Она спрячется там в лесах, и он ни за что, никогда не найдет ее.– Так чего же ему надо от тебя? – вернулась к разговору Эдвина. Ей хотелось хоть чем-нибудь помочь Бринн.Усилием воли Бринн вернулась к миледи из ярко вспыхнувших в памяти прохладных зеленых лесов вблизи родного дома.– Ты сказала, у Делмаса другие желания. Он не хочет от тебя ребенка?– Ах да! Лорд Келлз обещал дать Делмасу вольную, если вы выздоровеете.– А что будет с тобой?– Я его жена. Для меня нет свободы. Если только самой не взять ее, убежав из этого проклятого места, но как она может покинуть Эдвину?!– Какая несправедливость! Тебе всего двадцать один год, а он такой старый, и к тому же некрасив.– Не такой уж он старик, – рассеянно возразила Бринн.Ей было все равно, сколько ему лет. Она даже не знала его возраст, и, хотя бороду Делмаса тронула легкая седина, крепкое тело по-прежнему оставалось сильным. Понятно, почему леди Эдвине он показался уродом, ведь лорд Ричард молод, златокудр и сложен, как греческий бог с Олимпа. Самым удивительным для Бринн в нем было несоответствие между привлекательной внешностью и ничтожеством натуры. И Делмаса, и лорда Ричарда отличали тщеславие и грубость, жестокость и трусость, но она скорее согласилась бы иметь дело с первым: Делмас хотя бы не прятал свою уродливую сущность под маской благородства.– Почему твой отец не нашел тебе мужа помоложе?– Вам не понять.Вряд ли стоило объяснять Эдвине. У нее и так хватало своих горестей, а тут еще беды Бринн.– Бринн!Она слегка пожала руку Эдвине.– Спите, миледи. Вам следует больше отдыхать, чтобы скорее поправиться.– Мы же друзья. Пожалуйста, зови меня по имени.– Лорду Ричарду не понравится такая дружба. Я ведь рабыня.Наступила недолгая тишина.– Он ничего не узнает. Мы сохраним все в тайне, правда? Ну же, скажи, что мы друзья. – Голос Эдвины звучал просительно. Она тоже была одинока.Бринн понимала: ее дружба нужна Эдвине, чтобы хоть как-то, пусть даже втайне, противостоять мужу, но она не могла заставить себя произнести слова, которых та так жаждала от нее. Бринн намеренно старалась отдалиться от миледи, не допуская ее в свой мир. Дружба с ней сделает из нее пленницу замка Редферн.– Я прошу слишком многого, – едва слышно прошептала Эдвина. – С какой стати тебе дружить со мной? Я ведь для тебя просто обуза.Горячая волна жалости захлестнула Бринн.– Глупости. Мы… друзья… Эдвина. Теперь ты уснешь? – Она наклонилась и ласково погладила Эдвину по голове. – Ты, правда, очень испугалась?– Сначала нет. Я даже обрадовалась, увидев воина. Всадник оказался на вершине холма, близилась полночь…– Откуда тебе известно?– Я просто… поняла, который час. Я видела волшебную звезду у него за спиной.– Комету.– Его латы сверкали в свете кометы. Я не смогла разглядеть его лицо, но знала, что он не причинит мне зла. Я ошибалась. Я увидела Редферн в огне.Бринн с облегчением вздохнула. Эдвина не бредила. Она говорила вслух об опасности. О ней в замке шептались по всем углам.– Это все россказни о Вильгельме Нормандском. Неудивительно, что ты так испугана.– Дело не в этом нормандском рыцаре. Он… Это был не он, – пыталась объяснить Эдвина.– Нет, он.Бринн поплотнее укутала Эдвину в одеяло.– Вчера вечером я случайно слышала, как лорд Ричард в обеденном зале говорил о возможности нападения нормандского барона.– Я помню. Он был очень зол. Кричал, что у него есть дела поважнее, чем идти в бой за королем Гарольдом. – Эдвина тяжело вздохнула. – Так ты считаешь, что это только видение?– Просто сон.– Но я видела даже отблески красного пламени на его волосах от зарева у него за спиной.