— В конце концов, это же правда. И путешествие оказалось превосходным лекарством. Я много работала, познакомилась с интересными людьми, да еще время от времени посещала такие уголки мира, которые иначе мне не довелось бы увидеть.
— И где вы побывали, Кэтрин? — быстро спросил Карлос, чтобы отвлечь гнев Эдуардо от Аны.
— Почти во всех портах Средиземноморья и Карибского моря — в самых известных курортных местах. Жаль только, не удалось побывать на Дальнем Востоке.
Поддавшись настойчивым уговорам Аны, Кэтрин описала им свою довольно однообразную жизнь на борту. Питалась она обычно в кают-компании, вместе с младшими офицерами, развлечений было мало, разве что случайные вечеринки со всей командой. Собирались они, как правило, в окрестровой комнате, за сценой гостиного зала.
— И уж совсем редко, — добавила она, — меня приглашали поужинать в ресторане для пассажиров.
— А кто приглашал? Конечно, кто-нибудь из пассажиров-мужчин! — воскликнула Ана.
Остро ощущая присутствие Эдуардо, который сидел рядом с ней на диване и молча слушал, не сводя с нее пристального взгляда, Кэтрин сухо кивнула.
В глазах у Аны читалась зависть.
— Звучит просто сказочно! — Она озорно подмигнула Кэтрин. — И всегда обходилось без инцидентов? Ну, потом, когда твой знакомый провожал тебя до каюты?
— Querida! — запротестовал Карлос. — Ты не должна задавать таких вопросов. Кэтрин улыбнулась.
— Я не возражаю. Никаких, как ты говоришь, инцидентов не возникало, поскольку я заранее объясняла джентльмену, что ужин — это все, на что он может рассчитывать. А теперь, — поспешно добавила она, — хватит обо мне. Расскажите-ка лучше о себе, о своих планах. Я слышала, Карлос, вы собираетесь переоборудовать дом для туристского бизнеса.
Карлос просиял. Тема была дорога его сердцу, и он посвятил Кэтрин во все подробности, попутно уговаривая приехать в Португалию следующим летом, чтобы самой полюбоваться, как они с Аной устроятся в Квинта-да-Флореста.
— Я знаю, как вы были добры к Ане, когда на нее навалились несчастья, — мягко сказал он. — Наш дом всегда в вашем распоряжении, добро пожаловать в любое время.
Глубоко тронутая, Кэтрин пообещала обязательно навестить их еще раз.
— Теперь у меня будет куда сбежать, когда я устроюсь работать на берегу и заскучаю.
— Тебя привлекает карьера деловой женщины, я правильно понимаю? — задал вопрос Эдуардо.
— Более или менее.
— А сейчас в вашей жизни нет мужчины? — поинтересовался Карлос.
— Нет. — Кэтрин пожала плечами. — Мне не так повезло, как Ане. Я все еще жду… гм, мужчину с большой буквы.
Ана расхохоталась, поймав ошарашенный взгляд Карлоса. Вскочив, она протянула ему руку.
— Пойдем, moi amor. Я тебе объясню по дороге к машине.
Перспектива уединиться с невестой явно обрадовала Карлоса. Пылкая его готовность была столь явной, что Кэтрин едва сдержала смешок, обменявшись взглядом с иронично ухмыльнувшимся Эдуардо. Карлос торопливо распрощался, поблагодарив Эдуардо за вечер и поцеловав на прощание руку Кэтрин.
Эдуардо взглянул на часы.
— Раз уж свадьба твоя, Ана, на носу, так и быть, позволю тебе на несколько минут продлить ваше прощание.
Ана с насмешливым смирением изобразила благодарный поклон.
— Que irmao bondoso! Мой брат так добр! — обратилась она к Кэтрин, поднимая глаза к небесам. — Думаешь, мне нужно его разрешение, чтобы пожелать моему noivo спокойной ночи?
— Нужно, если эти пожелания затягиваются до полуночи, — парировал Эдуардо и взмахнул рукой в сторону двери. — Идите. Пока я не пожалел о такой щедрости. Выпьешь еще, Кэтрин? — спросил он, когда влюбленные исчезли.
— Вина больше не нужно, спасибо. Может быть, тоник.
— Pois е. — Он отошел к сервировочному столику и вернулся с бокалом тоника со льдом и каплей виски для себя. — Позволю себе удовольствие отведать твой подарок. Saude!
