— Ну все, малышка, — убеждал он ее, — все позади. Ты в безопасности. Их глаза встретились, сердце Лаури бешено забилось, и она судорожно набрала воздуху в грудь. На мгновение оба застыли, и вдруг Адам наклонил голову и неожиданно для самого себя поцеловал ее. Губы Лаури сами собой раскрылись, ища язык Адама; одна рука его крепче прижала Лаури, а другая легла на ее затылок и держала ее голову, пока он целовал ее с горячностью, явно не соответствовавшей, как Лаури понимала, его первому намерению — утешить ее, не более.
Когда он отпрянул от нее через несколько мгновений, равных вечности, Лаури едва не упала.
— Ах, чтоб меня! — с горечью воскликнул Адам. — Ну и хорош! Не лучше этого Сетона.
Лаури заморгала, едва соображая и пытаясь улыбнуться.
— Зачем ты так говоришь? Ты… ты же… просто хотел меня утешить.
Брови Адама взлетели вверх.
— Правда, Лаури?
Лаури вспыхнула как маков цвет, отвела глаза в сторону и от неожиданности прикусила губу: взгляд ее упал на бездыханного Сетона, лежащего на полу спальни.
— О Господи! Что нам с ним делать? Вместо ответа Адам нагнулся и небрежно взвалил себе на плечо бесчувственное тело.
— Брошу его на заднее сиденье и подберу Кэролайн. Боюсь, ее придется посвятить в происшедшее, но больше об этом не узнает ни одна душа. — Ничего не задев, он вынес Сетона в кабинет и велел Лаури отпереть дверь.
— Как там? Тихо?
Лаури выглянула наружу, огляделась по сторонам, утвердительно кивнула, затем улыбнулась Адаму жалкой улыбкой.
— Я глубоко признательна тебе, Адам. Честное слово, ты меня спас от кое-чего пострашнее смерти.
Адам без улыбки смотрел на нее.
— Моя вина. В конце концов, это же я притащил этого ублюдка. Я очень виноват, Лаури. Во всем. — Он на секунду замолчал, потом глаза его блеснули. — А может, не во всем, — закончил он, усмехаясь; затем поправил свою ношу на плече, помахал свободной рукой, двинулся вниз по лестнице и быстро скрылся за калиткой.
Как только он удалился, Лаури заперла дверь, задвинула засов, затем сняла с кровати постельное белье и постелила чистое, стараясь избавиться от воспоминания об Адамовых поцелуях и думать только о том, чем она ему обязана. Если б не его своевременное появление, дело поправить было бы гораздо труднее, чем сменить постельное белье.
Глава 3
После столь бурного вечера Лаури проспала все утро и проснулась лишь от громкого стука в дверь. Она спрыгнула с кровати и накинула кимоно.
— Иду! — крикнула она, морщась от гула в голове. В дверях стоял Доминик.
— Мама просила, чтоб ты пришла. Тебе звонили по телефону. — Глаза мальчика расширились. — Черт возьми, Лаури, вот так фингал! Где это ты такой заработала?
Вопрос не удивил Лаури, поскольку одним глазом она ничего не видела.
— На что-то налетела, — ответила она, и это была чистейшая правда. Локоть Гая Сетона угодил ей прямо в глаз, когда она отчаянно отбивалась от него. Она улыбнулась Доминику. — Скажи маме, что сейчас буду. Только оденусь. Что-то я разоспалась сегодня.
Одного взгляда в зеркало в ванной комнате было достаточно, чтобы понять, что всякие попытки скрыть от Сары события этой ночи заведомо обречены. Придется смириться с мыслью, что правда всплывет. Лаури нахмурилась, вспомнив, что забыла спросить Доминика, кто звонил.
Через некоторое время, натянув джинсы и старую ковбойку, Лаури в черных очках, предназначенных защищать глаза от яркого солнца, прошла по саду и явилась на кухню, где ждали ее Сара и Руперт.
— Доброе утро, — приветствовала она их, лучезарно улыбаясь. — А где же Эмили?
— Доминик ей зубы заговаривает, пока ты не изложила нам историю своего синяка, — поспешила объяснить Сара, наливая кофе.
Руперт снял с Лаури очки и присвистнул.
— Ничего себе! — Глаза его угрожающе сузились. — Ясно. А теперь, Лаури, живо выкладывай, чья это работа!
— Сначала скажите мне, кто звонил, — нашлась Лаури, чтобы выгадать время.
— Адам, — ответила Сара. — Он заедет попозже и возьмет тебя на ланч. — Она строго посмотрела на Лаури. — Но оставим это — как ты заработала такой синячище?
