Джорджия Лэнгтон
Карела Рыжий Ястреб
Джорджия Лэнгтон
Карела Рыжий Ястреб
ГЛАВА 1
Ветер лихо раскачивал верхушки горных сосен. Кто часто бывал в этих местах, тот несомненно знал, что эти порывы нельзя назвать настоящим горным ветром. Но кроны вековых деревьев шумели грозно и настороженно, узкие расщелины и склоны горных отрогов спускались к тропе, ведущей через ущелье с запада на восток, ветер шипел и посвистывал, пробираясь сквозь извилистые лабиринты в скалах.
Над ущельем сгущалась темнота. До настоящей ночи было еще далеко, но солнце давно опустилось на покой и больше не светило в спины четырем всадникам, что медленно двигались по тропе, которая пролегала на самом дне Серого ущелья. Это был малоизвестный путь через горные перевалы Кофа. Но, по слухам, один из самых безопасных. Одинокий всадник на мощной лошади еще мог пробраться здешними извилистыми тропками, хотя даже на совесть подкованные животные кое-где рисковали сорваться в расщелину. Однако здесь, по крутым каменистым тропкам, скользким и влажным, не могли пройти груженные товарами караваны. А где нет поживы, там нет и лихих людей. Или, по крайней мере, здесь их было немного.
Четверо всадников двигались неторопливо. Правда, едва они вступили в ущелье, лошадей приходилось чаще погонять, чем сдерживать. И молодой плечистый мужчина, что ехал во главе процессии, то и дело подхлестывал своего жеребца.
Темные глаза всадника напряженно вглядывались в надвигающуюся ночную мглу. Но ни тени страха не было на его обветренном лице, выдававшем в нем человека бывалого, скорее привыкшего к лишениям, чем к шелкам и благовониям дамских спален. Он вел своих спутников по горному ущелью невозмутимо, как будто бы не один раз приходилось ему бывать в этих сумрачных местах. Под плотным шерстяным плащом всадника скрывался внушительных размеров меч, но рукоятка торчала наружу, ибо хозяин меча был готов к любым неожиданностям! Весь облик, а особенно несколько высокомерное выражение лица мужчины, его неторопливые жесты и полная достоинства манера сидеть в седле давали понять, что этот молодой воин несомненно знатного происхождения. И становилось ясно, откуда в его темных глазах взялся надменный огонек.
Сей благородный воин был потомком знатного офирского рода, и к миссии своей, занесшей его в этот горный край, относился так же, как и к своей воинской службе – как к делу чести.
Двое других всадников, что ехали позади, двигались бок о бок и негромко переговаривались. Оба они были всего лишь солдатами-наемниками и радовались удобному случаю перемыть косточки своему командиру за его спиной.
Четвертой в маленьком отряде была девушка, что ехала на своей низкорослой лошади между благородным воином и наемниками. В пути ей пришлось быть ничем иным, как объектом бдительной охраны. И хотя девушка была еще совсем юной, в седле она держалась свободно и по сторонам поглядывала так, будто бы это не ее сопровождали воины, а она сама прокладывала путь. И если бы кто-нибудь вздумал вслух усомниться в обратном, чуть косящие изумрудные глаза облили бы наглеца презрением. Если бы шутник не понял своей ошибки, пухлые губки сжались бы в суровую, совсем не подобающую этому почти детскому личику гримасу, и узкая девичья ладонь с длинными холеными пальчиками легла бы на небольшой кинжал, что висел у нее на поясе под зеленым плащом. А если и после этого в чьих-то неосторожных словах она усмотрела бы оскорбление, шутник навсегда зарекся бы насмехаться над девушками.
– Госпожа Карела еще не устала? – ехавший впереди всадник обернулся и с вежливой улыбкой обратился к девушке.
– С чего ты взял, Эльрис? – нахмурилась девушка. – Я могу еще скакать и скакать вперед. Если ты сам не держишься в седле, так и скажи!
Благородный офирец пожал плечами и ответил невозмутимо:
– Пока хоть на десять шагов впереди можно разглядеть дорогу, нам стоит поспешить, иначе один Митра ведает, в каком диком месте нам придется останавливаться на ночлег. Эй, бездельники! – окликнул он солдат. – А ну, прибавить шагу!
Маленький отряд рванулся вперед.
