Клара скептически относилась к «инновациям», создаваемым жаждущими признания любителями.— Большинство слишком вычурные, сделаны по образцу сказочных чудовищ или порождений собственных фантазий, — говорила она. — Они, может быть, хороши для ужастиков, но не для войны. Устрашающий оскал не поможет, если у противника лучевое оружие между рогами.Такая она, моя девушка. Всегда у нее наготове какая-нибудь мудрость. Меня уже охватило предвкушение встречи. И я не просто скучал по ней, но и знал, что Клара поможет разобраться с навалившимися проблемами. Кроме того, хотелось увидеть ее до того, как она получит известие о моей гибели. Может быть, ей некогда смотреть новости. Только бы Клара не беспокоилась, не впала в депрессию — ведь у нее работа.— Ну и ну. — Риту покачала головой, наблюдая за кровавой бойней на арене. — Никогда не думала, что все может быть так…Она замолчала, не найдя подходящих слов.Меня побоище не интересовало, и я искал другое. У него не должно быть клыков. Он не может быть архи. У профессионалов много других дел, им не до любительских спектаклей.— Не может быть… как? — рассеянно спросил я. По другую сторону зрительского круга я увидел несколько крупных парней, в обязанности которых входило оттаскивать тела проигравшихся, пока они не превратились в лужу слизи. Но нет, слишком много псевдоплоти. Надо искать что-то более экономичное.— Так возбуждающе! Я всегда свысока относилась к таким вещам. Но знаешь, если бы я импринтировала одного из этих боевых дитто, то, наверное, было бы интересно…— Хм, отлично. Главное, чтобы зверь в тебе не перекусил тебя надвое, — заметил я.Риту побледнела. Тот, кого я искал, должен бросаться в глаза всем столпившимся здесь. А если никого нет? Если никого не прислали? Может быть, профи пользуются какими-то скрытыми камерами?И тут я его засек. Точно. Невысокий, у края арены, рядом с упавшим бойцом. Вот он проверил его ярлык. Похож на шимпанзе или гиббона. Таких много в городе, они примелькались, стали частью пейзажа.Конечно, налоговик.— Идем.Мне пришлось подтолкнуть Риту, которой хотелось остаться и досмотреть зрелище до конца. Наверное, я бы даже смог ее оставить — таково было мое нетерпение. К счастью, в этот момент один боец нанес другому решающий удар, и крупное тело шмякнулось всем весом на пол под рев вскочивших на ноги зрителей.— Идем! — крикнул я. Она уступила.
Обезьяна заворчала и сплюнула, когда я окликнул ее сзади. Потом шимп опустился на деревянную ступеньку в ожидании следующего поединка.— Убирайся.Голос у него был более чистым, чем у настоящего шимпанзе.Разумеется, я был не первым, кто раскусил его маскировку. Должно быть, парню уже надоели приставания любителей, подходивших не с пустыми руками.— Мне надо поговорить с номером 422-м.— Ну да. Тебе и всем остальным, после штурма Моэста всем хочется получить автограф. Придется подождать, пока война закончится, приятель…— Я не фан. Дело личное и срочное. Поверь. Она будет благодарна.Шимп снова сплюнул.— А почему я должен тебе верить?Во мне уже закипала злость. Но я сдержался.— Потому что если сержант Клара Гонсалес узнает о том, что ты не дал мне связаться с ней, она задаст тебе такого трепака, что твой архи не скоро избавится от этого воспоминания.Обезьяна мигнула.— Похоже, ты знаешь Клару. Кто ты?Опасный момент. Но был ли у меня выбор?Я сказал… и темные глаза уставились на меня.— Значит, ты призрак того детектива, бедняги Альберта. Пришел попрощаться? Да, парень, то, что с тобой случилось… сгореть в собственном доме! Не могу даже представить, каково почувствовать такое на собственной шкуре.— Да уж. Я вроде как надеялся, что увижу Клару до того, как она узнает.Шимпанзе цыкнул и покачал головой:— Жаль, приятель, но время ты потратил зря. Клара как услышала, так сразу и уехала.Теперь уже настала моя очередь удивляться.— Клара… в самоволке? А война?— Дело не только в этом. Она захватила правительственный вертолет и на нем полетела в город. Наш командир, скажу тебе, просто вне себя!— Даже не верится.У меня вдруг подкосились ноги, а в висках застучало.— Да, ирония судьбы. Она все бросила здесь и помчалась туда, а ты явился сюда утешать ее.