– Это должен быть Стив, – сказала Филис. – Я просила его приехать пораньше.
– Что он и сделал, – взглянув на украшенные орнаментом часы, кивнул Тривейн. – Только давай, Филис, обойдемся без нравоучений. Мне понравилось, как он вел себя сегодня вечером. Конечно, речь его была далека от совершенства, но он не выглядел запуганным, хотя основания были...
– Я горжусь им... Настоящий сын своего отца!
– Да нет, просто он называл вещи своими именами... А к нему пока больше всего подходит слово «лодырь»...
Дверь открылась, и в комнату вошел взволнованный Стивен. Филис Тривейн посмотрела на сына.
– Я должен кое-что вам сказать... От Свенсонов я уехал без пятнадцати одиннадцать. Я попросил полицейского подбросить меня к моей машине. Затем взял Джинни, и мы заехали в Кос-Коб – в половине двенадцатого. В ресторане я выпил только три бутылки пива... больше ничего...
– Но для чего ты все это рассказываешь? – спросила Филис.
– Мы уехали оттуда около часа назад, – продолжал Стив, явно чувствуя себя все более неуверенно – он даже стал заикаться. – А когда я сел в машину, то сразу увидел, что кто-то в ней побывал: там был настоящий свинарник! Переднее сиденье залито вином или виски, кожа порезана, окурки из пепельниц вывалены в салон. Какая-то идиотская шутка! По дороге домой, на перекрестке, меня прижала к тротуару полицейская машина, хотя я вовсе не нарушил правила, – она в меня чуть не врезалась! Но я ничего не сделал, я их не задел! Полицейский велел мне показать права и регистрационную карточку. Потом, почувствовав запах спиртного, приказал выйти из машины...
– Он был из Гринвича? – спросил Тривейн.
– Не знаю, папа... Вряд ли. Ведь я все еще находился в Кос-Кобе...
– Продолжай!
– Один из полицейских обыскал меня, а второй осмотрел машину так, будто она принадлежала, по крайней мере, самой «Френч коннекшн» «Френч коннекшн» – название огромной преступной организации, занимавшейся наркобизнесом.

