Внезапно для нее исчезли весь блеск и очарование бала; это было так явно, что не могло остаться не замеченным партнером.
– Вы не против, если мы закончим тур вальса как-нибудь в другой раз?
– Да, будьте так любезны.
Дэвид заботливо проводил партнершу к противоположному выходу из залы, и Люси проворно впорхнула в одну из дамских уборных. Взяв в руки зеркало, она изо всех сил пыталась вернуть самообладание и привести себя в порядок, промокая платком капельки пота на лице и поправляя многочисленные шпильки в прическе. В зеркале пара карих глаз раздраженно смотрела на нее.
– Что со мной сегодня? – прошептала Люси в ответ своему отражению и резким движением поставила зеркало на столик. Врожденная честность заставляла признать: да, это была ревность. Только она, Люси, имела право танцевать с Хитом Рэйном.
Потрясенная собственным открытием, растерянная Люси твердила себе: «Но этого не может быть. У меня есть Даниэль. Я не могу любить одного мужчину и ревновать другого. С какой стати я веду себя так?»
На балу не было Даниэля – вот в чем заключалась причина происходящего. Но не только в этом: девушка не могла разобраться в своих запутанных отношениях с южанином. Их объединяла общая тайна, тайна тех двух дней, проведенных в теплых, почему-то ставших очень близкими стенах его дома; тайна тех сокровенных бесед и тех внезапных поцелуев. Но ведь это вовсе не означало, что она претендует на благосклонность Рэйна, на его ухаживания. Ради Бога, ни о чем подобном она и не помышляла! Люси расправила пышные рукава платья, вздохнула и вернулась в залу, прямиком направляясь к столу с закусками и напитками. Бокал пунша непременно должен освежить ее и привести в чувство.
Люси уже зачерпнула миниатюрным ковшиком розовую жидкость из наполовину опорожненной чаши, как услышала совершенно неожиданное, но произнесенное со столь знакомой интонацией:
– Позвольте вам помочь…
Она подняла голову и увидела бирюзовые глаза Хита, в которых танцевали лукавые чертики. Он взял из ее рук бокал и аккуратно наполнил пуншем, но не до краев, учитывая, что молодой леди будет сложно отпить из него, не расплескав ни капли на нарядное платье. Поистине, Рэйну были известны даже самые мельчайшие детали столь трудного для многих мужчин искусства должного обхождения с дамами!
– Вам понравилось в Бостоне? – не глядя на собеседника, сдержанно спросила Люси, принимая бокал с пуншем.
– Да, благодарю вас, – ответил он с поддразнивающей вежливостью. Его взгляд медленно скользил по Люси. Он был необычайно тронут бушующими чувствами этой молоденькой девушки, нарастающее оживление которой вот-вот должно было перерасти в отчаяние. Да будь он проклят, если не предпримет хоть малейшую попытку поддержать ее!
– Вы ездили в Бостон по делам? – Попытка Люси изобразить нарочитое любопытство выглядела слишком искусственной.
– К сожалению, не для отдыха. Впрочем, впечатления остались весьма посредственные.
– Конечно, Бостон зимой не слишком привлекателен…
– Речь идет не о Бостоне. Я имею в виду северянок. – Гримаса пренебрежения на мгновение появилась на лице Хита и тут же – в ответ на негодующий взгляд Люси – уступила место ухмылке.
– И чем же вам не по душе северянки? – нахмурившись, с вызовом спросила девушка.
– Только тем, что они – не вы, Синда.
Плутовские искорки вспыхнули в его глазах, уголок рта дрогнул в озорной улыбке. В мгновение ока праведный гнев куда-то исчез, и окончательно растерявшаяся Люси вдруг… рассмеялась.
– Ну вы и насмешник!
– А вы, вы остаетесь для меня самой прекрасной девушкой на свете.
Хит произнес это таким легкомысленным тоном, что для гордой северянки комплимент должен был прозвучать как настоящая издевка. Потухший было гнев вспыхнул с новой силой. Да что он себе позволяет, в конце концов! Он принимает ее за несмышленую девчонку, попавшую в сети опытного обольстителя? Глупышку, прыгающую от радости под звуки пустых комплиментов? Уловив резкую перемену в настроении Люси, Хит нимало не смутился и продолжил:
– Это чистая правда. Вы – единственная причина моего возвращения в Конкорд. Я не мог забыть вас, даже тогда, когда более всего жаждал этого.
– Истинная причина вашего возвращения в Конкорд заключена в том, что ваш любимый мерин дожидается своего хозяина в стойле здешней конюшни, – дерзко выпалила Люси.
