VadikV


41
Джованни Боккаччо: «Фьям
метта»


Джованни Боккаччо
Фьямметта



Бычков М.Н.
«Фьяметта»: Наука; М.; 1968

Аннотация

Не без основания повесть «Фьям
метта» считают первым любовно-психологическим романом в мировой литер
атуре. Проникновение в чувства и переживания молодой женщины, покинутой
своим возлюбленным, интерес к внутреннему миру героини, реалистическое
раскрытие женской души, обилие тонко и верно подмеченных бытовых и психо
логических деталей Ц все это делает книгу Боккаччо одним из выдающихся
памятников литературы итальянского Возрождения.

Джованни Боккаччо
Элегия мадонны Фьямметты

Начинается книга,
называемая элегией
мадонны Фьямметты,
посланная ею влюбленным женщинам

От редакции

Небольшая повесть «Фьямметта» создана Джованни Боккаччо непосредстве
нно перед «Декамероном».
Не без основания повесть «Фьямметта» считают первым любовнопсихологич
еским романом в мировой литературе. Проникновение в чувства и переживан
ия молодой женщины, покинутой своим возлюбленным, интерес к внутреннему
миру героини, реалистическое раскрытие женской души, обилие тонко и верн
о подмеченных бытовых и психологических деталей Ц все это делает книгу
Боккаччо одним из выдающихся памятников литературы итальянского Возро
ждения. «Фьямметта» была впервые переведена на русский язык известным п
оэтом М. А. Кузминым в 1913 г. Для нового издания перевод сверен с итальянским
критическим текстом, и в него внесены незначительные исправления.
В «Дополнениях» печатаются авторские примечания к «Фьямметте» Ц в тек
сте соответствующие места обозначены звездочкой (*),опубликованные лишь
в 1939 г., а также посвящение возлюбленной Боккаччо к его поэме «Тезеида» и н
есколько сонетов.

Пролог

Отрада жалоб у людей несчастных обыкновенно увеличивается, когда они по
дробно разбираются в своих чувствах или видят в ком-либо сочувствие. Поэ
тому, так как во мне, желающей жаловаться более других, причина жалоб от до
лгой привычки не уменьшается, а увеличивается, Ц мне хочется, благородн
ые дамы, в чьих сердцах пребывает любовь, быть может, более счастливая, неж
ели моя, Ц мне хочется, если это возможно, своим рассказом возбудить в ва
с сострадание. Я не забочусь, чтобы моя повесть дошла до мужчин; напротив,
насколько я могу судить о них по тому, чья жестокость так несчастливо мне
открылась, с их стороны я скорей дождалась бы шутливого смеха, чем жалост
ных лиц. Прочитать эту книгу прошу лишь вас, кого по себе знаю кроткими и б
лагостными к несчастным: вы здесь не найдете греческих басен
Греческие басни (Эзопа),
очень популярные в средние века, были известны Боккаччо в широко распрос
траненных в эпоху средневековья латинских переводах н переделках (перв
ыми из них были басни Федра). Во времена Боккаччо жанр басни воспринималс
я как произведение на моральные темы.
, украшенных выдумкой, ни битв троянских
Т. е. рассказов о легендарно
й Троянской войне, описанной Гомером.
, запятнанных кровью, но любовную повесть, полную нежной страсти. Че
рез нее увидите вы жалкие слезы, порывистые вздохи, жалобные стоны и бурн
ые мысли, которые, муча меня непрестанно, отняли прочь пищу, сон, веселые з
абавы и любезную красоту. При этом рассказе, прочтет ли его каждая из вас о
тдельно, или все вместе собравшись, если вы обладаете женским сердцем, то,
уверена, нежные лица ваши зальете слезами, а мне, которая больше ничего и н
е ищет, будут они утешеньем в вечной скорби. Молю вас, не удерживайтесь от
слез; думайте, что ваша любовь, как и моя, может быть не весьма прочной, если
же они схожи (чего не дай бог), напоминая, я сделаю вам ее милой. Но так как ра
ссказывать дольше, чем плакать, скорее приступлю к обещанной повести мое
й любви, более счастливой, нежели прочной, начиная со счастливых дней, что
бы теперешнее мое положение явилось вам более несчастным, а затем доведу
свое слезное повествование как могу до дней несчастных, от которых спра
ведливо плачу. Но раньше, если мольбы несчастных бывают услышаны, я Ц удр
ученная, заливаясь слезами, молю Ц если есть божество на небе, чей бы дух
тронулся моею скорбью, Ц молю укрепить мою скорбную память и трепещущу
ю руку к предстоящему делу, чтобы печали, что в сердце я испытала и испытыв
аю, дали памяти силу найти слова, руке же, более желающей, чем способной к т
акому труду, возможность их написать.

