Однако с Уиком никогда нельзя было знать что-то наверняка. Все зависело исключительно от его капризов. А желание его найти себе жену совсем не означало, что он решил исправиться. Просто граф, известный своей аморальностью, придумал себе новую забаву.
Дженис понимала, что ее невинность не будет ему помехой при выборе жены, однако и сдерживающим фактором для графа это тоже вряд ли станет. Но во имя мести она должна была быть готова ко всему.
Когда солнце начало уже клониться к закату, карета Дженис остановилась перед парадным входом особняка. Поездка оказалась долгой и утомительной – всю дорогу ее не оставляло дурное предчувствие и мучил страх перед неизвестностью. Поэтому, оказавшись перед старинными дверьми особняка, девушка ощутила искреннюю радость. Ей не терпелось перейти от тягостных размышлений к конкретным действиям.
Эллингем встречал ее у входа.
– А вот и вы, мисс Траубридж. Полны задора и огня, надеюсь. Я знаю, что поездка была нелегкой. В вашем распоряжении час, чтобы немного отдохнуть и освежиться перед ужином. Ваши комнаты в галерее. Разрешите представить вам миссис Уилтон, она покажет вам дорогу.
Миссис Уилтон, высокая и худая, походила на маринованный огурец. Не произнеся ни слова, она повела Дженис вверх по ступенькам. Процессию замыкал лакей, сгибавшийся под тяжестью ее чемоданов.
Ее комната, располагавшаяся справа от лестницы, оказалась на удивление уютной. Большая кровать с белоснежным пологом и такими же девственно белыми простынями и грудой подушек находилась в центре помещения, а напротив весело горел камин, заранее разожженный заботливой прислугой. Перед ним стояло большое мягкое кресло, а вдоль стен тянулись громоздкий платяной шкаф и комод. Обстановку дополняли небольшой ночной столик из красного дерева и кресло, а также пушистый ковер, закрывающий практически весь пол.
Дженис обнаружила также дверь, ведущую в туалетную комнату, меблировка которой состояла из столика, заполненного всевозможными баночками и бутылочками, большого зеркала, пуфа, а также встроенного шкафа и умывальника.
– Я пришлю вам горничную и слугу с горячей водой. – Бесстрастное лицо миссис Уилтон ничего не выражало.
И все-таки хорошо, что в доме помимо гостей есть еще люди, с облегчением подумала Дженис и начала распаковывать чемоданы.
Среди присутствующих в особняке оказался и Макс Боуэн, как позже успела заметить Дженис, спускаясь вечером к ужину. За столом сидели и две другие претендентки. Лица девушек, смотревшие на нее с неприкрытой враждебностью, показались ей знакомыми.
– Ну что ж, вся компания в сборе, этакий diner a cinq, – произнес Эллингем, потирая руки с довольным видом. – Мы будем обращаться друг к другу только по именам, ведь все мы тут друзья, которые умеют хранить тайны. Ни одно слово не должно просочиться за стены этого дома.
Он многозначительно обвел глазами девушек и встретил в них полное понимание – ни одна из них не собиралась ни за какие блага мира признаваться ни в своей победе, ни тем более в поражении.
– Вы правильно меня поняли, – резюмировал Эллингем.
Словно учитель, убедившийся в том, что дети усвоили важный урок, с возмущением подумала Дженис.
– А теперь позвольте мне представить вас друг другу… – И он указал рукой в сторону миловидной блондинки с простодушным лицом. – Инночента. – Как только Эллингем назвал ее имя, девушка вздохнула с видимым облегчением. – А это… – ион посмотрел на тоненькую и гибкую брюнетку, одетую по самой последней моде, – Виртуоза.
Модница одарила его заговорщицкой улыбкой, в то время как Эллингем представлял присутствующим Дженис.
– И наконец… Весталка.
– А ее имя мне нравится больше, чем мое, – надула губы Инночента.
Всегда есть кто-то, подумал Эллингем, не сразу принимающий правила игры. Обычно это самые эгоистичные люди, и чужой успех и деньги не дают им покоя.
Впрочем, может, как раз она и понравится Уику. Такая же алчная и избалованная, как и сам граф.
Эллингем пропустил ее недовольство мимо ушей.
– Дамы, – произнес он с теплотой в голосе и потянулся к звонку, – приступим к ужину.
