— Ты что, смеешься надо мной?
— Совсем нет. В тот вечер у тебя я был такой влюбленный и даже не сумел сказать то, что хотел. На этот раз я объявляю тебе четко и ясно, что у меня честные намерения, я не ищу быстрого дешевого наслаждения.
— И что же у тебя за намерения?
Разговор, казалось ей, происходит во сне. Наяву существовало только ее тело, ноющее от разочарования.
— Встретиться с тобой. Поужинать вместе в субботу вечером.
— Ты шутишь, конечно.
Она вышла из кабинета Этана. Ее ноги все еще дрожали от неутоленной страсти. Сев на свой стул, она с облегчением спрятала их под прикрытие стола. Ее нервы были на пределе, захлестывала неимоверная обида. Глаза застилали слезы.
Корд последовал за ней.
— Скажи «да», Эшлин.
— Нет, Корд. Я не могу.
— Мы возьмем детей, — быстро заговорил он. Она отрицательно покачала головой, но он не принял ее отказа. — Хорошо, забудь про ужин, мы пойдем в зоопарк федерального округа в субботу днем, — с ходу предложил он. — Мы проведем вместе целый день. Пообедаем, сходим в зоопарк, затем найдем какой-нибудь ресторан, куда детей тоже пускают, поужинаем и, наконец, пойдем в кино, согласна?
Как ей хотелось сказать «да»! Макси и Дэйзи будут просто в восторге от такой программы. Но приглашение Корда было таким желанным не только из-за детей. Ей просто хотелось быть рядом с ним, призналась себе Эшлин. Ей было хорошо с ним, когда они не ссорились. Хотя, если уж признаваться откровенно, ей было ничуть не хуже, и когда они ссорились.
Корд почувствовал ее нерешительность.
— Я заеду за тобой и детьми в одиннадцать утра в субботу. Приглашаю и твою сестру Кендру. Так что никто не будет обижен. — Он был намерен отклонить любую отговорку. — Ты же знаешь, что тебе хочется поехать, Эшлин.
Она провела рукой по волосам, слегка взъерошив их.
— Какой смысл, Корд? — устало спросила она. Спор утомил ее, и Эшлин забеспокоилась. Как правило, ничто и никто не могли заставить ее сделать что-либо против воли. В этом была ее сила и слабость одновременно. — Почему девочки и я должны быть с тобой весь день?
— Почему? — Ее вопрос сбил его с толку. Он не привык досконально анализировать свои действия и докапываться, чем они вызваны. — Потому что мы весело проведем время, вот почему.
— Я никогда ничего не делаю ради веселья, — сурово произнесла она. — Если бы я следовала желанию весело проводить время, неизвестно, что было бы сейчас с Кендрой, Макси и Дэйзи. В нашей семье веселиться любила только Рейлин.
— Ты опять начинаешь? Нет, теперь уж я не позволю тебе этого. — Корд поднял вверх руку, словно намереваясь отразить ее атаку. — При первой же возможности ты начинаешь вспоминать Рейлин. Извини, дорогая, но этот номер не пройдет. Я тебя раскусил. — Он наклонился и бесцеремонно поцеловал ее в макушку. — До субботы. В одиннадцать часов.
— Корд! — закричала она ему вслед, но он выскочил вон из комнаты. — Нет, Корд! Я не поеду!
Она взяла ручку, затем бросила ее на стол. Наконец-то она напрямую смогла отказать ему. Только он уже не слышал ее.
— Привет, Ваша Честь! — Кендра приветствовала черного лабрадора Уатта, как старого друга. Собака приветливо залаяла, затем легла на пол, перевернулась на спину и, виляя хвостом, с обожанием посмотрела на нее своими карими глазами. — Что ж, я тоже рада видеть тебя.
Смеясь, Кендра встала на колени подле собаки и почесала ее мягкий живот. Хвост забился сильнее, и до Кендры донеслось негромкое тявканье — собака была просто счастлива оттого, что ей оказали внимание.
