Остальные стены почти скрылись з
а полками с книгами. Запах ладана, такой застарелый, что кажется, будто смо
ла не обновлялась десятки лет. Саид опустил книги на пол и подошел к шейху.
Ц Мир тебе, владыка! Шейх неторопливо закончил свое бормотание и поднял
голову. Узкое, живое, одухотворенное лицо, словно ореолом обрамленное се
дой бородой. Белоснежная шапочка-такия плотно обтягивает серебро когда
-то густых волос. Пристальный взгляд человека, который прожил восемь дес
ятков лет на этом свете и для которого иной мир не является тайной. Взгляд
, не потерявший своей остроты и таинственной притягательной силы. И, прип
ав к его руке, Сайд снова вспомнил далекое прошлое: отца, надежды, мечты о н
еземном Ц и украдкой смахнул непрошеную слезу.
Ц И да пребудет с тобою мир и милость Аллаха! Все тот же голос! А какой голо
с был у отца? Он стал припоминать, но только зрение осталось верным памяти
: он видел лицо отца, его шевелящиеся губы, а голос голос был забыт безвозв
ратно. А где же твои ученики, о шейх Али Гунеди? Где те, что приходили сюда сл
авить Аллаха? Скрестив ноги, Сайд сел на циновку.
Ц Сажусь без спроса. Помнится, ты не любил, когда у тебя спрашивали позво
ления.
Ему показалось, что шейх улыбнулся, хотя бледные губы были по-прежнему не
подвижны. Любопытно, вспомнил ли он его?
Ц Прости, но, кроме твоего дома, у меня нет иного приюта.
Шейх уронил голову на грудь и прошептал:
Ц Ты говоришь о стенах, но не о сердце. Саид вздохнул: непонятно!
Ц А я только сегодня вышел из тюрьмы.Ц Он сказал это подчеркнуто небреж
ным тоном.
Шейх вопросительно поднял прикрытые веками глаза.
Ц Из тюрьмы?
Ц Ну да. Ты не видел меня больше десяти лет. За это время произошли удивит
ельные события. Может быть, ты слышал о них от своих учеников, которые меня
знают…
Ц Я слышу многое и поэтому не слышу почти ничего.
Ц В общем, я не хочу ничего от тебя скрывать. Поэтому и говорю прямо, что то
лько сегодня вышел из тюрьмы.
Шейх медленно покачал головой и с сожалением произнес:
Ц Нет, ты не вышел из тюрьмы…
Саид улыбнулся. Все те же слова, из которых каждое имеет свой особый, таинс
твенный смысл. И он сказал:
Ц Знай, владыка, нет тюрьмы страшнее той, что создана государством.
Шейх пристально поглядел на него своими чистыми глазами и пробормотал:
Ц Он говорит, что нет тюрьмы страшнее той, что создана государством…
Саид снова улыбнулся. Видно, не понять им друг друга. И все-таки не выдержа
л:
Ц А ты меня помнишь? Шейх равнодушно изрек:
Ц Довольствуйся всегда настоящим…
И хотя Саид был почти уверен, что старик его вспомнил, он не уступал:
Ц А покойного отца моего, Махрана?
Ц Да пребудет с ним милость Аллаха…
Ц Хорошее было время!
Ц Если можешь, скажи так и о настоящем… Ц Но…
Ц Да простит нас Аллах…
Ц Я говорю, что только сегодня вышел из тюрьмы… Шейх внезапно оживился.
Ц И когда его посадили на кол, он сказал с улыбкой: «Что посеешь, то и пожне
шь».
Отец понимал тебя. Но как же ты должен меня осуждать, если даже твое доброе
чувство ко мне оборачивается жестокостью? Ноги сами привели меня в этот
мир ладана и душевной тоски, ибо что остается делать тому, кто одинок и у к
ого нет дома?
Ц Владыка,Ц сказал он,Ц от меня отказалась родная дочь…
Ц И в деяниях самых малых творений заключена тайна Его,Ц молвил со вздо
хом шейх.
Ц Вот я и сказал себе,Ц продолжал Саид,Ц «Если Всевышний сохранил шейх
а Гунеди на этом свете, я найду дверь его дома открытой».
Ц Но открылись ли тебе небесные двери? Ц спокойно возразил шейх.
Ц Для меня нет места здесь, на земле… родная дочь отказалась от меня…
Ц Как она схожа с тобой!..
Ц Почему, владыка?
Ц Тебе нужен кров, а не Истина.
Саид подпер голову рукой с набухшими венами.
Ц В минуту тоски отец всегда шел к тебе за помощью,Ц задумчиво произнес
он.Ц И я подумал…
Не повышая голоса, шейх перебил его:
Ц Но тебе нужен только кров.