Карела молча направляла свою кобылу след вслед за лошадью Эльриса. Не то чтобы она солгала ему, говоря, что не устала, но все же ей хотелось бы, чтобы скачка по ночному ущелью скорее прекратилась. Но признаться в этом высокородному Эльрису? Она лучше умрет, чем пойдет даже на такую мелкую уступку мужскому тщеславию. Лучше немного потерпеть, чем лишний раз потешить мужское самомнение.
В душе Карела проклинала и этот вечер, и это ущелье, и эту дорогу. Ей не хотелось вообще пускаться в путь. Что могло быть хорошего в том, чтобы оказаться в совершенно чужой и незнакомой Заморе, где она никогда не бывала и никого не знала? Куда милее ей были просторные равнины восточного Офира, покрытые скудным низкорослым лесом, где она росла, почти не стесненная никакими условностями. Неужели теперь бойкая и дерзкая девчонка с неуемным взглядом больших зеленых глаз и пышной копной огненных волос обречена на жизнь в душных покоях на женской половине богатого Шадизарского дома? Карела мало плакала, даже когда была ребенком, но одна мысль о том, какое будущее ее ждет, вызывала у нее злые безнадежные слезы, и она была благодарна горному ветру за то, что он мог бы послужить прекрасным оправданием в случае, если ее слабость будет замечена.
За свои семнадцать лет Карела хорошо уяснила – на собственном опыте – что как только мужчина обнаруживает в женщине то, что ожидал: слабость, глупость, беспомощность, – он, во-первых, теряет к ней всякий интерес, а во-вторых, пытается отвести ей место где-нибудь на задворках. На такое Карела никогда бы не согласилась. А значит, нельзя было уподобляться тем женщинам, которых Кареле удалось повидать в гарнизоне золотого прииска. Там были и почтенные дамы, матери семейств, озабоченные потомством и положением своих мужей, и ветреные молодые особы, сводящие с ума мужчин при первом свидании и прискучившие уже на втором, и глупые куклы, пригодные только для надзора за котлами в кухне, или в лучшем случае для вышивания.
Карела еще не знала, чего ей хотелось бы получить от жизни. Но она точно знала, чего бы ей не хотелось. Ей не хотелось, чтобы кто-то, пусть даже самый близкий человек, ограничивал ее свободу, ставил рамки, предписывал, что и как стоит делать… Пока был жив ее отец, старый и опытный воин, начальник гарнизона, никто не смел стеснять свободу белокожей и рыжеволосой девицы, его маленькой дочери, которая незаметно превратилась из надоедливой любопытной девчонки в самую красивую невесту в округе, глядя вслед которой, восхищенно вздыхали все мужчины – от безбородых знатных юнцов до пожилых чумазых и пропыленных пилигримов.
Ее отец полжизни прожил в Офире и был одним из самых преданных и опытных, а значит и самых высокооплачиваемых наемников в офирской армии, и стал он таким только благодаря своему совершенно замечательному характеру, от которого стонало и скрежетало зубами множество самого разнообразного народа. Это был суровый и властный человек, не терпящий неповиновения и никому не делающий поблажек из сострадания или по какой-либо иной причине. Карела сознавала, что эту черту отца она переняла в полной мере. Хотя в ее жилах текла не только кровь кофийского наемника, но и гордой золотоволосой немедийки, своим упрямством и своеволием Карела перещеголяла и мать, и отца. Старый солдат смирился с тем, что его единственным ребенком была девочка, поскольку манеры у этой девочки были, скорее, замашками мальчишки-сорванца. Снисходительно смотрел старый Клорус на то, как его дочурка, облачившись в длинные кожаные штаны и куртку, спрятав волнистую копну волос за воротник, скачет без удержу на лошади, как она метает кинжал или фехтует с тем из солдат, который имел несчастье слегка задеть ее гордыню или был настолько глуп, что внял ее просьбе и согласился немного «поиграть» с резвой доченькой командира.
Наверное, как все отцы, Клорус мечтал выдать непослушную проказницу замуж в надежде, что она, наконец, остепенится. И поэтому, когда в гарнизоне появился молодой офирец Эльрис, старик воспрянул духом.
Красивый, знатный воин, уже украшенный боевыми отметинами доблести, Эльрис пленил все женское население городка. Но не Карелу. Благоволить тому, кого тебе так явно навязывают? Ну уж нет! Вот если бы отец был против, тогда Карела назло отцу еще могла бы пофлиртовать с дворянином… Но поскольку Клорус, что ни день, заводил разговор о красоте и силе господина Эльриса, Карела проводила ночи с тем, с кем желала, проходя мимо Эльриса с гордо поднятой головой и презрением во взгляде, которое скрывать даже не пыталась.
