Она смотрела на мужа и не знала, что делать, что сказать. В конце концов она протянула ему бокал:
– Выпей вина.
Джек взял бокал и прошел в гостиную. Сев за стол, он открыл портфель и достал оттуда кипу бумаг. Не поднимая на нее глаз, сказал:
– Зажги свет, а то ни черта не видно.
Она отвернулась, чтобы он не заметил, как ей обидно.
– Я принесу тебе поесть.
– Я люблю тебя, Птичка, – машинально произнес он ей вслед.
– И я тебя тоже, – тихо ответила она.
Глава вторая
На следующее утро Элизабет сидела на стуле у кухонной стойки, крепко обхватив кружку с горячим чаем из ромашки.
– Хочешь кофе? – спросил Джек, наливая себе чашку.
– Нет, спасибо. Я стараюсь употреблять поменьше кофеина.
– Опять?
– Да, опять.
Джек выглядел уставшим. И немудрено. Она слышала, как он всю ночь ворочался без сна.
– Может, останешься сегодня дома? – предложила она. – Съездим в город за покупками к Рождеству. Там сейчас так красиво! Все магазины уже украшены к празднику.
– Слишком холодно.
Элизабет замолчала. Когда-то им не мешали ни дождь, ни снег. Главное, что они были вместе. А теперь их разъединяла даже погода.
– Извини, – сказал он, погладив ее по плечу. Его виноватый взгляд растрогал ее.
– Джек, не переживай, в конце концов все у тебя получится.
– Я люблю тебя, Птичка.
Она почувствовала, что на этот раз он сказал это искренне.
– Я тоже тебя люблю.
– Тогда почему же тебе этого недостаточно?
Элизабет спросила, невольно отводя от него взгляд:
– Что ты имеешь в виду?
– Дорогая, ты ведь давно хочешь серьезно со мной поговорить, не так ли? Обсудить мучающий тебя вопрос: что стало не так в наших с тобой отношениях? Ну что ж, теперь и я хочу спросить тебя: почему тебе недостаточно того, что у нас есть?
Они так редко решались коснуться вопроса, почему они больше не счастливы вместе. Но не могла же Элизабет вот так прямо заявить ему, что ей кажется, что они больше не любят друг друга.
– Не знаю, – только и сказала она.
Джек сидел ссутулившись, с мрачным лицом.
– Элизабет, пойми наконец, что ты мучаешь меня. Ты постоянно жалуешься, что тебе плохо, что между нами что-то не так, но, когда я наконец пытаюсь выяснить, что же тебя все-таки не устраивает, ты уходишь от ответа.
– А что толку? Ты меня все равно как будто не слышишь. Они смотрели друг на друга, не зная, что же дальше сказать.
– Ну ладно, – проговорил наконец Джек. – Я еду на работу. Может, сегодня удастся сделать неплохой репортаж.
И опять их жизнь покатилась по накатанной колее. Джек чуть было не осмелился докопаться наконец до истинных причин ее недовольства, но в конце концов решил оставить все как есть.
Джек стоял у стадиона, поеживаясь на ветру.
– Вот мы и на месте событий, – произнес он, улыбаясь в камеру отработанной улыбкой телеведущего. – Эти две команды ведут борьбу в чемпионате штата среди университетов. В эфире полуденная спортивная программа и я, Джексон Шор.
Когда наконец красная лампочка на телекамере погасла, Джек отдал микрофон оператору.
– Черт! Как же я продрог! – сказал он, застегивая пальто на все пуговицы.
Быстро попрощавшись, Джек пошел в сторону офиса. Он мог бы поехать на студийном автобусе со всеми вместе, но техники еще долго будут разбирать и грузить оборудование.
В фойе здания, где находился офис компании, он купил кофе с молоком и направился к себе в кабинет. Закрыв дверь, он уселся за свой дешевый металлический стол.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – сказал Джек.
Это была Салли, недавно принятая на должность помощника редактора. Она была молода, хороша собой и амбициозна.
– Я хотела поблагодарить тебя за тот вечер во вторник. Джек на секунду задумался, соображая, о чем речь.
– А, ты имеешь в виду поход в бриджпортский бар? Тогда они с компанией продюсеров решили после работы зайти в бар. В последний момент Джек пригласил Салли присоединиться к ним.
– Было очень мило с твоей стороны пригласить меня, – улыбнулась она.
– Я подумал, что тебе будет полезно пообщаться с продюсерами в нерабочей обстановке.
Она подошла ближе:
– Я хочу отблагодарить тебя.
– И как же ты собираешься это сделать?