Стараясь не показать виду, что ее взволновало приглашение Адама, Лаури, прихлебывая кофе, сухо изложила историю своих злоключений с Гаем Сетоном.
— Так что устраивать баталию из-за меня незачем, — обратилась она, заканчивая свой рассказ, к кипевшему от негодования Руперту. — Адам вырубил Гая Сетона одним ударом. Бедняга, я полагаю, выглядит — и чувствует себя — гораздо хуже, чем я.
— Хотелось бы надеяться, что это так, — свирепо вставил Руперт.
— Других потерь и убытков, кроме глаза, нет? — сурово вопрошала Сара.
— Слава Богу, все обошлось. Адам явился вовремя, и Гай не успел поступить со мной гнусно. — Лаури протянула свою чашку, чтобы ей налили еще кофе. — И все же ума не приложу, с чего это ему такое в голову пришло. Я не из тех женщин, что доводят мужчин до умопомрачения, разве не правда?
— Но Сетону ты явно приглянулась, — съязвил Руперт. — Он как только увидел тебя, так весь вечер не отставал. Наверное, мне следовало как-то его урезонить, но, может, в нем есть что-то привлекательное? Во всяком случае, ты вроде не возражала.
— Да брось ты, я ведь говорила, что она тут ни при чем, — с горячностью вмешалась Сара. — Гай Сетон совершенно чокнутый, когда дело касается женщин. Это же всем известно.
— Что, еще один сердцеед вроде Адама Хокриджа? — съязвила Лаури.
— Да Адам и мухи не обидит, а уж чтоб такое… — оскорбилась Сара. — Гай действительно учился с Адамом в одной школе, но в остальном они, смею тебя заверить, не из одного класса.
— А вообще, зачем он здесь оказался? Я еще поговорю с Адамом, — сквозь зубы процедил Руперт, — пусть объяснит, какого черта он притащил сюда этого парня.
— Все, наверное, Кэролайн — Адам, кажется, по уши врезался, — вставила Сара и протянула Лаури тост. — На, поешь.
— Да я не хочу есть.
— Хочешь не хочешь, а если будешь пить столько черного кофе на пустой желудок, потом у тебя там весь день урчать будет.
Лаури уступила и почувствовала себя гораздо лучше, хотя ее все еще распирала злость оттого, что ей поставили синяк именно тогда, когда Адам Хокридж пригласил ее на ланч. В любое другое время она была бы на седьмом небе от одной мысли об этом. Даже если он по уши врезался в Кэролайн.
— Ступай переоденься, немного подмажься, — посоветовала Сара, словно читая ее мысли. — И настроение сразу поднимется.
В новеньких кремовых джинсах, длинном розовом свитере крупной вязки и в черных очках Лаури и выглядела и чувствовала себя несравненно лучше к тому моменту, когда прибыл Адам. Она открыла дверь в кабинет, когда раздался стук, невольно улыбнувшись от внезапно нахлынувшего воспоминания о вчерашних поцелуях.
— Привет, Лаури, — сказал он, улыбаясь и пожимая ей руку. — Ты извини, я так навязчив, но мне хотелось поговорить с тобой об этой вчерашней истории с глазу на глаз.
— Очень мило с твоей стороны, что принимаешь ее так близко к сердцу, — сказала она, закрывая дверь в свою квартирку.
— Я был вынужден в нескольких словах все объяснить Саре и Руперту. — Он сбежал вниз по лестнице, обогнав ее и протянув снизу руку. — Вполне понятно: Руперт чувствует свою ответственность за тебя. Он налетел на меня, как пятитонка, выкладывай, мол, как ты замешан в это дело.
— Но я объяснила ему, что ты мой спаситель, — заверила его Лаури, когда они вышли из сада через боковую калитку.
— Однако Руперт заявил, что, не притащи я этого Гая Сетона, не пришлось бы и спасать. И тут он прав. — Крупные губы Адама искривились от досады, но он тут же улыбнулся. — В общем, хватит об этом. Поедем лучше на свежий воздух. Я прихватил все, что нужно для пикника.
Лаури взглянула на него с радостной улыбкой.
— Блестящая идея!
У Адама на примете был Раннимид. Он знал там отличное местечко для пикника на берегу.
«Брега прекраснейшей из рек», — процитировал он ей потом слова Джона Ивлина. Он постелил на траве кошму, усадил Лаури и достал из корзины привезенные яства: паштет из копченой форели, холодного цыпленка, благоухающего розмарином и чесноком, коробочку с зеленым салатом, свежие хрустящие хлебцы и к ним острый деревенский сыр.
— Где ты умудрился все это раздобыть в воскресенье? — изумилась Лаури. — Держу пари, что и король Иоанн не отведывал лучшего в тот день, когда подписывал здесь Великую хартию.