Но старый Клорус умер, и Карела, осиротев, осталась одна. Она собиралась податься в столицу, или остаться в вольных степях Офира, но Клорус перед смертью рассудил по-иному.
И вот Карела в сопровождении Эльриса и двух солдат-наемников ехала в Замору, где жила сестра Клоруса, что была замужем за судьей Шадизара. Никогда в жизни не видев свою тетку, Карела плохо представляла себе, что может ждать ее там. И прибывать в конечный пункт их путешествия у нее не было никакого желания.
Несколько раз уже Карелу посещала мысль, что от спутников ей не худо было бы и отделаться Не здесь, конечно, не в холодных, мрачных горах, а после, когда они выберутся в степи Заморы. Карела нисколько не сомневалась, что постоять за себя она сумела бы.
Но ночь над Серым ущельем сгущала тьму, и Эльрис снова сбавил темп. Лошади поплелись, оскальзываясь на каменистых склонах и подъемах. И до Карелы донесся приглушенный разговор солдат. Вряд ли они представляли себе, что девушка слышит их. Мало кто знал, какой острый слух был у рыжеволосой бестии.
– Какой день уже без удобного ночлега, без нормальной еды, да еще и без женщины, – проворчал один из солдат, и Карела узнала басовитый говорок молодого пройдохи по имени Бриан. Этот светловолосый бородатый немедиец был известен своим разгульным нравом. В сопровождение он пошел только потому, что по завершении пути солдатам причиталась некоторая дополнительная к обычному жалованию плата. Если бы не это, никогда и никто не заставил бы его покинуть гарнизон, где ему жилось вольготно.
– Куда ты торопишься? Хоть путь и не близкий, будет тебе и достойный ночлег, и хорошее вино, и жаркие да любезные заморанки, а если не будешь швыряться деньгами, ждут тебя хорошие деньки, – рассудил второй, чей голос звучал глуше и принадлежал человеку значительно старшему, нежели Бриан.
– Да ну тебя, Мусто. Тебе монету посули, ты уже счастлив, а мне будет мало того, что нам обещали! – возмутился Бриан. – Разве же на тридцать монет можно погулять?
– Экий ты нетерпеливый, братец, – отвечал ему второй голос, хрипловатый и куда более спокойный. – Дорога хоть и не быстрая, но и не хлопотная. Уж не говори, что ты перетрудился. Тебе и меч-то обнажить не довелось.
Только едем всю дорогу да глазеем в спину дочке покойного Клоруса, да упокоит Иштар его душу.
– Вот еще удовольствие нашел – глазеть в спину, – фыркнул Бриан и резко добавил: – Если бы не этот надутый индюк Эльрис, давно бы стоило взглянуть на красотку не в спину, а совсем с другой стороны…
Едва сдержалась Карела. Но достоин ли неотесанный мужлан ее гнева? Что и ждать от него, как не грязных замечаний за спиной. К тому же при всем своем нетерпеливом и несдержанном нраве Карела понимала, когда стоит смолчать. Два меча в мужских руках против одного меча и девичьего кинжала… О том, что даже старый рассудительный Мусто в случае конфликта запросто может оказаться на стороне Бриана, она старалась не забывать. На горной ночной дороге такого гуся, как Бриан, лучше не дразнить. Но вот пусть они только окажутся на равнине, Бриан пожалеет о том, что отправился в это путешествие. А пока она навострила уши, стараясь не пропустить ни слова.
– Слушай, Мусто, а ведь деньги-то у него с собой! – заговорил снова Бриан. – И не только то, что он нам обязался уплатить по прибытии в Шадизар, но и его собственный кошель.
– Так что же? – лениво отозвался Мусто. – Что же удивительного в том, что молодой дворянин не только богат, но и бережлив?
Карела невольно усмехнулась. Солдаты и офицеры Офира не могли пожаловаться на бедность. И только у таких разгильдяев, как Бриан, не знающих меры ни в чем, могла возникнуть зависть к содержимому чужих кошелей.
– Дурак ты, Мусто, – раздраженно ответил Бриан. – Можно подумать, что тебе лишняя сотня монет помешает. Слушай, братец, я тут подумал, а есть ли смысл ждать расчета от Эльриса?
– Не понял… – протянул Мусто. – Да разразит тебя Иштар! Ты болван, парень! Мы взялись доставить эту девчонку в Шадизар и получим там свои денежки. Что тебя так разбирает?