Она приподняла бокал в ответном жесте, мечтая, чтобы Ана поскорее возвратилась, — особенно после того, как Эдуардо занял свое прежнее место рядом с ней на диване. Теперь, когда они остались вдвоем, атмосфера слегка изменилась, в ней чувствовалось напряжение, которое осталось после разговора в холле. Кэтрин сидела неподвижно, уставив глаза в одну точку. Но в поле ее зрения как раз попадала рука Эдуардо — пальцы, обнявшие стакан, жесткие волоски, темнеющие на бронзовой коже, оттененной белоснежной манжетой рубашки, выпуклая золотая запонка, искрящаяся отраженным светом настольной лампы. И внезапно ее охватило такое всепоглощающее ощущение его близости, что рука у нее задрожала, вызвав звон льдинок в бокале.
— Кэтрин…
— Да? — Она поставила предательский бокал на стол, не повернувшись к нему.
— Тебя что-то беспокоит? Хочешь, чтобы я ушел? Может, тебе удобнее поджидать Ану без меня?
— Ну конечно, нет.
— Тогда посмотри на меня.
В ответ на мягкий приказ Кэтрин повернула голову и встретилась с бесконечной нежностью его глаз, заставившей ее пульс учащенно забиться. Улыбка играла в уголках его рта, когда он взглянул на часы.
— Уже почти тридцать два часа, как мы встретились, Кэтрин. Скоро мы сможем считать себя старыми друзьями.
Она хмыкнула.
— Пожалуй, только мы и сможем.
— Тебе небезразлично мнение окружающих?
— Разумеется. Людей, которые мне дороги.
— Есть такие в Лондоне? — осторожно спросил он, не сводя глаз со своего стакана.
— Мама, друзья.
— Но не любовник…
Кэтрин сделала глоток тоника.
— Эдуардо, давай кое-что выясним. Твой английский превосходен. Дона Лора гордилась бы тобой. Однако я не совсем понимаю, что ты подразумеваешь под словом «любовник». Мне просто никогда не приходилось в применении к себе его употреблять. Оно подразумевает куда более близкие отношения, чем те, которые у меня лично были с мужчинами.
Эдуардо нахмурился, сведя свои четко очерченные брови в одну линию.
— Кем же тогда был этот… этот Дэн, о котором я слышал? — Он помолчал. — Впрочем, снова я вмешиваюсь не в свое дело. Это меня не касается, ты ведь так сказала?
Кэтрин задумчиво разглядывала его.
— Я больше такого не скажу, обещаю. Только давай договоримся. Дэн был просто приятелем. И все. Наши отношения были всего лишь школьным романом, но я по своей неопытности все преувеличила.
Эдуардо придвинулся и взял ее за руку.
— В таком случае почему ты так переживала, что потребовалось путешествие, чтобы забыть о нем?
Она снова подняла на него глаза.
— В то время я считала это чувство очень важным. Не скажу, что мое сердце было разбито, когда все закончилось. Больше всего пострадала моя гордость. — Она выдернула руку, заслышав на веранде быстрые шаги, возвестившие о возвращении Аны. Эдуардо поднялся, весело разглядывая раскрасневшуюся сестру.
— Итак, вы наконец оторвались друг от друга.
— Я уверена, что ты не скучал без меня в компании Кэтрин, — улыбнулась в ответ Ана, приглаживая волосы. — А очень скоро, querido irmao , тебе больше не придется волноваться обо мне. Я стану сеньорой да Кунья.
— Искренне надеюсь, что Бог этого захочет, — с напускным благочестием произнес Эдуардо. — Бедный Карлос.
— Вовсе он не бедный! — парировала Ана и закружилась по комнате, угрожая смахнуть развевающимся подолом платья расставленные на столиках безделушки. — Счастливчик Карлос! — Она вдруг замерла посредине комнаты и добавила с необычайной серьезностью:
— И Ана Мария — тоже счастливица. Он будет замечательным мужем.
— Знаю, — сухо сказал Эдуардо. — Иначе я бы не позволил тебе выйти за него замуж. Иди сюда. — Он нежно обнял ее. — И ты тоже будешь ему хорошей женой, carinha. Вот так-то. Хочешь выпить чего-нибудь?
— Nao, obrigado, Эдуардо. — Ана зевнула и с виноватым видом подошла поцеловать Кэтрин. — Прости меня, querida. Я вдруг так захотела спать! Ты на меня не обидишься, если я отправлюсь в постель? — Она хитро посмотрела на брата. — Уверена, что Эдуардо будет без меня одиноко, но, может быть, ты над ним сжалишься?
Кэтрин потрепала ее по щеке, пропустив мимо ушей последние слова.
— Конечно, не обижусь — кроме того, через пару минут я последую твоему примеру.
— После того как ты так разоспалась днем? — Ана с сомнением покачала головой. — Мне кажется, Эдуардо, ей нужно еще немного здесь побыть. Ты согласен?
— Позволь гостье поступать по своему усмотрению, — строго ответил тот. — Иди, Ана. Boa noite.
После того как Ана, зевая, исчезла из комнаты, Кэтрин быстро допила свой тоник.