– Панама? Ну конечно, и в нем тоже. Я ведь оставил его из-за вас.
– Из-за меня?..
– Когда-нибудь – надеюсь, это случится в самое ближайшее время – я похищу вас, перекину через седло Панамы, и мы умчимся далеко-далеко на Дикий Запад. Я научу вас варить кофе в простом луженом кофейнике прямо на костре; спать мы будем на земле, нашим домом станет фургон, и мы будем выглядывать из-под него, упиваясь красотой звездного неба.
Люси была готова услышать от Хита все – любую дерзость, любое саркастическое замечание, но от столь наглого заявления ее просто взяла оторопь. Как на это следует реагировать? Засмеяться? Но смех только поощрит его к новым развязным репликам и бесцеремонным выходкам. А если рассердиться и высказать ему досаду, он лишь снова посмеется над ней. Люси выбрала путь скрытой угрозы:
– Кажется, у моего жениха будут серьезные возражения против вашего плана.
– Да? А кстати, где же он?
– Перестаньте вертеть головой, как будто пытаетесь найти его. Вы прекрасно знаете, что Даниэля на балу нет. В противном случае вы бы вряд ли осмелились даже приблизиться ко мне.
– Разрешите напомнить вам, мисс Кэлдуэлл, что в тех случаях, когда дело касается вас, я охотно иду на риск.
Люси едва верила своим ушам. Этот мерзавец осмеливается напомнить ей о той самой встрече, последнем свидании наедине, когда его золотистые волосы слились с ее локонами, а его губы до самых глубин пронзили ее горячим ошеломляющим поцелуем. Сердце Люси сжалось от язвительных интонаций Рэйна. Она воочию представила себе, как светлые картины ее воспоминаний об этом вечере покрываются грязью. Какой уж тут бал! Вечер был окончательно испорчен. Люси порывисто отвернулась в сторону, ее щеки пылали, гнев неудержимо рвался наружу.
– Вы, грубое, невоспитанное животное… убирайтесь вон! – пробормотала она в бешенстве.
В ответ Люси услышала мягкий смех:
– Ну вы и вспыльчивы, голубушка. А эта черта вашего характера известна Даниэлю?
– Да, то есть нет… он… о Господи, да оставьте же меня в покое!
– Обязательно, но только после тура вальса с вами. Или я глубоко заблуждаюсь, и это не вы бросали в мою сторону вожделенные взгляды, вальсируя с другим кавалером.
– Убирайтесь, или я закачу скандал!
– Превосходное решение. Только помните, моей репутации ваш скандал не повредит, она и без того далеко не блестящая, а вот вашей… Впрочем, ваше поведение сегодня вечером делает ваше реноме ненамного выше моего. А теперь, Синда, поставьте бокал с пуншем на место и пойдемте танцевать.
Медленно, как бы по инерции, нехотя, она взяла его руку, но, сделав первый шаг, почувствовала угрызения совести за пустые угрозы в адрес Хита. И еще она поняла, что очень хочет танцевать с южанином. Но почему? Ей трудно было ответить на этот вопрос. Видимо, из-за Даниэля, которому все это вряд ли пришлось бы по душе. Вспыльчивый по натуре Даниэль скорее всего попытался бы запретить ей приближаться к конфедерату ближе, чем на десять ярдов. Но запреты, как известно, рождают сопротивление и поиски обходных путей.
Рэйн подвел свою даму к середине залы, и танцующие пары спешно раздвинулись, освобождая пространство.
– Все смотрят на нас, – прошептала Люси.
– Нет, все смотрят на вас. А больше других я.
Его взор скользнул по полуоткрытым губам Люси, потом вниз – по изящно обнаженной шее, восхитившись упругой белизной молодой кожи, и на мгновение застыл на одном из самых сокровенных мест девичьего тела – между двумя упругими округлостями груди, выступавшими из-под глубокого выреза лифа бального платья. Ее плоть словно была взорвана динамитом его голубых глаз. Люси физически ощутила их прикосновение к своему телу и тут же почувствовала Жар сладостной дрожи, пульсирующей где-то в верхней части ее лона. Хит поднял глаза, и девушка прочитала в его взгляде восхищенное признание ее женских достоинств. Рэйн был ровесником Даниэля и других молодых мужчин, с которыми она выросла и постоянно общалась, но как не похож он был на этих молодцов. Он казался гораздо старше их, опытнее, был более, уверен в себе. Невероятно, но Люси одновременно доверяла Хиту и боялась его. Боже всемогущий, ну не встречала она доселе более ненадежного человека!
