Мы имеем полное право прийти в Сан-Франциско и взять то, что нам надо! Полное право!
Дойдя до края прилавка, девушка увидела возведенную из досок трибуну. С каждого ее края стоял навытяжку молодой солдат. Народ толпился вокруг, и девушка, пробравшись поближе, спросила у мужчины, продающего травы, амулеты, витамины и лекарства:
– Что здесь происходит? Так много народу, не меньше сотни человек!
– Генерал Майлз будет выступать.
Внезапно музыка смолкла. На трибуну поднялся высокий человек с нездоровым одутловатым лицом. Подойдя к микрофону, он заговорил, но треск помех искажал его голос, мешая слушать. Девушка различала обрывки фраз: «Я имею честь представить вам», – хлопки, как оружейные залпы, – «объединить некогда великую нацию, сохранить наш образ жизни, защитить наш…», – пронзительный звук, похожий на поросячий визг, – «итак, генерал Александр Майлз, человек, который…» Остаток речи потонул в овациях и приветственных выкриках.
Девушка вытянула шею, чтобы увидеть, кого так горячо приветствует толпа. На возвышении стоял человек плотного телосложения, с квадратным лицом и седыми волосами, остриженными «ежиком». Несмотря на жару, он был одет в форму цвета хаки. На рукавах тускло поблескивали золотые звезды; на лице сверкали очень яркие голубые глаза.
Генерал Майлз жестом отказался от предложенного микрофона. Над толпой зазвучал его чистый, звучный голос, заставляя всех умолкнуть и внимательно вслушиваться.
– Друзья! Я рад приветствовать вас здесь, рад, что все мы собрались, чтобы устроить праздник. Для меня честь, что я могу присоединиться к вам в такой чудесный день.
Ветер рванул тент, но никто даже не пошевелился, вслушиваясь в слова генерала.
– Люди должны иметь возможность собраться вместе. В дни одиночества и отчаяния значение таких собраний сложно переоценить, это самое ценное, что нам осталось. – Его голос зазвенел. – Поодиночке мы слабы, вместе – мы сила, каждый из нас беден, но вместе мы богаты. Поодиночке мы беззащитны и уязвимы, вместе мы Американцы! Я мечтаю о том дне, когда нация воссоединится и достигнет былого величия. Я верю в единый народ, хранимый Богом. Гордый народ, с множеством голосов, с миллионом рук, но тем не менее единый. Я мечтаю о стране, где будут расти наши дети в мире и благополучии.
Девушка стерла пот со лба. Название «Америка» она слышала от матери, но никак не могла взять в толк, почему голос взрослого мужчины начинает дрожать при его упоминании. Его поведение напомнило ей проповедника на рынке. Генерал говорил об этой неизвестной Америке с таким же благоговением и священным трепетом, как священник – об Иисусе. Его глаза шарили по толпе, как будто пытаясь заглянуть в душу каждого слушателя. Перехватив этот лихорадочный взгляд, девушка вздрогнула.
– Нельзя забывать, что мы американцы. Каждый из нас – лишь частица огромной силы. Грядет великое объединение, к нам уже примкнули Фресно, Модесто, Стоктон. Все поселения до Чикаго уже с нами. – Генерал повысил голос, его рука, поднятая в воздух, сжалась в кулак. – Но есть те, кто забыл о нашем наследии, отбросил традиции, как ненужный хлам. Я говорю о кучке изменников, осевших в Сан-Франциско. Они подрывают наше единство, сеют раздор и ненависть, пренебрегают нашими призывами к объединению. – Теперь он говорил как разгневанный отец, возмущенный поведением родного чада, переполнившим чашу терпения. – В некогда великом городе царит анархия, мародеры расхищают сокровища наших предков. Их действия не имеют оправдания перед людьми и Богом.
Майлз продолжал перечислять бесчинства обитателей Сан-Франциско, обвинив их в дефиците керосина и инструментов, намекнув на то, что именно их безответственное поведение привело к эпидемии Чумы, предостерегая, что ничто не остановит их, если они решат напасть на долину.
– Мы должны действовать, если хотим защитить себя, свою землю и будущее наших детей. Мы не хотим войны, но если она наступит, мы будем сражаться плечом к плечу.
У солдат, вытянувшихся на карауле, возбужденно горели глаза, толпа ликовала.
Но девушка уже не слушала. Она оцепенела, представив себе Майлза и его солдат, марширующих грубыми ботинками по улицам города, того, которым она каждый вечер любовалась в стеклянном шаре. Мать нашла ее бледную и молчаливую, окруженную шумными, воодушевленными людьми.
