«Безжалостный город». Ее отец столько раз ставил эту песню, что слова и музыка вспоминались на фоне треска и шипения заигранной пластинки.
Она вырвалась из Уэйзборо в первый раз. В первый раз с тех пор, как поселилась там. Казалось, чем дальше она от города, тем сильнее ощущения, вернувшиеся к ней из ее прошлой жизни. Словно давным-давно она была лихим и храбрым бродягой солдатом, который обошел всю землю, но потом был изгнан на планету Уэйзборо и жил там в стыде и страхе.
— Состояние бы отдал за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь. Но, судя по выражению лица, твои мысли обойдутся чертовски дорого даже мне. — Корд улыбнулся ей. — Надеюсь, ты еще не пожалела о своем поступке.
Он поднял подлокотник, разделявший их сиденья, обнял ее за плечи, прижал к себе и положил вторую руку ей на колено. Голова Эшлин покоилась на его плече. Она как будто была под его защитой, ей было спокойно.
Эшлин закрыла глаза. Так чудесно было, когда сильные руки Корда обнимали ее, припавшую к его сильной и теплой груди, как будто тоже причастную к его существу. Принадлежащую ему. Да, принадлежащую, призналась Эшлин со сладкой болью. Но произнести это вслух она не смела. Она должна держать свои смешные мечты о вечной любви при себе.
Эшлин знала, что Корд не является ее собственностью. Она спала с ним, воспитывала его ребенка.
Чувство обязанности и физическое влечение — вот все, что было между ними.
— Я думала о своем поступке уже не раз и не два, — сказала она, пытаясь казаться непринужденной.
— Я рад, что ты здесь, со мной, — прошептал Корд.
Он взял ее за подбородок и приподнял лицо.
В его темных глазах ясно читался голод. Ее пульс участился, во рту пересохло. Она хотела быть с ним снова, и, если бы он предложил ей сейчас разделить с ним комнату, она бы не отказалась.
Он поцеловал ее нижнюю губу, затем верхнюю, затем провел по ним языком. Эшлин наклонилась к нему, обвила руками его шею, пытаясь приблизиться насколько возможно. Она действовала, не думая, просто насыщаясь его поцелуями и отбрасывая прочь всякое беспокойство. Желание, переполнявшее ее, заставило Эшлин буквально вцепиться в Корда и задрожать от нетерпения.
Разжав объятья, они смотрели друг на друга, глаза их лучились любовью, губы увлажнились и слегка припухли.
— Нам лучше остановиться сейчас, не то придется официально вступать в клуб «1000 метров высоты», — проговорил Корд хрипло.
О нем Эшлин слышала. По этому поводу часто шутили в мыльных операх и комедиях. Однако она знала, что не готова присоединиться к членам клуба.
— Думаю, нам надо отдохнуть, — сказала она. — Прошлую ночь мы не спали, а лететь еще далеко.
— С прошлой ночи как будто миллион лет прошел. — Корд откинулся на сиденье, потянулся к ней и снова обнял. — Двадцать четыре часа назад мы были в полицейском участке и уже отчаялись снова услышать о Макси.
А теперь мы здесь. Вдвоем.
Он был уже благодарен незадачливому курильщику, из-за которого пришлось лететь теперь в Монтану. Эшлин была с ним и впервые безраздельно принадлежала ему.
— Тебе звонят, Кендра. — Летти подтолкнула девушку к телефону. — Вроде парень какой-то, голос красивый, — добавила она шепотом конспиратора.
Кендра взяла трубку.
— Да, это я, парень с красивым голосом, — подтвердил Уатт. — Не кажется ли тебе, что я заслуживаю поощрения?
— Я никого не поощряю, — улыбнулась Кендра. — И вообще тебе повезло, что ты застал меня. Я жду, когда Макси и Дэйзи доиграют в футбол, а потом мы сядем в автобус и поедем домой.
— Они что, играют в футбол?
— Нет такого, чего бы они не умели. Эшлин отдала их в группу продленного дня. Они занимаются по потрясающей программе и каждый день делают что-то новое. — Она остановилась, переводя дыхание. — Мы с детьми на несколько дней предоставлены сами себе. Эшлин нет в городе. Она уехала с твоим братом.
— Так, Эшлин уехала с Кордом, и ты дома одна, — сообразил Уатт. — Конечно, если не считать детей.
— А дети в восемь спать ложатся. Мне, наверное, придется провести несколько длинных и скучных вечеров в одиночестве. Хоть бы по телевизору что-нибудь путное было… — Кендра коварно хихикнула.