«А может, он меня так и не узнал?» Ц тревожно мелькнуло в голове. И он сказа
л:
Ц Нет, не только. Я хочу, чтобы Всевышний сжалился надо мной…
Ц И сказала Мариам: «Не стыдно ли тебе просить о жалости того, к кому ты бе
зжалостен сам?» Ц нараспев протянул шейх.
Пустынную тишину внезапно нарушил рыдающий крик осла, и чей-то противны
й голос пропел: «Где ты, счастье мое, где удача?» Он вспомнил, как отец однаж
ды поймал его на том, что он мурлыкал «Угадай-ка, угадай!» Ц и легонько его
толкнул: «Разве подобает петь такое, когда мы идем к святому шейху?» Моляс
ь, отец закрывал глаза, раскачивался из стороны в сторону, голосу него хри
пел, по лицу струился пот. А ты сидел под чальмой, разглядывал при свете фо
наря ряды молящихся, грыз плод домы
Дома Ц род пальмы.
и чувствовал себя необъяснимо счастливым. Это было давно, еще до то
го, как ты отведал первые жгучие капли любви.
Шейх закрыл глаза. Казалось, он спит.
Все вокруг стало привычным, и даже не слышно было прежнего запаха ладана.
И он подумал, что привычка Ц причина лени, скуки и смерти. Привычка повинн
а во всех но злоключениях Ц в том, что его предали, отвергли, что вся жизнь
прожита напрасно.
Ц А моления бывают, как и раньше?
Он спросил только затем, чтобы вывести шейха из оцепенения. Но шейх молча
л. И тогда он забеспокоился.
Ц Ты мне не рад?
Шейх открыл глаза.
Ц Ничтожен просящий, и просьба его ничтожна.
Ц Но ведь ты хозяин этого дома!
Ц Хозяин дома рад тебе, как и всякому другому,Ц мягко проговорил шейх.
Ободренный, Саид улыбнулся, но шейх продолжал:
Ц А я не хозяин…
Солнечный луч перебрался с циновки на стену, и Саид сказал:
Ц Все равно, этот дом теперь стал и моим, как был когда-то домом моего отца
и домом всякого, кто шел сюда, и за это тебе, владыка, мое спасибо.
Ц «О Аллах, я не в силах отблагодарить тебя за твое добро. Возблагодари с
ебя сам…»
Ц Но мне так нужно доброе слово…Ц с надеждой начал Саид.
Ц Не лги! Ц мягко упрекнул шейх.
Он опустил голову, отчего белая борода растеклась по груди, и ушел в свои м
ысли. Саид терпеливо ждал. Он отполз немного назад, прислонился спиной к п
олкам с книгами и принялся разглядывать шейха. До чего же все-таки красив
! Потом ему надоело ждать, и он спросил:
Ц Может быть, тебе что-нибудь нужно?
Шейх, казалось, не слышал. Снова воцарилось молчание. Саид машинально сле
дил взглядом за муравьями, которые легкой вереницей скользили по циновк
е. И тут вдруг шейх сказал:
Ц Возьми Коран и читай. Он смутился и принялся оправдываться:
Ц Но ведь я только сегодня из тюрьмы… Я не совершил омовения…
Ц Соверши его и читай…
Ц От меня отказалась родная дочь,Ц жалобно сказал Сайд.Ц Испугалась м
еня, словно черта. А еще раньше ее мать изменила мне…
Ц Соверши омовение и читай,Ц мягко, но настойчиво повторил шейх.
Ц Изменила мне с жалким негодяем, который учился у меня и, как собака, жда
л моей подачки. Потребовала развод, пока я был в тюрьме, и вышла за него зам
уж!..
Ц Соверши омовение и читай!
Ц Все мои деньги,Ц упрямо продолжал Саид,Ц все имущество все он отнял.
Большим человеком стал. Еще бы, теперь все бандиты в квартале Ц его люди…
Ц Соверши омовение и читай!
Саид нахмурился так, что на лбу проступили вены.