Разведчик-наблюдатель соскочил со ступеньки и встал передо мной.— Гордон Чен, капрал 117-й роты поддержки. По-моему, мы встречались, когда вы приезжали сюда в прошлом году.Я вспомнил — довольно высокий, с восточным лицом, отличной осанкой и мягкой улыбкой.— Да, — растерянно сказал я. — На вечеринке после полуфинала с узбеками. Мы говорили о садоводстве.— Ага. Так это и впрямь вы. — Его губы могли напугать тигра. — Гаутама! И каково это быть призраком? Чудно. — Он покачал головой. — Забудьте. Что я могу для вас сделать, Альберт? Только попросите.Кое-что он сделать способен. Но с просьбой можно и подождать. Несколько секунд. Или минут. Я еще не опомнился. Огорчение от разминки с Кларой было слишком велико. Да и ее импульсивность стала для меня сюрпризом. Но главное заключалось и другом.Я всегда знал, что она неравнодушна ко мне. Мы хорошие друзья. У нас все нормально в постели. Нам весело вдвоем. Но чтобы поступить вот так! Бросить все и помчаться к руинам моего дома в надежде, что во время взрыва меня там не было… Да она же любит меня!За последние два дня я успел попасть в список подозреваемых в совершении диверсии и стать мишенью для убийц. Меня подставили, зачислили в мертвецы, я перешел пустыню и испытал величайшее разочарование. И несмотря на все это, я вдруг обнаружил, что чувствую себя… хм, счастливым.Если только я выживу. Если не попаду в тюрьму, то обязательно поговорю с ней. Надо принять какое-то решение…От мыслей о Кларе меня отвлек шум толпы и громкое шипение, за которым последовал тяжелый шлепок. Толпа восторженных архи в едином порыве вскочила с мест. Шаткая конструкция заходила ходуном, а над ареной взлетел какой-то утыканный шипами круглый предмет, ронявший капли крови…— Черт! — воскликнул капрал Чен, с проворством обезьяны отскакивая в сторону.Риту и я последовали его примеру, и вовремя! Жуткая сияющая голова с хищными клыками ударилась о землю в паре метров от нас и подкатилась к моим ногам.Распад уже начался и шел быстро: из ушей потянулся дым, и хлынула слизь, застывая на песке. Если хозяин голема хотел сохранить память своего бойца, ему надо было спешить. Возможно, какому-то бездельнику нравились все эти клыки, шипы и рога, но я не собирался прикасаться к жуткой мерзости!И все же даже после всех испытаний голова цеплялась за ускользающее сознание. В мигающих крокодильих глазах мелькнуло скорее разочарование, чем ужас. Челюсть шевельнулась, пытаясь что-то сказать. Я невольно наклонился.— Bay, — прошептала голова. — Какой… бой!Шимпанзе фыркнул и почтительно качнул головой.Сделав шаг назад, я повернулся к боевому товарищу Клары.— Так вы готовы помочь нам?— Конечно, а почему нет? — Шимп-дитто пожал плечами. — Приятель Клары и мой приятель. Глава 31 СУМАСШЕДШИЙ ГОЛЕМ …или как малыш Красный готов отметиться… Я тупо уставился на серого призрака Махарала, постепенно усваивая услышанное.— Атаки?.. Что?..— Да. От вашего дома и вашего архи не осталось почти ничего — дымящийся кратер. Так что вам можно лишь надеяться на то, на что надеюсь я. На удачное завершение моего эксперимента.Моя реакция была вполне естественной — страх и отчаяние. Дешевое красное тело, доставшееся мне в этот раз, могло испытывать весь спектр эмоций. И все же я столько раз смотрел в лицо смерти и при этом всегда уходил от решающего поражения. Так почему сейчас должно было быть иначе? Может, Махарал блефует. Проверяет мои реакции?Я попытался сохранить безучастное выражение. Проверим-ка его.— Продолжение, профессор. Все дело в этом. Даже при том, что новая технология поможет подзарядить клетки энергией, глиняное тело не продержится долго. Вам придется бесконечно долго делать мои копии, чтобы не потерять присущую мне способность. Без органического мозга это ваш единственный вариант. Он кивнул:— Дальше.— Но вы кое-что упустили. Как бы я ни старался, дублировать дар не так-то легко.— Вы правы, Моррис. Полагаю, здесь есть какая-то связь с вашим легкомысленным отношением к пропавшим за последние годы дитто. Даже сейчас вы демонстрируете это отношение. Ваше реальное тело уничтожено, а вы расслаблены. Другой бы на вашем месте сходил с ума.