.
Вообще, я сразу понял, что меня хотят втянуть в какую-то историю. Но ведь я был совершенно трезв и у меня ничего не нашли! Тогда они заставили меня положить руки на капот, сфотографировали и обыскали мои карманы. Затем спросили, откуда еду. Ну, я им все объяснил, и тогда один из них с кем-то связался по радио, а потом спросил меня, не сбивал ли я старика милях в десяти от того места, где мы находились. Я, конечно, ответил: нет. И тогда полицейский сказал, что старик сейчас в больнице, в очень тяжелом состоянии...
– В какой больнице? Как она называется?
– Он не говорил...
– А ты спросил его?
– Нет, отец! Я так перепугался! Но, клянусь тебе, я никого не сбивал, никто вообще не переходил дорогу... Шоссе было пустым: за все время я встретил только две машины...
– Боже мой! – воскликнула Филис, глядя на мужа. – Что же это такое?
– Что было потом? – задал третий вопрос Тривейн.
– Второй полицейский сделал еще несколько снимков – моей машины и меня. У меня до сих пор в глазах эти вспышки! Боже, как я испугался! Но тут они сказали, что я свободен...
Юноша замолчал. По испуганному выражению глаз и поникшим плечам было видно, что он до сих пор не пришел в себя.
– Ты все мне рассказал? – спросил Тривейн.
– Да, отец... – еле слышно проговорил Стив, и в голосе его звучал страх.
Эндрю подошел к столу, стоявшему рядом с кушеткой, и снял телефонную трубку. Набрав справочную, попросил управление полиции в Кос-Кобе.
– Меня зовут Эндрю Тривейн, – сказал он. – Я только что узнал о том, что одна из ваших патрульных машин остановила моего сына... Где это случилось, Стив?
– На перекрестке Джанкшн-роуд... Четверть мили от железнодорожной станции.
– Его остановили на Джанкшн-роуд, – сказал в трубку Тривейн, – на перекрестке, не более получаса назад... Не могли бы вы сообщить мне, что говорится в рапорте? Хорошо, я подожду...
Эндрю взглянул на сына, усевшегося в кресло, и на застывшую рядом с ним Филис. Стив дрожал и, тяжело дыша, испуганно смотрел на отца.
– Да, – нетерпеливо подтвердил Тривейн в трубку, – Джанкшн-роуд, со стороны Кос-Коба... Конечно, уверен: ведь мой сын находится рядом со мной! Да, да... Нет, не могу сказать... Одну минуту... А ты видел, – обратился он к сыну, – на полицейской машине название «Кос-Коб»?
– Нет, не видел. Машина стояла у обочины...
– Он не видел... – проговорил в трубку Тривейн. – Но ведь это, должно быть, ваша машина, раз его остановили в Кос-Кобе?.. Что? Да, конечно... А вы не могли бы выяснить? В конце концов, его задержали в вашем районе... Что? Хорошо, понял. И хотя мне это не нравится, постараюсь узнать... Благодарю вас!
Тривейн положил трубку на стол, вытащил из кармана сигареты.
– В чем дело, отец? Это были не они?
– Нет. У них всего две патрульные машины, и ни одна из них в последние два часа не находилась на дороге в Джанкшн...
– Тогда объясни, пожалуйста, – попросила Филис, – что ты «понял» и что тебе «не нравится»?
– Они не имеют права проверять машины из других городов без официального запроса, который следует регистрировать... И никогда этого не делают, поскольку между полицейскими существует определенная договоренность. Машина, вторгшаяся во время преследования в чужие владения, тут же возвращается без всяких записей о случившемся...
– Но ты должен был хоть что-то выяснить! Ведь они фотографировали и машину и Стива, обвинили его в том, что он кого-то сбил!
– Я знаю, и я непременно выясню... А ты, Стив, прими ванну, а то пахнет от тебя, как в баре на Восьмой авеню. И успокойся, пожалуйста, ведь ты не сделал ничего дурного...
Тривейн поставил телефон на чайный столик и уселся в кресло.
Уестпорт, Дриен, Уилтон, Нью-Кэнен, Саутспорт... Ничего.
– Отец, – Стив, в банном халате, снова появился в кабинете, – поверь, что мне не приснилось!
– Да я и не сомневаюсь, Стив. Но надо проверить... Сейчас, например, я позвоню в Нью-Йорк...
Порт-Честер, Райя, Хэриссон, Уайт-Плейнз, Мэмаронек... Все напрасно: никто так ничего и не сообщил о таинственной патрульной машине...
И все время перед глазами Тривейна стояла одна и та же картина: ночное шоссе, полицейские, фотовспышки, допрос, сбитый кем-то старик и Стив, сын, – руки на капоте машины, насквозь пропахшей спиртным. Все это чудовищно, нереально, в это невозможно поверить! Это так же нелепо, как то, что его дочь с подругами имеет отношение к героину, найденному в ящиках для молока в подъезде Свенсонов и оцененному в четверть миллиона долларов. Да, это как кошмарный сон, если бы только это не было правдой.
– Девочки наконец уснули, – сообщила Филис, возвращаясь в комнату. Стрелки часов приближались к четырем. – Ничего, Энди?
– Ничего!
Он повернулся к сыну, который сидел в кресле у огромного, во всю стену, окна и смотрел на море. Страх, судя по выражению его лица, уступил место возмущению.
– Постарайся вспомнить, Стив, какого цвета была машина? Может быть, темно-синяя или зеленая?
– Темного... Это все, что я могу сказать. Синяя или зеленая... Но только не белая.
– Может, на ней были какие-нибудь полоски или что-то еще?
– Не знаю... Ведь я ее не рассматривал... Но я никого не сбивал, клянусь!
– Конечно, конечно! – поспешила успокоить сына Филис и прижалась к нему щекой. – Ужасное недоразумение, мы знаем!
– Какая-то идиотская шутка, – с недоумением добавил Тривейн.
И тут зазвонил телефон. Это было так неожиданно, что все трое вздрогнули. Тривейн поспешно взял трубку.
– Да, да, – ответил он кому-то, – он живет здесь. Вы говорите с его отцом...
Стив резко вскочил и подошел к отцу. Испуганная Филис замерла у окна.
– Бог мой! Я обзвонил все полицейские управления в Коннектикуте и Нью-Йорке! Да, мой сын еще несовершеннолетний, а машина зарегистрирована на мое имя! И конечно, я хотел бы получить объяснения немедленно!
Несколько минут Тривейн молча слушал, затем сказал несколько слов:
– Благодарю вас! Я буду на них рассчитывать. Положив телефонную трубку, он повернулся к жене и сыну.
– Все в порядке, Энди?
– Да... Все разъяснилось... Это из полицейского управления Хайпорта, небольшого городка в пятнадцати милях к северу от Кос-Коба. Они преследовали подозреваемых в грабеже, но упустили машину и повернули на запад, на Брайяр-Клифф-авеню. Там-то они и увидели, как кто-то сбил старика. Дождавшись «скорой помощи» и доложив о случившемся в кос-кобскую полицию, полицейские поехали к Хайпорту. Потом заметили на Джанкшн-роуд тебя, свернули на параллельную улицу и ехали по ней целую милю, пока не вышли на перекресток. Конечно, им нужно было отпустить тебя сразу, как только они связались с кос-кобской полицией и узнали, что машина, сбившая старика, найдена. Но их насторожил запах виски, и они решили тебя на всякий случай проверить... Вот и все, Стив! А фотографии они нам вышлют...