Они покидали город через тот же пропускной пункт. Солдаты были все еще там, разжигая маленький костер. Симпатичный велосипедист из Сиэтла с лицом, измазанным в грязи, с фиолетовым кровоподтеком под глазом, стоял там же, потерянно глядя куда-то вдаль. Он больше не улыбался. Проезжая, женщины увидели, как прыщавый солдат кидает в огонь очередную книгу.
ГЛАВА 5
Своими проектами Дэнни-бой отгонял прошлое от стен Сан-Франциско. Он мечтал изменить Город так, чтобы серые призраки не узнали его, даже если бы решили вернуться. Начал он с малого.
Под лестницей, ведущей к библиотеке, в тайном уголке, Дэнни построил маленькую деревушку из деревянных дощечек. Домики были без окон, крытые соломой – юноша видел такие на фотографии африканского поселения в «Национальном географическом журнале». К каждой миниатюрной двери вели аккуратные тропинки, выложенные ракушками и отполированными камешками. Эта деревня была не единственная – несколько других, построенных по обычаям разных народов, он спрятал в заброшенных углах Города.
Он собрал пустые картинные рамки и развесил их там, где они обрамляли значительные, по его мнению, панорамы. На тротуаре, под тем местом, где висела рамка, Дэнни рисовал следы ног – они указывали, как должен встать зритель, чтобы увидеть замысел художника. Резная дубовая рама, прибитая к дорожному знаку «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА» на улице Дивисадеро, фокусировала внимание на Золотых Воротах. Маленький стальной прямоугольник, помещенный между решетками изгороди в финансовом центре, служил естественным обрамлением для чудного вида на пирамиду «Трансамерики». Алькатрас Дэнни-бой любил наблюдать из округа Марин, через простую черную деревянную рамку.
С годами пришло понимание: он не единственный хочет изменить Город. То там, то здесь он находил украшения, созданные другими обитателями. Дэнни начал помогать людям.
Сидя на нагретых солнцем ступенях собора святой Моники, он с улыбкой слушал размышления Роуз Малони:
– Я все-таки думаю, для северной стороны подойдет плющ. Ему не надо много солнца, и лет этак через десять он покроет всю стену.
Роуз намеревалась засадить Город зеленью и цветами.
Сидя у костра, Гамбит рассказывал юноше о музыке, которая слышна на улицах:
– Ты знаешь, как телеграфные провода поют на ветру? Я хочу построить ветряную арфу, чтобы все слышали песни Города. Если натянуть струны через Сивик Сентер Плаза…
Собственные проекты Дэнни-боя становились все более амбициозными. Раскопав мили тесьмы и кружев в галантерейном отделе универмага «Мэйсис», он украсил узкие улочки в нижней части Города переплетениями, имитирующими буйный рост виноградной лозы и плюща. В полдень, когда солнце стояло в зените, тени от конструкции разрисовывали асфальт замысловатыми узорами.
На лестнице, ведущей от Тэйлор-стрит к Бродвею, он расставил три сотни пар женской обуви. Казалось, невидимые женщины, обутые в туфли на каблуках, кроссовки и лодочки, присели отдохнуть по дороге наверх.
Но идея самого грандиозного проекта посетила Дэнни-боя во время разговора с Даффом. В Городе, населенном художниками, Дафф умудрился остаться бизнесменом. Этот трудолюбивый яйцеголовый человек, муж трех женщин и отец бессчетных детей, построил свою империю на берегу Маунтин-лейк – крупнейшего водоема Сан-Франциско. Выбор места не замедлил оправдать себя, и дела пошли в гору. За несколько лет Дафф создал себе отличную деловую репутацию. В Городе говорили: «Не можешь найти чего-то у Даффа – не найдешь нигде, уж будь уверен!» Кукурузный самогон, виски, оставшееся со старых добрых времен, молоко и яйца, сыр из Марина, яблоки из Севастополя, икра из магазинов деликатесов, вяленая рыба, консервы, драгоценные камни, сварочные станки, метан, стиральные порошки, нагреватели воды – вот далеко не полный перечень товаров, которые продавал или обменивал этот предприимчивый человек.
Однажды теплым весенним вечером ноги сами привели Дэнни к торговому центру. Были сумерки, и неподвижная гладь озера отражала небо, сине-розовое на закате. Ветки эвкалиптов сгибались к самой воде под собственной тяжестью. Покой озера нарушался лишь рыбами, выскакивающими на поверхность за мошкарой, да звонкими голосами четырех отпрысков Даффа, удящих с лодки. Над головой равномерно жужжал генератор, снабжающий жилище электричеством.