Ц Легавые не могли бы меня схватить. Я знаю, я сумел бы бежать, так уже быва
ло. Этот пес выдал меня. Сговорился с ней и выдал. И посыпались несчастья. Д
аже дочь и та от меня отказалась…
Ц Соверши омовение и читай! Ц укоризненно твердил шейх.Ц Читай: «Если
любите Аллаха, повинуйтесь мне, и Он возлюбит вас», читай: «Я избрал тебя…
» Повторяй: «Любовь есть согласие и покорность Его велениям, воздержание
от того, что Он запрещает, довольство тем, что Он назначил и предопределил
…»
Ты видишь перед собой отца. Он радостно качает головой и с улыбкой глядит
на тебя, будто хочет сказать: «Слушай и учись!» Ты же норовишь улучить моме
нт и влезть на пальму. И тебе хочется сбивать финики с дерева. А иногда ты н
ачинаешь потихоньку подтягивать хору молящихся. И когда ты однажды возв
ращался домой в студенческое общежитие в Гизе, ты увидел ее. Она шла тебе н
австречу с корзинкой в руках, красивая и желанная, тая в себе все райское б
лаженство и все муки ада, которые тебе суждено было изведать. Как это звуч
ит стих, что особенно нравился тебе в молениях? «…Явился и светом озарил т
вой путь. И увидал ты месяц в небе и увидал любимый Лик». А солнце еще не заш
ло. Последняя золотая ниточка медленно тает в окошке. И впереди долгая но
чь. Первая ночь на свободе. Один, наедине со своей свободой. И с шейхом, кото
рый витает в небесах и бормочет слова, непонятные тому, кто привык играть
с огнем. Но ведь податься-то тебе больше некуда…
III
Просматривая газету «Захра», он увидел подпись Рауфа Альвана и с жадност
ью стал читать. Он не успел еще отойти далеко от дома шейха Али Гунеди, где
провел ночь. Посмотрим, в какой чернильнице черпает Рауф Альван свое вдо
хновение! Женские моды, радиоприемники, ответ читательнице, которую брос
ил муж. Красивые слова, но где прежний Рауф Альван? Студенческое общежити
е и удивительные дни прошлого. Сама энергия, казалось, воплотилась в этом
студенте из провинции, который ходил в старой, поношенной одежде, но имел
большое сердце. Рауф… Правдивое блестящее перо. Что же все-таки произошл
о? И в чем причина этих удивительных, прямо-таки загадочных превращений? И
ли, может, здесь тоже произошли события, подобные тем, что приключились в п
ереулке Сайрафи, где остались Набавия, Илеш и маленькая девочка, отказав
шаяся от родного отца? Я должен его увидеть. Шейх дал мне ночлег, но ведь мн
е нужны еще и деньги. Я должен начинать жизнь сначала, господин Альван. Ты
так же мудр, как и шейх Али, ты Ц самое главное, что осталось у меня в этой ж
изни, в которой нет ничего прочного.
На площади Маариф он остановился перед зданием редакции «Захра». Гранди
озно, ничего не скажешь. В такой дом не просто вломиться. И этот внушительн
ый ряд автомобилей, застывших, как часовые, у мрачной стены. И глухой рокот
ротационных машин, доносящийся из-за подвальных решеток, словно сонное
бормотание какого-то огромного страшного существа. В общей толпе Саид в
ошел в здание. Подойдя к справочному бюро, хрипло спросил:
Ц К господину Рауфу Альвану как пройти?
Чиновник оглядел его и, видимо, остался недоволен: уж очень нагло смотрел
и эти узкие, с прищуром глаза. Сухо бросил:
Ц Четвертый этаж.
Он направился к лифту. Среди посетителей он странно выделялся своим голу
бым пиджаком и ботинками на каучуке. И потом: этот крупный нос с горбинкой
и вызывающий, острый взгляд… В кабине лифта была девушка, и он снова со зло
бой вспомнил Набавию и Илеша… Ну погодите же! Доехал до четвертого этажа,
быстро прошмыгнул мимо служителя в комнату секретаря. Просторная прямо
угольная комната, перегородки из стекла, окно выходит на улицу. Никакой м
ебели. Секретарша по телефону убеждала кого-то, что господин Рауф Альван
находится у главного редактора и будет не раньше чем часа через два. Неую
тно чувствовать себя чужим. И все-таки он продолжал стоять с независимым
видом и с откровенной бесцеремонностью разглядывал лица посетителей. А
что с ними церемониться? Было время, когда он глядел на таких с одной мысль
ю Ц убивать всех вас надо! Но здесь встречаться с Рауфом он не станет. Сов
сем не подходящее место для встречи старых друзей. Да, видно, большим чело
веком стал Рауф. И комната эта ему под стать. А ведь раньше служил-то всего-
навсего редактором в небольшой газетке «Назир» на улице Мухаммеда Али. Н
о зато была эта газета глашатаем свободы. Так каким же ты стал теперь, Рауф
? Изменил ли ты мне, как Набавия? Откажешься ли от меня, как Сана? Не надо дум
ать о дурном. Он твой друг и учитель, он обнаженный меч, защищающий свободу
. Таким ты его знал, и таким он остался, несмотря на величие, внушающее нево
льный трепет, несмотря на свои странные статьи и изящную секретаршу. И ес
ли я не могу обнять его в этой крепости, что ж, я разыщу его адрес в телефонн
ой книге…
Сидя на росистой траве у набережной Нила, он ждал, укрытый тенью дерева от
света электрических фонарей. Месяц закатился рано, среди ночного мрака о
стались только звезды. Подул прозрачный ласковый ветерок, принеся ночну
ю прохладу, такую живительную после раскаленного безумия летнего дня. Об
хватив колени, он сидел спиной к Нилу и не сводил глаз с виллы иод номером
восемнадцать. Дом открыт с трех сторон, а четвертой выходит в большой сад.