– Все равно, это был только яркий сон. Полночный воин явился к тебе спящей.– Слава Богу! – Эдвина замолчала. Бринн показалось, что она задремала.– Мне так одиноко. Ты не полежишь со мной?Бринн прилегла на кровать, прижав к себе хрупкое тело Эдвины. Потеряв последнего ребенка, она так похудела! Лихорадка при родильной горячке отняла у нее последние сила, и Бринн казалось, что миледи не переживет новые роды.– Хорошо. Так мне спокойнее, – прошептала Эдвина. – Так же ты обнимала меня той ночью, когда я едва не умерла. Я уже одной ногой стояла там… а ты вытащила меня с того света.Бринн тяжело вздохнула: и Эдвина не верит в ее знахарство.– Тебе помог мой травяной отвар.– Не думаю. Тут было что-то свыше.– Значит, это был сам Господь, – быстро согласилась Бринн. – Я только знахарка, а не колдунья.– Ты обиделась на меня? – забеспокоилась Эдвина. – Я никогда не обвиняла тебя в этом. Я только…– Ш-ш. Ничего страшного. Спи.– А ты не уйдешь, когда я засну?– Я буду рядом.Ловушка захлопнулась. Она необходима Эдвине и не может оставить ее без своей помощи. Как малое дитя, миледи молит о дружбе, нуждается в ней. И наверняка Эдвина без нее не выживет. Тоска и глубокое отчаяние овладели Бринн. Выхода не было. Она могла сбежать от Делмаса, но забота об Эдвине стальными цепями приковывала ее к Редферну. Гвинтал, мечта ее жизни, стал недосягаем.– Звезда… – пробормотала во сне Эдвина. – Ты ошибаешься, Бринн. Я знаю, он идет…
20 апреля 1066 Нормандия
– Это мне знак от Господа.Вильгельм Нормандский простер руки к светящейся комете – ее сияние завораживало, притягивало и волновало его, вселяя веру в собственное могущество и бессмертную славу.– Кто посмеет оспорить мое право на английский трон? – Вильгельм обратил к Гейджу Дюмонту задубелое от северных ветров лицо воина. Оно дышало отвагой и дерзостью.– В самом деле, кто? – с напускным безразличием повторил Гейдж Дюмонт. – Гарольд II Английский, должно быть, тоже уверяет своих баронов, что комета – символ его законного права и Бог на его стороне.Улыбка медленно сползла с лица Вильгельма, глаза потемнели от сдерживаемого гнева.– Ты еще смеешь мне говорить, что я кощунствую, доказывая именем Господа свои права?– Что вы, ваша милость, я просто жалкий торговец. Смею ли я осуждать вас за подобное богохульство?«Дерзкий плебей, бастард, а еще туда же. Для потехи своей и из-за вздорности нрава готов и самого Папу Римского подергать за бороду», – раздраженно подумал Вильгельм. Он было собрался резко осадить безродного за наглость, но сдержался.– «Жалкий торговец», – передразнил он Гейджа. – Ходят слухи, у тебя неслыханные богатства. Правда, что у тебя великолепный дворец в Византии?– Молва часто попирает истину и топит ее, – туманно отозвался Дюмонт.– А твой замок в Бельриве – это тоже слухи? Кто бывал в нем, потрясен сокровищами с Востока. – Вильгельм уже не скрывал неприязни к этому выскочке.– Я веду торговлю. Как известно вашей милости, я часто езжу в Византию за товаром. Кто откажет мне в праве понежиться всласть? Вы? – Он вопросительно поднял бровь. – Похоже, вы посылали за мной не для разговора о моих игрушках?Вильгельм оборвал его нетерпеливым взмахом руки. Богатства Дюмонта его мало волновали.– Кроме того, я слышал, в Бельриве у тебя лучшие в Нормандии солдаты и стрелки из лука.Гейдж Дюмонт нахмурился. Суровая складка прорезала высокий лоб, черные брови сошлись на переносице.– Ваши рыцари посчитали, что презренный торговец – легкая добыча. Пришлось проучить их. – Говорил он тихо, но голос вибрировал от ярости.