Дженис ожидала большего от первой встречи с конкурентками. Конечно, когда Эллингем предложил всем девушкам сначала подкрепиться, она не слишком удивилась. Однако позже, как только слуга стал накрывать на стол, Дженис почувствовала, насколько она проголодалась.
Похоже, перед тем как отвести своих овечек на заклание, Эллингем решил их слегка подкормить.
От этой мысли у Дженис испортился аппетит. Тем не менее она смогла отдать должное простому, но обильному ужину, состоявшему из супа, рыбы, рисовой запеканки и баранины под винным соусом, которая подавалась вместе с разнообразными овощами. На десерт было предложено сырное ассорти, яблочный пудинг и сливовый пирог.
Дженис обратила внимание на щедрый выбор вин, которым ее конкурентки не преминули воспользоваться, что также не ускользнуло и от глаз Эллингема.
– Я вижу, милые девушки, что две из вас уже вполне готовы приступить к основной части сегодняшнего вечера. Как вы, наверное, уже догадались, Уик ждет вас. Вы по очереди будете заходить в библиотеку, где встретитесь с графом, будущим мужем одной из вас.
Эллингем внимательно посмотрел на Виртуозу и Инноченту, пытаясь определить, кто из них больше опьянел. Инночента продолжала дуться, и Эллингем решил, что ей не помешают еще несколько бокалов вина, пока Уик будет развлекаться с брюнеткой, и он пригласил Виртуозу. Та грациозно поднялась из-за стола и, держа в руках бокал, направилась с главным помощником фа-фа в библиотеку.
– А что же нам делать? – спросила Инночента. – Он оставил нас одних, чтобы мы тут сидели и мило беседовали? А ты как думаешь, Весталка? Или ты вообще не привыкла шевелить мозгами?
– Я…
– Ты просто дура, если надеешься выиграть. Не тебе со мной тягаться. А эта так называемая Виртуоза – обычная дешевка. Посмотрим, как ей удастся очаровать Уика своей глупой болтовней.
Она вскочила из-за стола и начала нервно ходить по комнате, то и дело отпивая из своего бокала.
– Что же там происходит? Я бы все отдала за… – Тут Инночента быстро исправилась: – Нет, главное не в том, чтобы не дать, моя дорогая Весталочка, а в том, чтобы взять. Ты должна уйти, а я – получить. Видишь, все очень просто. – Она повела рукой с бокалом в сторону Дженис. – Ты, конечно, можешь попытать счастья, но это бесполезно. Я собираюсь получить Уика и готова пойти ради этого на все…
Любой ценой. И что бы он ни потребовал наедине… А что, если в эту самую минуту граф наблюдал за ними? Или же его сейчас занимала только Виртуоза, от которой требовалось сделать… что? Как можно привлечь внимание такого человека и выйти за него замуж?
И как далеко готовы пойти ее соперницы в достижении своей цели?
А она сама?
Этот вопрос мучил ее все сильнее, особенно сейчас, когда Инночента пыталась лишить ее уверенности в себе, а сама Дженис хранила упорное молчание. Но ее спокойствие только еще больше распаляло самоуверенную блондинку, которая, успев осушить графин с вином, с воодушевлением продолжала разглагольствования.
Устав от ходьбы, она в изнеможении упала в кресло. И Дженис, воспользовавшись паузой, спросила невинным голосом:
– А тебе не приходило в голову, что кто-нибудь, например Уик, мог все это время наблюдать за нами и слышать все, что ты сейчас наговорила?
Инночента изменилась в лице.
И в эту минуту появился Эллингем.
– Моя милая Весталка, пойдем. Настала твоя очередь познакомиться с Уиком.
Конечно, Дженис не раз видела графа на различных светских сборищах, однако близко с ним сталкиваться ей не приходилось. Здесь же, оказавшись с Уиком рядом, Дженис сразу отметила, насколько пресыщенным и скучающим выглядело его худое, аскетичное и очень красивое лицо.
Он сидел в большом, слегка потертом кожаном кресле. Высокий, одетый с обманчивой простотой, Уик явно скучал, и когда Дженис вошла в библиотеку, он даже не удосужился взглянуть на нее.
Именно этого Дженис и опасалась: избалованный, развратный и высокомерный аристократ, не утруждающий себя соблюдением элементарных правил приличия.
Однако с этим экземпляром она знала, как справиться. И пусть потом Инночента забирает его себе. Никакие деньги мира не заставили бы Дженис выйти замуж за этого монстра. Первую часть экзамена она выдержала. Теперь оставалось придумать, как отомстить графу за поруганную честь сестры.