– Знаешь Дрю Грейленда?
– Центрового «Пантер»?
– Да. В субботу моя младшая сестра встретилась с ним на вечеринке. Она говорит, что он пил и принимал наркотики, а потом уединился с какой-то девушкой. Через некоторое время она появилась вся в слезах, платье было разорвано. Тем же вечером выпивший водитель задавил собаку на Каскейд-стрит. Говорят, что за рулем был Дрю. Однако служба безопасности кампуса замяла это дело. Ведь в четверг предстоит важный матч.
У Джека давно – по правде говоря, никогда – не было такой сенсационной информации.
– Это может обернуться крупным скандалом.
На секунду он дал волю воображению и представил, как выступает с этой новостью на общенациональных каналах.
– Может, если будешь расследовать эту историю, возьмешь меня в помощники? – попросила Салли.
– Конечно. Первым делом надо выяснить, не выдвинула ли эта девушка обвинение против Грейленда. Нам нужно что-то более существенное, чем университетские сплетни.
Салли тут же открыла блокнот и начала записывать.
– Я поговорю с директором новостной службы. А ты проверь информацию. Давай встретимся в фойе.
Он взглянул на часы: было без четверти час.
– Через полчаса. Хорошо?
– Прекрасно.
Салли улыбнулась ему, и от ее улыбки он почувствовал былую уверенность в себе.
Вечером домой Элизабет вернулась страшно усталой. Она бросила сумку на кухонный стол, вышла на крыльцо и опустилась в кресло-качалку. Равномерное поскрипывание кресла понемногу успокаивало ее расшатавшиеся нервы.
Перед Элизабет раскинулся океан, бронзовый в лучах заходящего солнца. Трава на лужайке блестела от капелек недавно прошедшего дождя.
Вот бы... – мелькнуло у нее в голове. Но она тут же отогнала эту мысль. Время, когда она рисовала, давно прошло. Но если бы Элизабет не бросила живопись, она бы написала этот пейзаж.
Она подождала, пока солнце сядет в быстро темнеющий океан, поднялась и вернулась в дом. Пора готовить ужин. Тут зазвонил телефон. Она подняла трубку:
– Алло?
– Привет, Птичка. Как дела, как там твой любимый океан?
Элизабет улыбнулась:
– Привет, Мег. – Она обессиленно опустилась в кресло с желто-голубой обивкой. – А как у тебя?
– Сегодня ведь четверг. Я решила напомнить тебе о группе поддержки.
Женщины, потерявшие вкус к жизни. Улыбка сошла с лица Элизабет.
– Да, я помню. – Хотя она, конечно же, забыла.
– Так ты пойдешь?
– Расскажи, как там все будет происходить.
– Ну, соберутся женщины и станут говорить, скорее всего, о том, каково это – оказаться одинокими в зрелом возрасте.
– Ты уверена, что это мне поможет?
– Предупреждаю, если ты не пойдешь сегодня, я за неделю тебя так достану, что следующего четверга ты будешь ждать как избавления.
Элизабет не сдержала улыбки. Много лет назад, когда Меган переживала мучительный развод, Элизабет проявляла к ней такое же настойчивое участие. Иногда подруга должна быть настойчивой. Такова жизнь.
– Хорошо. Я поеду на эту встречу.
Повесив трубку, Элизабет включила автоответчик и выслушала сообщение от Джека: он был занят какой-то важной новостью и предупреждал, что вернется поздно.
– Это ваше дело, господа спортивные фанаты, – произнесла она вслух. – А я еду на встречу.
Элизабет приняла душ, потом подошла к шкафу и внимательно рассмотрела аккуратно развешанную там одежду – по большей части ярких цветов. Но сегодня ей не хотелось выделяться.
Она надела коричневые шерстяные брюки и кремовую кашемировую водолазку. Потом туго зачесала светлые волосы, заплела их в косичку, сменила длинные серьги из серебра с бирюзой на маленькие сережки с крошечными жемчужинами.
Элизабет критически осмотрела себя в зеркале.
– Прекрасно, – пробормотала она. – Похожа на учительницу.
На кухонном столе она оставила записку Джеку на тот случай, если он вернется домой раньше ее. Хотя это и было маловероятно.
Двадцать пять минут спустя она подъехала к стоянке колледжа. Нервно сжимая сумочку, вошла в здание и вскоре нашла аудиторию номер 106.
Аудитория была небольшой. В центре полукругом стояли металлические стулья, некоторые уже занятые на вид не очень неуверенными в себе женщинами. Слева на столе стоял кофейник и блюдо с печеньем.