– Я знаю, что мои воины иногда ведут себя… немного шумно.– Полагаю, мародерство несколько отличается от шумных забав.– Солдаты умеют только воевать, и надо же им чем-нибудь заняться в мирное время. – Вильгельм поймал себя на том, что пытается оправдаться перед этим выродком.– Достойное занятие – грабить беззащитные графства. Потому-то я и держу воинов, чтобы они заставили замолчать не в меру расходившихся.Вильгельм решил поставить на место Дюмонта.– В прошлом году ты убил Жана Брестайнского.Тяжелое молчание повисло в воздухе. Лишь комета, озарив небесный свод, казалось, звала к битве, к победе.– Верно, – насторожился Гейдж. Он несколько запоздал с подтверждением.– Это вызвало гнев среди моих баронов. Им не по нутру, когда чужаки лезут в их дела. Они требовали, чтобы я немедленно разрушил твой замок и принес им твою голову. Знаешь, почему я этого не сделал?– У вас доброе сердце.Вильгельм пропустил колкость мимо ушей.– Потому, что твой Бельрив надежно защищает мое побережье, и ты никому не позволяешь нарушать свои границы, даже моим рыцарям.– Я польщен мудростью вашей милости и вашей дальновидностью.– Лжешь. – Вильгельм изучающе вгляделся в лицо Гейджа. – Ты такой же дерзкий и строптивый, как и твой отец.Легкая тень печали затуманила глаза Дюмонта, но в голосе, когда он заговорил, проскользнула легкая насмешка:– У меня нет отца. Я незаконнорожденный. – Слегка поклонившись, он добавил:– Как и ваша милость.– Твоя мать объявила по всем графствам, что ты сын Хардраады.– Но Хардраада опроверг ее слова. Королю Норвегии вполне хватает наследников, чтобы позволить какому-то бастарду, а их у него достаточно, заявлять о своих правах на его земли, а уж тем более сыну от дочери нормандского купца.– Тем не менее он не отрекся от тебя, обучил военному делу и не раз брал с собой в походы. Он прекрасно с тобой обошелся. Ты не можешь этого отрицать.Прищурившись, Гейдж посмотрел на Вильгельма с нескрываемым удивлением.– Чем обязан такому повышенному интересу к своей особе? Как-то странно.– Ничего странного. Я тоже незаконнорожденный и отлично понимаю свойственное нам стремление к власти, желание любыми средствами завладеть тем, что принадлежит тебе по праву. Раз Хардраада лишает тебя высокого положения, которого ты заслуживаешь как сын своего отца, значит, ты вполне можешь претендовать на мое место. Я благодарен тебе, – поклонился он с усмешкой, – что не мечом ты захватываешь власть, как подобает викингу, а своим богатством, как царь Соломон. Но ведь одного богатства тебе мало, верно?Вильгельм чего-то недоговаривал, и Гейдж это чувствовал.– За золото можно купить все, – постарался отделаться он от назойливых вопросов Вильгельма общей фразой.– Почти все, – вкрадчиво поправил тот Дюмонта, – но не то, что Хардраада мог бы дать тебе, да и я тоже. Даже за золото не стать тебе равным среди знати. Не смыть тебе плебейскую грязь с собственных башмаков. Гейдж с наигранным простодушием уставился на ноги.– Неужели вы могли подумать, что я осмелюсь явиться грязным к вашей милости?– Не прикидывайся. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.– Говорите прямо. Не ходите окольными путями. Я торговец и привык решать дела в открытую. Итак, вы предлагаете мне сделку? – Он облокотился на перила лестницы. – Не увиливайте. Я знаю, вам нужны мои лучники и солдаты для вторжения в Англию. – Гейдж говорил резко и отрывисто. – Вам, вероятно, потребуется немалая сумма на их содержание в походе и боевые доспехи. И все это вы надеетесь получить от меня. Я прав?