Хозяин, сидящий на мраморной скамье, окликнул юношу и пригласил зайти, поболтать и выкурить косячок.
– Ну, как твои дела? – спросил он, скручивая джойнт и забивая его марихуаной, которая буйно произрастала у него на заднем дворе. – Что-то давненько ты ничего не приносил на продажу.
Дэнни кивнул.
– Да, занят был, помогал Роуз пересаживать некоторые ее растения. У нее есть каучуковое дерево высотой около пятнадцати футов. Мы пересадили его в собор святой Моники, теперь оно стоит рядом с купелью.
– Зачем ты занимаешься всей этой ерундой?
Дафф затянулся и передал косяк Дэнни.
– Не знаю… Роуз нравится выращивать цветы и деревья.
– Это никуда тебя не приведет.
– А куда мне надо идти?
Дэнни выпустил облачко дыма и проследил, как оно тает в темном небе. Солнце зашло. На пляже весело горел яркий костер, вокруг которого собрались художники и бродяги. Они громко болтали и пили виски.
– Посмотри на них! – махнул рукой в направлении пляжа Дафф. – Говорят, говорят, а толку никакого.
Дэнни поразила горечь, прозвучавшая в его голосе, но он возразил:
– Зачем ты так? Они делают много полезного.
– Чего, например? Брось, вы живете за счет того, что осталось от разрушенного мира! Кто-нибудь из вас создал хоть что-нибудь полезное? Какое там, занимаетесь всякой ерундой!
Молодой человек молчал, пуская кольца дыма.
– Ты только не обижайся, я не только о тебе, я обо всех тех, кто живет здесь и причисляет себя к артистам. Если бы вы объединились, то могли бы чего-то добиться, что-то создать.
– Но что нам надо создавать? – лениво поинтересовался Дэнни.
Он хотел отдать косяк торговцу, но тот отмахнулся, захваченный своей мыслью. Молодой человек только улыбнулся и сделал еще одну затяжку. Что ж, чем больше Дафф говорит, тем меньше он курит.
– Предположим, тебе нужна марихуана. Что ты будешь делать? – продолжал тем временем хозяин.
– Ну, я пойду и нарву ее на Мишн-стрит, я знаю одно место, трава там ростом с меня.
– Дикарь! – вспылил Дафф. – Предположим, такой же умник уже все оборвал там до тебя. Что теперь?
– Узнаю, может, Змей одолжит мне немного. Дэнни-бой был готов предлагать варианты бесконечно, но торговец прервал его:
– А если ты ничего ни у кого не найдешь, то придешь ко мне, так?
– Конечно, у тебя всегда можно купить отличной травы.
– Купить в обмен на что-то, найденное в развалинах? Та-ак. А почему ты пойдешь ко мне? Что есть у меня такого, чего нет у тебя?
– Как что, марихуана! – оторопел юноша.
– Да, целая теплица марихуаны. И у тебя тоже может быть такая теплица! Посмотри, материалы валяются вокруг. Собирай, строй, небольшое усилие – и ты самодостаточен!!!
Но молодой человек уже утратил интерес к дискуссии. Откинувшись на спинку скамьи, он сонно созерцал водную гладь.
Дафф и сам остыл.
– Если бы все работали со мной, мы восстановили бы Город, – произнес он уже тише.
– Зачем? Мне нравится и так.
– Ты не видел Сан-Франциско до… Дэнни-бой пожал плечами:
– Иногда я вижу это во сне, и знаешь что? Сейчас точно лучше.
Но Дафф уже не слышал, завороженный собственными видениями.
– Нам надо работать вместе. Ты только подумай – ведь один человек не построил бы Золотые Ворота, и семья не построила бы, а вот сотни людей, объединившись, сделали это! Поэтому я и говорю – хотите чего-то, трудитесь сообща! Вот, предположим, тебе нужна теплица…
– Нет, не нужна…
– Хорошо, тебе нужен генератор…
– Нет, тоже не нужен.
Дафф затряс головой от злости.
– Да как ты не понимаешь, это не суть! Предположим, ты чего-то хочешь, ну чего угодно, да хоть выкрасить Золотые Ворота синей краской! Одному тебе это не под силу. Но если собрать людей, готовых работать сообща, это вопрос нескольких недель. Кооперация – это цивилизация, без нее вы все дикари!
Дэнни-бой хмурился, наконец-то внимательно вслушиваясь.
– Я понимаю, о чем ты говоришь. Интересно, почему мне это никогда не приходило в голову…
– Что не приходило? – тревожно взглянул на него Дафф.