– Не стесняйтесь. Проходите.
Элизабет повернулась на звук голоса и оказалась лицом к лицу с необыкновенно красивой женщиной в ярко-красном костюме.
– Меня зовут Сара, – широко улыбаясь, представилась она. – Добро пожаловать.
– А меня – Элизабет.
– Все поначалу чувствуют себя здесь не в своей тарелке, – сказала Сара, дотронувшись до ее плеча.
Она подвела Элизабет к стульям. Элизабет села. Рядом с ней оказалась миниатюрная женщина, одетая в джинсовый комбинезон и далеко не новые ковбойские сапоги.
– Меня зовут Джои, – представилась соседка. – Мой муж предпочел меня рок-группе. Он играет на гармонике. Можете себе такое представить? – Она рассмеялась.
Элизабет сдержанно кивнула в ответ. А вокруг тем временем завязывался разговор. Подходили все новые и новые женщины. Одни присоединялись к общему разговору, другие, как и Элизабет, сидели молча.
Наконец Сара закрыла дверь и расположилась в центре полукруга:
– Добрый вечер. Приятно видеть много новых лиц. У нас здесь группа взаимной поддержки женщин, потерявших вкус к жизни. – Она улыбнулась. – Наша цель – помочь друг другу. У нас есть нечто общее, и это нечто – чувство утраты. Мы все вдруг обнаружили, что потеряли часть себя. За неимением более подходящего определения я буду называть утраченное «вкусом к жизни». А теперь давайте по очереди поделимся нашими проблемами. – Сара обратилась к женщине, которая сидела к ней ближе всех: – Мина, вы уже не первый раз приходите на наши встречи. Может, начнете?
Мина, полная рыжеволосая пожилая женщина, чувствовала себя совершенно спокойно:
– Я начала ходить сюда примерно полгода назад, когда обнаружилось, что у моего мужа болезнь Альцгеймера. Сначала я не могла думать ни о чем другом и, конечно, даже не помышляла, что у меня возникнут какие-то новые интересы. Но сейчас я хожу на курсы вождения. Через несколько дней у меня выпускные экзамены. Надеюсь, что на следующую встречу нашей группы я сама приеду на машине.
Все захлопали, а Мина захихикала. Когда аплодисменты стихли, слово взяла другая женщина:
– Меня зовут Фрэн. Мой муж ушел от меня к секретарю. Да, да, вы не ослышались, не к секретарше, а именно к секретарю, мужчине. Какое-то время у меня было лишь одно страстное желание – купить пистолет. К сожалению, я так и не решила, в кого из двоих стрелять. – Она нервно улыбнулась. – Это, конечно, шутка.
– Что вам нравится делать? – спросила Сара.
– Мне нравилось быть его женой, – пожав плечами, ответила Фрэн и замолчала.
– А ну-ка подумайте получше, – настаивала Сара. – Чем бы вам хотелось заняться, если бы не боялись, что у вас это не получится? Отвечайте, только быстро.
– Пением. – Фрэн сама удивилась тому, что сказала. – Я раньше пела.
– Я пою в женском хоре, – вступила в разговор Мина. – Мы даем концерты в домах инвалидов, в больницах. Почему бы вам не присоединиться к нам? Мы все получаем от этого огромное удовольствие.
– Я подумаю об этом, – нерешительно ответила Фрэн. Несколько женщин заговорили одновременно. Многие из их желаний были совершенно неожиданными: летать, прыгать с парашютом, заняться марафонским бегом. Все сошлись на том, что любое занятие хорошо – лишь бы чем-нибудь заняться.
– Именно для этого мы здесь и собираемся, – сказала Сара. – Для того, чтобы вы открыли для себя свой настоящий внутренний мир. Тот, который вы похоронили ради интересов других.
Она кивнула женщине, сидевшей рядом с Фрэн. Та с готовностью рассказала о своих проблемах. За ней еще одна, а потом и другие. И тут Элизабет поняла, что настала ее очередь. Она глубоко вздохнула:
– Меня зовут Элизабет. Я домохозяйка, мать двух дочерей. Стефани почти двадцать один, а Джеми – девятнадцать. Я не разведена и не вдова. Если в моей жизни что-то не так, то в этом виновата только я сама.
– Мы здесь собрались не для самобичевания, – заметила Сара. – Нам интересно, что вы хотите получить от жизни, о чем вы мечтаете.
– Раньше я занималась живописью. – Элизабет вдруг почувствовала, что ей трудно говорить.