Глава первая

в которой госпожа описывает,

кто она, какие предзнаменования
указывали ей грядущие несчастья,
когда, где, как и в кого она влюбилась
и последовавшее за тем счастье

Я родилась от благородных родителей
Намек на высокое происхождение прототипа
Фьямметты Ц Марии д'Аквино, которая, как известно, была побочной дочерью
короля Неаполя Роберта Анжуйского.
, воспринятая благостной и щедрой судьбою, в то время года, когда воз
рожденная земля кажется наиболее прекрасной. О проклятый и противнейши
й из всех дней день моего рожденья! Сколь счастливей было бы мне не родить
ся или быть погребенной тотчас после печального рождения! Если б имела я
не более долгий век, нежели зубы, посеянные Кадмом
О Кадме, легендарном основ
ателе Фив, ср. у Овидия («Метаморфозы», III, 1 сл.).
(*), если б Лахесис
Лахесис Ц одна из Мойр, согласно Платону («Государство», кн
. X, гл. 14), обладавшая способностью открывать людям прошлое.
(*), свою нить начавши, оборвала тотчас! В младенческом возрасте прекр
атились бы бесконечные скорби, что ныне печально нудят меня к писанию. Но
к чему эти жалобы! Тем не менее я живу, такова воля господня, чтобы я сущест
вовала. Итак, рожденная, как я уже сказала, среди благ жизни и вскормленная
в них, отданная с детства до нежного отрочества под надзор почтенной нас
тавницы, я приобрела привычки и манеры, свойственные знатным девицам. И к
ак мой рост с годами увеличивался, так усиливалась и моя красота, источни
к моих необычайных бедствий. Увы! когда еще маленькую меня хвалили многи
е за красоту, я гордилась этим и старалась с усердием и искусством сделат
ь еще большею свою прелесть.
Сделавшись более взрослой и угадав, наученная природой, какие желания во
збуждают прекрасные дамы в юношах, я узнала, что моя красота (несчастный д
ар для тех, кто желает жить добродетельно) рождала любовный пламень в мои
х сверстниках и в других благородных людях. И они различными способами (м
ало мне тогда известными) пытались неоднократно возжечь во мне тот же ог
онь, которым сами горели и от которого я впоследствии больше, чем кто бы то
ни было, не только согрелась, но и сгорела; многие усердно ко мне сваталис
ь, но так как я вышла замуж за одного из них, вполне подходящего ко мне во вс
ех отношениях, то вся толпа влюбленных, как бы лишенная надежды, перестал
а меня добиваться. А я, совершенно довольная таким супругом, жила в полном
счастьи до той поры, пока неистовая страсть с небывалою силой не овладел
а молодою душой. Увы! не было ничего, способного успокоить мое или какой-л
ибо другой женщины желание, что тотчас же не приходило бы к моим услугам. Я
была единственным благом и радостью для молодого супруга и любила его н
е менее, чем им была любима. О, как могла бы я считать себя счастливейшею в м
ире, когда бы вечно длилась подобная любовь!
В то время, как я в непрерывном празднике проводила счастливую жизнь, Ц с
удьба, внезапная рушительница земного благополучия, позавидовала мне з
а те дары, что сама дала, захотела отдернуть руку и, не зная куда направить
яд свой, искусно сумела к глазам моим найти доступ несчастью; и правда, как
глаз моих несчастье достигло, так там и пребывает до сих пор. Но боги, еще б
лагостные ко мне и более, чем я сама, пекущиеся о моей судьбе, зная тайные к
озни, хотели дать оружие моей груди (если б я сумела взять его), чтобы не без
оружною я вышла в бой, где пасть мне было суждено, Ц и ясными виденьями в с
нах моих в ночь перед днем, когда началась моя гибель, открыли мне будущее
следующим образом.
Когда лежала я в глубоком сне на широкой кровати, приснилось мне, будто в п
рекраснейший, необычайно ясный день я радуюсь, как никогда, сама не знаю п
очему; и так-то радуясь, одна, среди зеленых трав, хочу я сесть на луг, защищ
енный от солнечных лучей тенью дерев, одетых молодой листвою; нарвав раз
личных цветов (а ими разукрашено было все то место), белыми руками кладу их
в полу одежды, цветок к цветку подбирая; и сделав из отобранных милый вено
чек, надела его на голову. И так украсясь, поднялась Ц что Прозерпина(*), ког
да Плутон ее от матери похитил
О похищении Плутоном юной Прозерпины Бокк
аччо читал, несомненно, у Овидия («Метаморфозы», V, 332 сл.).
; так с песней шла я раннею весною; потом, устала что ли, в траву погуще
я легла и отдыхала. И так же как Эвридику(*)в нежную ногу сокрытая ужалила з
мея Это срав
нение навеяно чтением Вергилия («Георгики», IV, 457Ц 459):