Он, казалось, был ошарашен таким вниманием слушателя.
– Ну, я всегда работал один. Может, пришло время попробовать совершить крупный проект?
– Теплицу? – с надеждой спросил торговец.
– Да нет, мост! Синий – очень хороший цвет… Ну, я, пожалуй, пошел.
Отдав оторопевшему Даффу окурок и любезно улыбнувшись на прощание, Дэнни-бой растворился в темноте.
Со следующей недели он начал собирать синюю краску.
ГЛАВА 6
Вскоре после выступления генерала Майлза Мэри и ее дочь познакомились с Леоном. Это произошло в самом начале осени, в один из солнечных дней. Теплый ветер едва шевелил все еще зеленые листья орехового дерева, росшего рядом с крыльцом, в воздухе вокруг последних цветов деловито гудели пчелы. Девушка обирала жуков с кустов помидоров, когда услышала вдали цоканье копыт и звон конской сбруи. Их собака, Друг, почувствовав приближение незнакомцев, замерла у калитки, принюхиваясь, а затем залаяла. В ответ раздалось тоненькое тявканье. Девушка, отчасти чтобы отвлечься от нудного занятия, помчалась в дом за матерью, голося:
– Кто-то едет!
Вскарабкавшись на миндальное дерево, она разглядела сквозь листву цветастый фургон, на боку которого был намалеван Сан-Франциско – она узнала Город по силуэту пирамидального здания. Повозка ярким пятном выделялась на фоне пыльного пейзажа равнины. Девушка вытянула шею, изо всех сил стараясь рассмотреть возницу. Когда ей это наконец удалось, она была немного разочарована – экипажем правил худой мужчина среднего возраста с жиденькими русыми волосами. Чего уж таить, она ожидала большего.
Мэри встретила новоприбывшего любезным приветствием, держа, однако, старенькое ружье в руках. Она была одета в джинсы и выгоревшую синюю майку, ветер трепал распущенные волосы.
– Приветствую вас, милая дама! Может быть, вас заинтересуют мои товары, проделавшие длинный путь от Сан-Франциско? – прокричал возница, натягивая поводья.
Друг, недоверчиво косясь на задиристого терьера, обнюхивал колеса повозки.
Мать, щурясь на солнце, пристально всматривалась в торговца, а тот продолжал расхваливать свое добро:
– Гвозди, болты, инструменты, ткани на любой вкус, семена, керосин…
– Вы из Сан-Франциско? – оборвала его женщина на полуслове.
– Ну да!
– Вы живете в Хайте, – медленно произнесла она.
– Точно, но как вы…
– Я вас знаю! – воскликнула мать, роняя ружье. – У вас еще был киоск, я всегда покупала там журналы! Боже мой, я не знаю, как вас зовут, но ваше лицо! Я помню его так отчетливо! А вы, вы меня помните?!
Сквозь листву девушка увидела, как худощавый человек спрыгивает с козел и быстрыми шагами идет к крыльцу. Мать обняла его, всхлипывая. Дочь была потрясена теплым приемом, который обычно сдержанная и подозрительная женщина оказала торговцу. Друг, тоже, очевидно, удивленный, осторожно обнюхивал ноги незнакомца.
Звали торговца Леоном, и он остался на обед в их доме. Лежа в гамаке рядом с крыльцом, девушка сквозь дрему слышала приглушенные разговоры.
– Это так глупо, но я не могу остановить слезы. Просто… просто все это было так давно, сто лет назад! Сейчас мне иногда кажется, что прошлой жизни не было, я увидела ее во сне, и все никак не могу забыть.
– Как вы оказались здесь?
– Наверное, после смерти мужа я запаниковала. Сейчас я думаю, что была не в себе в те дни. Села в нашу машину и поехала, не зная, куда и зачем. Где-то возле Сакраменто свернула с главного шоссе и попала сюда. Единственное, почему я осталась здесь, – у меня кончился бензин.
– Одинокая перепуганная беременная женщина… Тяжело вам пришлось.
– Я плохо помню те дни. Все делалось на автомате.
– Вам тут не скучно? Есть соседи?
– Немного, да и с теми мы почти не общаемся. Большинство местных жителей винят Сан-Франциско в том, что произошло. Нас сторонятся, не доверяют. Ну а как вы? Что сейчас происходит в Городе?