– Я работаю в художественном салоне «Мир картин» в Чадвике, – откликнулась одна из женщин. – Приходите в субботу, и я помогу вам подобрать все, что надо.
У Элизабет были все принадлежности для занятия живописью. Краски и кисти не самое необходимое для художника.
– Все это ни к чему.
– Просто купите краски и посмотрите, что получится, – посоветовала Сара.
– Вы счастливая, – сказала Джои. – У вас есть настоящее увлечение. А я вот уже несколько месяцев хожу в группу и до сих пор не могу ничего придумать.
– Как бы я хотела уметь рисовать, – добавила другая. Элизабет оглядела присутствовавших. Они искренне верили, что помогают ей. Она же почувствовала себя еще хуже.
– Хорошо. Я попробую, – согласилась Элизабет только для того, чтобы поскорее закончить свое выступление.
Всю следующую неделю Джек и Салли работали по восемнадцать часов в сутки, расследуя дело Дрю Грейленда, беседовали со множеством людей, проверяли десятки версий.
Они услышали массу рассказов, сплетен и самых разных предположений. Все указывало на то, что Дрю не очень умный молодой человек с завышенной самооценкой, который плевать хотел на окружающих и полностью уверен, что принятые в обществе правила на него не распространяются.
Одновременно он был лучшим баскетболистом в Орегоне. Многие надеялись, что его усилиями не очень удачливые в последние годы «Пантеры» наконец пробьются в общенациональный чемпионат.
Неудивительно, что никто из команды не захотел разговаривать с Джеком и Салли. И никто, казалось, кроме сестры Салли не видел, что произошло между Дрю и той девушкой. Короче говоря, у них не было доказательств. Было ясно, что все недолюбливали Дрю Грейленда, но никто не хотел говорить о нем с журналистами.
После очередного потраченного впустую дня Джек с Салли пошли поужинать в ресторан.
– Что будем делать дальше? – спросила Салли.
Джек не знал. Он понимал только, что снова потерпел поражение.
– Может, тебе лучше продолжить это расследование с кем-нибудь еще? – предложил он Салли.
– Нет, Джек, мы вместе доведем это дело до конца. Ты и я. Уверенность не покидала Салли. Джек не мог припомнить, чтобы кто-то в последнее время так верил в него.
Он посмотрел на нее. Даже сейчас ее темно-карие глаза искрились оптимизмом. А почему бы и нет? Ей всего двадцать шесть. Пройдет еще немало лет, прежде чем она узнает горький вкус разочарования.
В ее возрасте Джек был таким же. После трех лет удачных выступлений за Университет штата Вашингтон он был признан лучшим разыгрывающим в чемпионате университетских команд и попал в драфт профессиональной лиги. Он работал изо всех сил и отдавал себя игре без остатка. Через три года его приобрели «Джетс».
В четвертой игре сезона основной разыгрывающий получил травму, и настал час Джека. В той игре он сделал три голевых паса. К концу сезона никто уже не вспоминал имени разыгрывающего, которого он заменил. Все говорили только о Джеке Молнии. Болельщики скандировали его имя, его повсюду сопровождали вспышки фотокамер. Он привел свою команду к нескольким победам в суперкубке. На протяжении нескольких лет он был звездой. Героем.
Потом он получил травму. Игре конец. Конец карьере.
– Джек! – Голос Салли вернул его в прокуренный зал ресторана. – Что с тобой?
Он вздохнул. Ну вот, сейчас начнет расспрашивать. Она внимательно всматривалась в его лицо:
– Когда я была маленькой, мы с отцом часто вместе смотрели футбол по телевизору. Ты был его любимым игроком. Он всегда говорил, что ты лучший разыгрывающий за всю историю. А теперь ты работаешь здесь, в Портленде. Что случилось?
Он вдруг почувствовал опасность. Так можно и переступить черту. У каждого мужчины его возраста бывали такие моменты, но он к тому же очень давно ощущал себя очень одиноким, и теперь эта тяжесть давила особенно сильно.
– Все началось в больнице.
К его собственному удивлению, он рассказал ей абсолютно все. Как пристрастился к обезболивающим, как с треском провалился, когда ему предложили комментировать футбольные матчи на общенациональном канале. Все это сейчас возвращалось к нему острыми, сверкающими осколками ранящих воспоминаний.
Джек рассказал, как убеждал себя, что может прожить и без футбола. Но игра стала неотъемлемой частью его жизни. Он пытался притупить боль потери таблетками и спиртным. Его выходки были у всех на устах. Из звезды он превратился в прожигателя жизни.