Пара начала вальсировать, и с каждым их плавным движением, с каждым так-том пьянящей мелодии тревоги Люси затухали, уступая место упоению танцем. В танце Рэйн был превосходен, и вальсирование с ним доставляло девушке истинное наслаждение. Мягко, даже грациозно поддерживая партнершу за талию, он вел ее уверенно, четко соблюдая ритм; движения их ног были удивительно слаженными и в то же время легкими, воздушными. Казалось, Люси и Хит парили над остальными танцующими, подхваченные вихрем чарующей музыки. Но противоречивая, двойственная женская природа уже очнулась от минутной дремы блаженства, и Люси ринулась в атаку.
– Почему вы так пристально смотрите на меня? – с капризной настойчивостью спросила она Рэйна, чувствуя, что его взор прикован к ней. Но опытный южанин прекрасно знал, как следует реагировать на ее причуды. Скривив губы не то в полуулыбке, не то в полуусмешке, он снова превратился в скучающего повесу.
– Я все время думаю, какой же глупец этот ваш Даниэль Коллиэр.
Люси чуть было не сбилась с ритма, но самообладание не покинуло ее. С чувством собственного достоинства и даже несколько менторским тоном девушка произнесла:
– В отличие от некоторых мой Даниэль большую часть времени посвящает своей работе. Он так увлечен ею…
– Лучше бы он так был увлечен вами. Его нимало не заботит то, что вы остаетесь в одиночестве и можете подпасть под дурное влияние этих самых «некоторых».
– Вас, например?
– Например, меня. – Хит оценивающе наблюдал за реакцией Люси. – Судя по тому, как вы упорно разыгрываете сегодня мою карту, вы хотите распалить его. Вы надеетесь, что до него дойдут слухи, как невеста проводит время в томительном ожидании своего поглощенного работой жениха. И полагаете, что тогда-то у него не будет иного выхода, как умиротворить беса плоти. Но не тешьте себя напрасными иллюзиями, держу пари, он не пойдет на это. Нет, он всполошится, рассердится, походит хмурым пару-тройку дней до тех пор, пока вы не покаетесь ему в грехах. Конечно, только в тех, которые не столь уж и тяжки. Вот тогда он растает, нежно возьмет вашу маленькую ручку, ласково погладит ее, простит вас, и на этом все успокоятся, кроме беса…
– Позвольте, сударь, на каком основании вы обсуждаете меня или Даниэля? – В порыве благородного негодования Люси напряглась как струна. – Почему вы беретесь судить о том, чего хочу я, а чего – он, о наших отношениях? Что вы позволяете себе в конце концов, вы, несносный, неотесанный мужлан!
Эта гневная тирада не остановила Хита, и, как бы констатируя факты, он продолжал:
– Клянусь, ваш мил-дружок и не собирается переспать с вами. Хотя ему не то что нужно – необходимо это сделать. Если, конечно, он еще считает себя мужчиной.
– Да как вы смеете говорить мне такое? Ни один джентльмен… – от ярости у Люси перехватило дыхание.
– Увы, увы, ко мне это понятие неприменимо. – Фраза была произнесена тоном, исполненным глубочайшего сожаления. Лицо выражало те же чувства – раскаяние, горечь и скорбь. Словно умоляя, Хит произнес:
– Ну пожалуйста, Синда, не сердитесь на меня. Таким уж меня воспитали, уж такой я есть. Вы же знаете, мы, виргинцы, народ темный, грубый, не то что янки-джентльмены.
– Почему вы меня так называете?
– Синда? Потому что, кроме меня, вас так не зовет никто.
Люси нахмурилась. Ей хотелось, чтобы ее строгий взгляд выражал гнев, но попытка не удалась. Девушка отчетливо представила себе, что будет дальше. Хит, конечно же, добьется своего: очарует ее и вернет доброе расположение духа за оставшееся до конца тура время. Но самое главное, что поняла Люси, – у нее нет сил сопротивляться ему.
* * *
Хит Рэйн оказался прав: слухи о том, что целомудренная невеста танцевала на балу с конфедератом, очень скоро достигли ушей жениха-пуританина. Однако сплетни вызвали у Даниэля не вспышку гнева, как того ожидала Люси, а нечто худшее. На следующий день после обеда он пришел в дом Кэлдуэллов. Даниэль держался более чем сдержанно. В его взгляде читалось замешательство, сквозь которое проступала глубокая обида. Чувство тяжелой, неискупаемой вины обрушилось на Люси. Молодые люди молча проследовали в гостиную; Даниэль сел рядом с девушкой, взял ее за руку и неожиданно резко сжал кисть своими сильными пальцами. Это была секундная вспышка гнева, но он тут же взял себя в руки. Люси же, испытав боль, ощутила прилив мужества и с отчаянием обреченного приготовилась парировать обвинения своего суженого.