– Жизнь налаживается. Человек по имени Дафф создал торговый центр неподалеку от Пресидио. Кучка людей выжила в Чайна-тауне, несколько семей поселились около Причала – ловят рыбу, тем и живут. А центр… Вот в центре происходят странные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Дойдя до края прилавка, девушка увидела возведенную из досок трибуну. С каждого ее края стоял навытяжку молодой солдат. Народ толпился вокруг, и девушка, пробравшись поближе, спросила у мужчины, продающего травы, амулеты, витамины и лекарства:
– Что здесь происходит? Так много народу, не меньше сотни человек!
– Генерал Майлз будет выступать.
Внезапно музыка смолкла. На трибуну поднялся высокий человек с нездоровым одутловатым лицом. Подойдя к микрофону, он заговорил, но треск помех искажал его голос, мешая слушать. Девушка различала обрывки фраз: «Я имею честь представить вам», – хлопки, как оружейные залпы, – «объединить некогда великую нацию, сохранить наш образ жизни, защитить наш…», – пронзительный звук, похожий на поросячий визг, – «итак, генерал Александр Майлз, человек, который…» Остаток речи потонул в овациях и приветственных выкриках.
Девушка вытянула шею, чтобы увидеть, кого так горячо приветствует толпа. На возвышении стоял человек плотного телосложения, с квадратным лицом и седыми волосами, остриженными «ежиком». Несмотря на жару, он был одет в форму цвета хаки. На рукавах тускло поблескивали золотые звезды; на лице сверкали очень яркие голубые глаза.
Генерал Майлз жестом отказался от предложенного микрофона. Над толпой зазвучал его чистый, звучный голос, заставляя всех умолкнуть и внимательно вслушиваться.
– Друзья! Я рад приветствовать вас здесь, рад, что все мы собрались, чтобы устроить праздник. Для меня честь, что я могу присоединиться к вам в такой чудесный день.
Ветер рванул тент, но никто даже не пошевелился, вслушиваясь в слова генерала.
– Люди должны иметь возможность собраться вместе. В дни одиночества и отчаяния значение таких собраний сложно переоценить, это самое ценное, что нам осталось. – Его голос зазвенел. – Поодиночке мы слабы, вместе – мы сила, каждый из нас беден, но вместе мы богаты. Поодиночке мы беззащитны и уязвимы, вместе мы Американцы! Я мечтаю о том дне, когда нация воссоединится и достигнет былого величия. Я верю в единый народ, хранимый Богом. Гордый народ, с множеством голосов, с миллионом рук, но тем не менее единый. Я мечтаю о стране, где будут расти наши дети в мире и благополучии.
Девушка стерла пот со лба. Название «Америка» она слышала от матери, но никак не могла взять в толк, почему голос взрослого мужчины начинает дрожать при его упоминании. Его поведение напомнило ей проповедника на рынке. Генерал говорил об этой неизвестной Америке с таким же благоговением и священным трепетом, как священник – об Иисусе. Его глаза шарили по толпе, как будто пытаясь заглянуть в душу каждого слушателя. Перехватив этот лихорадочный взгляд, девушка вздрогнула.
– Нельзя забывать, что мы американцы. Каждый из нас – лишь частица огромной силы. Грядет великое объединение, к нам уже примкнули Фресно, Модесто, Стоктон. Все поселения до Чикаго уже с нами. – Генерал повысил голос, его рука, поднятая в воздух, сжалась в кулак. – Но есть те, кто забыл о нашем наследии, отбросил традиции, как ненужный хлам. Я говорю о кучке изменников, осевших в Сан-Франциско. Они подрывают наше единство, сеют раздор и ненависть, пренебрегают нашими призывами к объединению. – Теперь он говорил как разгневанный отец, возмущенный поведением родного чада, переполнившим чашу терпения. – В некогда великом городе царит анархия, мародеры расхищают сокровища наших предков. Их действия не имеют оправдания перед людьми и Богом.
Майлз продолжал перечислять бесчинства обитателей Сан-Франциско, обвинив их в дефиците керосина и инструментов, намекнув на то, что именно их безответственное поведение привело к эпидемии Чумы, предостерегая, что ничто не остановит их, если они решат напасть на долину.
– Мы должны действовать, если хотим защитить себя, свою землю и будущее наших детей. Мы не хотим войны, но если она наступит, мы будем сражаться плечом к плечу.
У солдат, вытянувшихся на карауле, возбужденно горели глаза, толпа ликовала.
Но девушка уже не слушала. Она оцепенела, представив себе Майлза и его солдат, марширующих грубыми ботинками по улицам города, того, которым она каждый вечер любовалась в стеклянном шаре. Мать нашла ее бледную и молчаливую, окруженную шумными, воодушевленными людьми.