* * *

Стивен Тривейн лежал в постели и смотрел в потолок. По радио звучал бесконечный треп, в котором каждый участник старается перекричать другого. Может быть, именно эта какофония поможет ему уснуть? Однако сон не шел...
Конечно, следовало рассказать о случившемся – молчать было бы глупо, – но он не смог подобрать нужных слов. Теперь же покой был таким полным, таким желанным, что ему меньше всего хотелось придумывать объяснения или мучиться сомнениями.
Отец первым, сам того не зная, нашел нужные слова: «Постарайся вспомнить, Стив, какого цвета была машина...»
Возможно, темно-синяя, а может быть, и зеленая.
Да, конечно, она была темной. Стив вспомнил, когда отец сказал «Хайпорт».
На дорожном указателе этот небольшой, даже крошечный городок значился как Хайпорт-на-Океане. Там было два или три частных пляжа, недалеко друг от друга. Жаркими летними ночами они с друзьями часто пробирались на эти пляжи, оставив машину в двух сотнях ярдов от Коуст-роуд.
И всякий раз им приходилось быть начеку, а потому они не спускали глаз с «Желтой птицы». Да, они именно так и называли ее: «Желтая птица». Потому что в Хайпорте была только одна полицейская машина – ярко-желтого цвета.

Глава 4

Мощный «Боинг-707», совершавший свой обычный часовой перелет из аэропорта Джона Кеннеди в Вашингтон, набрал высоту. Надпись «Пристегните ремни» погасла, и Эндрю Тривейн отстегнул ремень. Пятнадцать минут четвертого... Он опаздывает на встречу с Робертом Уэбстером, помощником президента. Конечно, говоря откровенно, он предпочел бы остаться у себя в Дэнфорте, вместо того чтобы мчаться по вызову Уэбстера в Белый дом. Правда, он предупредил, что задержится, и Уэбстер поменял место встречи, оставив инструкции в аэропорту Даллеса. Впрочем, это мало волновало Тривейна: он уже смирился с мыслью о том, что ему придется ночевать в Вашингтоне.
Взяв у юного стюарда стакан водки с мартини, Тривейн сделал большой глоток. Затем, поставив стакан на поднос, откинул сиденье и разложил на коленях «Нью-Йорк мэгэзин».
Просматривая журнал, он вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд пассажира, сидевшего рядом. Где-то он видел это лицо... Конечно, видел. Разве можно забыть эту мощную фигуру с огромной головой, смуглую – больше от рождения, нежели от солнца – кожу? На первый взгляд этому могучему парню в очках с роговой оправой было чуть больше пятидесяти. Но кто же он? Сосед первым прервал молчание.
– Имею честь говорить с мистером Тривейном? – спросил он чуть дребезжащим, но тем не менее весьма приятным мягким голосом.
– Совершенно верно. Похоже, мы с вами встречались. Простите, но я не помню...
– Де Спаданте. Марио де Спаданте.
– Ах да, конечно!
Тривейн тут же все вспомнил. Он знал Марио по Нью-Хейвену, куда тот приехал лет девять назад. Он представлял в те годы некую строительную фирму, с которой сотрудничали Тривейн и его двоюродный брат. Потом Тривейн от сотрудничества отказался, полагая, что оно не принесет ему реальной выгоды, а де Спаданте, если, конечно, верить газетам, продолжал в ней работать. Поговаривали, что он стал одним из воротил преступного мира, и называли его обычно Марио де Спаде – из-за смуглой кожи и числившихся за ним жестоких расправ. Но если против первого у Марио не было никаких возражений, то со вторым он не соглашался.
– А ведь с того самого дня, как вы отвергли меня с этими строительными работами, – любезно улыбаясь, проговорил де Спаданте, – прошло уже девять... нет, целых десять лет! Помните? Надо сказать, что вы были абсолютно правы, мистер Тривейн! Ведь у нашей компании, в общем-то, не было опыта в таких делах...
– Что же, возможно, это стало для вас хорошим уроком, – ответил Тривейн. – Рад, что вы на меня не сердитесь...
– Ни в коей мере, мистер Тривейн! – Подмигнув, де Спаданте добродушно рассмеялся. – К тому же та компания принадлежала не мне, а моему кузену, я только его представлял. А он перекладывал на меня всю работу! Но все рано или поздно образуется, со временем я стал разбираться в его бизнесе лучше, чем он сам. И теперь это моя компания... Прошу прощения, мистер Тривейн, что прервал ваше чтение, но дело в том, что мне нужна ваша помощь. Следует просмотреть несколько контрактов, а в них вереницы скучнейших параграфов, заполненных совершенно непонятными цифрами. Вы не поможете мне разобраться? Таким образом, вы компенсируете нанесенный мне десять лет назад моральный ущерб! Идет? – хмыкнул де Спаданте.
Рассмеявшись, Тривейн взял с миниатюрного подноса стакан и поднял его, как бы приветствуя де Спаданте.
– Ну это-то мне нетрудно сделать!
За пятнадцать минут до посадки в аэропорту Даллеса Марио де Спаданте попросил его разъяснить самый трудный параграф. Текст был действительно сложным, и Тривейн, прочитав его несколько раз, чтобы наконец разобраться, посоветовал де Спаданте изложить параграф своими словами, попроще.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – они хотят, чтобы вы сначала разобрались с крупными делами и только потом взялись за мелкие...
– А что же здесь нового? Я и так делаю огромные панели, а прибыль покрывает расходы...
– Видимо, именно это и имеется в виду, ведь вы субподрядчик?
– Да, конечно!
– Так вот, головная фирма хочет, чтобы все делалось постепенно... Во всяком случае, так я понял.
– Значит, я буду, к примеру, делать створки дверей или только косяки, а остальное они будут покупать у других?
– Возможно, я ошибаюсь... Вам лучше проконсультироваться еще с кем-нибудь, более опытным.
– Да нет, мистер Тривейн, ясно, что речь идет о том, чтобы удвоить цену. Никто не хочет работать за других! Вы прекрасно доказали нам это десять лет назад. Ну что ж, мистер Тривейн, теперь я просто обязан вас угостить!
Де Спаданте сложил бумаги в большой плотный конверт и, подозвав стюарда, заказал виски.
Самолет меж тем пошел на снижение. Тривейн закурил и взглянул на де Спаданте. Тот смотрел в иллюминатор, на коленях у него лежал конверт, а на конверте было написано: «Министерство армии. Инженерная служба».
Ничего удивительного, усмехнулся Тривейн, что документы столь запутанны и сложны. Инженеры Пентагона непревзойденные специалисты в запутывании любых вопросов, связанных с бизнесом...
Следовало бы знать.