Расслаблен? Знал бы он! Да я готов был… Но есть вещи поважнее. Да и что толку махать руками и орать. Все мои двойники-пленники к этому моменту уже наверняка обнаруживали синдром Смерша-Фокслейтнера. Что бы они предприняли? Изобразили апатию, равнодушие?Веди себя так, словно тебе все равно. Пусть Махарал раскроет карты.Я был потрясен и воспользоваться преимуществом новой тактики не мог. Лучше приберечь ее на потом.— Видите ли, — продолжал Махарал, ухватившись за излюбленную тему, — мы, люди, никак не можем освободиться от животных реакций, от отчаянной потребности продолжать органическое существование. Врожденный инстинкт выживания сыграл большую роль в эволюции, но он также может быть грузом, якорем, стопорящим нашу Постоянную Волну. В этом одна из причин того, почему лишь у немногих получаются первоклассные двойники, без провалов в памяти и прочего. Большинство тормозят, не выпускают свою полную суть в глину.— Хм. Ловкая метафора, — ответил я. — Но есть миллионы исключений. Очень многие относятся к своим дитто куда невнимательнее, чем я. Бойцы-гладиаторы. Любители запретных ощущений. Полицейские. Я сам видел, как один Синий прыгнул на рельсы перед поездом, чтобы спасти кошку. Есть еще нигилисты…Последнее заставило Йосила Махарала моргнуть, словно от боли.Что-то личное. Собрав воедино разрозненные намеки, я получил ключ.— Ваша дочь, — рискнул я, делая выстрел наугад. Он кивнул. Скорее даже дернулся.— Риту можно назвать нигилисткой… в некотором смысле. Ее дитто… непредсказуемы. Нелояльны. Им на все наплевать. С другой стороны… не думаю, что ей не наплевать.Он чувствовал себя виноватым — это было очевидно. Вот и направление действий. Новая возможность, ведь мои собратья не были знакомы с ней. Но как использовать эту линию? Если бы заставить Йосила видеть во мне личность…Но Махарал только покачал головой. Выражение лица стало жестче.— Давайте просто скажем, Моррис, что простого объяснения вашим способностям нет. Я полагаю, что все дело тут в наличии некоей редкой комбинации, возможно, не поддающейся репликации в другой личности. Местечковая точка зрения — ограниченная, но привычная — уже давно признана неразрывной цепью. Якорем, не дающим душе попасть в западню.— Не понимаю…— Конечно, не понимаете. Если бы понимали, ваш разум содрогнулся бы от величественной красоты и ужаса увиденного.— Я— О, в этом нет вашей вины. — Вскипев, его эмоции так же быстро остыли. — Каждый из нас убежден в том, что его точка зрения более важна, чем мнение других… даже ценнее, чем та объективная матрица, которая и лежит в основе так называемой реальности. В конце концов, субъективный взгляд — это великий театр. Каждый из нас становится героем разворачивающейся драмы. Вот почему идеологии и фанатизм существуют вопреки всякой логике.— О, субъективное упрямство имело преимущества, Моррис, когда мы превращались в эгоистов природы. Оно привело к тому, что человечество стало хозяином планеты и… несколько раз едва не уничтожило себя.Я вдруг вспомнил встречу с серым призраком Махарала в «ВП» незадолго до того, как его оригинал был обнаружен в разбившейся машине. В то утро дитЙосил говорил о своем архи как-то странно, описывая реального Йосила как едва ли не параноика, живущего в мире собственных фантазий. Потом он вспоминал об ужасах «сошедшей с ума технологии», о страхе Ферми и Оппенгеймера, увидевших ядерный гриб…Тогда я не обратил внимания на это. Интригующе, но и мелодраматично. Теперь — другое дело. Может ли быть так, что отец и дочь по-разному воспринимали базовую тенденцию? А неспособность делать надежные копии?Ирония в том, что один из основателей современной диттотехнологии не может произвести големов, на которых мог бы положиться!Я начал прикидывать, когда же именно Махарал совершил свой великий концептуальный прорыв. На прошлой неделе? В понедельник? В последние часы перед смертью, когда почувствовал себя в безопасности? Подозрение крепло, а мне становилось все хуже и хуже.Тем временем серый голем продолжал говорить.— Нет, ценность эгоистического самомнения нельзя отрицать. Оно сыграло большую роль в те времена, когда люди соревновались друг с другом и с природой за выживание. Сейчас оно в значительной степени содействует социальному отчуждению. На более фундаментальном уровне оно ограничивает сферу действия волновых функций, которые мы хотим принять или…Я моргнул.