Они покидали город через тот же пропускной пункт. Солдаты были все еще там, разжигая маленький костер. Симпатичный велосипедист из Сиэтла с лицом, измазанным в грязи, с фиолетовым кровоподтеком под глазом, стоял там же, потерянно глядя куда-то вдаль. Он больше не улыбался. Проезжая, женщины увидели, как прыщавый солдат кидает в огонь очередную книгу.
ГЛАВА 5
Своими проектами Дэнни-бой отгонял прошлое от стен Сан-Франциско. Он мечтал изменить Город так, чтобы серые призраки не узнали его, даже если бы решили вернуться. Начал он с малого.
Под лестницей, ведущей к библиотеке, в тайном уголке, Дэнни построил маленькую деревушку из деревянных дощечек. Домики были без окон, крытые соломой – юноша видел такие на фотографии африканского поселения в «Национальном географическом журнале». К каждой миниатюрной двери вели аккуратные тропинки, выложенные ракушками и отполированными камешками. Эта деревня была не единственная – несколько других, построенных по обычаям разных народов, он спрятал в заброшенных углах Города.
Он собрал пустые картинные рамки и развесил их там, где они обрамляли значительные, по его мнению, панорамы. На тротуаре, под тем местом, где висела рамка, Дэнни рисовал следы ног – они указывали, как должен встать зритель, чтобы увидеть замысел художника. Резная дубовая рама, прибитая к дорожному знаку «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА» на улице Дивисадеро, фокусировала внимание на Золотых Воротах. Маленький стальной прямоугольник, помещенный между решетками изгороди в финансовом центре, служил естественным обрамлением для чудного вида на пирамиду «Трансамерики». Алькатрас Дэнни-бой любил наблюдать из округа Марин, через простую черную деревянную рамку.
С годами пришло понимание: он не единственный хочет изменить Город. То там, то здесь он находил украшения, созданные другими обитателями. Дэнни начал помогать людям.
Сидя на нагретых солнцем ступенях собора святой Моники, он с улыбкой слушал размышления Роуз Малони:
– Я все-таки думаю, для северной стороны подойдет плющ. Ему не надо много солнца, и лет этак через десять он покроет всю стену.
Роуз намеревалась засадить Город зеленью и цветами.
Сидя у костра, Гамбит рассказывал юноше о музыке, которая слышна на улицах:
– Ты знаешь, как телеграфные провода поют на ветру? Я хочу построить ветряную арфу, чтобы все слышали песни Города. Если натянуть струны через Сивик Сентер Плаза…
Собственные проекты Дэнни-боя становились все более амбициозными. Раскопав мили тесьмы и кружев в галантерейном отделе универмага «Мэйсис», он украсил узкие улочки в нижней части Города переплетениями, имитирующими буйный рост виноградной лозы и плюща. В полдень, когда солнце стояло в зените, тени от конструкции разрисовывали асфальт замысловатыми узорами.
На лестнице, ведущей от Тэйлор-стрит к Бродвею, он расставил три сотни пар женской обуви. Казалось, невидимые женщины, обутые в туфли на каблуках, кроссовки и лодочки, присели отдохнуть по дороге наверх.
Но идея самого грандиозного проекта посетила Дэнни-боя во время разговора с Даффом. В Городе, населенном художниками, Дафф умудрился остаться бизнесменом. Этот трудолюбивый яйцеголовый человек, муж трех женщин и отец бессчетных детей, построил свою империю на берегу Маунтин-лейк – крупнейшего водоема Сан-Франциско. Выбор места не замедлил оправдать себя, и дела пошли в гору. За несколько лет Дафф создал себе отличную деловую репутацию. В Городе говорили: «Не можешь найти чего-то у Даффа – не найдешь нигде, уж будь уверен!» Кукурузный самогон, виски, оставшееся со старых добрых времен, молоко и яйца, сыр из Марина, яблоки из Севастополя, икра из магазинов деликатесов, вяленая рыба, консервы, драгоценные камни, сварочные станки, метан, стиральные порошки, нагреватели воды – вот далеко не полный перечень товаров, которые продавал или обменивал этот предприимчивый человек.
Однажды теплым весенним вечером ноги сами привели Дэнни к торговому центру. Были сумерки, и неподвижная гладь озера отражала небо, сине-розовое на закате. Ветки эвкалиптов сгибались к самой воде под собственной тяжестью. Покой озера нарушался лишь рыбами, выскакивающими на поверхность за мошкарой, да звонкими голосами четырех отпрысков Даффа, удящих с лодки. Над головой равномерно жужжал генератор, снабжающий жилище электричеством.