– Просто удивительно, как тебе удалость так точно догадаться? – На лице Вильгельма отражалось желание все-таки вызвать в Дюмонте чувство боязливого почтения к себе.– А что вы предложите мне взамен? – как к равному обратился Гейдж.– Я ничего тебе не должен, – вспылил Вильгельм. – По пути в Англию моя армия может просто захватить Бельрив и взять все, что мне нужно.– Ваша милость еще не до конца осознает, насколько слабее станет войско после осады. Наша сделка состоится, если меня устроит плата.– За оказанную службу ты получишь посвящение в рыцари.– Мало.– Станешь бароном. – Поначалу Вильгельм считал, что этот чертов торговец с радостью примет его предложение и будет довольствоваться малым, а не рваться в высшую знать страны. – Но не здесь. – Его крупное властное лицо сделалось озабоченным. – В Англии. Разобьем саксов и тогда там получим сполна земли и почести.– А я смогу сам выбрать себе владения?– Ты хочешь слишком многого.– Да. Я знаю, как щедро ваша милость обещает саксонские земли всем – наемникам, знати. Простая прогулка по ним меня не устраивает. Я не намерен ждать. Не исключаю, что вы легко отдадите мою награду другому.– А я не верю, что ты, даже получив свое, успокоишься. Больно уж ненасытен, – холодно заметил Вильгельм. – Ты преуспел в торговле вроде своего деда-торговца: так же клянчить привык.– Мой дед никогда и ничего не просил, он слыл непревзойденным мастером торговли. Качество, столь же необходимое правителю, как и купцу.Горделивые нотки в голосе Гейджа заставили Вильгельма поморщиться. Этот наглец опять вышел победителем. Последнее слово осталось за ним. А Вильгельму так хотелось устыдить Гейджа прошлым его деда. Самого Вильгельма угнетало занятие своего деда кожаных дел мастера – оно ставило его вровень с жалким торговцем.Стоявший перед ним Гейдж словно сошел с Олимпа. Греческий бог с королевской статью и блестящим умом, позволившим нажить такое богатство, которое предоставило ему особое место в нормандском обществе. Во время боевых походов с королем Хардраадой Дюмонт был так же беспощаден, как и позже в торговых делах. О его храбрости и жестокости ходили легенды. Вильгельм хотел его сломить, но Гейдж, подобно гибкой лозе, тут же выпрямившись, хлестал его, не успевшего уклониться.– Ладно, – неохотно согласился Вильгельм. – Ты сам выберешь себе земли.Дюмонт легким шагом отступил от перил лестницы.– Я подумаю. – Он слегка поклонился. – Спокойной ночи, ваша милость.– Подумаешь? – От негодования у Вильгельма перехватило дыхание. – Я жду ответа немедленно.– Через день-другой я пришлю вам ответ. – С этими словами Дюмонт направился к двери. – Мойдед – как вы изволили заметить, торгаш, – учил никогда второпях не заключать сделку, пока не продумаешь все до конца.Вильгельм подавил бешенство. С началом боевых действий спасительна любая поддержка, а солдаты и лучники Дюмонта были отличными воинами.– Жду два дня и ни часа дольше. Не вздумай шутить со мной – пожалеешь.– Оставим игры знатным баронам вашего блестящего двора.– Да, вот еще, – как бы спохватившись, вспомнил Вильгельм. – Если ты примешь мое предложение, то тебе придется оставить сарацина здесь, во Франции.Ни один мускул не дрогнул на лице Гейджа.– Ваша милость говорил о Малике Каларе?– Я не знаю его имени. Этот сарацин повсюду сопровождает тебя. Я хочу, чтобы Папа благословил мой поход, и не намерен оскорбить его присутствием иноверца в моих рядах.– Если я все же решу присоединиться к вам, то Малик непременно будет со мной. Вам придется свыкнуться с этой мыслью или отправляться без меня и моих людей.Гейдж повернулся на пятках и вышел из зала.