– Люси, наша помолвка тяготит тебя, ты страдаешь от того, что мы обручены? – Даниэль старался говорить спокойно, медленно и четко проговаривая слова, но его напряжение выдавали пальцы, нервно и не в такт постукивающие по тыльной стороне ее ладони. – Или же появился другой, кого ты…
– Да нет же, Даниэль, нет! – При виде как-то безвольно опущенных плеч жениха сердце Люси дрогнуло и часто забилось. Господи, что она творит? Рядом сидит человек, серьезный и надежный, который любит ее, а она танцует на балу с другим, пытаясь так мелко отомстить Даниэлю за его отсутствие! Как глупо! Но, если вспомнить вчерашний вечер – Боже праведный, как неловко, даже противно вспоминать! – то ее бесстыжее заигрывание, откровенный флирт и глупый громкий смех, это уже не мелочи, это измена! Да, измена, пронзившая сердце Даниэля, иначе он так не переживал бы.
– Даниэль, кроме тебя, я никого никогда не любила и не полюблю. Вчера мне было так плохо без тебя, я так жалела, что тебя нет рядом, что я не могу танцевать с тобой. – В порыве отчаянии Люси сжала его руки.
– Мы уже неоднократно говорили на эту тему, Люси. Ты прекрасно знаешь, что я вынужден много трудиться, чтобы приблизить день нашей свадьбы, обеспечить нашу будущую семейную жизнь. Ты сама хотела этого! Но если я после недели напряженной работы еще буду ходить на балы по уикэндам, то мне просто не останется времени на отдых. А ведь мужчине порой надо и поспать, Люси.
– Да, я понимаю, я знаю это, Даниэль, – в глазах Люси засверкали слезинки, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. – Иногда я становлюсь ужасной эгоисткой, но это все потому, что я так… я так люблю тебя, Даниэль!
– Ну не надо, Люси, не плачь. Ты как ребенок, плачешь по всяким пустякам. Успокойся.
Даниэль резко отдернул свои руки, встал и начал судорожно рыться в карманах в поисках носового платка. Люси всхлипнула, пытаясь подавить рыдания.
– Извини меня, пожалуйста. – Она вытерла ладонью влажные скулы и тяжело вздохнула. Даниэль наконец обнаружил в кармане носовой платок и протянул его невесте. Даниэль даже вздрогнул, когда шумно, совсем неподобающим молодой леди образом, Люси высморкалась.
– Если я когда-нибудь еще так обижу тебя, я умру, – приглушенным голосом прошептала девушка. – Господи, Даниэль, ну почему во мне нет твоей силы и терпения!
– Да-да, Люси, к сожалению, вы, женщины, существа беспокойные. Господь отказал вам в терпении. – Даниэль слегка похлопал ее по спине и нежно потрепал за плечи.
Прижимая платок к лицу, Люси сморщилась в подобии улыбки, но возражать не стала. Вместо этого она еще раз громко высморкалась как бы в знак согласия.
– Это правда, Бог действительно не дал мне терпения, но я буду стараться совершенствовать себя, чтобы…
– Для меня ты и так само совершенство, – прервал ее Даниэль, притягивая к себе и прижимаясь щекой к ее роскошным волосам.
Люси прильнула к нему и глубоко вздохнула – на этот раз с облегчением. Только с Даниэлем она обретала чувство уверенности и надежности.
– Даже не представляю, как порой ты терпишь меня, переносишь мои дурацкие выходки, – пробормотала она, еще крепче обнимая его.
– Что делать, я уже привык и не собираюсь отвыкать от этой привычки.
Люси поймала себя на мысли, что, зная Даниэля уже много лет, она не представляет себе иного мужчину, кому могла бы без опаски открыться в ожидании ответной любви, утешения, спокойствия и защиты. С кротчайшей нежностью она приникла к его широкой груди.
– Я преклоняюсь перед тобой, я обожаю тебя всю свою жизнь! – прошептала она, охваченная пылким пафосом юной страсти.
– Люси! – Девушка ощутила плечами, спиной, как напряглись его руки, и почувствовала, как он целует ее волосы. – Я не могу больше жить без тебя. Все, решено. Мы поженимся этой осенью, свадьба будет в сентябре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Вы не против, если мы закончим тур вальса как-нибудь в другой раз?