Уатт кашлянул.
— Сегодня вечером я должен произнести речь в Экстоне, — он помедлил, — но надеюсь до десяти управиться. Я могу приехать к тебе в половине одиннадцатого, если… э-э… если тебя устраивает моя компания.
— Меня вполне устраивает твоя компания. — Кендра сообщила этой фразе максимум сексуальности, придав ей определенную двусмысленность.
Уатт задохнулся и сжал трубку.
— Тогда увидимся в десять тридцать.
— У тебя вид, как у кошки, которая только что пообедала канарейкой или слизала хозяйскую сметану, — заметила Летти, когда Кендра вернулась за прилавок.
— Мм… угу, — загадочно протянула Кендра и стала разливать суп в две супницы для постоянных посетителей.
Раннее утро следующего дня Корд провел в своем офисе, просматривая вместе с Мери Бет документы по страховке, рапорты пожарных и полиции.
— Мы могли бы просто закрыть южное крыло на время ремонта, — сказал он, изучив список предварительных заказов. — Нам повезло, что пожар произошел в мае, когда нет наплыва посетителей. До начала сезона осталось всего несколько недель, но, надеюсь, к тому времени работы будут закончены.
— Вы говорите, как человек, который не знает, каким кошмаром может обернуться ремонт. — Мери Бет покачала головой. — Нам придется не только заказывать новую мебель, но и новые обои, покрывала, ковры. Это занимает уйму времени, особенно если…
— Мы закажем то, что будет в наличии, — твердо ответил Корд. — Я не хочу возиться со специальными заказами, колористикой и всем остальным. Мы используем для этих семи комнат нейтральные цвета, к которым подойдет все что угодно. Учтите, откровенного уродства быть не должно, но все же придется довольствоваться тем, что можно получить в ближайшее время, особенно это относится к мебели. Я могу даже поступиться скидками и слегка переплатить, потому что сейчас время — деньги. Сегодня буду в городе и зайду в магазин к Бобби.
— Вы хотели сказать: к Роберто, — поправила Мери Бет, смеясь одними глазами. — Он считает, что имя Роберто больше подходит для художника по интерьерам, чем просто «старина Бобби».
Корд хохотнул.
— Бобби вдруг начал звать себя Роберто, Джек — Жаком. Когда это они успели стать европейцами?
— Все мы время от времени жаждем перемен. И вы тоже, Корд.
— Обещаю вам, Мери Бет, что никогда не назовусь Корделло, Кордольфо или Кордеем.
— Приятно слышать, — рассмеялась в ответ Мери Бет. — Но я, собственно, имела в виду вашу женитьбу. Брак — большая перемена в жизни закоренелого холостяка. И к тому же это так неожиданно. В Глетчере вы слыли одним из наиболее перспективных молодых людей, не имеющих намерения завести семью в ближайшем будущем.
Корд кивнул. Утром он представил Эшлин Мери Бет в качестве своей невесты, рассказал о том, что у нее есть две дочери, не упомянув, что одна из них его. Не время было делиться такого рода информацией.
Он бросил взгляд на часы.
— Пойду поищу Эшлин. Я сказал ей, что, пока буду в офисе, она может посмотреть дом.
— Мне она показалась очень милой, — сказала Мери Бет, — и хорошенькой к тому же. Желаю вам счастья, Корд.
— Спасибо, — усмехнулся Корд. — Будем надеяться, что инспектор Американской туристической ассоциации разделяет ваши добрые чувства по отношению ко мне.
— А он здесь?
Корд кивнул.
— Скорее всего, он здесь уже около трех дней. Его зовут Йодер.
— А, господин Йодер! — воскликнула Мери Бет. Имя было ей знакомо. — Он человек тихий и непритязательный.
— Я встречаюсь с ним в час. По-моему, проблем не предвидится.
— Да, скорее всего, проблем не будет. Пока вы знакомите вашу невесту с местными достопримечательностями, я, пожалуй, позвоню в туристическое агентство и попрошу в подробностях рассказать мне о группе защитников «ОиЛ», которую собираются к нам прислать. Жак пообещал им меню, достойное любого вегетарианского заведения.
— Прекрасно! — издевательски протянул Корд. — Тогда сюда нагрянут владельцы молочных баров и превратят нашу территорию в безалкогольную зону. А Жаку придется научиться готовить бургеры с сеном.