— Мне тоже пора.
— Ты устала?
— Не очень, — призналась она. — Но у меня есть с собой несколько книжиц. Если не смогу заснуть — почитаю. А вот ты, должно быть, устал.
Эдуардо отрицательно покачал головой. Кэтрин от выпивки отказалась, и он плеснул себе каплю виски, а потом сел в кресло напротив.
— Еще нет и половины двенадцатого. Я редко ложусь спать до полуночи, чаще гораздо позже. Кэтрин, твое виски превосходно, составь мне еще на пару минут компанию, пока я допью свой стакан.
Что-то в его тоне сделало отказ невозможным, даже если бы у Кэтрин было желание отказаться. Но, откровенно говоря, ей приятно было сидеть в этом восхитительном sola, в обществе красивого, утонченного мужчины, не скрывающего, что он увлечен ею. Кроме того, уныло подумала она, ее пребывание здесь будет таким недолгим. Покинув Квинта-дас-Лагоас, она, скорее всего, никогда в жизни больше не встретит такого человека, как Эдуардо Барросо.
— Поскольку ты не ускользнула сразу же, смею считать, что ты согласилась на мою просьбу, — мягко сказал он, вглядываясь в ее задумчивое лицо. — Или тебе неприятно оставаться со мной наедине?
— Нет. — Она искренне улыбнулась в ответ. — Буду откровенной. Мне доставляет удовольствие твое общество.
От его ослепительной улыбки у нее захватило дух.
— Я рад, что ты находишь мое общество таким же приятным, каким я нахожу твое, Кэтрин. Но не бойся, я не буду строить иллюзий. Ты мне запретила любить тебя, значит, будь по-твоему. Как бы мне ни хотелось иного. — Он сделал привычный легкий жест плечами. — Пойми меня правильно, я это говорю, чтобы избежать между нами недомолвок. Кэтрин кивнула, успокоенная.
— Тогда и я скажу. Признаюсь, мне приятно твое внимание ко мне. Нет! — Она протестующе подняла руку, увидев, что он готов взвиться со своего места. — Я лишь хотела сказать, что симпатия обоюдная.
Эдуардо, напряженный, как сжатая пружина, пронизывал ее взглядом, от которого у нее запылали щеки.
— Ты говоришь мне такие слова и надеешься, что я буду держаться на расстоянии? Может быть, я уже не безрассудный юнец, Кэтрин, но я все еще мужчина!
Она тяжело вздохнула.
— Это я заметила. Но ты взрослый, цивилизованный мужчина, Эдуардо Барросо, и поэтому сможешь, конечно, понять, что за то короткое время, что я пробуду здесь, было бы безумием позволить себе сильно влюбиться.
— Слишком поздно, — пылко сказал он. — Думаю, и тебе это ясно. С того самого мгновения, с той нашей первой встречи, когда я держал тебя в руках, между нами возникли невидимые узы.
— Лишь потому, что я так похожа на Исабель Кардосо!
В глазах Эдуардо загорелся триумфальный огонек.
— Nao, senhora! Когда я вытащил тебя из машины, у тебя на голове был шарф, а очки закрывали пол-лица. Моя реакция на тебя была чисто инстинктивной — ничего общего с твоим внешним видом, carinha.
Кэтрин пристально вгляделась в него, чувствуя смятение от его уверенности.
— Это правда?
— Ты сомневаешься в моих словах? — высокомерно вскинул он голову.
— Нет-нет. — Она потрясение вздохнула. Эдуардо поднялся и пересел к ней на диван, подчеркнуто оставив между ними место.
— Это сходство было настоящим шоком, de sertew. Увидев в первый раз твое прелестное лицо, я не мог поверить своим глазам. Но не забывай, что Исабель была моложе тебя на пять лет. Ее лицу недоставало зрелости и силы, которые меня так привлекают в тебе. И чем больше я узнаю тебя, тем больше сходство стирается. — Осторожно, без всякого принуждения, он взял ее за руку, и нежности его жеста невозможно было противиться. — Прошло совсем немного времени, но я уже вижу лишь тебя, Кэтрин, одну тебя, а не бедную Исабель.
Она опустила глаза на их сплетенные руки.
— Я рада. Но это ничего не меняет. Я уеду и больше никогда тебя не увижу. Узы там или не узы… — Он стиснул ее пальцы, и она запнулась.
— Почему мы больше никогда не встретимся?! — страстно воскликнул он. — Ты не хочешь?
Она вскинула подбородок.
— Я живу в Лондоне, а ты — здесь, и случайных встреч не предвидится! Я буду занята своей работой, какой бы она ни была, а ты — своей. Поэтому будет лучше, если я сейчас скажу тебе спокойной ночи.