– После курса лечения, – продолжал он, – я смог найти работу только на местной станции в Альбукерке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Выпей вина.
Джек взял бокал и прошел в гостиную. Сев за стол, он открыл портфель и достал оттуда кипу бумаг. Не поднимая на нее глаз, сказал:
– Зажги свет, а то ни черта не видно.
Она отвернулась, чтобы он не заметил, как ей обидно.
– Я принесу тебе поесть.
– Я люблю тебя, Птичка, – машинально произнес он ей вслед.
– И я тебя тоже, – тихо ответила она.
Глава вторая
На следующее утро Элизабет сидела на стуле у кухонной стойки, крепко обхватив кружку с горячим чаем из ромашки.
– Хочешь кофе? – спросил Джек, наливая себе чашку.
– Нет, спасибо. Я стараюсь употреблять поменьше кофеина.
– Опять?
– Да, опять.
Джек выглядел уставшим. И немудрено. Она слышала, как он всю ночь ворочался без сна.
– Может, останешься сегодня дома? – предложила она. – Съездим в город за покупками к Рождеству. Там сейчас так красиво! Все магазины уже украшены к празднику.
– Слишком холодно.
Элизабет замолчала. Когда-то им не мешали ни дождь, ни снег. Главное, что они были вместе. А теперь их разъединяла даже погода.
– Извини, – сказал он, погладив ее по плечу. Его виноватый взгляд растрогал ее.
– Джек, не переживай, в конце концов все у тебя получится.
– Я люблю тебя, Птичка.
Она почувствовала, что на этот раз он сказал это искренне.
– Я тоже тебя люблю.
– Тогда почему же тебе этого недостаточно?
Элизабет спросила, невольно отводя от него взгляд:
– Что ты имеешь в виду?
– Дорогая, ты ведь давно хочешь серьезно со мной поговорить, не так ли? Обсудить мучающий тебя вопрос: что стало не так в наших с тобой отношениях? Ну что ж, теперь и я хочу спросить тебя: почему тебе недостаточно того, что у нас есть?
Они так редко решались коснуться вопроса, почему они больше не счастливы вместе. Но не могла же Элизабет вот так прямо заявить ему, что ей кажется, что они больше не любят друг друга.
– Не знаю, – только и сказала она.
Джек сидел ссутулившись, с мрачным лицом.
– Элизабет, пойми наконец, что ты мучаешь меня. Ты постоянно жалуешься, что тебе плохо, что между нами что-то не так, но, когда я наконец пытаюсь выяснить, что же тебя все-таки не устраивает, ты уходишь от ответа.
– А что толку? Ты меня все равно как будто не слышишь. Они смотрели друг на друга, не зная, что же дальше сказать.
– Ну ладно, – проговорил наконец Джек. – Я еду на работу. Может, сегодня удастся сделать неплохой репортаж.
И опять их жизнь покатилась по накатанной колее. Джек чуть было не осмелился докопаться наконец до истинных причин ее недовольства, но в конце концов решил оставить все как есть.
Джек стоял у стадиона, поеживаясь на ветру.
– Вот мы и на месте событий, – произнес он, улыбаясь в камеру отработанной улыбкой телеведущего. – Эти две команды ведут борьбу в чемпионате штата среди университетов. В эфире полуденная спортивная программа и я, Джексон Шор.
Когда наконец красная лампочка на телекамере погасла, Джек отдал микрофон оператору.
– Черт! Как же я продрог! – сказал он, застегивая пальто на все пуговицы.
Быстро попрощавшись, Джек пошел в сторону офиса. Он мог бы поехать на студийном автобусе со всеми вместе, но техники еще долго будут разбирать и грузить оборудование.
В фойе здания, где находился офис компании, он купил кофе с молоком и направился к себе в кабинет. Закрыв дверь, он уселся за свой дешевый металлический стол.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – сказал Джек.
Это была Салли, недавно принятая на должность помощника редактора. Она была молода, хороша собой и амбициозна.
– Я хотела поблагодарить тебя за тот вечер во вторник. Джек на секунду задумался, соображая, о чем речь.
– А, ты имеешь в виду поход в бриджпортский бар? Тогда они с компанией продюсеров решили после работы зайти в бар. В последний момент Джек пригласил Салли присоединиться к ним.
– Было очень мило с твоей стороны пригласить меня, – улыбнулась она.
– Я подумал, что тебе будет полезно пообщаться с продюсерами в нерабочей обстановке.
Она подошла ближе:
– Я хочу отблагодарить тебя.
– И как же ты собираешься это сделать?
– Знаешь Дрю Грейленда?