– Да не ори ты, праведник! – зашипел на приятеля Бриан. – Ну сам посуди. Приедем мы в Шадизар, доставим дочь Клоруса на место. И что? Эльрис тут же примется отвоевывать у родни девицы свое, и я думаю, что небезуспешно. А мы с тобой? Несколько дней в трактире, несколько женщин и несколько похмелий – вот и все, что мы будем иметь с этого приключения. Даже если мы соберемся обратно в Офир, то добираться до места придется с пустыми карманами.
– Можно будет попытать счастье в гарнизоне Шадизара, – вставил Мусто, но Бриан решительно оборвал его:
– Да что его пытать, когда вот оно! Впереди скачет. Мне кажется, что расщелины здесь есть довольно глубокие, и два юных тела будут чувствовать себя там очень уютненько! – хихикнул он. – На первом же привале: Эльрису нож в спину, а деньги поделим. Да и все. К тому же девчонка – хороша стервочка. Столько раз меня отшивала, теперь не отвертится. И тебе дам попробовать, так уж и быть. Ну, что молчишь, Мусто?
– Ну, деньги я, пожалуй, взял бы. А девчонка… Жалко, молоденькая еще, ребенок.
– А ты считал, сколько тот ребенок с солдатами травки намял в кустах? – заржал Бриан и добавил: – Да и какая разница, ребенок или нет, все они Митрой для одного дела приспособлены. Можем натешиться да отпустить восвояси.
Мусто ничего не ответил, но поскольку Бриан прекратил уговоры, она с гневом поняла, что Мусто, скорее всего, кивнул в знак согласия.
Карела испытующе глянула на Эльриса. Ждет ли заносчивый офирский дворянин обычного низкого предательства от своих же собственных солдат? Эльрис был, на ее взгляд, слишком надменным, и поэтому вряд ли он мог себе такое вообразить. Он вел своих людей так уверенно, словно принял вместе с ними не один бой.
Карела была вынуждена признать, что молодой офирец, мощный и крепкий, с пепельными волосами и темной бородкой нравился ей. Но то, как он настойчиво домогался ее благосклонности, очевидно и неприкрыто оскорбляясь неудачами на этом поприще, забавляло ее. А мужчина, забавлявший Карелу, не мог стать объектом ее восхищения, будь он хоть трижды красавец. Поэтому Карела решила подождать привала, посмотреть, не окажутся ли дерзкие намеки Бриана досужим пустословием. Если же эти грязные псы и вправду замыслили дурное, поверит ли Эльрис ее предупреждению? Почему-то Карела в этом сомневалась.
* * *
Темным и мрачным было ночное небо, но еще более сурово и безрадостно было на земле. Там, где горные отроги утонули в тяжелых тучах, нависших над северо-востоком Кофа, бушевал ветер. А внизу, у самого подножия череды скал, было на редкость спокойно и тихо.
Одинокий всадник спешился и с усилием, вставая на цыпочки, снял притороченные к седлу вьюки. Они были слишком тяжелыми и объемными для путника, поэтому, поднимаясь со своей ношей по узкой и едва заметной тропе, что вела снизу к глубокой щели в скале, невысокий худощавый человек, больше смахивающий на подростка, пыхтел и изгибался, ловя равновесие.
Преодолев большую часть подъема, путник уронил свой тюк и опустился на него в изнеможении. Кожаный высокий шлем со стальными пластинами был надвинут на самые брови, короткая накидка из темной шерсти закрывала шею и плечи. Узкое смуглое лицо выглядело усталым и равнодушным. Только глаза сверкали двумя темными, блестящими капельками, словно у собаки, идущей по следу.
– Это здесь, я чувствую, что это здесь, – произнес человек неожиданно мягким голосом. Тонкая рука грациозно поднялась и сняла с головы шлем. Блестящие черные волосы высыпались из-под него, укрывая плечи молодой женщины. Она тяжело вздохнула, потрясла головой и решительно встала. – Неужели я нашла, наконец, это место?
Оставив свою поклажу, невысокая и хрупкая женщина, забыв про усталость и изнурительную дорогу, бойко полезла вверх, ко все приближающейся щели в скале. Она знала, что ждет ее там. Это был вход в пещеру, к которой она стремилась всю свою жизнь и которую искала в этих краях вот уже почти два месяца.
Ей с успехом удалось избежать множества опасностей, которым так легко подвергнуться любой женщине, путешествующей в одиночку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29