– А ты ловко поставила на место эту выскочку. – От его голоса Дженис бросило в жар – густой, обволакивающий, словно мед, он проникал в самую душу. Опасность и сотни разбитых сердец звучали в голосе графа.
Однако, невзирая на сюрпризы, Дженис оказалась все-таки права: все во внешности Уика говорило о его порочности и склонности к чувственным удовольствиям, в которых ни меры, ни запретов для него явно не существовало.
Дженис не ответила Уику, и тот медленно поднялся с кресла, чтобы внимательнее рассмотреть гостью.
Когда граф подошел совсем близко, молодая девушка, к своему удивлению, не заметила в нем ничего пугающего, ни тем более отталкивающего. Наоборот, темные, непроницаемые глаза этого человека, породистое лицо и элегантная, слегка небрежная манера держаться притягивали к, нему, как магнит. Несколько минут граф бесцеремонно рассматривал Дженис со всех сторон, не упуская ни одной детали, а затем сделал несколько шагов назад, чтобы оценить ее фигуру и лицо.
– Итак, твое имя Весталка? – Уик вплотную подошел к девушке. – А ты и правда… девственница? – Граф взял Дженис за подбородок и заставил девушку посмотреть ему прямо в глаза. Горячие, властные пальцы Уика выдавали в нем человека, привыкшего повелевать. Сильный, не знающий поражений граф принадлежал к категории людей, которые, добившись своей цели, быстро теряли к ней интерес и, забыв о старых увлечениях, шли дальше, к очередным завоеваниям.
– Милорд, мы не на рынке, а я не персик, который осматривают и мнут, чтобы удостовериться в его спелости. Кстати, мистер Эллингем уже проделал эту работу за вас. Так что ответ на свой вопрос вы можете получить у него.
Уик резко опустил руку.
– А, Весталка все-таки умеет говорить, да еще так эмоционально. Но разве, моя милая, не в этом заключается цель нашей встречи? Узнать на ощупь и на вкус спелость твоего девственного плода. А иначе зачем бы я стал утруждать тебя таким долгим путешествием в свое имение?
Дженис почувствовала, как начинает медленно таять под властью чарующего голоса и черных глаз. Только не сейчас, только не в эту минуту… Она должна дать Уику достойный отпор и ответить еще большей дерзостью…
– Вы спрашиваете, зачем, милорд? Судя по вашим отношениям с женщинами и их количеству, я догадываюсь, что занимательные беседы в моем обществе вряд ли входили в ваши планы, когда вы посылали за мной. К тому же мистер Эллингем уже обсудил со мной все, что требовалось. Поэтому давайте не будем медлить и приступим к делу.
– Моя дорогая Весталка, оказывается, весьма романтичная особа, – медленно проговорил граф. – Ей не терпится скинуть панталоны и продемонстрировать свой товар. Если, конечно, миледи не пренебрегает этой деталью туалета. А мне почему-то кажется, что пренебрегает… Уик сделал еще один круг вокруг девушки, пристально разглядывая ее со всех сторон. – Что ж, у этой непорочной барышни под платьем скрывается весьма соблазнительная фигура – изящные лодыжки, лебединая, нежная шейка. Моя дорогая, ты очень умело подчеркнула все достоинства, позаботилась о том, чтобы доставить мне удовольствие… которого я был лишен так долго… Очень трогательно… Твои усилия не пропали даром, милая. Ты возбудила… мой интерес. – Он вновь взял Дженис за подбородок и приблизил к ней свое лицо. – Я думаю, что Эллингем был прав… – Пальцы графа опустились ниже и коснулись шеи девушки. – Ты даже не представляешь… – рука Уика теперь покоилась на ее груди, – какое удовольствие может получить воздерживающийся несколько мучительных недель мужчина с такой невинной, но весьма горячей штучкой… – Он не отрывал глаз от ее лица. – Такой невинной и… такой дикой… – И вдруг рука графа проникла за край корсажа и, проложив себе путь сквозь кружева, нащупала упругий сосок, который сразу затвердел от его прикосновения. – …И с таким соблазнительным и сладким соском…
Тело девушки содрогнулось от неожиданности. В шоке от того, что мужская рука впервые дотронулась до столь сокровенных мест, Дженис замерла, не зная, что делать. Ей казалось, что ее сознание медленно отделяется от тела, не в силах осмыслить реальность происходящего, и это несмотря на то, что она предвидела подобный поворот событий.