Таинственно, словно призраки, о чем-то шепчутся деревья. И за ними белое з
дание… Знакомое зрелище Ц символ богатства и власти. Но откуда? Каким об
разом? И в такой короткий срок. Даже ворам не снилось подобное. Раньше, гля
дя на такие виллы, я прикидывал, как бы туда залезть. Так почему же сегодня
я жду, что в этой меня встретит теплое дружеское слово? Да, Рауф Альван, зад
ал ты мне загадку. Но я ее разгадаю. Как странно Ц Махран… Альван… Почти в
рифму. А собака Илеш завладел всем, что я имел…
К дому подъехала машина, и он встал. Когда сторож настежь-распахнул ворот
а, ом быстро перебежал дорогу и заглянул в машину: может, узнает? Да нет, куд
а там, темно. И тогда он громко окликнул:
Ц Господин Рауф! Это я, Саид Махран…
Сидевший в машине выглянул в окно, и Саид услышал густой спокойный бас:
Ц О!.. Да никак Саид?
Он не успел увидеть лица., но в тоне голоса было что-то ободряющее. Несколь
ко секунд ожидания, потом дверца машины распахнулась, и тот же голос прик
азал:
Ц Садись.
Для начала неплохо. Нет, все-таки Рауф остался самим собой, несмотря на се
кретаршу за стеклянной перегородкой и эту роскошную виллу. Машина по изв
илистой дорожке покатила к дому.
Ц Ну, Саид, как дела, дружище? Когда вышел?
Ц Вчера.
Ц Вчера?
Ц Да. Мне бы следовало сразу прийти к тебе, да не смог: неотложные дела зад
ержали. И отдохнуть надо было! Пошел ночевать к шейху Али Гунеди, помнишь е
го? Они вошли в дом.
Ц Еще бы… наставник твоего покойного отца? Да мы же вместе с тобой частен
ько бывали у него на моленьях.
Ц А забавно было, правда?
Ц Да, нравилось мне, как они пели. Слуга зажег люстру, и Саид залюбовался е
е устремленными вверх свечами, в которых горели тысячи звезд. Статуэтки
на золоченых подставках, словно вышедшие из тьмы веков. Лепные химеры на
потолке, узорчатые ковры, мягкие кресла и подушки для ног. Взгляд его оста
новился на лице хозяина. Полное, круглое лицо. Он так любил его, так часто н
е отрываясь в него глядел, что мог без труда восстановить в памяти эти чер
ты. И пока слуга открывал дверь, которая вела в сад, и отдергивал шторы, он г
лядел на Рауфа, не забывая, правда, отмечать про себя все новые и новые кра
сивые вещи, что были в комнате. Густой, одурманивающий аромат долетел из с
ада. Голова у него закружилась, огни люстры заплясали перед глазами. Лицо
Рауфа вдруг расплылось и стало широким, как коровья морда. Нет, несмотря н
а всю свою живость, приветливость и радушие, в чем-то он все-таки недоступ
ен. Ни дать ни взять аристократ. Все повадки такие, хотя нос приплюснут, а с
кулы широковаты. Тревожно забилось сердце Ц куда податься, если и эта по
следняя надежда рухнет? Рауф опустился на диван у двери и указал Саиду на
одно из мягких кресел, которые окружали тонкую колонну, расписанную сюже
тами из мифологии. Тот не заставил себя долго просить. Рауф вытянул длинн
ые ноги.
Ц Ты заходил ко мне в редакцию?
Ц Заходил, но редакция не самое подходящее место для встречи.
Рауф засмеялся. У него были почерневшие у корней зубы.
Ц Да, когда работаешь в газете, вертишься как белка в колесе. И что же ты, д
олго меня ждал?
Ц Целую вечность!
Рауф снова засмеялся, а потом многозначительно сказал:
Ц Ну, а дорогу сюда ты, конечно, нашел легко. Она, кажется, была тебе знаком
а и прежде?
Теперь уж и Саид рассмеялся.
Ц Еще бы, на этой улице я имел неплохую клиентуру. На вилле Фаделя-паши Ха
санейна разжился тысячью фунтами, от актрисы Кавакиб вынес редкие алмаз
ные серьги… Вошел слуга, толкая перед собой столик на колесах, на котором
стояла бутылка и два бокала, изящное лиловое ведерко со льдом, поднос с пи
рамидой яблок, закуски, кувшин с водой. Рауф знаком отослал слугу и сам нап
олнил бокалы. Протянул один Саиду, поднял другой.
Ц За свободу!
Пригубил немного Ц Саид осушил свой залпом Ц и спросил:
Ц Ну а как твоя дочка? Кстати, совсем забыл, а почему ты, собственно, ночева
л у шейха?