Ибо, пока от тебя убегала, чтоб
кинуться в реку,
Женщина эта, на смерть обреченная, не увидала
В травах огромной, у ног, змеи, охраняющей берег.

, меня, что растянулась на траве, ядовитая, сокрытая змея, казалось, п
од левую ужалила грудь; не взвидела я света от того укусу, как зубы острые
вошли; потом, придя в себя и будто худшего еще боясь, себе на грудь холодну
ю змею я положила, смягчить воображая гнев ее теплом горячей груди. Но зме
я, моею добротою ободрившись, приникла злою пастью к прежней ране и долго
кровь мою пила, пока Ц так снилось мне Ц вдруг отклонившись от меня, с гр
уди не соскользнула и не исчезла с моим дыханьем вместе, виясь, виясь по мо
лодой траве. И день, сначала такой солнечный, с исчезновением змеи стал хм
уриться, и все небо надо мною покрылось тучами, и следом за ее уходом все к
ак бы смешалось, как будто она потянула за собой множество туч, которые, сл
едуя за нею, облепили небо; и вскоре, как камень белый, что брошен в глубоку
ю воду и словно тает, понемногу исчезая
Ср. у Данте («Рай», III, 122Ц 123):

…исчезая под напев,
Как тонет груз и словно тает въяве.

, так и она исчезла из глаз моих. Тогда я увидела небо, все закрытое мр
аком, будто, казалось, солнце затмило и настала ночь, как случилось это у Г
реков после преступления Атрея
Атрей был царем Микен. См. в «Дополнениях» п
римечания Боккаччо.
(*), и беспорядочные блистания пробегали по небу, и трескучие громы уж
асали меня и землю. А рана, доселе одним укусом отмеченная, наполнилась зм
еиным ядом и, казалось, все тело мое обратила в гнойный нарыв; и я прежде, ка
залось, не знаю как остававшаяся без дыхания, почувствовав, что яд подсту
пает к сердцу, в тоске предсмертной по свежей траве начала кататься. И сме
ртный час, казалось, уже наступал; страх ужасной грозы и предсмертная бол
ь в сердце так усилились, что потрясли спящее тело и разрушили крепкий со
н Ср. вещие с
ны в «Декамероне» (д. IV, нов. 6, д. IX, нов. 7).
. Проснувшись, я тотчас (еще в страхе от виденного) схватилась правою
рукою за укушенный бок, ища там того, что лишь в будущем ему предназначало
сь, но найдя его невредимым, развеселилась, успокоилась и начала смеятьс
я над нелепыми снами, не придав значения небесному знамению. Ах я несчаст
ная! Как справедливо, что презревши предзнаменования вначале, потом я им
поверила с тяжкой болью и бесполезно плакалась, жалуясь на небеса, что от
крывают нам так темно, что почти не открывают тайны, которые можно назват
ь уже свершившимися. Итак, проснувшись, я подняла сонную голову и, увидев,
что в комнату сквозь щель вливалось утреннее солнце, Ц отбросив думы, бы
стро вскочила.
Тот день был один из самых торжественных дней
Страстная суббота. Некото
рые ученые (Кошен, Маникарди, Массера) полагают, что эта встреча состоялас
ь 27 марта 1334 г. Но большинство предлагает другую дату: 30 марта 1336. А. Н. Веселовс
кий (Собр. соч., т. V, стр. 113) предлагал свой вариант Ц 11 апреля 1338, что несомненно
слишком поздно и не вяжется с хронологией других произведений Боккаччо.