* * *

На записке, оставленной для Тривейна в аэропорту, значилось его имя и номер телефона. Было около четырех, когда Тривейн набрал номер, полагая, что звонит на коммутатор. Однако выяснилось, что это прямая линия в Белом доме. Странно: когда он там работал, помощники президента не оставляли номеров своих прямых телефонов.
– Через коммутатор вы бы не дозвонились, – объяснил ему Уэбстер. – Слишком много звонков...
Это объяснение несколько встревожило Тривейна: не стоило говорить о столь незначительной детали. К тому же коммутатор в Белом доме работал без перерывов.
Уэбстер предложил встретиться после обеда в коктейль-холле отеля, где остановился Тривейн.
– Кое-что обсудим перед завтрашней встречей с президентом. У него мало времени, и он хочет встретиться с вами между десятью и половиной одиннадцатого. Точное расписание на завтра будет у меня через час...
Тривейн вышел из кабины и направился к выходу из аэропорта. Он захватил с собою только одну смену белья, и теперь ему предстояло убедиться, быстро ли работает прачечная в отеле: ведь впереди аудиенция в Белом доме.
Почему президент пожелал с ним встретиться? Не преждевременно ли? Ведь формальности, связанные с его назначением, еще не закончены. Может быть, президент в личной беседе хочет подтвердить заявление Болдвина о том, что подкомитет будет стоять над самой высокой в стране инстанцией?
Если так, то завтрашняя встреча – весьма благосклонный жест со стороны президента.
– Здравствуйте, мистер Тривейн! Тривейн повернулся на голос и увидел Марио де Спаданте.
– Вас подвезти? – спросил тот.
– Мне не хотелось бы затруднять вас, мистер Спаданте! – ответил Тривейн. – Я возьму такси.
– О каком затруднении вы говорите? Вот моя машина... – Спаданте указал на стоящий с ним рядом длинный темно-голубой «кадиллак».
– Благодарю вас, мистер Спаданте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9