Он ни о чем не знает, но помнит, что у тебя есть дочка. Спокойно и сухо Сайд р
ассказал историю своих злоключений и закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
а полками с книгами. Запах ладана, такой застарелый, что кажется, будто смо
ла не обновлялась десятки лет. Саид опустил книги на пол и подошел к шейху.
Ц Мир тебе, владыка! Шейх неторопливо закончил свое бормотание и поднял
голову. Узкое, живое, одухотворенное лицо, словно ореолом обрамленное се
дой бородой. Белоснежная шапочка-такия плотно обтягивает серебро когда
-то густых волос. Пристальный взгляд человека, который прожил восемь дес
ятков лет на этом свете и для которого иной мир не является тайной. Взгляд
, не потерявший своей остроты и таинственной притягательной силы. И, прип
ав к его руке, Сайд снова вспомнил далекое прошлое: отца, надежды, мечты о н
еземном Ц и украдкой смахнул непрошеную слезу.
Ц И да пребудет с тобою мир и милость Аллаха! Все тот же голос! А какой голо
с был у отца? Он стал припоминать, но только зрение осталось верным памяти
: он видел лицо отца, его шевелящиеся губы, а голос голос был забыт безвозв
ратно. А где же твои ученики, о шейх Али Гунеди? Где те, что приходили сюда сл
авить Аллаха? Скрестив ноги, Сайд сел на циновку.
Ц Сажусь без спроса. Помнится, ты не любил, когда у тебя спрашивали позво
ления.
Ему показалось, что шейх улыбнулся, хотя бледные губы были по-прежнему не
подвижны. Любопытно, вспомнил ли он его?
Ц Прости, но, кроме твоего дома, у меня нет иного приюта.
Шейх уронил голову на грудь и прошептал:
Ц Ты говоришь о стенах, но не о сердце. Саид вздохнул: непонятно!
Ц А я только сегодня вышел из тюрьмы.Ц Он сказал это подчеркнуто небреж
ным тоном.
Шейх вопросительно поднял прикрытые веками глаза.
Ц Из тюрьмы?
Ц Ну да. Ты не видел меня больше десяти лет. За это время произошли удивит
ельные события. Может быть, ты слышал о них от своих учеников, которые меня
знают…
Ц Я слышу многое и поэтому не слышу почти ничего.
Ц В общем, я не хочу ничего от тебя скрывать. Поэтому и говорю прямо, что то
лько сегодня вышел из тюрьмы.
Шейх медленно покачал головой и с сожалением произнес:
Ц Нет, ты не вышел из тюрьмы…
Саид улыбнулся. Все те же слова, из которых каждое имеет свой особый, таинс
твенный смысл. И он сказал:
Ц Знай, владыка, нет тюрьмы страшнее той, что создана государством.
Шейх пристально поглядел на него своими чистыми глазами и пробормотал:
Ц Он говорит, что нет тюрьмы страшнее той, что создана государством…
Саид снова улыбнулся. Видно, не понять им друг друга. И все-таки не выдержа
л:
Ц А ты меня помнишь? Шейх равнодушно изрек:
Ц Довольствуйся всегда настоящим…
И хотя Саид был почти уверен, что старик его вспомнил, он не уступал:
Ц А покойного отца моего, Махрана?
Ц Да пребудет с ним милость Аллаха…
Ц Хорошее было время!
Ц Если можешь, скажи так и о настоящем… Ц Но…
Ц Да простит нас Аллах…
Ц Я говорю, что только сегодня вышел из тюрьмы… Шейх внезапно оживился.
Ц И когда его посадили на кол, он сказал с улыбкой: «Что посеешь, то и пожне
шь».
Отец понимал тебя. Но как же ты должен меня осуждать, если даже твое доброе
чувство ко мне оборачивается жестокостью? Ноги сами привели меня в этот
мир ладана и душевной тоски, ибо что остается делать тому, кто одинок и у к
ого нет дома?
Ц Владыка,Ц сказал он,Ц от меня отказалась родная дочь…
Ц И в деяниях самых малых творений заключена тайна Его,Ц молвил со вздо
хом шейх.
Ц Вот я и сказал себе,Ц продолжал Саид,Ц «Если Всевышний сохранил шейх
а Гунеди на этом свете, я найду дверь его дома открытой».
Ц Но открылись ли тебе небесные двери? Ц спокойно возразил шейх.
Ц Для меня нет места здесь, на земле… родная дочь отказалась от меня…
Ц Как она схожа с тобой!..
Ц Почему, владыка?
Ц Тебе нужен кров, а не Истина.
Саид подпер голову рукой с набухшими венами.
Ц В минуту тоски отец всегда шел к тебе за помощью,Ц задумчиво произнес
он.Ц И я подумал…
Не повышая голоса, шейх перебил его:
Ц Но тебе нужен только кров.