Он нашел Эшлин на деревянной открытой террасе, откуда открывался прекрасный вид на долину и горы, обступившие ее стеной. Пруд в обрамлении кленов, осин и гигантских сосен был таким голубым, что казался куском глубокого безоблачного неба, упавшим на землю.
Корд подошел сзади, обнял молодую женщину за талию и поцеловал в шею. Эшлин не вздрогнула от неожиданности. Ее обычная возбудимость куда-то исчезла, уступив место мягкости и зрелости. Она склонила голову и словно таяла от любви.
— Теперь я понимаю, почему Монтану называют страной бескрайнего неба, — сказала она, не в силах отвести глаз от долины. — Небо здесь потрясающее: оно гораздо ближе и шире, чем дома. Кажется, рукой потянись и коснешься его. Здесь так красиво, Корд. Ничего удивительного, что ты не хотел возвращаться в Уэйзборо.
— Да, мне здесь нравится, — подтвердил Корд. — Тебе и детям тоже понравится Эшлин слегка напряглась. Ей сейчас не хотелось говорить о будущем, не хотелось нарушать ощущение безмятежности, охватившее их. Будущее могло быть менее приятным, чем им представлялось.
— Турбаза тоже бесподобна, — сказала она вместо этого и накрыла руки Корда своими. Их пальцы встретились. — Я была в магазине сувениров, и продавщица…
— Донна, — Корд подсказал ей имя.
— Да, Донна показывала мне футболки и свитера с видами Монтаны и драгоценности местного производства, корзины, поделки из дерева, шапки, великолепные чучела и индейских кукол. Я бы, наверное, весь магазин скупила.
— Мы обязательно привезем детям подарки, как-нибудь заедем за всем этим в магазин. И ты непременно выберешь что-нибудь для себя. Любую вещь, какая тебе понравится.
— Дядюшка Корд платит за все? — поддразнила она, вспомнив, какое удовольствие ей доставило посещение магазина.
Ее собственное оживление казалось ей сейчас почти смешным.
— За все. И мы обязательно должны что-нибудь привезти Кендре, этой маленькой плутовке. Это ведь она уговорила тебя поехать.
— Интересно, как они там? — задумалась Эшлин.
К удивлению, разлука с Кендрой и детьми не опечалила ее. И из-за этого Эшлин чувствовала себя немного виноватой. Ей было хорошо с Кордом: ей нравилось просто стоять с ним на террасе, завтракать вместе в солнечной комнате с окном во всю стену, нравилось проводить с ним ночи, подобные предыдущей, и следующей, она надеялась, тоже…
У нее возникло желание, острое, горячее и сладкое. Она обернулась и еще плотнее прильнула к Корду. Он сразу же ответил, сжав ее в объятиях, страстным поцелуем.
— Хочешь вернуться в комнату? У меня еще осталось два часа до встречи с инспектором, а потом запланирована еще одна встреча — с начальником пожарной охраны. — Он улыбнулся. — Вряд ли я смогу гак долго ждать…
— Я тоже не могу ждать. — Эшлин извивалась, как опытная искусительница, осознавшая степень своей свободы и чувственности. — Давай проведем эти два часа с пользой.
Следующие три дня они не отходили друг от друга. Вместе спали, вместе ели, вместе развлекались. Корд показывал ей окрестности. Они отправились на скоростном подъемнике к поросшей травой вершине горы, которая зимой, покрытая снегом, была настоящим раем для горнолыжников. Полдня они катались на плоту по реке, полноводной от талой воды вешних ручьев. Плот плыл очень быстро, подскакивая на перекатах, а мимо проносились поля, покрытые цветами. Эшлин завороженно смотрела на кипящую воду, куда-то бегущую, разлетавшуюся брызгами во все стороны. Зрелище настолько околдовало ее, что она даже не обратила внимания на зверей и птиц, обитавших в лесу.
— В следующий раз я покажу тебе лосей, медведей и горных козлов, — пообещал Корд. — Мы приедем летом, когда реки уже успокоятся и плот будет медленно плыть вниз по течению, а не лететь, как реактивный самолет. Привезем сюда детей. Им здесь понравится.
Он говорил об их возвращении и свадьбе так, как будто это было дело решенное и брачное свидетельство было уже подписано. Эшлин знала, что это не так. Здесь, в Глетчере, проявились новые ее черты. Она стала спокойной, чувственной, полюбила жизнь. Но каждый день, когда она разговаривала по телефону с Кендрой, Дэйзи и Макси, она возвращалась к действительности и понимала, что эта новая Эшлин не вписывается в их мир. В реальный мир, в котором ей предстоит жить, когда закончится эта сказка об их любви с Кордом.