Хозяин, сидящий на мраморной скамье, окликнул юношу и пригласил зайти, поболтать и выкурить косячок.
– Ну, как твои дела? – спросил он, скручивая джойнт и забивая его марихуаной, которая буйно произрастала у него на заднем дворе. – Что-то давненько ты ничего не приносил на продажу.
Дэнни кивнул.
– Да, занят был, помогал Роуз пересаживать некоторые ее растения. У нее есть каучуковое дерево высотой около пятнадцати футов. Мы пересадили его в собор святой Моники, теперь оно стоит рядом с купелью.
– Зачем ты занимаешься всей этой ерундой?
Дафф затянулся и передал косяк Дэнни.
– Не знаю… Роуз нравится выращивать цветы и деревья.
– Это никуда тебя не приведет.
– А куда мне надо идти?
Дэнни выпустил облачко дыма и проследил, как оно тает в темном небе. Солнце зашло. На пляже весело горел яркий костер, вокруг которого собрались художники и бродяги. Они громко болтали и пили виски.
– Посмотри на них! – махнул рукой в направлении пляжа Дафф. – Говорят, говорят, а толку никакого.
Дэнни поразила горечь, прозвучавшая в его голосе, но он возразил:
– Зачем ты так? Они делают много полезного.
– Чего, например? Брось, вы живете за счет того, что осталось от разрушенного мира! Кто-нибудь из вас создал хоть что-нибудь полезное? Какое там, занимаетесь всякой ерундой!
Молодой человек молчал, пуская кольца дыма.
– Ты только не обижайся, я не только о тебе, я обо всех тех, кто живет здесь и причисляет себя к артистам. Если бы вы объединились, то могли бы чего-то добиться, что-то создать.
– Но что нам надо создавать? – лениво поинтересовался Дэнни.
Он хотел отдать косяк торговцу, но тот отмахнулся, захваченный своей мыслью. Молодой человек только улыбнулся и сделал еще одну затяжку. Что ж, чем больше Дафф говорит, тем меньше он курит.
– Предположим, тебе нужна марихуана. Что ты будешь делать? – продолжал тем временем хозяин.
– Ну, я пойду и нарву ее на Мишн-стрит, я знаю одно место, трава там ростом с меня.
– Дикарь! – вспылил Дафф. – Предположим, такой же умник уже все оборвал там до тебя. Что теперь?
– Узнаю, может, Змей одолжит мне немного. Дэнни-бой был готов предлагать варианты бесконечно, но торговец прервал его:
– А если ты ничего ни у кого не найдешь, то придешь ко мне, так?
– Конечно, у тебя всегда можно купить отличной травы.
– Купить в обмен на что-то, найденное в развалинах? Та-ак. А почему ты пойдешь ко мне? Что есть у меня такого, чего нет у тебя?
– Как что, марихуана! – оторопел юноша.
– Да, целая теплица марихуаны. И у тебя тоже может быть такая теплица! Посмотри, материалы валяются вокруг. Собирай, строй, небольшое усилие – и ты самодостаточен!!!
Но молодой человек уже утратил интерес к дискуссии. Откинувшись на спинку скамьи, он сонно созерцал водную гладь.
Дафф и сам остыл.
– Если бы все работали со мной, мы восстановили бы Город, – произнес он уже тише.
– Зачем? Мне нравится и так.
– Ты не видел Сан-Франциско до… Дэнни-бой пожал плечами:
– Иногда я вижу это во сне, и знаешь что? Сейчас точно лучше.
Но Дафф уже не слышал, завороженный собственными видениями.
– Нам надо работать вместе. Ты только подумай – ведь один человек не построил бы Золотые Ворота, и семья не построила бы, а вот сотни людей, объединившись, сделали это! Поэтому я и говорю – хотите чего-то, трудитесь сообща! Вот, предположим, тебе нужна теплица…
– Нет, не нужна…
– Хорошо, тебе нужен генератор…
– Нет, тоже не нужен.
Дафф затряс головой от злости.
– Да как ты не понимаешь, это не суть! Предположим, ты чего-то хочешь, ну чего угодно, да хоть выкрасить Золотые Ворота синей краской! Одному тебе это не под силу. Но если собрать людей, готовых работать сообща, это вопрос нескольких недель. Кооперация – это цивилизация, без нее вы все дикари!
Дэнни-бой хмурился, наконец-то внимательно вслушиваясь.
– Я понимаю, о чем ты говоришь. Интересно, почему мне это никогда не приходило в голову…
– Что не приходило? – тревожно взглянул на него Дафф.