«Каков наглец, как высокомерен!», – со смешанным чувством досады и уважения подумал Вильгельм, и теперь он был твердо уверен в том, что Гейдж – истинный отпрыск короля, этого чертова викинга! И пусть весь мир в этом сомневается. Когда он потребовал к себе Дюмонта, то надеялся подчинить его и диктовать ему свои условия. Теперь у него было чувство, что Гейдж одержал верх в их разговоре.– Матильда!Дверь небольшой комнаты перед входом в зал открылась, и вошла жена. Вильгельм дорожил ее мнением и на своих советах прислушивался к ее словам больше, чем к суждениям своих вассалов.– Ну, что скажешь?– Интересный мужчина. – Она подошла к Вильгельму. Невысокого роста, коренастая, с величавой гордой осанкой, которая делала ее стройной. – И вправду красавец, леди Женевьева права, – с лукавой улыбкой добавила она. – Если верить ей, в постели он силен, как жеребец, неутомим и умеет доставить женщине наслаждение. Теперь я вижу, что она права. В нем явно чувствуется какая-то дикая необузданная сила.Красавец? Этот исполин? Должно быть, Матильда задалась целью вызвать в нем ревность, дабы подогреть интерес к себе. Ей это прекрасно удается, и после многих лет супружества их союз пылает той же страстью, как и в первый день свадьбы.– Черт побери, я спрашиваю тебя не о его мужских достоинствах. Что он за человек?Матильда пожала плечами.– Умный, настойчивый, осторожный… ненасытный.– Ненасытный? Ты хочешь сказать, тщеславный?– Может быть… – Матильда замолчала, стараясь точнее определить то качество, которое она заметила в Дюмонте, но затем, снова пожав плечами, повторила:– Именно ненасытный.– Удалось ли подцепить его на крючок? Не знаю, известно ли ему, что Хардраада тоже метит на английский престол. А что, если Гейдж решит повести свое войско в Норвегию на помощь отцу?– Вряд ли. – Она задумалась. – Мне послышалась в его словах скрытая обида… В его привязанности к отцу таится горечь. Конечно, он может остаться и здесь, в Нормандии, разорять поместья, не думая о возможном поражении в Англии. Но он любит риск и опасности, хотя, как уже говорила, я считаю его очень умным человеком.Вильгельм покачал головой, не то соглашаясь, не то опровергая сказанное Матильдой.– Если он не пойдет со мной, то останется просто богатым торговцем, однако ему не по душе насмешки знати. Бьюсь об заклад, он примет мои условия хотя бы ради того, чтобы стать равным среди них.– Зачем же ты спрашиваешь мое мнение, если все уже решил сам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
20 апреля 1066 Нормандия
– Это мне знак от Господа.Вильгельм Нормандский простер руки к светящейся комете – ее сияние завораживало, притягивало и волновало его, вселяя веру в собственное могущество и бессмертную славу.– Кто посмеет оспорить мое право на английский трон? – Вильгельм обратил к Гейджу Дюмонту задубелое от северных ветров лицо воина. Оно дышало отвагой и дерзостью.– В самом деле, кто? – с напускным безразличием повторил Гейдж Дюмонт. – Гарольд II Английский, должно быть, тоже уверяет своих баронов, что комета – символ его законного права и Бог на его стороне.Улыбка медленно сползла с лица Вильгельма, глаза потемнели от сдерживаемого гнева.– Ты еще смеешь мне говорить, что я кощунствую, доказывая именем Господа свои права?– Что вы, ваша милость, я просто жалкий торговец. Смею ли я осуждать вас за подобное богохульство?«Дерзкий плебей, бастард, а еще туда же. Для потехи своей и из-за вздорности нрава готов и самого Папу Римского подергать за бороду», – раздраженно подумал Вильгельм. Он было собрался резко осадить безродного за наглость, но сдержался.