Корд нуждался в ее обществе и настаивал, чтобы она была рядом, даже когда он работал Она сопровождала его, когда он осматривал кухню, и была свидетелем его разговора с Джеком. Корд убеждал его взять отпуск на три месяца в следующем году. Они смогут нанять кого-нибудь временно на его место. Эшлин с трудом сдерживала смех при виде замешательства Джека. Он чувствовал себя полновластным хозяином на этой кухне, и, очевидно, ему бы не хотелось уступить ее другому. Интересно, повлияет ли разговор с Кордом на его неожиданное решение стать Жаком? Корд нашел верный выход из ситуации, и она про себя поздравила его. Он вовсе не угрожал, был вполне тактичен, тем не менее добился своего. Его игра не походила на грубую тактику Этана, всегда шедшего напролом.
Он взял ее с собой в салон новоявленного Роберто, где она выбирала обои, ковры и шторы для семи комнат, пострадавших во время пожара. Роберто был восхищен ее выбором: она указала на лучшее из того, что было доступно. Он сделал Эшлин комплимент по поводу ее вкуса, который, как оказалось, совпадал с его собственным. Гораздо меньше ему нравилось общаться с Кордом: тот называл его Бобби и начисто отвергал его модернистскую концепцию отделки помещений.
Эшлин нравилось ходить по гостинице и слушать объяснения Корда. Приятно было чувствовать себя гостьей владельца модного курорта. Он больше не походил ни на богатого бунтовщика, роль которого играл с Рейлин, ни на аристократа, каким знала Корда Эшлин после его возвращения в Уэйзборо. Это был другой человек. Человек, много и плодотворно работавший, человек, которого Эшлин могла уважать и любить.
Она не позволяла себе думать о любви, потому что Корд никогда не произносил вслух этого слова, даже в моменты наибольшей близости. А их идиллия на Западе только и состояла из таких моментов. Нежась в его объятиях, насладившись и пресытившись любовью, Эшлин часто думала, как сможет заснуть, если рядом не будет его. Она представила себе свое пробуждение в Уэйзборо в одиночестве и содрогнулась от боли и разочарования. Их жизнь в Монтане походила на медовый месяц пары, навсегда связавшей свои жизни.
Но они ведь не были женаты. Вернувшись в Уэйзборо, они снова заживут каждый своей жизнью, разойдясь по разным домам и разным постелям.
Все закончилось слишком быстро. На четвертый вечер после ее отъезда из телефонной трубки донеслись рыдания Макси: она так соскучилась по маме. А Дэйзи только и спрашивала: «Когда ты вернешься домой?» Лишь Кендра советовала ей оставаться в Монтане сколько захочется, хотя и признавала, что дети с ума сходят от тоски по ней.
— Я должна ехать, — сказала она Корду после очередного звонка. — Дети скучают. Я им нужна.
Ей, конечно, тоже не хватало детей, однако мучило ее больше чувство вины: она должна была скучать по ним гораздо сильнее. И не сожалеть так из-за того, что приходится покидать Корда. Она подумала, что вот так однажды и Рейлин бросила детей на нее и исчезла со случайным мужчиной. Чувство вины усилилось. Неужели она не лучше Рейлин? Оставила Кендру и детей и улетела себе в Монтану пофлиртовать с Кордом, который без сомнения был случайным мужчиной в ее жизни.
— Останься до конца недели, и мы полетим домой вместе, — сказал Корд и потянулся к ней.
— Я не могу! Я должна вылететь сегодня. Дэйзи и Макси ждут меня завтра к вечеру.
Она отодвинулась от него подальше, чтобы он не коснулся ее. Корд нахмурился. Эшлин была поражена, насколько ее расстроило его неодобрение. А ведь когда-то она сама поощряла его враждебность. Как давно это было! Как быстро прошло! Теперь Эшлин влюбилась в него, и ее больно ранило его недовольство.
Она была влюблена. Эшлин наконец-то смогла признаться себе в этом. Она была не только матерью малолетних детей и любящей сестрой, она была также женщиной. Женщиной, влюбленной в Корда Уэя. А Корд Уэй хотел на ней жениться, но не по любви. Он ведь причислял себя к тем, кто считает любовь романтическими бреднями, чем-то существующим только в сказках.