«А может, он меня так и не узнал?» Ц тревожно мелькнуло в голове. И он сказа
л:
Ц Нет, не только. Я хочу, чтобы Всевышний сжалился надо мной…
Ц И сказала Мариам: «Не стыдно ли тебе просить о жалости того, к кому ты бе
зжалостен сам?» Ц нараспев протянул шейх.
Пустынную тишину внезапно нарушил рыдающий крик осла, и чей-то противны
й голос пропел: «Где ты, счастье мое, где удача?» Он вспомнил, как отец однаж
ды поймал его на том, что он мурлыкал «Угадай-ка, угадай!» Ц и легонько его
толкнул: «Разве подобает петь такое, когда мы идем к святому шейху?» Моляс
ь, отец закрывал глаза, раскачивался из стороны в сторону, голосу него хри
пел, по лицу струился пот. А ты сидел под чальмой, разглядывал при свете фо
наря ряды молящихся, грыз плод домы
Дома Ц род пальмы.
и чувствовал себя необъяснимо счастливым. Это было давно, еще до то
го, как ты отведал первые жгучие капли любви.
Шейх закрыл глаза. Казалось, он спит.
Все вокруг стало привычным, и даже не слышно было прежнего запаха ладана.
И он подумал, что привычка Ц причина лени, скуки и смерти. Привычка повинн
а во всех но злоключениях Ц в том, что его предали, отвергли, что вся жизнь
прожита напрасно.
Ц А моления бывают, как и раньше?
Он спросил только затем, чтобы вывести шейха из оцепенения. Но шейх молча
л. И тогда он забеспокоился.
Ц Ты мне не рад?
Шейх открыл глаза.
Ц Ничтожен просящий, и просьба его ничтожна.
Ц Но ведь ты хозяин этого дома!
Ц Хозяин дома рад тебе, как и всякому другому,Ц мягко проговорил шейх.
Ободренный, Саид улыбнулся, но шейх продолжал:
Ц А я не хозяин…
Солнечный луч перебрался с циновки на стену, и Саид сказал:
Ц Все равно, этот дом теперь стал и моим, как был когда-то домом моего отца
и домом всякого, кто шел сюда, и за это тебе, владыка, мое спасибо.
Ц «О Аллах, я не в силах отблагодарить тебя за твое добро. Возблагодари с
ебя сам…»
Ц Но мне так нужно доброе слово…Ц с надеждой начал Саид.
Ц Не лги! Ц мягко упрекнул шейх.
Он опустил голову, отчего белая борода растеклась по груди, и ушел в свои м
ысли. Саид терпеливо ждал. Он отполз немного назад, прислонился спиной к п
олкам с книгами и принялся разглядывать шейха. До чего же все-таки красив
! Потом ему надоело ждать, и он спросил:
Ц Может быть, тебе что-нибудь нужно?
Шейх, казалось, не слышал. Снова воцарилось молчание. Саид машинально сле
дил взглядом за муравьями, которые легкой вереницей скользили по циновк
е. И тут вдруг шейх сказал:
Ц Возьми Коран и читай. Он смутился и принялся оправдываться:
Ц Но ведь я только сегодня из тюрьмы… Я не совершил омовения…
Ц Соверши его и читай…
Ц От меня отказалась родная дочь,Ц жалобно сказал Сайд.Ц Испугалась м
еня, словно черта. А еще раньше ее мать изменила мне…
Ц Соверши омовение и читай,Ц мягко, но настойчиво повторил шейх.
Ц Изменила мне с жалким негодяем, который учился у меня и, как собака, жда
л моей подачки. Потребовала развод, пока я был в тюрьме, и вышла за него зам
уж!..
Ц Соверши омовение и читай!
Ц Все мои деньги,Ц упрямо продолжал Саид,Ц все имущество все он отнял.
Большим человеком стал. Еще бы, теперь все бандиты в квартале Ц его люди…
Ц Соверши омовение и читай!
Саид нахмурился так, что на лбу проступили вены.