Натянуто улыбаясь, Уатт молча наблюдал за происходящим. Тревога и волнение, которые мучили его с того самого момента, как он впервые увидел Кендру Монро, становились все сильнее. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно избегать ее общества. Он чувствовал нарастающее влечение, и оно ничуть не ослабело — даже после его сновидений. Сны были гораздо откровеннее того, о чем он мечтал наяву.
Он смотрел на нее, и в его тоскливом взгляде читались жажда и страстное желание. На ней было короткое платье свободного покроя в цветочек, сшитое из какого-то мягкого материала, с которым гармонировал белый топик. У платья был большой вырез на груди и на спине, так что топик являлся необходимым элементом, если исходить из соображений скромности. Вряд ли на ней был бюстгальтер. Наблюдая ее игру с собакой, Уатт увидел, как покачивалась ее грудь под платьем.
Он вздрогнул, словно по нему прошел электрический ток. Ее сексуальность оказывала на него такое же воздействие, как электрический удар, только это было намного опаснее случайного удара током, поскольку он выбрал путь, противоречащий здравому смыслу, требовавшему избегать предмета его страсти. Он продолжал искать встречи с Кендрой, и каждое свидание оставляло больше воспоминаний и рождало новые фантазии.
Сегодня вечером он подоспел к закрытию магазина и привез ее к себе домой, где мечтал уединиться с ней, зная, что никто не сможет им помешать. Его бросало в жар. Теплый майский вечер неожиданно стал невыносимо душным. Уатт подошел к стене и включил кондиционер.
Кендра встала, отряхивая ладонями подол платья.
— Где можно помыть руки? — спросила она. — Надо смыть собачью шерсть.
— Вот здесь. На кухне.
Сгорая от стыда, Уатт повел ее на кухню. Никогда в жизни ни с кем он не испытывал ничего подобного: он всегда думал, что в нем преобладает рассудок. Он просто не знал, как вести себя в таких нетипичных для него ситуациях и что делать с этим увлечением Кендрой Монро.
Кендра подошла к раковине и вымыла руки.
— Мне нравится ваш дом, — заметила она, оглядываясь. Кухня была большая, просторная, оснащенная всеми необходимыми бытовыми приборами. — Но, должна сказать, обстановка здесь довольно обычная. Все замечательно, но ничего такого, что напоминало бы дом миллиардера. Того, что обычно демонстрируется в журналах.
— Наверное, это потому, что я не… миллиардер.
Кендра стряхнула воду с рук и вытерла их о бумажное полотенце.
— Только миллионер, да?
Ее голубые глаза лукаво смотрели на него.
Он покачал головой.
— До этого мне еще далеко.
— Вам приходится довольствоваться только несколькими миллионами? Бедный, несчастный Уатт. — Кендра подошла к нему, улыбаясь. — Мне нравится, когда богатые люди притворяются, что они вовсе не богаты и отличаются от других лишь тем, что имеют несколько лишних долларов тут и там.
— Все это не так, не совсем так.
Уатт чувствовал себя неловко. Ее стройные ноги были удивительно длинными для ее роста. Легкая ткань платья облегала их, четко обрисовывая, когда она двигалась. Он спохватился и, стараясь переключиться, уставился на ее обувь. На ней были короткие черные ботинки, которые совсем не подходили к этому платью. Знакомые ему женщины ходили на высоких каблуках или носили цветные туфли без каблука, если одевали подобный наряд. Конечно, эти женщины были старше Кендры. Намного старше. Как, впрочем, и он сам.
Кендра остановилась перед ним.
— Вы ненавидите разговоры о деньгах, да?
Он уже забыл, о чем они говорили. Она была совсем рядом, и казалось, что в его голове вот-вот произойдет короткое замыкание. Он пожал плечами.
— Я просто считаю, что помимо денег существуют другие, не менее интересные темы для обсуждения.
Она откинула голову и рассмеялась, глядя на него своими изумительными голубыми глазами.
— Хотите один совет, Уатт? — Она широко улыбнулась. — Не говорите этого во время своей предвыборной кампании. Потому что деньги — это то, что больше всего интересует избирателей, которые совсем не прочь обсудить этот вопрос. Дэн Кларкстон все время трезвонит о том, сколько денег он сэкономит для людей, если снизит налоги и создаст больше рабочих мест.