, почему я и оделась тщательно в златотканные одежды и, искусно укра
сившись, как богини, сошедшие к Парису(*), в долину Иды
Миф о суде Париса подробно
изложен Боккаччо в его «Любовном видении» (песнь XXVII).
, приготовилась идти на величайший праздник. И меж тем как я, что павл
ин, собою любовалась, думая понравиться другим не меньше, чем самой себе,
Ц цветок из моего венка, зацепившись за постельный полог, или, быть может
, невидимой небесною рукою с головы у меня сорванный, упал на землю, Ц но я
, не заботясь о тайных божеских знаках, как ни в чем не бывало, подняла его, в
откнула в волосы и направилась в путь. Увы, какой более ясный знак будущег
о могли мне дать боги? Конечно, никакого. Этого достаточно было, чтоб показ
ать мне, что с сегодняшнего дня моя свободная и независимая душа, отложив
свою власть, должна стать рабою, что и случилось. О если бы я не была безумн
ой, конечно, я узнала бы, что этот день несчастен, и провела бы его не выходя
из дому. Но боги, хотя и указывают путь спасенья тем, на кого разгневаны, ли
шают их должной способности понимать эти знаки, в одно и то же время испол
няя свой долг и утоляя гнев свой. Итак, судьба толкнула меня из дому, безза
ботную и суетную; в сопровождении многих женщин я не спеша достигла свят
ого храма Вс
треча Боккаччо с Марией д'Аквино произошла в церкви Сан-Лоренцо в Неапол
е.
, где уже шла служба, соответствующая празднику.
Вследствие моего благородного происхождения, по старинному обычаю, мне
было оставлено достаточно почетное место между другими женщинами; заня
в его, я по привычке обвела глазами храм, наполненный мужчинами и женщина
ми, расположенными разнообразными группами. Не успели во время священно
й службы заметить, что я вошла в храм, как случилось то, что случалось во вс
е прошлые разы, а именно: не только взоры мужчин обратились ко мне, но даже
женщины смотрели на меня, будто никогда ими не виданная Венера или Минер
ва сошли на то место, где я стояла. Как смеялась я про себя над всем этим, дов
ольная сама собою, гордясь не менее богини! И почти все юноши, перестав смо
треть на других женщин, окружили меня, как венком, и, рассуждая о моей крас
оте, единогласно прославляли ее. Но я, смотря в другую сторону, делала вид,
что занята другой заботой, и прислушивалась к желанной сладости их слов,
которая как бы обязывала меня взглянуть на них более благосклонно; и я гл
ядела не раз, не два, так что некоторые, пленившись тщетной надеждой, суетн
о хвастались моими взглядами перед товарищами.
Ср. в «Амето» рассказ Акрим
онии.

Меж тем как я таким образом изредка взглядывала на некоторых и упорно со
зерцалась многими, думая пленить другого своею красотою, случилось, что
сама постыдно в плен попалась. Уже приближаясь к тому моменту, который бы
л причиной или вернейшей смерти, или прискорбнейшей жизни, не знаю, каким
подвигнутая духом, подняла я с должною важностью глаза и острым взором р
азличила в толпе окружавших меня юношей одного, стоявшего прямо против м
еня, прислонившись к колонне, отдельно от других, и я стала наблюдать его и
его манеры (чего прежде никогда не делала). Скажу, что по моим наблюдениям (
еще свободным от любви) он был прекрасен по наружности, приятен по манера
м, приличен по одежде; кудрявый пушок, ясный признак молодости, едва опуша
л его щеки, а на меня он взирал чувствительно и робко. Конечно, я нашла бы си
лы воздержаться от взоров, но мысль о всем замеченном, что я выше перечисл
ила, не что другое, как я сама, влекла меня к тому. Воображая себе с каким-то
молчаливым наслаждением его черты, уже запечатленные в моей душе, я нахо
дила новое подтверждение справедливости моих наблюдений, довольная те
м, что он на меня смотрит, я изредка поглядывала украдкой, продолжает ли он
делать это.
Когда, не боясь любовных силков, один раз я замедлила свой взор на нем, его
глаза, казалось, говорили: «Госпожа, ты одна Ц наше блаженство». Я солгала
бы, сказав, что это было мне неприятно, мне это было так приятно, что из груд
и я испустила было нежный вздох, сказать готовый: «а вы Ц мое», но спохват
ившись, я его подавила в себе. Но что из этого? что не было выражено, сердце п
онимало, в себе оставляя то, что, выйдя наружу, может быть, сделало бы его св
ободным. С этой минуты, дав большую волю неразумным глазам, я услаждала их
тем, к чему они уже возымели желание; конечно, если бы боги, ведущие все дел
а к известному концу, не отняли у меня разума, я бы смогла еще сохранить св
ободу;
1 2 3 4