Он считал, что сексуальной совместимости и чувства ответственности было бы вполне достаточно для брака. Любовь в расчет не принималась. Эшлин знала, что он не прав, но как сказать ему об этом? Рейлин всегда считала ее взгляды на любовь и брак смехотворными. Корд, должно быть, думал так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Она вырвалась из Уэйзборо в первый раз. В первый раз с тех пор, как поселилась там. Казалось, чем дальше она от города, тем сильнее ощущения, вернувшиеся к ней из ее прошлой жизни. Словно давным-давно она была лихим и храбрым бродягой солдатом, который обошел всю землю, но потом был изгнан на планету Уэйзборо и жил там в стыде и страхе.
— Состояние бы отдал за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь. Но, судя по выражению лица, твои мысли обойдутся чертовски дорого даже мне. — Корд улыбнулся ей. — Надеюсь, ты еще не пожалела о своем поступке.
Он поднял подлокотник, разделявший их сиденья, обнял ее за плечи, прижал к себе и положил вторую руку ей на колено. Голова Эшлин покоилась на его плече. Она как будто была под его защитой, ей было спокойно.
Эшлин закрыла глаза. Так чудесно было, когда сильные руки Корда обнимали ее, припавшую к его сильной и теплой груди, как будто тоже причастную к его существу. Принадлежащую ему. Да, принадлежащую, призналась Эшлин со сладкой болью. Но произнести это вслух она не смела. Она должна держать свои смешные мечты о вечной любви при себе.
Эшлин знала, что Корд не является ее собственностью. Она спала с ним, воспитывала его ребенка.
Чувство обязанности и физическое влечение — вот все, что было между ними.
— Я думала о своем поступке уже не раз и не два, — сказала она, пытаясь казаться непринужденной.
— Я рад, что ты здесь, со мной, — прошептал Корд.
Он взял ее за подбородок и приподнял лицо.
В его темных глазах ясно читался голод. Ее пульс участился, во рту пересохло. Она хотела быть с ним снова, и, если бы он предложил ей сейчас разделить с ним комнату, она бы не отказалась.
Он поцеловал ее нижнюю губу, затем верхнюю, затем провел по ним языком. Эшлин наклонилась к нему, обвила руками его шею, пытаясь приблизиться насколько возможно. Она действовала, не думая, просто насыщаясь его поцелуями и отбрасывая прочь всякое беспокойство. Желание, переполнявшее ее, заставило Эшлин буквально вцепиться в Корда и задрожать от нетерпения.
Разжав объятья, они смотрели друг на друга, глаза их лучились любовью, губы увлажнились и слегка припухли.
— Нам лучше остановиться сейчас, не то придется официально вступать в клуб «1000 метров высоты», — проговорил Корд хрипло.
О нем Эшлин слышала. По этому поводу часто шутили в мыльных операх и комедиях. Однако она знала, что не готова присоединиться к членам клуба.
— Думаю, нам надо отдохнуть, — сказала она. — Прошлую ночь мы не спали, а лететь еще далеко.
— С прошлой ночи как будто миллион лет прошел. — Корд откинулся на сиденье, потянулся к ней и снова обнял. — Двадцать четыре часа назад мы были в полицейском участке и уже отчаялись снова услышать о Макси.
А теперь мы здесь. Вдвоем.
Он был уже благодарен незадачливому курильщику, из-за которого пришлось лететь теперь в Монтану. Эшлин была с ним и впервые безраздельно принадлежала ему.
— Тебе звонят, Кендра. — Летти подтолкнула девушку к телефону. — Вроде парень какой-то, голос красивый, — добавила она шепотом конспиратора.
Кендра взяла трубку.
— Да, это я, парень с красивым голосом, — подтвердил Уатт. — Не кажется ли тебе, что я заслуживаю поощрения?
— Я никого не поощряю, — улыбнулась Кендра. — И вообще тебе повезло, что ты застал меня. Я жду, когда Макси и Дэйзи доиграют в футбол, а потом мы сядем в автобус и поедем домой.
— Они что, играют в футбол?
— Нет такого, чего бы они не умели. Эшлин отдала их в группу продленного дня. Они занимаются по потрясающей программе и каждый день делают что-то новое. — Она остановилась, переводя дыхание. — Мы с детьми на несколько дней предоставлены сами себе. Эшлин нет в городе. Она уехала с твоим братом.
— Так, Эшлин уехала с Кордом, и ты дома одна, — сообразил Уатт. — Конечно, если не считать детей.
— А дети в восемь спать ложатся. Мне, наверное, придется провести несколько длинных и скучных вечеров в одиночестве. Хоть бы по телевизору что-нибудь путное было… — Кендра коварно хихикнула.
Уатт кашлянул.