Он, казалось, был ошарашен таким вниманием слушателя.
– Ну, я всегда работал один. Может, пришло время попробовать совершить крупный проект?
– Теплицу? – с надеждой спросил торговец.
– Да нет, мост! Синий – очень хороший цвет… Ну, я, пожалуй, пошел.
Отдав оторопевшему Даффу окурок и любезно улыбнувшись на прощание, Дэнни-бой растворился в темноте.
Со следующей недели он начал собирать синюю краску.
ГЛАВА 6
Вскоре после выступления генерала Майлза Мэри и ее дочь познакомились с Леоном. Это произошло в самом начале осени, в один из солнечных дней. Теплый ветер едва шевелил все еще зеленые листья орехового дерева, росшего рядом с крыльцом, в воздухе вокруг последних цветов деловито гудели пчелы. Девушка обирала жуков с кустов помидоров, когда услышала вдали цоканье копыт и звон конской сбруи. Их собака, Друг, почувствовав приближение незнакомцев, замерла у калитки, принюхиваясь, а затем залаяла. В ответ раздалось тоненькое тявканье. Девушка, отчасти чтобы отвлечься от нудного занятия, помчалась в дом за матерью, голося:
– Кто-то едет!
Вскарабкавшись на миндальное дерево, она разглядела сквозь листву цветастый фургон, на боку которого был намалеван Сан-Франциско – она узнала Город по силуэту пирамидального здания. Повозка ярким пятном выделялась на фоне пыльного пейзажа равнины. Девушка вытянула шею, изо всех сил стараясь рассмотреть возницу. Когда ей это наконец удалось, она была немного разочарована – экипажем правил худой мужчина среднего возраста с жиденькими русыми волосами. Чего уж таить, она ожидала большего.
Мэри встретила новоприбывшего любезным приветствием, держа, однако, старенькое ружье в руках. Она была одета в джинсы и выгоревшую синюю майку, ветер трепал распущенные волосы.
– Приветствую вас, милая дама! Может быть, вас заинтересуют мои товары, проделавшие длинный путь от Сан-Франциско? – прокричал возница, натягивая поводья.
Друг, недоверчиво косясь на задиристого терьера, обнюхивал колеса повозки.
Мать, щурясь на солнце, пристально всматривалась в торговца, а тот продолжал расхваливать свое добро:
– Гвозди, болты, инструменты, ткани на любой вкус, семена, керосин…
– Вы из Сан-Франциско? – оборвала его женщина на полуслове.
– Ну да!
– Вы живете в Хайте, – медленно произнесла она.
– Точно, но как вы…
– Я вас знаю! – воскликнула мать, роняя ружье. – У вас еще был киоск, я всегда покупала там журналы! Боже мой, я не знаю, как вас зовут, но ваше лицо! Я помню его так отчетливо! А вы, вы меня помните?!
Сквозь листву девушка увидела, как худощавый человек спрыгивает с козел и быстрыми шагами идет к крыльцу. Мать обняла его, всхлипывая. Дочь была потрясена теплым приемом, который обычно сдержанная и подозрительная женщина оказала торговцу. Друг, тоже, очевидно, удивленный, осторожно обнюхивал ноги незнакомца.
Звали торговца Леоном, и он остался на обед в их доме. Лежа в гамаке рядом с крыльцом, девушка сквозь дрему слышала приглушенные разговоры.
– Это так глупо, но я не могу остановить слезы. Просто… просто все это было так давно, сто лет назад! Сейчас мне иногда кажется, что прошлой жизни не было, я увидела ее во сне, и все никак не могу забыть.
– Как вы оказались здесь?
– Наверное, после смерти мужа я запаниковала. Сейчас я думаю, что была не в себе в те дни. Села в нашу машину и поехала, не зная, куда и зачем. Где-то возле Сакраменто свернула с главного шоссе и попала сюда. Единственное, почему я осталась здесь, – у меня кончился бензин.
– Одинокая перепуганная беременная женщина… Тяжело вам пришлось.
– Я плохо помню те дни. Все делалось на автомате.
– Вам тут не скучно? Есть соседи?
– Немного, да и с теми мы почти не общаемся. Большинство местных жителей винят Сан-Франциско в том, что произошло. Нас сторонятся, не доверяют. Ну а как вы? Что сейчас происходит в Городе?
– Жизнь налаживается. Человек по имени Дафф создал торговый центр неподалеку от Пресидио. Кучка людей выжила в Чайна-тауне, несколько семей поселились около Причала – ловят рыбу, тем и живут. А центр… Вот в центре происходят странные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26