– Центрового «Пантер»?
– Да. В субботу моя младшая сестра встретилась с ним на вечеринке. Она говорит, что он пил и принимал наркотики, а потом уединился с какой-то девушкой. Через некоторое время она появилась вся в слезах, платье было разорвано. Тем же вечером выпивший водитель задавил собаку на Каскейд-стрит. Говорят, что за рулем был Дрю. Однако служба безопасности кампуса замяла это дело. Ведь в четверг предстоит важный матч.
У Джека давно – по правде говоря, никогда – не было такой сенсационной информации.
– Это может обернуться крупным скандалом.
На секунду он дал волю воображению и представил, как выступает с этой новостью на общенациональных каналах.
– Может, если будешь расследовать эту историю, возьмешь меня в помощники? – попросила Салли.
– Конечно. Первым делом надо выяснить, не выдвинула ли эта девушка обвинение против Грейленда. Нам нужно что-то более существенное, чем университетские сплетни.
Салли тут же открыла блокнот и начала записывать.
– Я поговорю с директором новостной службы. А ты проверь информацию. Давай встретимся в фойе.
Он взглянул на часы: было без четверти час.
– Через полчаса. Хорошо?
– Прекрасно.
Салли улыбнулась ему, и от ее улыбки он почувствовал былую уверенность в себе.
Вечером домой Элизабет вернулась страшно усталой. Она бросила сумку на кухонный стол, вышла на крыльцо и опустилась в кресло-качалку. Равномерное поскрипывание кресла понемногу успокаивало ее расшатавшиеся нервы.
Перед Элизабет раскинулся океан, бронзовый в лучах заходящего солнца. Трава на лужайке блестела от капелек недавно прошедшего дождя.
Вот бы... – мелькнуло у нее в голове. Но она тут же отогнала эту мысль. Время, когда она рисовала, давно прошло. Но если бы Элизабет не бросила живопись, она бы написала этот пейзаж.
Она подождала, пока солнце сядет в быстро темнеющий океан, поднялась и вернулась в дом. Пора готовить ужин. Тут зазвонил телефон. Она подняла трубку:
– Алло?
– Привет, Птичка. Как дела, как там твой любимый океан?
Элизабет улыбнулась:
– Привет, Мег. – Она обессиленно опустилась в кресло с желто-голубой обивкой. – А как у тебя?
– Сегодня ведь четверг. Я решила напомнить тебе о группе поддержки.
Женщины, потерявшие вкус к жизни. Улыбка сошла с лица Элизабет.
– Да, я помню. – Хотя она, конечно же, забыла.
– Так ты пойдешь?
– Расскажи, как там все будет происходить.
– Ну, соберутся женщины и станут говорить, скорее всего, о том, каково это – оказаться одинокими в зрелом возрасте.
– Ты уверена, что это мне поможет?
– Предупреждаю, если ты не пойдешь сегодня, я за неделю тебя так достану, что следующего четверга ты будешь ждать как избавления.
Элизабет не сдержала улыбки. Много лет назад, когда Меган переживала мучительный развод, Элизабет проявляла к ней такое же настойчивое участие. Иногда подруга должна быть настойчивой. Такова жизнь.
– Хорошо. Я поеду на эту встречу.
Повесив трубку, Элизабет включила автоответчик и выслушала сообщение от Джека: он был занят какой-то важной новостью и предупреждал, что вернется поздно.
– Это ваше дело, господа спортивные фанаты, – произнесла она вслух. – А я еду на встречу.
Элизабет приняла душ, потом подошла к шкафу и внимательно рассмотрела аккуратно развешанную там одежду – по большей части ярких цветов. Но сегодня ей не хотелось выделяться.
Она надела коричневые шерстяные брюки и кремовую кашемировую водолазку. Потом туго зачесала светлые волосы, заплела их в косичку, сменила длинные серьги из серебра с бирюзой на маленькие сережки с крошечными жемчужинами.
Элизабет критически осмотрела себя в зеркале.
– Прекрасно, – пробормотала она. – Похожа на учительницу.
На кухонном столе она оставила записку Джеку на тот случай, если он вернется домой раньше ее. Хотя это и было маловероятно.
Двадцать пять минут спустя она подъехала к стоянке колледжа. Нервно сжимая сумочку, вошла в здание и вскоре нашла аудиторию номер 106.
Аудитория была небольшой. В центре полукругом стояли металлические стулья, некоторые уже занятые на вид не очень неуверенными в себе женщинами. Слева на столе стоял кофейник и блюдо с печеньем.
– Не стесняйтесь. Проходите.