Но разве возможно подготовить себя к такому? Особенно когда речь идет о неопытной девушке: воля и желание этого человека полностью подчиняли ее тело, и он делал с ним все, что хотел…
Дженис казалось, будто она смотрит на себя со стороны и оценивает свои ощущения, пытаясь силой воли подавить первый порыв скинуть руку графа и убежать куда глаза глядят.
Дженис сознавала, что сейчас наступил тот самый момент, когда она должна была окончательно решить для себя, что будет делать дальше и какие жертвы – будь то тело, девичья гордость или душа – собиралась принести на алтарь своей мести.
Легко рассуждать о жизни, когда стоишь от нее в стороне. У Дженис совершенно не было опыта в подобных ситуациях, и она не знала, как подавить стыд и отвращение, охватившие ее в первую минуту, когда граф начал ласкать ее грудь, глядя прямо ей в глаза – лиса, наслаждающаяся страхом своей жертвы.
Но больше всего ее испугало то, что вместо унижения и возмущения она совершенно неожиданно ощутила удовольствие, которое, зародившись где-то внизу живота, горячей волной медленно растекалось по всему телу, становясь все жарче под умелыми – о ужас! – пальцами Уика.
Дженис была не в силах противиться этому. Она потеряла всякую власть над своим телом, которое наполнялось неведомым доселе жаром, распространявшимся, словно струйки жидкого серебра, от соска и дальше, во все закоулки тела.
И вдруг пальцы Уика перестали двигаться; казалось, он прекрасно знал, что даже когда его рука замерла на груди девушки, ее тело продолжало испытывать острое наслаждение.
Дженис чувствовала себя абсолютно голой. Ее девственная броня неведения оказалась пробитой, и она познала свое тело, силу его желаний – его предназначение. Секреты женской чувственности, о которых знали мужчины и умело ими пользовались начиная еще со времен Адама и Евы, заставляли цариц забывать обо всем на свете и отдаваться во власть своей страсти с простолюдином, а обычных женщин – менять свободу на рабство сладострастных наслаждений.
А ведь Дженис лишь слегка приоткрыла дверь в мир запретных удовольствий, который начиная с этого момента готов был раскрыться перед ней во всем своем многообразии.
Да, наступил момент, где уже не было пути назад. Здесь и сейчас Дженис должна была забыть о своем страхе и сделать шаг в неизведанное; смириться с неизбежным и отдать свое тело и душу во власть человека, чья личность пугала и в то же время манила ее.
Это был поворотный момент. Уик, прекрасно знавший, какие эмоции вызывают его ласки, пристально следил за тем, как менялось лицо девушки, отражавшее, как зеркало, все испытываемые ею чувства. Дженис никак не удавалось собрать воедино разбежавшиеся мысли – она совершенно не была подготовлена к тому новому, восхитительному ощущению острого наслаждения, о существовании которого она даже и не подозревала.
– Ах, моя Весталка, да ты просто откровение… – прошептал Уик. – Нет ничего лучше, чем укол горячего и упругого соска девственницы… Я должен видеть всю твою красоту… – Уик выжидающе посмотрел на Дженис. Однако, несмотря на шок, в котором пребывала девушка, протеста с ее стороны он не заметил.
Дженис пыталась сделать вид, что ничего необычного не происходит, и старалась выглядеть спокойной. Она решила больше не оглядываться назад, отдавшись на милость графу, который, не теряя времени даром, откинул в сторону кружева с корсажа и стянул вниз прозрачный муслин, прикрывавший ее грудь.
Тело Дженис окатила горячая волна, а обнаженный сосок, который жил теперь своей отдельной жизнью, затвердел еще больше.
Эта часть тела ей больше не принадлежала. Соблазнительная в своей наготе, она жаждала тех ласк, о которых девственницы и не ведают, но опытные женщины отдают многое, только бы испытать их.
Вещи, которые он проделывал с ее сестрой и о которых она никогда ей не расскажет…
О Господи, так вот о чем молчала Джулия? Ну конечно же, об этом… и еще обо многом другом…
Дженис закрыла глаза. Что же дальше, что?
– Такой сосок требует губ… – промурлыкал граф; любуясь грудью девушки. А затем, не услышав ответа, Уик склонил к ней голову и, не обращая внимания на холодную ярость, пылающую в глазах Дженис, медленно обхватил губами горячий сосок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13