Глаза Адама смеялись под мохнатыми бровями.
— Об этом позаботилась моя матушка. Я ей сказал, что хочу угостить очаровательную девушку из Уэльса. Когда она узнала, что я собираюсь устроить пикник на берегу реки — а мои знакомые дамы, надо сказать, предпочитают всякие ночные притоны, — она выразила свое полное одобрение и одарила меня вкусностями с отцовского ланча. Да ты не беспокойся, — пояснил он, видя ее удивленный взгляд. — Осталось еще столько, что хватит и им, и еще куче народу. Щедрость моей матушки по части провианта безгранична.
— Будь добр, поблагодари ее от моего имени и не забудь сказать, что все было по достоинству оценено, — сказала Лаури, пораженная тем, что, несмотря ни на что, ее аппетит не пострадал. — Восхитительно. Все восхитительно, — добавила она.
Адам склонился к ней и снял очки; глаза его потемнели от гнева, когда он увидел ее заплывший глаз.
— Как это произошло? — свирепо воскликнул он, возвращая ей очки. — Если этот козел ударил тебя, я сейчас же поеду и сломаю ему челюсть.
Лаури поспешила объяснить, что сама нечаянно наткнулась на локоть Гая Сетона.
— Он явно что-то принял. Не желал слышать никаких возражений. Не знаю почему. Я правда не давала ему никакого повода, — с некоторым раздражением сказала Лаури.
Адам помрачнел.
— Ему и не надо повода. Девица, с которой он живет, вчера дала ему от ворот поворот. Поставила ультиматум: либо он завязывает с кокаином, либо она уйдет. Сетон полез на рожон. Либо она принимает его таким, каков он есть, либо пусть идет к черту, он, цитирую, любую бабу может подцепить, как только ему захочется, и докажет это. — Адам сжал челюсти. — Он ворвался к Кэролайн уже на взводе. А та души в нем не чает. Она побоялась оставить его одного и, ничего мне не объяснив, настояла, чтоб он поехал с нами на прием. Ты ему попалась на глаза, и он решил, что это как раз то, что надо, чтобы осуществить свою похвальбу. Мне очень жаль. Я не должен был подпускать этого подонка к тебе на пушечный выстрел.
— Ты тут ни при чем, — возразила Лаури. — А теперь — к черту Гая. Лучше будем наслаждаться солнышком. Не так уж много его нам выпадает, а завтра мне опять за машинку. Впрочем, я не имею ничего против, — весело добавила она. — Прямо не терпится узнать, что будет дальше в романе Руперта. Развязка уже близка.
— Руперт — мастер своего дела, что правда, то правда, — подтвердил Адам. — И такое счастье подвалило — нашел охотника с радостью вкалывать на него.
Лаури энергично замотала головой.
— Это мне счастье подвалило. Когда я ушла из дома, я и мечтать не могла, что найду такую интересную работу, да еще квартиру в придачу. Я очень обязана Саре и Руперту.
Адам с любопытством посмотрел на нее.
— А почему ты так спешила сбежать из дома? Лаури отвела глаза.
— Мы с папой были очень близки, а теперь у него есть Холли, и я решила, что будет лучше, если я не стану путаться у него под ногами и дам ему жить, как он хочет. Тем более сейчас, когда Холли ждет ребенка.
— Вон оно что. А ты против?
— Да нет, что ты! А сейчас и подавно. Просто это свалилось как снег на голову. Хотя чего тут удивительного; и слепому ясно было по тому, как они… — Она остановилась, густо покраснев.
— Я так понимаю, что твой отец страстно влюблен в свою новую жену, — спокойно сказал Адам.
— Вот именно. А она в него. — Лаури отвернулась и стала внимательно изучать термос. — Ммм, прекрасно. Кофе! Хочешь?
Оба погрузились в молчание, прихлебывая ароматный черный кофе, приготовленный миссис Хокридж. Потом Адам нагнулся к Лаури и взял ее за руку.
— Не расстраивайся, Лаури. Придет день, и ты выйдешь замуж, у тебя будет свой ребенок — и никаких волнений по поводу своего сводного братика или сестрички.
Она быстро отдернула руку.
— Эти волнения были очень мимолетны, Адам.
— Извини, — он лег на спину, подложив руки под голову. — Тем не менее то, что я сказал, правда. Ты идеальный тип для брака и детей, Лаури Морган.
— Это потому, что я не блондинка с роскошными формами и не любительница злачных мест вроде Кэролайн Сетон и Мисс Тридцать второй размер?
Адам взглянул на нее своими яркими ореховыми глазами.
— Я совсем не то имел в виду. Те для развлечения. А на таких, как ты, мужчины женятся. Лаури вызывающе ухмыльнулась.