— Сегодня вечером я должен произнести речь в Экстоне, — он помедлил, — но надеюсь до десяти управиться. Я могу приехать к тебе в половине одиннадцатого, если… э-э… если тебя устраивает моя компания.
— Меня вполне устраивает твоя компания. — Кендра сообщила этой фразе максимум сексуальности, придав ей определенную двусмысленность.
Уатт задохнулся и сжал трубку.
— Тогда увидимся в десять тридцать.
— У тебя вид, как у кошки, которая только что пообедала канарейкой или слизала хозяйскую сметану, — заметила Летти, когда Кендра вернулась за прилавок.
— Мм… угу, — загадочно протянула Кендра и стала разливать суп в две супницы для постоянных посетителей.
Раннее утро следующего дня Корд провел в своем офисе, просматривая вместе с Мери Бет документы по страховке, рапорты пожарных и полиции.
— Мы могли бы просто закрыть южное крыло на время ремонта, — сказал он, изучив список предварительных заказов. — Нам повезло, что пожар произошел в мае, когда нет наплыва посетителей. До начала сезона осталось всего несколько недель, но, надеюсь, к тому времени работы будут закончены.
— Вы говорите, как человек, который не знает, каким кошмаром может обернуться ремонт. — Мери Бет покачала головой. — Нам придется не только заказывать новую мебель, но и новые обои, покрывала, ковры. Это занимает уйму времени, особенно если…
— Мы закажем то, что будет в наличии, — твердо ответил Корд. — Я не хочу возиться со специальными заказами, колористикой и всем остальным. Мы используем для этих семи комнат нейтральные цвета, к которым подойдет все что угодно. Учтите, откровенного уродства быть не должно, но все же придется довольствоваться тем, что можно получить в ближайшее время, особенно это относится к мебели. Я могу даже поступиться скидками и слегка переплатить, потому что сейчас время — деньги. Сегодня буду в городе и зайду в магазин к Бобби.
— Вы хотели сказать: к Роберто, — поправила Мери Бет, смеясь одними глазами. — Он считает, что имя Роберто больше подходит для художника по интерьерам, чем просто «старина Бобби».
Корд хохотнул.
— Бобби вдруг начал звать себя Роберто, Джек — Жаком. Когда это они успели стать европейцами?
— Все мы время от времени жаждем перемен. И вы тоже, Корд.
— Обещаю вам, Мери Бет, что никогда не назовусь Корделло, Кордольфо или Кордеем.
— Приятно слышать, — рассмеялась в ответ Мери Бет. — Но я, собственно, имела в виду вашу женитьбу. Брак — большая перемена в жизни закоренелого холостяка. И к тому же это так неожиданно. В Глетчере вы слыли одним из наиболее перспективных молодых людей, не имеющих намерения завести семью в ближайшем будущем.
Корд кивнул. Утром он представил Эшлин Мери Бет в качестве своей невесты, рассказал о том, что у нее есть две дочери, не упомянув, что одна из них его. Не время было делиться такого рода информацией.
Он бросил взгляд на часы.
— Пойду поищу Эшлин. Я сказал ей, что, пока буду в офисе, она может посмотреть дом.
— Мне она показалась очень милой, — сказала Мери Бет, — и хорошенькой к тому же. Желаю вам счастья, Корд.
— Спасибо, — усмехнулся Корд. — Будем надеяться, что инспектор Американской туристической ассоциации разделяет ваши добрые чувства по отношению ко мне.
— А он здесь?
Корд кивнул.
— Скорее всего, он здесь уже около трех дней. Его зовут Йодер.
— А, господин Йодер! — воскликнула Мери Бет. Имя было ей знакомо. — Он человек тихий и непритязательный.
— Я встречаюсь с ним в час. По-моему, проблем не предвидится.
— Да, скорее всего, проблем не будет. Пока вы знакомите вашу невесту с местными достопримечательностями, я, пожалуй, позвоню в туристическое агентство и попрошу в подробностях рассказать мне о группе защитников «ОиЛ», которую собираются к нам прислать. Жак пообещал им меню, достойное любого вегетарианского заведения.
— Прекрасно! — издевательски протянул Корд. — Тогда сюда нагрянут владельцы молочных баров и превратят нашу территорию в безалкогольную зону. А Жаку придется научиться готовить бургеры с сеном.
Он нашел Эшлин на деревянной открытой террасе, откуда открывался прекрасный вид на долину и горы, обступившие ее стеной. Пруд в обрамлении кленов, осин и гигантских сосен был таким голубым, что казался куском глубокого безоблачного неба, упавшим на землю.