– Да, будьте так любезны.
Дэвид заботливо проводил партнершу к противоположному выходу из залы, и Люси проворно впорхнула в одну из дамских уборных. Взяв в руки зеркало, она изо всех сил пыталась вернуть самообладание и привести себя в порядок, промокая платком капельки пота на лице и поправляя многочисленные шпильки в прическе. В зеркале пара карих глаз раздраженно смотрела на нее.
– Что со мной сегодня? – прошептала Люси в ответ своему отражению и резким движением поставила зеркало на столик. Врожденная честность заставляла признать: да, это была ревность. Только она, Люси, имела право танцевать с Хитом Рэйном.
Потрясенная собственным открытием, растерянная Люси твердила себе: «Но этого не может быть. У меня есть Даниэль. Я не могу любить одного мужчину и ревновать другого. С какой стати я веду себя так?»
На балу не было Даниэля – вот в чем заключалась причина происходящего. Но не только в этом: девушка не могла разобраться в своих запутанных отношениях с южанином. Их объединяла общая тайна, тайна тех двух дней, проведенных в теплых, почему-то ставших очень близкими стенах его дома; тайна тех сокровенных бесед и тех внезапных поцелуев. Но ведь это вовсе не означало, что она претендует на благосклонность Рэйна, на его ухаживания. Ради Бога, ни о чем подобном она и не помышляла! Люси расправила пышные рукава платья, вздохнула и вернулась в залу, прямиком направляясь к столу с закусками и напитками. Бокал пунша непременно должен освежить ее и привести в чувство.
Люси уже зачерпнула миниатюрным ковшиком розовую жидкость из наполовину опорожненной чаши, как услышала совершенно неожиданное, но произнесенное со столь знакомой интонацией:
– Позвольте вам помочь…
Она подняла голову и увидела бирюзовые глаза Хита, в которых танцевали лукавые чертики. Он взял из ее рук бокал и аккуратно наполнил пуншем, но не до краев, учитывая, что молодой леди будет сложно отпить из него, не расплескав ни капли на нарядное платье. Поистине, Рэйну были известны даже самые мельчайшие детали столь трудного для многих мужчин искусства должного обхождения с дамами!
– Вам понравилось в Бостоне? – не глядя на собеседника, сдержанно спросила Люси, принимая бокал с пуншем.
– Да, благодарю вас, – ответил он с поддразнивающей вежливостью. Его взгляд медленно скользил по Люси. Он был необычайно тронут бушующими чувствами этой молоденькой девушки, нарастающее оживление которой вот-вот должно было перерасти в отчаяние. Да будь он проклят, если не предпримет хоть малейшую попытку поддержать ее!
– Вы ездили в Бостон по делам? – Попытка Люси изобразить нарочитое любопытство выглядела слишком искусственной.
– К сожалению, не для отдыха. Впрочем, впечатления остались весьма посредственные.
– Конечно, Бостон зимой не слишком привлекателен…
– Речь идет не о Бостоне. Я имею в виду северянок. – Гримаса пренебрежения на мгновение появилась на лице Хита и тут же – в ответ на негодующий взгляд Люси – уступила место ухмылке.
– И чем же вам не по душе северянки? – нахмурившись, с вызовом спросила девушка.
– Только тем, что они – не вы, Синда.
Плутовские искорки вспыхнули в его глазах, уголок рта дрогнул в озорной улыбке. В мгновение ока праведный гнев куда-то исчез, и окончательно растерявшаяся Люси вдруг… рассмеялась.
– Ну вы и насмешник!
– А вы, вы остаетесь для меня самой прекрасной девушкой на свете.
Хит произнес это таким легкомысленным тоном, что для гордой северянки комплимент должен был прозвучать как настоящая издевка. Потухший было гнев вспыхнул с новой силой. Да что он себе позволяет, в конце концов! Он принимает ее за несмышленую девчонку, попавшую в сети опытного обольстителя? Глупышку, прыгающую от радости под звуки пустых комплиментов? Уловив резкую перемену в настроении Люси, Хит нимало не смутился и продолжил:
– Это чистая правда. Вы – единственная причина моего возвращения в Конкорд. Я не мог забыть вас, даже тогда, когда более всего жаждал этого.
– Истинная причина вашего возвращения в Конкорд заключена в том, что ваш любимый мерин дожидается своего хозяина в стойле здешней конюшни, – дерзко выпалила Люси.