– «Жалкий торговец», – передразнил он Гейджа. – Ходят слухи, у тебя неслыханные богатства. Правда, что у тебя великолепный дворец в Византии?– Молва часто попирает истину и топит ее, – туманно отозвался Дюмонт.– А твой замок в Бельриве – это тоже слухи? Кто бывал в нем, потрясен сокровищами с Востока. – Вильгельм уже не скрывал неприязни к этому выскочке.– Я веду торговлю. Как известно вашей милости, я часто езжу в Византию за товаром. Кто откажет мне в праве понежиться всласть? Вы? – Он вопросительно поднял бровь. – Похоже, вы посылали за мной не для разговора о моих игрушках?Вильгельм оборвал его нетерпеливым взмахом руки. Богатства Дюмонта его мало волновали.– Кроме того, я слышал, в Бельриве у тебя лучшие в Нормандии солдаты и стрелки из лука.Гейдж Дюмонт нахмурился. Суровая складка прорезала высокий лоб, черные брови сошлись на переносице.– Ваши рыцари посчитали, что презренный торговец – легкая добыча. Пришлось проучить их. – Говорил он тихо, но голос вибрировал от ярости.– Я знаю, что мои воины иногда ведут себя… немного шумно.– Полагаю, мародерство несколько отличается от шумных забав.– Солдаты умеют только воевать, и надо же им чем-нибудь заняться в мирное время. – Вильгельм поймал себя на том, что пытается оправдаться перед этим выродком.– Достойное занятие – грабить беззащитные графства. Потому-то я и держу воинов, чтобы они заставили замолчать не в меру расходившихся.Вильгельм решил поставить на место Дюмонта.– В прошлом году ты убил Жана Брестайнского.Тяжелое молчание повисло в воздухе. Лишь комета, озарив небесный свод, казалось, звала к битве, к победе.– Верно, – насторожился Гейдж. Он несколько запоздал с подтверждением.– Это вызвало гнев среди моих баронов. Им не по нутру, когда чужаки лезут в их дела. Они требовали, чтобы я немедленно разрушил твой замок и принес им твою голову. Знаешь, почему я этого не сделал?– У вас доброе сердце.Вильгельм пропустил колкость мимо ушей.– Потому, что твой Бельрив надежно защищает мое побережье, и ты никому не позволяешь нарушать свои границы, даже моим рыцарям.– Я польщен мудростью вашей милости и вашей дальновидностью.– Лжешь. – Вильгельм изучающе вгляделся в лицо Гейджа. – Ты такой же дерзкий и строптивый, как и твой отец.Легкая тень печали затуманила глаза Дюмонта, но в голосе, когда он заговорил, проскользнула легкая насмешка:– У меня нет отца. Я незаконнорожденный. – Слегка поклонившись, он добавил:– Как и ваша милость.– Твоя мать объявила по всем графствам, что ты сын Хардраады.– Но Хардраада опроверг ее слова. Королю Норвегии вполне хватает наследников, чтобы позволить какому-то бастарду, а их у него достаточно, заявлять о своих правах на его земли, а уж тем более сыну от дочери нормандского купца.– Тем не менее он не отрекся от тебя, обучил военному делу и не раз брал с собой в походы. Он прекрасно с тобой обошелся. Ты не можешь этого отрицать.Прищурившись, Гейдж посмотрел на Вильгельма с нескрываемым удивлением.– Чем обязан такому повышенному интересу к своей особе? Как-то странно.– Ничего странного. Я тоже незаконнорожденный и отлично понимаю свойственное нам стремление к власти, желание любыми средствами завладеть тем, что принадлежит тебе по праву. Раз Хардраада лишает тебя высокого положения, которого ты заслуживаешь как сын своего отца, значит, ты вполне можешь претендовать на мое место. Я благодарен тебе, – поклонился он с усмешкой, – что не мечом ты захватываешь власть, как подобает викингу, а своим богатством, как царь Соломон. Но ведь одного богатства тебе мало, верно?