Она закусила губу и отвернулась, смешавшись от предательских слез, зазвеневших в голосе. Эдуардо повернул ее лицо к себе и нахмурился при виде ее повлажневших глаз. Издав сдавленный возглас, он привлек ее к себе, поцеловал дрожащий рот, и прикосновение его губ в тот же миг смело ее сопротивление. Объятия из нежных, успокаивающих стали страстными, как только их тела соприкоснулись. Дыхание Эдуардо участилось, рот стал жадным, требовательным, и кольцо его рук сомкнулось вокруг нее, отрезая ото всего мира. У Кэтрин вырвался глухой изумленный стон от силы его желания, которое электрическим разрядом пронизало ее с головы до ног, заструилось по ее нервам огнем, воспламенило такой ответной страстью, что она в ужасе задрожала.
— Эдуардо, довольно! — неистово выкрикнула она, и он тут же откинулся назад, вглядываясь в нее с победоносно сияющим видом.
— Вот видишь! — выдохнул он. — Ты тоже не можешь противиться этим узам.
— Узам? — Вздрогнув, она сглотнула. — Так вот что это?
Эдуардо прожигал ее взглядом.
— А ты как бы это назвала, querida? Кэтрин, захваченная врасплох, отвела глаза.
— Не знаю. Даже близко ничего похожего никогда не испытывала.
Она почувствовала, как он весь напрягся.
— Никогда?
— Нет.
— Даже с… — Он резко замолчал, как будто был не в силах произнести имя.
— Я сказала — никогда, — повторила она с таким значением, что он снова наклонился и пылко поцеловал ее, запустив пальцы в волосы и прижав ее голову к себе, чтобы она не смогла оторваться, даже если бы захотела.
Наконец он отстранился и заглянул в ее глаза, тоже потемневшие, с расширившимися от желания зрачками. Он прокомментировал свое открытие с извечным мужским удовлетворением, заставившим ее ресницы опуститься, чтобы скрыть предательское замешательство.
— Тебе никто не говорил раньше, какие у тебя глаза в минуты любви? — хриплым голосом спросил он.
— Нет. И прошу тебя, прекрати обсуждать мой предыдущий любовный опыт. Я же у тебя о твоем не спрашиваю.
— Ты можешь узнать обо мне все, что пожелаешь, — и о любовном опыте в том числе, amada, — смеясь, заверил он ее. — Клянусь, у меня его куда меньше, чем ты предполагаешь.
— Не думаю, что хочу об этом знать, — медленно протянула она, вглядываясь в глубину темных глаз, сияющих так близко от нее. Она поправила выбившуюся прядь волос. — И кроме того…
— Продолжай, — потребовал он.
— Это ничего не изменит, Эдуардо. Когда я на следующей неделе улечу домой…
— Почему ты должна улететь?
— Потому что мой билет…
— Купи другой билет.
— Нет, я не могу.
— Почему не можешь?
— Самая обычная экономия. Деньги, Эдуардо, деньги!
— Я заплачу, — тут же сказал он.
— Нет! — Она провела ладонью по его щеке. — Послушай. Как только Ана выйдет замуж, у меня не останется причин для того, чтобы медлить с отъездом. Твоим родным будет невдомек…
— Невдомек? — Он нахмурился.
— Я хочу сказать, они будут удивлены, и вполне понятно…
— Если я приглашу тебя побыть еще у меня в гостях, моим родным в голову не придет задавать вопросы, — надменно вскинулся он. — Они не посмеют.
— Возможно. Но это ничего не меняет. Его лицо стало каменным.
— Ты имеешь в виду, что у тебя нет желания остаться.
Кэтрин в отчаянии вздохнула.
— Я хочу, хочу. Но не могу. Поэтому лучше оставим этот разговор.
— Тебя нельзя убедить? — мягко спросил он, и от нежного блеска в его глазах сердце ее глухо застучало.
— Очень даже можно. — Она вскочила. — Тем не менее отношения между нами впредь будут только дружескими.
— Это твое последнее слово? — Он медленно поднялся на ноги, грацией — и намерением! — напоминая тигра, приготовившегося к прыжку.
Кэтрин отпрянула.
— Скажи мне, что я тебе безразличен, — и я оставлю тебя в покое. — Он схватил ее за запястье. — Ну? A verdade, Кэтрин. Правду.
Лгать, когда ее пульс бешено бился под его пальцами, было совершенно бесполезно.
— Ладно! Правду так правду. Ты мне не безразличен! Но это дела не меняет. Неужели ты не понимаешь, Эдуардо! Я никогда не соглашусь…
Не дав ей договорить, он крепко прижал ее к себе одной рукой, а другой вынул шпильки из пучка на затылке и зарылся лицом в рассыпавшиеся по плечам густые волосы.