— А ты, как я понимаю, пасуешь при одной мысли о браке!
— Прямо в яблочко! Мне слишком много предстоит сделать, прежде чем думать о женитьбе. Когда отец удалится на покой, «Хок Электронике» будет мне и женой, и любовницей, и семьей. Для семейной жизни у меня просто времени не будет. Придется верой и правдой служить компании.
Какая потеря, подумала про себя Лаури, скосив глаза на сильное тело лежащего рядом Адама.
— А кроме того, — продолжал Адам, не открывая глаз, — у меня есть основания относиться с не слишком большим пиететом к таинству брака. Лаури сидела не шелохнувшись.
— Я знаю, что случилось с твоим братом, если ты это имеешь в виду.
— Именно так. Я все не могу отделаться от мысли, что, если б я тогда был рядом, этого бы не произошло. Глупо, наверное. Питер всегда был не как все, чересчур чувствительный — мы с ним совсем не похожи. Но распрощаться с жизнью только потому, что твоя жена сбежала с другим! Да я бы… Ладно, хватит об этом. — Адам вдруг резко вскочил на ноги и протянул Лаури руку. — Вставай, давай уберем все в машину и пойдем погуляем.
Лаури брела рядом с Адамом Хокриджем по залитой солнцем местности, и вдруг ее осенило, что именно об этом грезила она, собираясь уехать в Лондон. Сейчас она наяву прогуливается по прибрежным лугам с высоким, чертовски обаятельным молодым человеком. Эта мысль наполнила ее такой радостью, что Адам, видимо, это почувствовал и с явной неохотой простился с ней в Гамилтон-Террас.
— Я не буду заходить, Лаури, — сказал он, остановив машину. — Мне уже полчаса назад надо быть в одном месте, так что передай привет Саре и Руперту и скажи, что мне очень нравится их маленькая кузина.
— День был просто прелестный, Адам. Большое спасибо.
Адам приветливо улыбнулся и похлопал ее по руке.
— Я тоже получил громадное удовольствие, Лаури. Ты ужасно милая — впредь будь осторожна.
Лаури поколебалась, затем все-таки спросила, неловко улыбнувшись ему:
— Можно личный вопрос, Адам?
— Ради Бога, — кивнул он.
— Кэролайн — это Тридцать шестой размер? Адам запрокинул голову и громко захохотал, затем сжал ее руку и, продолжая смеяться, проговорил:
— Ну конечно, нет. Мисс Тридцать шестой размер ты еще не видела.
Лаури покачала головой, смеясь, помахала ему и отправилась к Саре и Руперту. Потом она удалилась в свои пенаты, чтобы предаться воспоминаниям о прошедшем дне, пожелав, чтобы Адам думал о ней не просто как о маленькой кузине Клэров. Против воли она мечтала, что как-нибудь он снова поцелует ее и она докажет ему, что она не просто «милая», а настоящая женщина. Сара права, размышляла она, нежась в горячей ванне. Адам Хокридж сердцеед, причем самый опасный из всех — потому что абсолютно не ведает о своей сокрушительной власти.
На следующее утро Лаури с новой энергией приступила к работе, решив выкинуть Адама Хокриджа из головы. Руперт почти закончил диктовать роман. Еще день-другой, и он отдаст ей все оставшиеся кассеты, а к концу недели Лаури рассчитывала завершить перепечатку первого, чернового варианта романа.
— После этого тебе придется перепечатать все снова, и не один раз, — предостерегала ее Сара. — Руперт, как правило, успокаивается на четвертом или пятом варианте. Думаешь, это тебе по плечу?
— Разумеется, — бодро отвечала Лаури, а затем вопросительно подняла бровь:
— А что будет, когда наступит конец? Моя работа закончится?
— Вот еще! У Руперта в голове уже следующий роман. Но до того, как он к нему приступит, тебе придется провести массу исследовательской работы. Предупреждаю заранее, это бесконечные часы в библиотеках или придется таскать на себе тяжеленные тома, чтобы, сидя дома, выискивать какую-нибудь подробность, без которой Руперт, хоть убей, не может обойтись!
Лицо Лаури расцвело.
— Об этом только мечтать можно! В школе история была моим любимым предметом.
К середине недели Руперт кончил наговаривать книгу, а в субботу поздно вечером Лаури закончила перепечатку, несмотря на протесты Клэров, не желающих, чтобы она трудилась в уик-энд.
— Но должна же я знать, чем там дело кончилось, — с решительным видом заявила Лаури, — не выйду из-за стола, пока не поставлю последнюю точку. — Наконец, усталая, но счастливая, она откинулась на спинку стула;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19