалтер-ревизор, мистер Беннет.
— Но я не знаю ни о какой ревизии. — Девушка была смущена и озадачена.
Я сказал, как бы потеряв терпение:
— Может быть, барышня, вы направите меня к кому-нибудь, кто замещает мистера Кэша в его отсутствие? — Я взглянул на свои часы: — Право же, я не могу ждать;
Она сжала губы; быстро встала и глубоко втянула воздух, будто собираясь надуть по меньшей мере два воздушных шара. Я вовремя подавил усмешку — она бы совершенно не вязалась с моим персонажем.
— Идите за мной, — резко сказала она.
Я с удовольствием за нею последовал. Она провела меня по центральному проходу между столами в кабинет слева и представила меня мистеру Мэтьюзу, низенькому человеку с брюшком и беспорядочно растущими усами, повернулась на каблучках и удалилась.
Мистер Мэтьюз поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я пожал ее и сказал:
— Мистер Мэтьюз, эта молодая леди не поняла, что предстоит ревизия отчетности, поэтому, естественно, я попросил ее провести меня к заместителю мистера Кэша. Я потерял уже много времени, а я надеялся закончить, самое позднее, ко вторнику. Вам это, конечно, понятно?
Ему не было понятно. После двух или трех минут, в течение которых он ничего не понимал, я изобразил на лице скорбь и сказал несколько холодно:
— Мистер Мэтьюз, если вы сейчас позвоните мистеру Кэшу, он, я уверен, объяснит вам, почему вас не уведомили о предстоящей ревизии.
Я сел в кресло у стола, обнимая свой набитый газетами портфель. Он явно колебался, и я добавил, переведя дух и скрестив пальцы:
— Уже почти пять часов. Сегодня я, собственно, надеялся лишь начать проверку счетов дебиторов, с тем чтобы выяснить ваш резерв для компенсации безнадежных долгов. Очевидно, мистер Кэш чувствует, что имеющейся резерв неадекватен. — Я добавил таким тоном, будто прекрасно знал, о чем говорю: — Вы, конечно, понимаете, что чем больше сумма безнадежного долга по отношению к доходу, тем меньше сумма подоходного налога, которую нам придется платить. Что касается счета прибылей и убытков, а также ведомости баланса за последний период, то они понадобятся мне не раньше, чем в понедельник утром.
На какой-то кошмарный момент я забыл — и никак не мог вспомнить, — что правильно: счет прибылей и убытков и ведомость баланса или ведомость прибылей и убытков и счет баланса. Если бы Мэтьюз потребовал каких-нибудь уточнений, положение могло бы стать критическим: я мог повторить сказанное мной, как пластинка, но не смог бы добавить ни слова. Смит больше ничего мне не рассказал. Не получит больше ни капли бурбона!
Мэтьюз произнес:
— Гмммм.
Это прозвучало многозначительно. Я нервно посмотрел на часы. Я не играл: я на самом деле нервничал.
— При такой проволочке ничего не выйдет. Ну что же, мистер Кэш все равно оплатит мне это время.
Мэтьюз нахмурился:
— Разумеется, мистер Беннет. Правда, это не совсем по правилам, но в конце концов, ничегск такого... Если вы не возражаете, я постараюсь дозвониться до мистера Кэша.
Я сказал:
— Конечно, конечно. Это будет лучше всего, мистер Мэтьюз, — и стал выбивать дробь на своем портфеле. С моего места мне видно было, как, он набирает номер телефона. Первый раз никто не ответил. После минутного колебания он набрал номер, похожий, как мне показалось,
на тот, что был в лавке Генри. Я надеялся, что Генри сейчас дежурит у телефона, как мы с ним договорились. У меня даже вспотели ладони, пока я ждал, чтобы он ответил, а потом вслушивался в короткий односторонний разговор.
Мэтьюз положил трубку и повернулся ко мне.
— Не могу поймать его, — сказал он. — Я позвонил — мм — туда, где происходит деловое совещание, на котором он должен был присутствовать, и мне сказали, что он уже уехал. Так что он, наверно, скоро будет здесь.
— Отлично, — сказал я. — Так я, может быть, приступлю к делу, а мистер Кэш все подробно объяснит, как только приедет. Кстати, он сказал мне, что всего удобнее работать в его кабинете. — Я вопросительно посмотрел на него поверх роговой оправы моих очков, и мне пришла в голову идиотская мысль — как было бы смешно, если бы крошечные стеклоочистители вдруг заработали, клик-клик, перед изумленным взором мистера Мэтьюза.