— Я даже и не начал еще заниматься с тобой любовью, Кэтрин. Поцелуи, ласки — это всего лишь ideia, предвкушение того удовольствия, которое мы можем получить вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— И где вы побывали, Кэтрин? — быстро спросил Карлос, чтобы отвлечь гнев Эдуардо от Аны.
— Почти во всех портах Средиземноморья и Карибского моря — в самых известных курортных местах. Жаль только, не удалось побывать на Дальнем Востоке.
Поддавшись настойчивым уговорам Аны, Кэтрин описала им свою довольно однообразную жизнь на борту. Питалась она обычно в кают-компании, вместе с младшими офицерами, развлечений было мало, разве что случайные вечеринки со всей командой. Собирались они, как правило, в окрестровой комнате, за сценой гостиного зала.
— И уж совсем редко, — добавила она, — меня приглашали поужинать в ресторане для пассажиров.
— А кто приглашал? Конечно, кто-нибудь из пассажиров-мужчин! — воскликнула Ана.
Остро ощущая присутствие Эдуардо, который сидел рядом с ней на диване и молча слушал, не сводя с нее пристального взгляда, Кэтрин сухо кивнула.
В глазах у Аны читалась зависть.
— Звучит просто сказочно! — Она озорно подмигнула Кэтрин. — И всегда обходилось без инцидентов? Ну, потом, когда твой знакомый провожал тебя до каюты?
— Querida! — запротестовал Карлос. — Ты не должна задавать таких вопросов. Кэтрин улыбнулась.
— Я не возражаю. Никаких, как ты говоришь, инцидентов не возникало, поскольку я заранее объясняла джентльмену, что ужин — это все, на что он может рассчитывать. А теперь, — поспешно добавила она, — хватит обо мне. Расскажите-ка лучше о себе, о своих планах. Я слышала, Карлос, вы собираетесь переоборудовать дом для туристского бизнеса.
Карлос просиял. Тема была дорога его сердцу, и он посвятил Кэтрин во все подробности, попутно уговаривая приехать в Португалию следующим летом, чтобы самой полюбоваться, как они с Аной устроятся в Квинта-да-Флореста.
— Я знаю, как вы были добры к Ане, когда на нее навалились несчастья, — мягко сказал он. — Наш дом всегда в вашем распоряжении, добро пожаловать в любое время.
Глубоко тронутая, Кэтрин пообещала обязательно навестить их еще раз.
— Теперь у меня будет куда сбежать, когда я устроюсь работать на берегу и заскучаю.
— Тебя привлекает карьера деловой женщины, я правильно понимаю? — задал вопрос Эдуардо.
— Более или менее.
— А сейчас в вашей жизни нет мужчины? — поинтересовался Карлос.
— Нет. — Кэтрин пожала плечами. — Мне не так повезло, как Ане. Я все еще жду… гм, мужчину с большой буквы.
Ана расхохоталась, поймав ошарашенный взгляд Карлоса. Вскочив, она протянула ему руку.
— Пойдем, moi amor. Я тебе объясню по дороге к машине.
Перспектива уединиться с невестой явно обрадовала Карлоса. Пылкая его готовность была столь явной, что Кэтрин едва сдержала смешок, обменявшись взглядом с иронично ухмыльнувшимся Эдуардо. Карлос торопливо распрощался, поблагодарив Эдуардо за вечер и поцеловав на прощание руку Кэтрин.
Эдуардо взглянул на часы.
— Раз уж свадьба твоя, Ана, на носу, так и быть, позволю тебе на несколько минут продлить ваше прощание.
Ана с насмешливым смирением изобразила благодарный поклон.
— Que irmao bondoso! Мой брат так добр! — обратилась она к Кэтрин, поднимая глаза к небесам. — Думаешь, мне нужно его разрешение, чтобы пожелать моему noivo спокойной ночи?
— Нужно, если эти пожелания затягиваются до полуночи, — парировал Эдуардо и взмахнул рукой в сторону двери. — Идите. Пока я не пожалел о такой щедрости. Выпьешь еще, Кэтрин? — спросил он, когда влюбленные исчезли.
— Вина больше не нужно, спасибо. Может быть, тоник.
— Pois е. — Он отошел к сервировочному столику и вернулся с бокалом тоника со льдом и каплей виски для себя. — Позволю себе удовольствие отведать твой подарок. Saude!
Она приподняла бокал в ответном жесте, мечтая, чтобы Ана поскорее возвратилась, — особенно после того, как Эдуардо занял свое прежнее место рядом с ней на диване. Теперь, когда они остались вдвоем, атмосфера слегка изменилась, в ней чувствовалось напряжение, которое осталось после разговора в холле. Кэтрин сидела неподвижно, уставив глаза в одну точку. Но в поле ее зрения как раз попадала рука Эдуардо — пальцы, обнявшие стакан, жесткие волоски, темнеющие на бронзовой коже, оттененной белоснежной манжетой рубашки, выпуклая золотая запонка, искрящаяся отраженным светом настольной лампы. И внезапно ее охватило такое всепоглощающее ощущение его близости, что рука у нее задрожала, вызвав звон льдинок в бокале.