– Панама? Ну конечно, и в нем тоже. Я ведь оставил его из-за вас.
– Из-за меня?..
– Когда-нибудь – надеюсь, это случится в самое ближайшее время – я похищу вас, перекину через седло Панамы, и мы умчимся далеко-далеко на Дикий Запад. Я научу вас варить кофе в простом луженом кофейнике прямо на костре; спать мы будем на земле, нашим домом станет фургон, и мы будем выглядывать из-под него, упиваясь красотой звездного неба.
Люси была готова услышать от Хита все – любую дерзость, любое саркастическое замечание, но от столь наглого заявления ее просто взяла оторопь. Как на это следует реагировать? Засмеяться? Но смех только поощрит его к новым развязным репликам и бесцеремонным выходкам. А если рассердиться и высказать ему досаду, он лишь снова посмеется над ней. Люси выбрала путь скрытой угрозы:
– Кажется, у моего жениха будут серьезные возражения против вашего плана.
– Да? А кстати, где же он?
– Перестаньте вертеть головой, как будто пытаетесь найти его. Вы прекрасно знаете, что Даниэля на балу нет. В противном случае вы бы вряд ли осмелились даже приблизиться ко мне.
– Разрешите напомнить вам, мисс Кэлдуэлл, что в тех случаях, когда дело касается вас, я охотно иду на риск.
Люси едва верила своим ушам. Этот мерзавец осмеливается напомнить ей о той самой встрече, последнем свидании наедине, когда его золотистые волосы слились с ее локонами, а его губы до самых глубин пронзили ее горячим ошеломляющим поцелуем. Сердце Люси сжалось от язвительных интонаций Рэйна. Она воочию представила себе, как светлые картины ее воспоминаний об этом вечере покрываются грязью. Какой уж тут бал! Вечер был окончательно испорчен. Люси порывисто отвернулась в сторону, ее щеки пылали, гнев неудержимо рвался наружу.
– Вы, грубое, невоспитанное животное… убирайтесь вон! – пробормотала она в бешенстве.
В ответ Люси услышала мягкий смех:
– Ну вы и вспыльчивы, голубушка. А эта черта вашего характера известна Даниэлю?
– Да, то есть нет… он… о Господи, да оставьте же меня в покое!
– Обязательно, но только после тура вальса с вами. Или я глубоко заблуждаюсь, и это не вы бросали в мою сторону вожделенные взгляды, вальсируя с другим кавалером.
– Убирайтесь, или я закачу скандал!
– Превосходное решение. Только помните, моей репутации ваш скандал не повредит, она и без того далеко не блестящая, а вот вашей… Впрочем, ваше поведение сегодня вечером делает ваше реноме ненамного выше моего. А теперь, Синда, поставьте бокал с пуншем на место и пойдемте танцевать.
Медленно, как бы по инерции, нехотя, она взяла его руку, но, сделав первый шаг, почувствовала угрызения совести за пустые угрозы в адрес Хита. И еще она поняла, что очень хочет танцевать с южанином. Но почему? Ей трудно было ответить на этот вопрос. Видимо, из-за Даниэля, которому все это вряд ли пришлось бы по душе. Вспыльчивый по натуре Даниэль скорее всего попытался бы запретить ей приближаться к конфедерату ближе, чем на десять ярдов. Но запреты, как известно, рождают сопротивление и поиски обходных путей.
Рэйн подвел свою даму к середине залы, и танцующие пары спешно раздвинулись, освобождая пространство.
– Все смотрят на нас, – прошептала Люси.
– Нет, все смотрят на вас. А больше других я.
Его взор скользнул по полуоткрытым губам Люси, потом вниз – по изящно обнаженной шее, восхитившись упругой белизной молодой кожи, и на мгновение застыл на одном из самых сокровенных мест девичьего тела – между двумя упругими округлостями груди, выступавшими из-под глубокого выреза лифа бального платья. Ее плоть словно была взорвана динамитом его голубых глаз. Люси физически ощутила их прикосновение к своему телу и тут же почувствовала Жар сладостной дрожи, пульсирующей где-то в верхней части ее лона. Хит поднял глаза, и девушка прочитала в его взгляде восхищенное признание ее женских достоинств. Рэйн был ровесником Даниэля и других молодых мужчин, с которыми она выросла и постоянно общалась, но как не похож он был на этих молодцов. Он казался гораздо старше их, опытнее, был более, уверен в себе. Невероятно, но Люси одновременно доверяла Хиту и боялась его. Боже всемогущий, ну не встречала она доселе более ненадежного человека!