Махарал остановился.— Вижу, это не для вас.— Полагаю, вы правы, док. — Я задумался. — И все-таки… некоторое время назад я прочитал одну популярную статью… Вы ведь говорите об «эффекте наблюдателя», верно?— Да! — Он шагнул вперед, на мгновение энтузиазм взял верх над потребностью выразить презрение. — Много лет назад мы с Бевисовым спорили о том, является ли только что обнаруженная Постоянная Волна проявлением квантовой механики или это совершенно отдельный феномен, случайно использующий динамику, похожую на трансформационную. Как и большинство ученых своего поколения, Бевисов негативно воспринимал употребление слова «душа» в отношении того, что можно измерить или что ощутимо проявляется в физическом мире. Он предпочитал вариант квантовой интерпретации, согласно которому каждое явление во Вселенной вырастает из громадного моря взаимодействующих вероятностных амплитуд, нематериализовавшихся потенциалов, дающих реальный эффект только в присутствии наблюдателя.— Другими словами, это и есть «субъективная точка зрения», о которой вы говорите.— Вы снова правы. Кто-то должен осознанно заметить эффект эксперимента или события, чтобы волновые функции ослабли. И оно стало реальным.— Хм. — Понять все это было нелегко, но я старался не отставать. — Что-то вроде кошки в ящике. Она и жива, и мертва в одно и то же время, пока мы не откроем крышку.— Хорошо, Альберт! Да. Как и в случае с кошкой Шредингера, каждое состояние во Вселенной остается неопределенным, пока не материализуется через наблюдение мыслящего существа. Даже если это существо находится за много световых лет от явления, взглянув на небо, случайно замечает рождение новой звезды. В этом смысле наблюдатель, можно сказать, помог создать звезду. Естественно, в сотрудничестве со всеми другими наблюдателями. Субъективное и объективное завязаны в сложный клубок отношений. Очень сложный.— Понятно. То есть я так думаю. И все же… какое это имеет отношение к Постоянной Волне?Махарал так разошелся, что даже не стал досадовать на мою тупость.— Давным-давно один известный физик, Роджер Пенроуз, выдвинул предположение, что сознание вырастает из определенного квантового феномена, проявляющегося на уровне крошечных организмов, обитающих внутри клеток человеческого мозга. Некоторые полагают, что именно в этом заключается причина того, что ученым так и не удалось воплотить в жизнь старую мечту о создании искусственного интеллекта в компьютере. Детерминистская логика самой сложной цифровой системы остается фундаментально ограниченной, не способной моделировать, не говоря уже реплицировать, глубоко вмонтированные контуры обратной связи и стохастические тональности гиперсложной системы, называемой нами «полем души».Я начал быстро отставать. Но мне нужно было, чтобы Махарал говорил. Во-первых, потому что он мог бы проболтаться о чем-то полезном, во-вторых, чтобы оттянуть то, что он задумал. Я не знал планов доктора, но не сомневался, что будет больно.Очень больно. Настолько, что я мог бы выйти из себя.Мне не нравится, когда это происходит.— …каждый раз, когда Постоянная Волна копируется, сохраняется еще и глубокий уровень связи между копией и оригиналом. В обычных условиях эта связь незаметна. Пока голем исполняет поручения рига, никакого обмена информацией не происходит. Но тем не менее единство сохраняется, передаваясь дубликату вместе с Постоянной Волной.— Вы это имели в виду, когда говорили о якоре? — спросил я, узрев наконец связь.— Да. Те организмы, о которых говорил Пенроуз, действительно существуют в клетках мозга. Только связаны они не с квантовыми структурами, а с совершенно отдельным спектром душевных модуляций. При копировании мы усиливаем миллиарды этих структур, впрессовывая комбинированную волновую форму в находящуюся рядом матрицу. Но даже когда новая матрица — свежий голем — встает и уходит, ее статус наблюдателя остается связанным с оригиналом.— Даже если голем не вернется для разгрузки?— Разгрузка — это возвращение памяти, Моррис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56