— Кэтрин…
— Да? — Она поставила предательский бокал на стол, не повернувшись к нему.
— Тебя что-то беспокоит? Хочешь, чтобы я ушел? Может, тебе удобнее поджидать Ану без меня?
— Ну конечно, нет.
— Тогда посмотри на меня.
В ответ на мягкий приказ Кэтрин повернула голову и встретилась с бесконечной нежностью его глаз, заставившей ее пульс учащенно забиться. Улыбка играла в уголках его рта, когда он взглянул на часы.
— Уже почти тридцать два часа, как мы встретились, Кэтрин. Скоро мы сможем считать себя старыми друзьями.
Она хмыкнула.
— Пожалуй, только мы и сможем.
— Тебе небезразлично мнение окружающих?
— Разумеется. Людей, которые мне дороги.
— Есть такие в Лондоне? — осторожно спросил он, не сводя глаз со своего стакана.
— Мама, друзья.
— Но не любовник…
Кэтрин сделала глоток тоника.
— Эдуардо, давай кое-что выясним. Твой английский превосходен. Дона Лора гордилась бы тобой. Однако я не совсем понимаю, что ты подразумеваешь под словом «любовник». Мне просто никогда не приходилось в применении к себе его употреблять. Оно подразумевает куда более близкие отношения, чем те, которые у меня лично были с мужчинами.
Эдуардо нахмурился, сведя свои четко очерченные брови в одну линию.
— Кем же тогда был этот… этот Дэн, о котором я слышал? — Он помолчал. — Впрочем, снова я вмешиваюсь не в свое дело. Это меня не касается, ты ведь так сказала?
Кэтрин задумчиво разглядывала его.
— Я больше такого не скажу, обещаю. Только давай договоримся. Дэн был просто приятелем. И все. Наши отношения были всего лишь школьным романом, но я по своей неопытности все преувеличила.
Эдуардо придвинулся и взял ее за руку.
— В таком случае почему ты так переживала, что потребовалось путешествие, чтобы забыть о нем?
Она снова подняла на него глаза.
— В то время я считала это чувство очень важным. Не скажу, что мое сердце было разбито, когда все закончилось. Больше всего пострадала моя гордость. — Она выдернула руку, заслышав на веранде быстрые шаги, возвестившие о возвращении Аны. Эдуардо поднялся, весело разглядывая раскрасневшуюся сестру.
— Итак, вы наконец оторвались друг от друга.
— Я уверена, что ты не скучал без меня в компании Кэтрин, — улыбнулась в ответ Ана, приглаживая волосы. — А очень скоро, querido irmao , тебе больше не придется волноваться обо мне. Я стану сеньорой да Кунья.
— Искренне надеюсь, что Бог этого захочет, — с напускным благочестием произнес Эдуардо. — Бедный Карлос.
— Вовсе он не бедный! — парировала Ана и закружилась по комнате, угрожая смахнуть развевающимся подолом платья расставленные на столиках безделушки. — Счастливчик Карлос! — Она вдруг замерла посредине комнаты и добавила с необычайной серьезностью:
— И Ана Мария — тоже счастливица. Он будет замечательным мужем.
— Знаю, — сухо сказал Эдуардо. — Иначе я бы не позволил тебе выйти за него замуж. Иди сюда. — Он нежно обнял ее. — И ты тоже будешь ему хорошей женой, carinha. Вот так-то. Хочешь выпить чего-нибудь?
— Nao, obrigado, Эдуардо. — Ана зевнула и с виноватым видом подошла поцеловать Кэтрин. — Прости меня, querida. Я вдруг так захотела спать! Ты на меня не обидишься, если я отправлюсь в постель? — Она хитро посмотрела на брата. — Уверена, что Эдуардо будет без меня одиноко, но, может быть, ты над ним сжалишься?
Кэтрин потрепала ее по щеке, пропустив мимо ушей последние слова.
— Конечно, не обижусь — кроме того, через пару минут я последую твоему примеру.
— После того как ты так разоспалась днем? — Ана с сомнением покачала головой. — Мне кажется, Эдуардо, ей нужно еще немного здесь побыть. Ты согласен?
— Позволь гостье поступать по своему усмотрению, — строго ответил тот. — Иди, Ана. Boa noite.
После того как Ана, зевая, исчезла из комнаты, Кэтрин быстро допила свой тоник.
— Мне тоже пора.
— Ты устала?