Вильгельм чего-то недоговаривал, и Гейдж это чувствовал.– За золото можно купить все, – постарался отделаться он от назойливых вопросов Вильгельма общей фразой.– Почти все, – вкрадчиво поправил тот Дюмонта, – но не то, что Хардраада мог бы дать тебе, да и я тоже. Даже за золото не стать тебе равным среди знати. Не смыть тебе плебейскую грязь с собственных башмаков. Гейдж с наигранным простодушием уставился на ноги.– Неужели вы могли подумать, что я осмелюсь явиться грязным к вашей милости?– Не прикидывайся. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.– Говорите прямо. Не ходите окольными путями. Я торговец и привык решать дела в открытую. Итак, вы предлагаете мне сделку? – Он облокотился на перила лестницы. – Не увиливайте. Я знаю, вам нужны мои лучники и солдаты для вторжения в Англию. – Гейдж говорил резко и отрывисто. – Вам, вероятно, потребуется немалая сумма на их содержание в походе и боевые доспехи. И все это вы надеетесь получить от меня. Я прав?– Просто удивительно, как тебе удалость так точно догадаться? – На лице Вильгельма отражалось желание все-таки вызвать в Дюмонте чувство боязливого почтения к себе.– А что вы предложите мне взамен? – как к равному обратился Гейдж.– Я ничего тебе не должен, – вспылил Вильгельм. – По пути в Англию моя армия может просто захватить Бельрив и взять все, что мне нужно.– Ваша милость еще не до конца осознает, насколько слабее станет войско после осады. Наша сделка состоится, если меня устроит плата.– За оказанную службу ты получишь посвящение в рыцари.– Мало.– Станешь бароном. – Поначалу Вильгельм считал, что этот чертов торговец с радостью примет его предложение и будет довольствоваться малым, а не рваться в высшую знать страны. – Но не здесь. – Его крупное властное лицо сделалось озабоченным. – В Англии. Разобьем саксов и тогда там получим сполна земли и почести.– А я смогу сам выбрать себе владения?– Ты хочешь слишком многого.– Да. Я знаю, как щедро ваша милость обещает саксонские земли всем – наемникам, знати. Простая прогулка по ним меня не устраивает. Я не намерен ждать. Не исключаю, что вы легко отдадите мою награду другому.– А я не верю, что ты, даже получив свое, успокоишься. Больно уж ненасытен, – холодно заметил Вильгельм. – Ты преуспел в торговле вроде своего деда-торговца: так же клянчить привык.– Мой дед никогда и ничего не просил, он слыл непревзойденным мастером торговли. Качество, столь же необходимое правителю, как и купцу.Горделивые нотки в голосе Гейджа заставили Вильгельма поморщиться. Этот наглец опять вышел победителем. Последнее слово осталось за ним. А Вильгельму так хотелось устыдить Гейджа прошлым его деда. Самого Вильгельма угнетало занятие своего деда кожаных дел мастера – оно ставило его вровень с жалким торговцем.Стоявший перед ним Гейдж словно сошел с Олимпа. Греческий бог с королевской статью и блестящим умом, позволившим нажить такое богатство, которое предоставило ему особое место в нормандском обществе. Во время боевых походов с королем Хардраадой Дюмонт был так же беспощаден, как и позже в торговых делах. О его храбрости и жестокости ходили легенды. Вильгельм хотел его сломить, но Гейдж, подобно гибкой лозе, тут же выпрямившись, хлестал его, не успевшего уклониться.– Ладно, – неохотно согласился Вильгельм. – Ты сам выберешь себе земли.Дюмонт легким шагом отступил от перил лестницы.– Я подумаю. – Он слегка поклонился. – Спокойной ночи, ваша милость.– Подумаешь? – От негодования у Вильгельма перехватило дыхание. – Я жду ответа немедленно.