Он вздохнул, кивнул и провел меня в соседний с ним кабинет. Это было роскошное помещение: толстый серый ковер; комфортабельные кресла — во всяком случае, с виду; на стене, в рамке — репродукция великолепной картины, изображавшей военный корабль; и огромный, светлого дерева, стол, с мягким вертящимся креслом. Именно мягким. Я опустился в него, и мой взгляд упал на стоящую на столе фотографию в рамке. С нее на меня смотрели умные, темные глаза Робин Брукс, как будто спрашивая: «Шелл, Шелл, что же ты делаешь?» Я взял портрет и показал его Мэтьюзу.
— Его жена?
— Нет, просто — мм — друг, как я понимаю. Я поставил фотографию обратно на стол.
— Прелестная девушка, не правда ли? Прелестная. Ну что ж, если вы велите кому-нибудь показать мне счета дебиторов, я просмотрю их как можно быстрее.
Пока он отправился за документами, я еще раз быстро оглядел кабинет Кэша. Все выглядело о'кей, кроме стенного сейфа. Если то, что мне нужно, там, я могу хоть удавиться, но Мэтьюз сейфа не откроет. Впрочем, он, может быть, и не знает нужной комбинации. Он вернулся в сопровождении молодого клерка лет девятнадцати, который нес две, не очень внушительные на вид, папки. Я надеялся, что это счета дебиторов, — если они действительно хранятся в папках.
Я сказал юнцу:
— Будьте добры, положите их сюда, на стол. Благодарю вас. — Я повернулся к Мэтьюзу. — Вы мне очень помогли. Простите за беспокойство, но я уверен, что мистер Кэш все объяснит. — Я помолчал, словно размышляя. — Разве он ничего не говорил вам сегодня утром?
Он покачал головой.
— Мистер Кэш сегодня утром вообще не появлялся. Иногда он сюда не заезжает. — Он засмеялся, но как-то невесело: — Видимо, он считает, что мы прекрасно справляемся с делами и без него.
— Уверен, что справляетесь, — сказал я без особого сарказма. — Однако в этом, вероятно, и кроется объяснение, почему вы не знали о моем приходе. Мистер Кэш говорил со мной только вчера вечером. Вышло так, что до среды я свободен, вот я и согласился провести эту специальную ревизию. Может быть, — добавил я легким тоном, — он решил застать вас врасплох?
Он открыл было рот, но передумал. Потом сказал:
— Да. Должно быть, так. Да.
На мгновенье я с замиранием сердца подумал, что он собирается остаться и следить, как бухгалтер-ревизор будет проводить ревизию документов, но он вдруг повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Это меня несколько озадачило.
Как выяснилось, я напрасно беспокоился насчет сейфа. Я нашел то, что мне было нужно, там, где оно логически и должно было быть, — в среднем ящике большого письменного стола. Правда, пришлось сломать замок, чтобы попасть в этот ящик, но оно того стоило. И никто, к счастью, не вошел в кабинет. Это показалось сущим пустяком после всех усилий, которые я затратил, чтобы достичь этой стадии моего предприятия.
Это была обычная большая черная книжечка, с тисненной на верхней обложке позолоченной надписью «Банк Анджелюс, Лос-Анджелес, Калифорния». Я никогда не подозревал, что чтение корешков в чековой книжке может быть столь интересно. Почитав двадцать минут, я пожалел, что на самом деле не ревизор. Впрочем, информация, которую я извлек из этого, была довольно скудной. В январе и феврале этого года фирма, по-видимому, имела дело с новой фирмой Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани в Риверсайде. Все эти чеки выписывал Кэш, и ни один чек не был выписан до января или после февраля. В этот период Эдди выписал множество чеков, чтобы покрыть обычные расходы фирмы, в дополнение к нескольким крупным суммам, которые сняты со счета Джонсон-Кэш Кампани в пользу Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани: 1000000, 1500000, 1700000 и максимальная сумма в 10000000 долларов, выписанная 26 февраля. 51 сличил корешки чековой книжки с другими бумагами, которые нашел в столе, чтобы удостовериться, что подписи на чеках были сделаны рукой Кэша. Так оно и было.
«Ревизия» была закончена, — вероятно, самая быстрая из всех ревизий, ей подверглись даже счета дебиторов (что бы этот термин ни означал).
Я обтер чековую книжку, положил ее обратно в ящик стола, снял, вытер и снова надел очки и вышел из кабинета.