— Дэн Кларкстон говорит много такого, что люди хотят слышать, это не значит, что все правда, и нам тоже следует так поступать, — твердо сказал Уатт. — Я хочу убедить избирателей, что я тот человек, который им нужен, но я не хочу лгать им о своих убеждениях и о целях, которых добиваюсь.
Усевшись на кухонный стол, Кендра весело болтала ногами.
— Я думаю, вы именно тот человек, в котором они нуждаются, Уатт, — сказала она, и на щеках ее появились ямочки. Блестящие черные волосы окутывали ее плечи. Уатт втянул в себя воздух, в который раз потрясенный ее сияющей красотой. — Дэн Кларкстон вызывает у меня мурашки, — продолжала Кендра, чувствуя на себе его взгляд. — Эти большие зубы — бр-р! Могу поспорить, что они блестят в темноте.
Уатт рассмеялся, довольный ее высказыванием. Многие, казалось, были очарованы неизменной ухмылкой на лице Кларкстона. Слова Кендры пролили бальзам на душу Уатта.
Смех постепенно угас, и в кухне воцарилась тишина.
— Вот так, — сухо сказала Кендра.
Она стала сильнее болтать ногами, и кончики ее ботинок слегка касались Уатта. Ему показалось, что она поддразнивает его — или приглашает? — дотронуться до нее. Уатт с трудом подавил желание сделать именно это — схватить ее ровные, стройные ноги и прижать их к своим бедрам.
— Нам нужно начинать, — с жаром сказал он, открывая дверь в кладовую. — Здесь у меня коробки с конфетами. — Он принес три большие картонные коробки с надписью «Милки уэй» и положил их около нее. — А вот и наклейки. — Он позволил Кендре заглянуть в сумку, где лежали сотни круглых белых наклеек, на которых голубыми и красными буквами было напечатано слово «Голосуйте». Она перевела взгляд с наклеек на коробки с конфетами и захохотала. — Может, вы мне объясните, что вас так рассмешило?
— Вы действительно привезли меня сюда, чтобы наклеить этикетки на шоколад «Милки уэй»!
Казалось, Кендру смешила сама эта идея. Ошеломленный, Уатт уставился на нее.
— Мы именно об этом и говорили по дороге сюда, — напомнил он. — Мои люди придумали, что можно противопоставить шоколаду «Кларк» Дэна Кларкстона. Мы наклеиваем этикетку со словом «Голосуйте» на слово «Милки», и останется слово «Уэй», которое сразу же узнают. Затем мы разладим шоколад молодым избирателям в школах.
— Усиленная кампания по сбыту, — согласилась Кендра. Она потянулась и схватилась за кончик его галстука. — Но я не ожидала увидеть здесь конфеты или наклейки, Я думала, вы попросили меня помочь только для того, чтобы заманить меня сюда и побыть наедине со мной, — со страстью добавила она, улыбаясь. Уатт попытался вздохнуть. У него было такое чувство, что воздух застрял в легких. Кендра изо всех сил тянула его за галстук. — Я думала, ты привез меня сюда, чтобы продолжить то, на чем мы остановились вчера вечером. — Уатт поймал ее за руку, намереваясь отвести ее. Вместо этого Кендра быстро сцепила свои пальцы с его пальцами и другой рукой стала наматывать галстук вокруг его шеи. — Ты чуть-чуть не поцеловал меня вчера, — хрипло прошептала она, притягивая его все ближе и ближе к себе, насколько позволял стол. — Ты бы поцеловал меня, если бы мы не услышали шаги моей сестры и детей, поднимавшихся наверх.
— Кендра, я не…
Она обвила его ногами, зажав, словно в ловушке.
— Я хотела, чтобы ты поцеловал меня, Уатт, — тихо сказала она, и ее руки скользили по его шее. — Я не могла больше ни о чем думать. — Она прижалась к нему, ее губы слегка коснулись его губ. — Поцелуй меня, Уатт.