Ц Легавые не могли бы меня схватить. Я знаю, я сумел бы бежать, так уже быва
ло. Этот пес выдал меня. Сговорился с ней и выдал. И посыпались несчастья. Д
аже дочь и та от меня отказалась…
Ц Соверши омовение и читай! Ц укоризненно твердил шейх.Ц Читай: «Если
любите Аллаха, повинуйтесь мне, и Он возлюбит вас», читай: «Я избрал тебя…
» Повторяй: «Любовь есть согласие и покорность Его велениям, воздержание
от того, что Он запрещает, довольство тем, что Он назначил и предопределил
…»
Ты видишь перед собой отца. Он радостно качает головой и с улыбкой глядит
на тебя, будто хочет сказать: «Слушай и учись!» Ты же норовишь улучить моме
нт и влезть на пальму. И тебе хочется сбивать финики с дерева. А иногда ты н
ачинаешь потихоньку подтягивать хору молящихся. И когда ты однажды возв
ращался домой в студенческое общежитие в Гизе, ты увидел ее. Она шла тебе н
австречу с корзинкой в руках, красивая и желанная, тая в себе все райское б
лаженство и все муки ада, которые тебе суждено было изведать. Как это звуч
ит стих, что особенно нравился тебе в молениях? «…Явился и светом озарил т
вой путь. И увидал ты месяц в небе и увидал любимый Лик». А солнце еще не заш
ло. Последняя золотая ниточка медленно тает в окошке. И впереди долгая но
чь. Первая ночь на свободе. Один, наедине со своей свободой. И с шейхом, кото
рый витает в небесах и бормочет слова, непонятные тому, кто привык играть
с огнем. Но ведь податься-то тебе больше некуда…
III
Просматривая газету «Захра», он увидел подпись Рауфа Альвана и с жадност
ью стал читать. Он не успел еще отойти далеко от дома шейха Али Гунеди, где
провел ночь. Посмотрим, в какой чернильнице черпает Рауф Альван свое вдо
хновение! Женские моды, радиоприемники, ответ читательнице, которую брос
ил муж. Красивые слова, но где прежний Рауф Альван? Студенческое общежити
е и удивительные дни прошлого. Сама энергия, казалось, воплотилась в этом
студенте из провинции, который ходил в старой, поношенной одежде, но имел
большое сердце. Рауф… Правдивое блестящее перо. Что же все-таки произошл
о? И в чем причина этих удивительных, прямо-таки загадочных превращений? И
ли, может, здесь тоже произошли события, подобные тем, что приключились в п
ереулке Сайрафи, где остались Набавия, Илеш и маленькая девочка, отказав
шаяся от родного отца? Я должен его увидеть. Шейх дал мне ночлег, но ведь мн
е нужны еще и деньги. Я должен начинать жизнь сначала, господин Альван. Ты
так же мудр, как и шейх Али, ты Ц самое главное, что осталось у меня в этой ж
изни, в которой нет ничего прочного.
На площади Маариф он остановился перед зданием редакции «Захра». Гранди
озно, ничего не скажешь. В такой дом не просто вломиться. И этот внушительн
ый ряд автомобилей, застывших, как часовые, у мрачной стены. И глухой рокот
ротационных машин, доносящийся из-за подвальных решеток, словно сонное
бормотание какого-то огромного страшного существа. В общей толпе Саид в
ошел в здание. Подойдя к справочному бюро, хрипло спросил:
Ц К господину Рауфу Альвану как пройти?
Чиновник оглядел его и, видимо, остался недоволен: уж очень нагло смотрел
и эти узкие, с прищуром глаза. Сухо бросил:
Ц Четвертый этаж.
Он направился к лифту. Среди посетителей он странно выделялся своим голу
бым пиджаком и ботинками на каучуке. И потом: этот крупный нос с горбинкой
и вызывающий, острый взгляд… В кабине лифта была девушка, и он снова со зло
бой вспомнил Набавию и Илеша… Ну погодите же! Доехал до четвертого этажа,
быстро прошмыгнул мимо служителя в комнату секретаря. Просторная прямо
угольная комната, перегородки из стекла, окно выходит на улицу. Никакой м
ебели. Секретарша по телефону убеждала кого-то, что господин Рауф Альван
находится у главного редактора и будет не раньше чем часа через два. Неую
тно чувствовать себя чужим. И все-таки он продолжал стоять с независимым
видом и с откровенной бесцеремонностью разглядывал лица посетителей. А
что с ними церемониться? Было время, когда он глядел на таких с одной мысль
ю Ц убивать всех вас надо! Но здесь встречаться с Рауфом он не станет. Сов
сем не подходящее место для встречи старых друзей. Да, видно, большим чело
веком стал Рауф. И комната эта ему под стать. А ведь раньше служил-то всего-
навсего редактором в небольшой газетке «Назир» на улице Мухаммеда Али. Н
о зато была эта газета глашатаем свободы. Так каким же ты стал теперь, Рауф
? Изменил ли ты мне, как Набавия? Откажешься ли от меня, как Сана? Не надо дум
ать о дурном. Он твой друг и учитель, он обнаженный меч, защищающий свободу
. Таким ты его знал, и таким он остался, несмотря на величие, внушающее нево
льный трепет, несмотря на свои странные статьи и изящную секретаршу. И ес
ли я не могу обнять его в этой крепости, что ж, я разыщу его адрес в телефонн
ой книге…
Сидя на росистой траве у набережной Нила, он ждал, укрытый тенью дерева от
света электрических фонарей. Месяц закатился рано, среди ночного мрака о
стались только звезды. Подул прозрачный ласковый ветерок, принеся ночну
ю прохладу, такую живительную после раскаленного безумия летнего дня. Об
хватив колени, он сидел спиной к Нилу и не сводил глаз с виллы иод номером
восемнадцать. Дом открыт с трех сторон, а четвертой выходит в большой сад.