Самоуверенная секретарша сидела за своим столом и, видимо, скучала. Так мне показалось. Мне стало ее жаль. Искренне жаль. Я наклонился над столом и сказал:
- Простите, я был с вами резок.
Она, моргая, смотрела на меня. Я поднял руку и подтолкнул рычажок на переносице очков. И, словно по волшебству, заработали миниатюрные стеклоочистители — туда, сюда, туда, сюда, — как зачарованные. Мне показалось, что она вот-вот закричит. Она втянула голову в плечи, взглянула на меня из-под тонко очерченных бровей и бросилась в направлении мистера Мэтьюза.
Я присел к столу и одним пальцем напечатал на чистом листе, вложенном в машинку, слова: «Для вас, милочка», — водрузил на машинку очки и тоже бросился — в направлении к кадиллаку.
Эдди хватит удар. Это было о'кей с моей стороны. Пусть попотеет. Я получил то, что мне нужно, и к тому же, когда я уходил, секретарше уже не было скучно. Такова моя политика — никогда не давать им скучать. Кто знает, что еще будет?
Было уже пять тридцать, самое время встретиться с Луи Моррисоном. Если он все еще живет на Харвардском бульваре и если он не изменил своих привычек с тех пор, как я видел его последний раз, то он сейчас как раз вылезает из постели.
Я оказался прав и в том, и в другом. Сонно моргая, он выглянул из-за двери.
— Шелл, — пробормотал он. — Что случилось? Вы что, совсем не спали?
— Спал, конечно, но уже встал. Полсуток назад.
— Ужасно, — сказал он. — Ужасно. Ну входите. Раз уж вы здесь. — Он открыл дверь и я вошел. От него пахло, как от забродившего сусла.
Я спросил:
— Какого дьявола вы пили вчера вечером?
Он потряс всклокоченной головой; на белом лбу запрыгали тугие, вьющиеся локоны. — Если б я знал! Просто умираю. — Он причмокнул губами. — Больше никогда! Клянусь. Никогда в жизни. Пошли в спальню Что привело вас в этот морг?
— Мне нужны кое-какие сведения, Луи, и притом достоверные. В связи с делом, которое я расследую. Насколько я представляю себе, вы не станете меня обманывать.
— Верно, Шелл. Вы единственный из всех сыщиков, частных и всяких других, кто пошел мне навстречу. Если бы не вы, у меня были бы крупные неприятности из-за тех бандитов. Так что спрашивайте — и я отвечу.
— Партия в покер в прошлую среду; ставки. Я слышал, вы были одним из участников.
— Еще как был! До сих пор не распутаюсь. Семьсот долларов как не бывало. Что еще, кроме этого, представляет для вас интерес? — Он застонал, повалился обратно на кровать и сунул под голову две подушки. Он был красивый парень примерно моих лет, пяти футов и десяти или одиннадцати дюймов ростом, бледный и явно страдающий от превосходного похмелья. Я вполне ему сочувствовал.
Я спросил:
— Кто еще играл?
— Дайте вспомнить... Мори Гэтц, Пит Сандерс, Вини, Лонни Крофтс — недолго. Он быстро проигрался. Потом там был Эдди Кэш и Хайми Блинз. — Он отсчитывал по пальцам. — Вот и все.
— Кто-нибудь из них уходил?
— Нет, все оставались до самого конца. До часу ночи или до половины второго. — Он зевнул и с любопытством уставился на меня. — А в чем дело? Почему такой интерес? Или покер теперь вне закона?
Я спросил:
— Вы уверены, что никто не ушел раньше? Это может иметь значение.
— Абсолютно уверен. Я бы плюнул им в глаза, если бы они ушли с моими семьюстами долларами.
— Кэш тоже был до конца, а?
— Конечно. Да мы все там были, семь человек. Однако что там заварилось? Полицейские устроили мне такую же встряску насчет Кэша.
— Ну, строго между нами, Луи, одного парня вроде бы убили. Я проверяю некоторые алиби. Может, за этим ничего и нет.
— Меня к этому не припутали?
— Нет, с вами, Луи, все в порядке. Ведь вы никого не сбивали машиной, а?
— Был грех. Трех, четырех — сейчас уже точно не припомню.
— Я имею в виду — вечером в среду. — Я заставил себя усмехнуться: — О'кей. Я на вас не донесу. И, Луи, забудьте, что я у вас был сегодня.
— Уже забыл. — Он засмеялся и во весь рот зевнул.
Я поблагодарил его и посоветовал по ночам спать — как делают все порядочные люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19