Элизабет повернулась на звук голоса и оказалась лицом к лицу с необыкновенно красивой женщиной в ярко-красном костюме.
– Меня зовут Сара, – широко улыбаясь, представилась она. – Добро пожаловать.
– А меня – Элизабет.
– Все поначалу чувствуют себя здесь не в своей тарелке, – сказала Сара, дотронувшись до ее плеча.
Она подвела Элизабет к стульям. Элизабет села. Рядом с ней оказалась миниатюрная женщина, одетая в джинсовый комбинезон и далеко не новые ковбойские сапоги.
– Меня зовут Джои, – представилась соседка. – Мой муж предпочел меня рок-группе. Он играет на гармонике. Можете себе такое представить? – Она рассмеялась.
Элизабет сдержанно кивнула в ответ. А вокруг тем временем завязывался разговор. Подходили все новые и новые женщины. Одни присоединялись к общему разговору, другие, как и Элизабет, сидели молча.
Наконец Сара закрыла дверь и расположилась в центре полукруга:
– Добрый вечер. Приятно видеть много новых лиц. У нас здесь группа взаимной поддержки женщин, потерявших вкус к жизни. – Она улыбнулась. – Наша цель – помочь друг другу. У нас есть нечто общее, и это нечто – чувство утраты. Мы все вдруг обнаружили, что потеряли часть себя. За неимением более подходящего определения я буду называть утраченное «вкусом к жизни». А теперь давайте по очереди поделимся нашими проблемами. – Сара обратилась к женщине, которая сидела к ней ближе всех: – Мина, вы уже не первый раз приходите на наши встречи. Может, начнете?
Мина, полная рыжеволосая пожилая женщина, чувствовала себя совершенно спокойно:
– Я начала ходить сюда примерно полгода назад, когда обнаружилось, что у моего мужа болезнь Альцгеймера. Сначала я не могла думать ни о чем другом и, конечно, даже не помышляла, что у меня возникнут какие-то новые интересы. Но сейчас я хожу на курсы вождения. Через несколько дней у меня выпускные экзамены. Надеюсь, что на следующую встречу нашей группы я сама приеду на машине.
Все захлопали, а Мина захихикала. Когда аплодисменты стихли, слово взяла другая женщина:
– Меня зовут Фрэн. Мой муж ушел от меня к секретарю. Да, да, вы не ослышались, не к секретарше, а именно к секретарю, мужчине. Какое-то время у меня было лишь одно страстное желание – купить пистолет. К сожалению, я так и не решила, в кого из двоих стрелять. – Она нервно улыбнулась. – Это, конечно, шутка.
– Что вам нравится делать? – спросила Сара.
– Мне нравилось быть его женой, – пожав плечами, ответила Фрэн и замолчала.
– А ну-ка подумайте получше, – настаивала Сара. – Чем бы вам хотелось заняться, если бы не боялись, что у вас это не получится? Отвечайте, только быстро.
– Пением. – Фрэн сама удивилась тому, что сказала. – Я раньше пела.
– Я пою в женском хоре, – вступила в разговор Мина. – Мы даем концерты в домах инвалидов, в больницах. Почему бы вам не присоединиться к нам? Мы все получаем от этого огромное удовольствие.
– Я подумаю об этом, – нерешительно ответила Фрэн. Несколько женщин заговорили одновременно. Многие из их желаний были совершенно неожиданными: летать, прыгать с парашютом, заняться марафонским бегом. Все сошлись на том, что любое занятие хорошо – лишь бы чем-нибудь заняться.
– Именно для этого мы здесь и собираемся, – сказала Сара. – Для того, чтобы вы открыли для себя свой настоящий внутренний мир. Тот, который вы похоронили ради интересов других.
Она кивнула женщине, сидевшей рядом с Фрэн. Та с готовностью рассказала о своих проблемах. За ней еще одна, а потом и другие. И тут Элизабет поняла, что настала ее очередь. Она глубоко вздохнула:
– Меня зовут Элизабет. Я домохозяйка, мать двух дочерей. Стефани почти двадцать один, а Джеми – девятнадцать. Я не разведена и не вдова. Если в моей жизни что-то не так, то в этом виновата только я сама.
– Мы здесь собрались не для самобичевания, – заметила Сара. – Нам интересно, что вы хотите получить от жизни, о чем вы мечтаете.
– Раньше я занималась живописью. – Элизабет вдруг почувствовала, что ей трудно говорить.
– Я работаю в художественном салоне «Мир картин» в Чадвике, – откликнулась одна из женщин. – Приходите в субботу, и я помогу вам подобрать все, что надо.