– Через день-другой я пришлю вам ответ. – С этими словами Дюмонт направился к двери. – Мойдед – как вы изволили заметить, торгаш, – учил никогда второпях не заключать сделку, пока не продумаешь все до конца.Вильгельм подавил бешенство. С началом боевых действий спасительна любая поддержка, а солдаты и лучники Дюмонта были отличными воинами.– Жду два дня и ни часа дольше. Не вздумай шутить со мной – пожалеешь.– Оставим игры знатным баронам вашего блестящего двора.– Да, вот еще, – как бы спохватившись, вспомнил Вильгельм. – Если ты примешь мое предложение, то тебе придется оставить сарацина здесь, во Франции.Ни один мускул не дрогнул на лице Гейджа.– Ваша милость говорил о Малике Каларе?– Я не знаю его имени. Этот сарацин повсюду сопровождает тебя. Я хочу, чтобы Папа благословил мой поход, и не намерен оскорбить его присутствием иноверца в моих рядах.– Если я все же решу присоединиться к вам, то Малик непременно будет со мной. Вам придется свыкнуться с этой мыслью или отправляться без меня и моих людей.Гейдж повернулся на пятках и вышел из зала.«Каков наглец, как высокомерен!», – со смешанным чувством досады и уважения подумал Вильгельм, и теперь он был твердо уверен в том, что Гейдж – истинный отпрыск короля, этого чертова викинга! И пусть весь мир в этом сомневается. Когда он потребовал к себе Дюмонта, то надеялся подчинить его и диктовать ему свои условия. Теперь у него было чувство, что Гейдж одержал верх в их разговоре.– Матильда!Дверь небольшой комнаты перед входом в зал открылась, и вошла жена. Вильгельм дорожил ее мнением и на своих советах прислушивался к ее словам больше, чем к суждениям своих вассалов.– Ну, что скажешь?– Интересный мужчина. – Она подошла к Вильгельму. Невысокого роста, коренастая, с величавой гордой осанкой, которая делала ее стройной. – И вправду красавец, леди Женевьева права, – с лукавой улыбкой добавила она. – Если верить ей, в постели он силен, как жеребец, неутомим и умеет доставить женщине наслаждение. Теперь я вижу, что она права. В нем явно чувствуется какая-то дикая необузданная сила.Красавец? Этот исполин? Должно быть, Матильда задалась целью вызвать в нем ревность, дабы подогреть интерес к себе. Ей это прекрасно удается, и после многих лет супружества их союз пылает той же страстью, как и в первый день свадьбы.– Черт побери, я спрашиваю тебя не о его мужских достоинствах. Что он за человек?Матильда пожала плечами.– Умный, настойчивый, осторожный… ненасытный.– Ненасытный? Ты хочешь сказать, тщеславный?– Может быть… – Матильда замолчала, стараясь точнее определить то качество, которое она заметила в Дюмонте, но затем, снова пожав плечами, повторила:– Именно ненасытный.– Удалось ли подцепить его на крючок? Не знаю, известно ли ему, что Хардраада тоже метит на английский престол. А что, если Гейдж решит повести свое войско в Норвегию на помощь отцу?– Вряд ли. – Она задумалась. – Мне послышалась в его словах скрытая обида… В его привязанности к отцу таится горечь. Конечно, он может остаться и здесь, в Нормандии, разорять поместья, не думая о возможном поражении в Англии. Но он любит риск и опасности, хотя, как уже говорила, я считаю его очень умным человеком.Вильгельм покачал головой, не то соглашаясь, не то опровергая сказанное Матильдой.– Если он не пойдет со мной, то останется просто богатым торговцем, однако ему не по душе насмешки знати. Бьюсь об заклад, он примет мои условия хотя бы ради того, чтобы стать равным среди них.– Зачем же ты спрашиваешь мое мнение, если все уже решил сам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34