Корд подошел сзади, обнял молодую женщину за талию и поцеловал в шею. Эшлин не вздрогнула от неожиданности. Ее обычная возбудимость куда-то исчезла, уступив место мягкости и зрелости. Она склонила голову и словно таяла от любви.
— Теперь я понимаю, почему Монтану называют страной бескрайнего неба, — сказала она, не в силах отвести глаз от долины. — Небо здесь потрясающее: оно гораздо ближе и шире, чем дома. Кажется, рукой потянись и коснешься его. Здесь так красиво, Корд. Ничего удивительного, что ты не хотел возвращаться в Уэйзборо.
— Да, мне здесь нравится, — подтвердил Корд. — Тебе и детям тоже понравится Эшлин слегка напряглась. Ей сейчас не хотелось говорить о будущем, не хотелось нарушать ощущение безмятежности, охватившее их. Будущее могло быть менее приятным, чем им представлялось.
— Турбаза тоже бесподобна, — сказала она вместо этого и накрыла руки Корда своими. Их пальцы встретились. — Я была в магазине сувениров, и продавщица…
— Донна, — Корд подсказал ей имя.
— Да, Донна показывала мне футболки и свитера с видами Монтаны и драгоценности местного производства, корзины, поделки из дерева, шапки, великолепные чучела и индейских кукол. Я бы, наверное, весь магазин скупила.
— Мы обязательно привезем детям подарки, как-нибудь заедем за всем этим в магазин. И ты непременно выберешь что-нибудь для себя. Любую вещь, какая тебе понравится.
— Дядюшка Корд платит за все? — поддразнила она, вспомнив, какое удовольствие ей доставило посещение магазина.
Ее собственное оживление казалось ей сейчас почти смешным.
— За все. И мы обязательно должны что-нибудь привезти Кендре, этой маленькой плутовке. Это ведь она уговорила тебя поехать.
— Интересно, как они там? — задумалась Эшлин.
К удивлению, разлука с Кендрой и детьми не опечалила ее. И из-за этого Эшлин чувствовала себя немного виноватой. Ей было хорошо с Кордом: ей нравилось просто стоять с ним на террасе, завтракать вместе в солнечной комнате с окном во всю стену, нравилось проводить с ним ночи, подобные предыдущей, и следующей, она надеялась, тоже…
У нее возникло желание, острое, горячее и сладкое. Она обернулась и еще плотнее прильнула к Корду. Он сразу же ответил, сжав ее в объятиях, страстным поцелуем.
— Хочешь вернуться в комнату? У меня еще осталось два часа до встречи с инспектором, а потом запланирована еще одна встреча — с начальником пожарной охраны. — Он улыбнулся. — Вряд ли я смогу гак долго ждать…
— Я тоже не могу ждать. — Эшлин извивалась, как опытная искусительница, осознавшая степень своей свободы и чувственности. — Давай проведем эти два часа с пользой.
Следующие три дня они не отходили друг от друга. Вместе спали, вместе ели, вместе развлекались. Корд показывал ей окрестности. Они отправились на скоростном подъемнике к поросшей травой вершине горы, которая зимой, покрытая снегом, была настоящим раем для горнолыжников. Полдня они катались на плоту по реке, полноводной от талой воды вешних ручьев. Плот плыл очень быстро, подскакивая на перекатах, а мимо проносились поля, покрытые цветами. Эшлин завороженно смотрела на кипящую воду, куда-то бегущую, разлетавшуюся брызгами во все стороны. Зрелище настолько околдовало ее, что она даже не обратила внимания на зверей и птиц, обитавших в лесу.
— В следующий раз я покажу тебе лосей, медведей и горных козлов, — пообещал Корд. — Мы приедем летом, когда реки уже успокоятся и плот будет медленно плыть вниз по течению, а не лететь, как реактивный самолет. Привезем сюда детей. Им здесь понравится.
Он говорил об их возвращении и свадьбе так, как будто это было дело решенное и брачное свидетельство было уже подписано. Эшлин знала, что это не так. Здесь, в Глетчере, проявились новые ее черты. Она стала спокойной, чувственной, полюбила жизнь. Но каждый день, когда она разговаривала по телефону с Кендрой, Дэйзи и Макси, она возвращалась к действительности и понимала, что эта новая Эшлин не вписывается в их мир. В реальный мир, в котором ей предстоит жить, когда закончится эта сказка об их любви с Кордом.