— Не очень, — призналась она. — Но у меня есть с собой несколько книжиц. Если не смогу заснуть — почитаю. А вот ты, должно быть, устал.
Эдуардо отрицательно покачал головой. Кэтрин от выпивки отказалась, и он плеснул себе каплю виски, а потом сел в кресло напротив.
— Еще нет и половины двенадцатого. Я редко ложусь спать до полуночи, чаще гораздо позже. Кэтрин, твое виски превосходно, составь мне еще на пару минут компанию, пока я допью свой стакан.
Что-то в его тоне сделало отказ невозможным, даже если бы у Кэтрин было желание отказаться. Но, откровенно говоря, ей приятно было сидеть в этом восхитительном sola, в обществе красивого, утонченного мужчины, не скрывающего, что он увлечен ею. Кроме того, уныло подумала она, ее пребывание здесь будет таким недолгим. Покинув Квинта-дас-Лагоас, она, скорее всего, никогда в жизни больше не встретит такого человека, как Эдуардо Барросо.
— Поскольку ты не ускользнула сразу же, смею считать, что ты согласилась на мою просьбу, — мягко сказал он, вглядываясь в ее задумчивое лицо. — Или тебе неприятно оставаться со мной наедине?
— Нет. — Она искренне улыбнулась в ответ. — Буду откровенной. Мне доставляет удовольствие твое общество.
От его ослепительной улыбки у нее захватило дух.
— Я рад, что ты находишь мое общество таким же приятным, каким я нахожу твое, Кэтрин. Но не бойся, я не буду строить иллюзий. Ты мне запретила любить тебя, значит, будь по-твоему. Как бы мне ни хотелось иного. — Он сделал привычный легкий жест плечами. — Пойми меня правильно, я это говорю, чтобы избежать между нами недомолвок. Кэтрин кивнула, успокоенная.
— Тогда и я скажу. Признаюсь, мне приятно твое внимание ко мне. Нет! — Она протестующе подняла руку, увидев, что он готов взвиться со своего места. — Я лишь хотела сказать, что симпатия обоюдная.
Эдуардо, напряженный, как сжатая пружина, пронизывал ее взглядом, от которого у нее запылали щеки.
— Ты говоришь мне такие слова и надеешься, что я буду держаться на расстоянии? Может быть, я уже не безрассудный юнец, Кэтрин, но я все еще мужчина!
Она тяжело вздохнула.
— Это я заметила. Но ты взрослый, цивилизованный мужчина, Эдуардо Барросо, и поэтому сможешь, конечно, понять, что за то короткое время, что я пробуду здесь, было бы безумием позволить себе сильно влюбиться.
— Слишком поздно, — пылко сказал он. — Думаю, и тебе это ясно. С того самого мгновения, с той нашей первой встречи, когда я держал тебя в руках, между нами возникли невидимые узы.
— Лишь потому, что я так похожа на Исабель Кардосо!
В глазах Эдуардо загорелся триумфальный огонек.
— Nao, senhora! Когда я вытащил тебя из машины, у тебя на голове был шарф, а очки закрывали пол-лица. Моя реакция на тебя была чисто инстинктивной — ничего общего с твоим внешним видом, carinha.
Кэтрин пристально вгляделась в него, чувствуя смятение от его уверенности.
— Это правда?
— Ты сомневаешься в моих словах? — высокомерно вскинул он голову.
— Нет-нет. — Она потрясение вздохнула. Эдуардо поднялся и пересел к ней на диван, подчеркнуто оставив между ними место.
— Это сходство было настоящим шоком, de sertew. Увидев в первый раз твое прелестное лицо, я не мог поверить своим глазам. Но не забывай, что Исабель была моложе тебя на пять лет. Ее лицу недоставало зрелости и силы, которые меня так привлекают в тебе. И чем больше я узнаю тебя, тем больше сходство стирается. — Осторожно, без всякого принуждения, он взял ее за руку, и нежности его жеста невозможно было противиться. — Прошло совсем немного времени, но я уже вижу лишь тебя, Кэтрин, одну тебя, а не бедную Исабель.
Она опустила глаза на их сплетенные руки.
— Я рада. Но это ничего не меняет. Я уеду и больше никогда тебя не увижу. Узы там или не узы… — Он стиснул ее пальцы, и она запнулась.
— Почему мы больше никогда не встретимся?! — страстно воскликнул он. — Ты не хочешь?
Она вскинула подбородок.
— Я живу в Лондоне, а ты — здесь, и случайных встреч не предвидится! Я буду занята своей работой, какой бы она ни была, а ты — своей. Поэтому будет лучше, если я сейчас скажу тебе спокойной ночи.