Таинственно, словно призраки, о чем-то шепчутся деревья. И за ними белое з
дание… Знакомое зрелище Ц символ богатства и власти. Но откуда? Каким об
разом? И в такой короткий срок. Даже ворам не снилось подобное. Раньше, гля
дя на такие виллы, я прикидывал, как бы туда залезть. Так почему же сегодня
я жду, что в этой меня встретит теплое дружеское слово? Да, Рауф Альван, зад
ал ты мне загадку. Но я ее разгадаю. Как странно Ц Махран… Альван… Почти в
рифму. А собака Илеш завладел всем, что я имел…
К дому подъехала машина, и он встал. Когда сторож настежь-распахнул ворот
а, ом быстро перебежал дорогу и заглянул в машину: может, узнает? Да нет, куд
а там, темно. И тогда он громко окликнул:
Ц Господин Рауф! Это я, Саид Махран…
Сидевший в машине выглянул в окно, и Саид услышал густой спокойный бас:
Ц О!.. Да никак Саид?
Он не успел увидеть лица., но в тоне голоса было что-то ободряющее. Несколь
ко секунд ожидания, потом дверца машины распахнулась, и тот же голос прик
азал:
Ц Садись.
Для начала неплохо. Нет, все-таки Рауф остался самим собой, несмотря на се
кретаршу за стеклянной перегородкой и эту роскошную виллу. Машина по изв
илистой дорожке покатила к дому.
Ц Ну, Саид, как дела, дружище? Когда вышел?
Ц Вчера.
Ц Вчера?
Ц Да. Мне бы следовало сразу прийти к тебе, да не смог: неотложные дела зад
ержали. И отдохнуть надо было! Пошел ночевать к шейху Али Гунеди, помнишь е
го? Они вошли в дом.
Ц Еще бы… наставник твоего покойного отца? Да мы же вместе с тобой частен
ько бывали у него на моленьях.
Ц А забавно было, правда?
Ц Да, нравилось мне, как они пели. Слуга зажег люстру, и Саид залюбовался е
е устремленными вверх свечами, в которых горели тысячи звезд. Статуэтки
на золоченых подставках, словно вышедшие из тьмы веков. Лепные химеры на
потолке, узорчатые ковры, мягкие кресла и подушки для ног. Взгляд его оста
новился на лице хозяина. Полное, круглое лицо. Он так любил его, так часто н
е отрываясь в него глядел, что мог без труда восстановить в памяти эти чер
ты. И пока слуга открывал дверь, которая вела в сад, и отдергивал шторы, он г
лядел на Рауфа, не забывая, правда, отмечать про себя все новые и новые кра
сивые вещи, что были в комнате. Густой, одурманивающий аромат долетел из с
ада. Голова у него закружилась, огни люстры заплясали перед глазами. Лицо
Рауфа вдруг расплылось и стало широким, как коровья морда. Нет, несмотря н
а всю свою живость, приветливость и радушие, в чем-то он все-таки недоступ
ен. Ни дать ни взять аристократ. Все повадки такие, хотя нос приплюснут, а с
кулы широковаты. Тревожно забилось сердце Ц куда податься, если и эта по
следняя надежда рухнет? Рауф опустился на диван у двери и указал Саиду на
одно из мягких кресел, которые окружали тонкую колонну, расписанную сюже
тами из мифологии. Тот не заставил себя долго просить. Рауф вытянул длинн
ые ноги.
Ц Ты заходил ко мне в редакцию?
Ц Заходил, но редакция не самое подходящее место для встречи.
Рауф засмеялся. У него были почерневшие у корней зубы.
Ц Да, когда работаешь в газете, вертишься как белка в колесе. И что же ты, д
олго меня ждал?
Ц Целую вечность!
Рауф снова засмеялся, а потом многозначительно сказал:
Ц Ну, а дорогу сюда ты, конечно, нашел легко. Она, кажется, была тебе знаком
а и прежде?
Теперь уж и Саид рассмеялся.
Ц Еще бы, на этой улице я имел неплохую клиентуру. На вилле Фаделя-паши Ха
санейна разжился тысячью фунтами, от актрисы Кавакиб вынес редкие алмаз
ные серьги… Вошел слуга, толкая перед собой столик на колесах, на котором
стояла бутылка и два бокала, изящное лиловое ведерко со льдом, поднос с пи
рамидой яблок, закуски, кувшин с водой. Рауф знаком отослал слугу и сам нап
олнил бокалы. Протянул один Саиду, поднял другой.
Ц За свободу!
Пригубил немного Ц Саид осушил свой залпом Ц и спросил:
Ц Ну а как твоя дочка? Кстати, совсем забыл, а почему ты, собственно, ночева
л у шейха?
Он ни о чем не знает, но помнит, что у тебя есть дочка. Спокойно и сухо Сайд р
ассказал историю своих злоключений и закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10