У Элизабет были все принадлежности для занятия живописью. Краски и кисти не самое необходимое для художника.
– Все это ни к чему.
– Просто купите краски и посмотрите, что получится, – посоветовала Сара.
– Вы счастливая, – сказала Джои. – У вас есть настоящее увлечение. А я вот уже несколько месяцев хожу в группу и до сих пор не могу ничего придумать.
– Как бы я хотела уметь рисовать, – добавила другая. Элизабет оглядела присутствовавших. Они искренне верили, что помогают ей. Она же почувствовала себя еще хуже.
– Хорошо. Я попробую, – согласилась Элизабет только для того, чтобы поскорее закончить свое выступление.
Всю следующую неделю Джек и Салли работали по восемнадцать часов в сутки, расследуя дело Дрю Грейленда, беседовали со множеством людей, проверяли десятки версий.
Они услышали массу рассказов, сплетен и самых разных предположений. Все указывало на то, что Дрю не очень умный молодой человек с завышенной самооценкой, который плевать хотел на окружающих и полностью уверен, что принятые в обществе правила на него не распространяются.
Одновременно он был лучшим баскетболистом в Орегоне. Многие надеялись, что его усилиями не очень удачливые в последние годы «Пантеры» наконец пробьются в общенациональный чемпионат.
Неудивительно, что никто из команды не захотел разговаривать с Джеком и Салли. И никто, казалось, кроме сестры Салли не видел, что произошло между Дрю и той девушкой. Короче говоря, у них не было доказательств. Было ясно, что все недолюбливали Дрю Грейленда, но никто не хотел говорить о нем с журналистами.
После очередного потраченного впустую дня Джек с Салли пошли поужинать в ресторан.
– Что будем делать дальше? – спросила Салли.
Джек не знал. Он понимал только, что снова потерпел поражение.
– Может, тебе лучше продолжить это расследование с кем-нибудь еще? – предложил он Салли.
– Нет, Джек, мы вместе доведем это дело до конца. Ты и я. Уверенность не покидала Салли. Джек не мог припомнить, чтобы кто-то в последнее время так верил в него.
Он посмотрел на нее. Даже сейчас ее темно-карие глаза искрились оптимизмом. А почему бы и нет? Ей всего двадцать шесть. Пройдет еще немало лет, прежде чем она узнает горький вкус разочарования.
В ее возрасте Джек был таким же. После трех лет удачных выступлений за Университет штата Вашингтон он был признан лучшим разыгрывающим в чемпионате университетских команд и попал в драфт профессиональной лиги. Он работал изо всех сил и отдавал себя игре без остатка. Через три года его приобрели «Джетс».
В четвертой игре сезона основной разыгрывающий получил травму, и настал час Джека. В той игре он сделал три голевых паса. К концу сезона никто уже не вспоминал имени разыгрывающего, которого он заменил. Все говорили только о Джеке Молнии. Болельщики скандировали его имя, его повсюду сопровождали вспышки фотокамер. Он привел свою команду к нескольким победам в суперкубке. На протяжении нескольких лет он был звездой. Героем.
Потом он получил травму. Игре конец. Конец карьере.
– Джек! – Голос Салли вернул его в прокуренный зал ресторана. – Что с тобой?
Он вздохнул. Ну вот, сейчас начнет расспрашивать. Она внимательно всматривалась в его лицо:
– Когда я была маленькой, мы с отцом часто вместе смотрели футбол по телевизору. Ты был его любимым игроком. Он всегда говорил, что ты лучший разыгрывающий за всю историю. А теперь ты работаешь здесь, в Портленде. Что случилось?
Он вдруг почувствовал опасность. Так можно и переступить черту. У каждого мужчины его возраста бывали такие моменты, но он к тому же очень давно ощущал себя очень одиноким, и теперь эта тяжесть давила особенно сильно.
– Все началось в больнице.
К его собственному удивлению, он рассказал ей абсолютно все. Как пристрастился к обезболивающим, как с треском провалился, когда ему предложили комментировать футбольные матчи на общенациональном канале. Все это сейчас возвращалось к нему острыми, сверкающими осколками ранящих воспоминаний.
Джек рассказал, как убеждал себя, что может прожить и без футбола. Но игра стала неотъемлемой частью его жизни. Он пытался притупить боль потери таблетками и спиртным. Его выходки были у всех на устах. Из звезды он превратился в прожигателя жизни.
– После курса лечения, – продолжал он, – я смог найти работу только на местной станции в Альбукерке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15