Пара начала вальсировать, и с каждым их плавным движением, с каждым так-том пьянящей мелодии тревоги Люси затухали, уступая место упоению танцем. В танце Рэйн был превосходен, и вальсирование с ним доставляло девушке истинное наслаждение. Мягко, даже грациозно поддерживая партнершу за талию, он вел ее уверенно, четко соблюдая ритм; движения их ног были удивительно слаженными и в то же время легкими, воздушными. Казалось, Люси и Хит парили над остальными танцующими, подхваченные вихрем чарующей музыки. Но противоречивая, двойственная женская природа уже очнулась от минутной дремы блаженства, и Люси ринулась в атаку.
– Почему вы так пристально смотрите на меня? – с капризной настойчивостью спросила она Рэйна, чувствуя, что его взор прикован к ней. Но опытный южанин прекрасно знал, как следует реагировать на ее причуды. Скривив губы не то в полуулыбке, не то в полуусмешке, он снова превратился в скучающего повесу.
– Я все время думаю, какой же глупец этот ваш Даниэль Коллиэр.
Люси чуть было не сбилась с ритма, но самообладание не покинуло ее. С чувством собственного достоинства и даже несколько менторским тоном девушка произнесла:
– В отличие от некоторых мой Даниэль большую часть времени посвящает своей работе. Он так увлечен ею…
– Лучше бы он так был увлечен вами. Его нимало не заботит то, что вы остаетесь в одиночестве и можете подпасть под дурное влияние этих самых «некоторых».
– Вас, например?
– Например, меня. – Хит оценивающе наблюдал за реакцией Люси. – Судя по тому, как вы упорно разыгрываете сегодня мою карту, вы хотите распалить его. Вы надеетесь, что до него дойдут слухи, как невеста проводит время в томительном ожидании своего поглощенного работой жениха. И полагаете, что тогда-то у него не будет иного выхода, как умиротворить беса плоти. Но не тешьте себя напрасными иллюзиями, держу пари, он не пойдет на это. Нет, он всполошится, рассердится, походит хмурым пару-тройку дней до тех пор, пока вы не покаетесь ему в грехах. Конечно, только в тех, которые не столь уж и тяжки. Вот тогда он растает, нежно возьмет вашу маленькую ручку, ласково погладит ее, простит вас, и на этом все успокоятся, кроме беса…
– Позвольте, сударь, на каком основании вы обсуждаете меня или Даниэля? – В порыве благородного негодования Люси напряглась как струна. – Почему вы беретесь судить о том, чего хочу я, а чего – он, о наших отношениях? Что вы позволяете себе в конце концов, вы, несносный, неотесанный мужлан!
Эта гневная тирада не остановила Хита, и, как бы констатируя факты, он продолжал:
– Клянусь, ваш мил-дружок и не собирается переспать с вами. Хотя ему не то что нужно – необходимо это сделать. Если, конечно, он еще считает себя мужчиной.
– Да как вы смеете говорить мне такое? Ни один джентльмен… – от ярости у Люси перехватило дыхание.
– Увы, увы, ко мне это понятие неприменимо. – Фраза была произнесена тоном, исполненным глубочайшего сожаления. Лицо выражало те же чувства – раскаяние, горечь и скорбь. Словно умоляя, Хит произнес:
– Ну пожалуйста, Синда, не сердитесь на меня. Таким уж меня воспитали, уж такой я есть. Вы же знаете, мы, виргинцы, народ темный, грубый, не то что янки-джентльмены.
– Почему вы меня так называете?
– Синда? Потому что, кроме меня, вас так не зовет никто.
Люси нахмурилась. Ей хотелось, чтобы ее строгий взгляд выражал гнев, но попытка не удалась. Девушка отчетливо представила себе, что будет дальше. Хит, конечно же, добьется своего: очарует ее и вернет доброе расположение духа за оставшееся до конца тура время. Но самое главное, что поняла Люси, – у нее нет сил сопротивляться ему.
* * *
Хит Рэйн оказался прав: слухи о том, что целомудренная невеста танцевала на балу с конфедератом, очень скоро достигли ушей жениха-пуританина. Однако сплетни вызвали у Даниэля не вспышку гнева, как того ожидала Люси, а нечто худшее. На следующий день после обеда он пришел в дом Кэлдуэллов. Даниэль держался более чем сдержанно. В его взгляде читалось замешательство, сквозь которое проступала глубокая обида. Чувство тяжелой, неискупаемой вины обрушилось на Люси. Молодые люди молча проследовали в гостиную; Даниэль сел рядом с девушкой, взял ее за руку и неожиданно резко сжал кисть своими сильными пальцами. Это была секундная вспышка гнева, но он тут же взял себя в руки. Люси же, испытав боль, ощутила прилив мужества и с отчаянием обреченного приготовилась парировать обвинения своего суженого.