Она закусила губу и отвернулась, смешавшись от предательских слез, зазвеневших в голосе. Эдуардо повернул ее лицо к себе и нахмурился при виде ее повлажневших глаз. Издав сдавленный возглас, он привлек ее к себе, поцеловал дрожащий рот, и прикосновение его губ в тот же миг смело ее сопротивление. Объятия из нежных, успокаивающих стали страстными, как только их тела соприкоснулись. Дыхание Эдуардо участилось, рот стал жадным, требовательным, и кольцо его рук сомкнулось вокруг нее, отрезая ото всего мира. У Кэтрин вырвался глухой изумленный стон от силы его желания, которое электрическим разрядом пронизало ее с головы до ног, заструилось по ее нервам огнем, воспламенило такой ответной страстью, что она в ужасе задрожала.
— Эдуардо, довольно! — неистово выкрикнула она, и он тут же откинулся назад, вглядываясь в нее с победоносно сияющим видом.
— Вот видишь! — выдохнул он. — Ты тоже не можешь противиться этим узам.
— Узам? — Вздрогнув, она сглотнула. — Так вот что это?
Эдуардо прожигал ее взглядом.
— А ты как бы это назвала, querida? Кэтрин, захваченная врасплох, отвела глаза.
— Не знаю. Даже близко ничего похожего никогда не испытывала.
Она почувствовала, как он весь напрягся.
— Никогда?
— Нет.
— Даже с… — Он резко замолчал, как будто был не в силах произнести имя.
— Я сказала — никогда, — повторила она с таким значением, что он снова наклонился и пылко поцеловал ее, запустив пальцы в волосы и прижав ее голову к себе, чтобы она не смогла оторваться, даже если бы захотела.
Наконец он отстранился и заглянул в ее глаза, тоже потемневшие, с расширившимися от желания зрачками. Он прокомментировал свое открытие с извечным мужским удовлетворением, заставившим ее ресницы опуститься, чтобы скрыть предательское замешательство.
— Тебе никто не говорил раньше, какие у тебя глаза в минуты любви? — хриплым голосом спросил он.
— Нет. И прошу тебя, прекрати обсуждать мой предыдущий любовный опыт. Я же у тебя о твоем не спрашиваю.
— Ты можешь узнать обо мне все, что пожелаешь, — и о любовном опыте в том числе, amada, — смеясь, заверил он ее. — Клянусь, у меня его куда меньше, чем ты предполагаешь.
— Не думаю, что хочу об этом знать, — медленно протянула она, вглядываясь в глубину темных глаз, сияющих так близко от нее. Она поправила выбившуюся прядь волос. — И кроме того…
— Продолжай, — потребовал он.
— Это ничего не изменит, Эдуардо. Когда я на следующей неделе улечу домой…
— Почему ты должна улететь?
— Потому что мой билет…
— Купи другой билет.
— Нет, я не могу.
— Почему не можешь?
— Самая обычная экономия. Деньги, Эдуардо, деньги!
— Я заплачу, — тут же сказал он.
— Нет! — Она провела ладонью по его щеке. — Послушай. Как только Ана выйдет замуж, у меня не останется причин для того, чтобы медлить с отъездом. Твоим родным будет невдомек…
— Невдомек? — Он нахмурился.
— Я хочу сказать, они будут удивлены, и вполне понятно…
— Если я приглашу тебя побыть еще у меня в гостях, моим родным в голову не придет задавать вопросы, — надменно вскинулся он. — Они не посмеют.
— Возможно. Но это ничего не меняет. Его лицо стало каменным.
— Ты имеешь в виду, что у тебя нет желания остаться.
Кэтрин в отчаянии вздохнула.
— Я хочу, хочу. Но не могу. Поэтому лучше оставим этот разговор.
— Тебя нельзя убедить? — мягко спросил он, и от нежного блеска в его глазах сердце ее глухо застучало.
— Очень даже можно. — Она вскочила. — Тем не менее отношения между нами впредь будут только дружескими.
— Это твое последнее слово? — Он медленно поднялся на ноги, грацией — и намерением! — напоминая тигра, приготовившегося к прыжку.
Кэтрин отпрянула.
— Скажи мне, что я тебе безразличен, — и я оставлю тебя в покое. — Он схватил ее за запястье. — Ну? A verdade, Кэтрин. Правду.
Лгать, когда ее пульс бешено бился под его пальцами, было совершенно бесполезно.
— Ладно! Правду так правду. Ты мне не безразличен! Но это дела не меняет. Неужели ты не понимаешь, Эдуардо! Я никогда не соглашусь…
Не дав ей договорить, он крепко прижал ее к себе одной рукой, а другой вынул шпильки из пучка на затылке и зарылся лицом в рассыпавшиеся по плечам густые волосы.
— Я даже и не начал еще заниматься с тобой любовью, Кэтрин. Поцелуи, ласки — это всего лишь ideia, предвкушение того удовольствия, которое мы можем получить вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17