Корд нуждался в ее обществе и настаивал, чтобы она была рядом, даже когда он работал Она сопровождала его, когда он осматривал кухню, и была свидетелем его разговора с Джеком. Корд убеждал его взять отпуск на три месяца в следующем году. Они смогут нанять кого-нибудь временно на его место. Эшлин с трудом сдерживала смех при виде замешательства Джека. Он чувствовал себя полновластным хозяином на этой кухне, и, очевидно, ему бы не хотелось уступить ее другому. Интересно, повлияет ли разговор с Кордом на его неожиданное решение стать Жаком? Корд нашел верный выход из ситуации, и она про себя поздравила его. Он вовсе не угрожал, был вполне тактичен, тем не менее добился своего. Его игра не походила на грубую тактику Этана, всегда шедшего напролом.
Он взял ее с собой в салон новоявленного Роберто, где она выбирала обои, ковры и шторы для семи комнат, пострадавших во время пожара. Роберто был восхищен ее выбором: она указала на лучшее из того, что было доступно. Он сделал Эшлин комплимент по поводу ее вкуса, который, как оказалось, совпадал с его собственным. Гораздо меньше ему нравилось общаться с Кордом: тот называл его Бобби и начисто отвергал его модернистскую концепцию отделки помещений.
Эшлин нравилось ходить по гостинице и слушать объяснения Корда. Приятно было чувствовать себя гостьей владельца модного курорта. Он больше не походил ни на богатого бунтовщика, роль которого играл с Рейлин, ни на аристократа, каким знала Корда Эшлин после его возвращения в Уэйзборо. Это был другой человек. Человек, много и плодотворно работавший, человек, которого Эшлин могла уважать и любить.
Она не позволяла себе думать о любви, потому что Корд никогда не произносил вслух этого слова, даже в моменты наибольшей близости. А их идиллия на Западе только и состояла из таких моментов. Нежась в его объятиях, насладившись и пресытившись любовью, Эшлин часто думала, как сможет заснуть, если рядом не будет его. Она представила себе свое пробуждение в Уэйзборо в одиночестве и содрогнулась от боли и разочарования. Их жизнь в Монтане походила на медовый месяц пары, навсегда связавшей свои жизни.
Но они ведь не были женаты. Вернувшись в Уэйзборо, они снова заживут каждый своей жизнью, разойдясь по разным домам и разным постелям.
Все закончилось слишком быстро. На четвертый вечер после ее отъезда из телефонной трубки донеслись рыдания Макси: она так соскучилась по маме. А Дэйзи только и спрашивала: «Когда ты вернешься домой?» Лишь Кендра советовала ей оставаться в Монтане сколько захочется, хотя и признавала, что дети с ума сходят от тоски по ней.
— Я должна ехать, — сказала она Корду после очередного звонка. — Дети скучают. Я им нужна.
Ей, конечно, тоже не хватало детей, однако мучило ее больше чувство вины: она должна была скучать по ним гораздо сильнее. И не сожалеть так из-за того, что приходится покидать Корда. Она подумала, что вот так однажды и Рейлин бросила детей на нее и исчезла со случайным мужчиной. Чувство вины усилилось. Неужели она не лучше Рейлин? Оставила Кендру и детей и улетела себе в Монтану пофлиртовать с Кордом, который без сомнения был случайным мужчиной в ее жизни.
— Останься до конца недели, и мы полетим домой вместе, — сказал Корд и потянулся к ней.
— Я не могу! Я должна вылететь сегодня. Дэйзи и Макси ждут меня завтра к вечеру.
Она отодвинулась от него подальше, чтобы он не коснулся ее. Корд нахмурился. Эшлин была поражена, насколько ее расстроило его неодобрение. А ведь когда-то она сама поощряла его враждебность. Как давно это было! Как быстро прошло! Теперь Эшлин влюбилась в него, и ее больно ранило его недовольство.
Она была влюблена. Эшлин наконец-то смогла признаться себе в этом. Она была не только матерью малолетних детей и любящей сестрой, она была также женщиной. Женщиной, влюбленной в Корда Уэя. А Корд Уэй хотел на ней жениться, но не по любви. Он ведь причислял себя к тем, кто считает любовь романтическими бреднями, чем-то существующим только в сказках.
Он считал, что сексуальной совместимости и чувства ответственности было бы вполне достаточно для брака. Любовь в расчет не принималась. Эшлин знала, что он не прав, но как сказать ему об этом? Рейлин всегда считала ее взгляды на любовь и брак смехотворными. Корд, должно быть, думал так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44