– Люси, наша помолвка тяготит тебя, ты страдаешь от того, что мы обручены? – Даниэль старался говорить спокойно, медленно и четко проговаривая слова, но его напряжение выдавали пальцы, нервно и не в такт постукивающие по тыльной стороне ее ладони. – Или же появился другой, кого ты…
– Да нет же, Даниэль, нет! – При виде как-то безвольно опущенных плеч жениха сердце Люси дрогнуло и часто забилось. Господи, что она творит? Рядом сидит человек, серьезный и надежный, который любит ее, а она танцует на балу с другим, пытаясь так мелко отомстить Даниэлю за его отсутствие! Как глупо! Но, если вспомнить вчерашний вечер – Боже праведный, как неловко, даже противно вспоминать! – то ее бесстыжее заигрывание, откровенный флирт и глупый громкий смех, это уже не мелочи, это измена! Да, измена, пронзившая сердце Даниэля, иначе он так не переживал бы.
– Даниэль, кроме тебя, я никого никогда не любила и не полюблю. Вчера мне было так плохо без тебя, я так жалела, что тебя нет рядом, что я не могу танцевать с тобой. – В порыве отчаянии Люси сжала его руки.
– Мы уже неоднократно говорили на эту тему, Люси. Ты прекрасно знаешь, что я вынужден много трудиться, чтобы приблизить день нашей свадьбы, обеспечить нашу будущую семейную жизнь. Ты сама хотела этого! Но если я после недели напряженной работы еще буду ходить на балы по уикэндам, то мне просто не останется времени на отдых. А ведь мужчине порой надо и поспать, Люси.
– Да, я понимаю, я знаю это, Даниэль, – в глазах Люси засверкали слезинки, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. – Иногда я становлюсь ужасной эгоисткой, но это все потому, что я так… я так люблю тебя, Даниэль!
– Ну не надо, Люси, не плачь. Ты как ребенок, плачешь по всяким пустякам. Успокойся.
Даниэль резко отдернул свои руки, встал и начал судорожно рыться в карманах в поисках носового платка. Люси всхлипнула, пытаясь подавить рыдания.
– Извини меня, пожалуйста. – Она вытерла ладонью влажные скулы и тяжело вздохнула. Даниэль наконец обнаружил в кармане носовой платок и протянул его невесте. Даниэль даже вздрогнул, когда шумно, совсем неподобающим молодой леди образом, Люси высморкалась.
– Если я когда-нибудь еще так обижу тебя, я умру, – приглушенным голосом прошептала девушка. – Господи, Даниэль, ну почему во мне нет твоей силы и терпения!
– Да-да, Люси, к сожалению, вы, женщины, существа беспокойные. Господь отказал вам в терпении. – Даниэль слегка похлопал ее по спине и нежно потрепал за плечи.
Прижимая платок к лицу, Люси сморщилась в подобии улыбки, но возражать не стала. Вместо этого она еще раз громко высморкалась как бы в знак согласия.
– Это правда, Бог действительно не дал мне терпения, но я буду стараться совершенствовать себя, чтобы…
– Для меня ты и так само совершенство, – прервал ее Даниэль, притягивая к себе и прижимаясь щекой к ее роскошным волосам.
Люси прильнула к нему и глубоко вздохнула – на этот раз с облегчением. Только с Даниэлем она обретала чувство уверенности и надежности.
– Даже не представляю, как порой ты терпишь меня, переносишь мои дурацкие выходки, – пробормотала она, еще крепче обнимая его.
– Что делать, я уже привык и не собираюсь отвыкать от этой привычки.
Люси поймала себя на мысли, что, зная Даниэля уже много лет, она не представляет себе иного мужчину, кому могла бы без опаски открыться в ожидании ответной любви, утешения, спокойствия и защиты. С кротчайшей нежностью она приникла к его широкой груди.
– Я преклоняюсь перед тобой, я обожаю тебя всю свою жизнь! – прошептала она, охваченная пылким пафосом юной страсти.
– Люси! – Девушка ощутила плечами, спиной, как напряглись его руки, и почувствовала, как он целует ее волосы. – Я не могу больше жить без тебя. Все, решено. Мы поженимся этой осенью, свадьба будет в сентябре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41