Он почувствовал страстный трепет ее тела.
Предвкушение и желание лавиной обрушились на Уатта. Он обнял ее. Какая она мягкая, подумал он, потрясенный. Он чувствовал ее соблазнительную грудь, и движения ее тела заставили его ощутить всю силу ее страсти.
— Кендра. — Его голос был низким и неестественным. Он в последний раз попытался сдержать себя и не поддаться соблазну. Сердце его сильно билось, на лбу выступил пот. Его мужская плоть была твердой, как камень, и часто пульсировала между ее бедер. — Я хочу тебя, Уатт, — прошептала Кендра. Она заглянула ему в глаза. В них горел огонек и она разожгла его еще сильнее, приоткрыв рот в ожидании поцелуя.
Уатт застонал и стал целовать ее, проникая языком в глубь ее рта, страстно захватывая ее губы с жадностью голодного зверя, чей голод увеличивался по мере того, как страсть все сильнее охватывала их. Его руки оказались под юбкой и скользили по ее голым бедрам, словно очерчивая округлость ее ягодиц. Она слегка застонала, почувствовав, как его пальцы потирали и поглаживали самую интимную часть ее тела через тонкую ткань бикини.
Ее глаза были закрыты, руки стискивали его. Ошеломленная огнем, который он зажег в ней, Кендра прижималась к нему все сильнее и сильнее, отдаваясь его власти и желая его больше и больше. Она отчетливо чувствовала, как пульсирует его тело, сдерживаемое только одеждой, и это раздражало и возбуждало ее. Ничего не видя, она схватилась за его плечи, впиваясь своими пальцами в его мускулы.
Она попыталась стянуть с него пиджак, но это было невозможно — тогда им пришлось бы оторваться друг от друга, но никто из них не хотел этого, даже на секунду. Ей было невыносимо приятно ощущать его рот, его руки. Она услышала свой приглушенный стон, утонувший у него во рту. Ее тело трепетало, чувствуя близость его тела. То, что для нее изначально было просто экспериментом, вызовом, обернулось страстью, сделав ее слабой и сильной, смелой и испуганной одновременно.
Они оба задыхались, и он с жаром стал целовать нежный изгиб ее шеи.
— О, Уатт. Как приятно, — тихо сказала она. — Мне так хорошо. Поцелуй меня еще.
Одной ее фразы было достаточно, чтобы он снова прильнул к ее губам. Она незамедлительно ответила на его поцелуй, приоткрыв рот, ее стройное тело извивалось в его объятиях. У нее было такое чувство, что она вся горит, все ее тело полыхает, набухает, становясь упругим. Чтобы усмирить этот огонь, она терлась своей грудью о его грудь, широко расставляя ноги, чтобы прижаться к нему еще сильнее, быть еще ближе.
Неожиданно они вздрогнули, потрясенно осознав, что они не одни. Рядом с ними был их друг из семейства собачьих, положивший лапы на стол, тыкающийся в них своим холодным носом и постоянно скуливший.
Словно кто-то окатил их ведром холодной воды. Уатт и Кендра отпрянули друг от друга в тот момент, когда Ваша Честь залаял.
Почти не дыша, дрожа от неудовлетворенной страсти, Кендра снова упала в объятия Уатта, положив свою голову ему на плечо. Его глаза были закрыты, все его тело было словно скручено проволокой, ожидая выхода всепоглощающей страсти. Но он знал, что теперь это произойдет нескоро.
Ваша Честь прыгал вверх и вниз, тявкал, стараясь завладеть их вниманием. Они не замечали его.
— Кендра, прости, — сказал Уатт. — Это не должно было случиться.
Он поднял ее со стола, и ее тело медленно скользило вдоль его тела, пока ее ноги не коснулись пола. Каждое его прикосновение обращалось теперь в ласку.
— Не извиняйся, — хрипло проговорила Кендра, держась за него. — Но тебе, наверное, следует определить его в специальную школу, где собак учат понимать команды и еще чему-нибудь.
Уатт немного подался назад, уставившись на нее. Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.
— Я не имел в виду собаку, — начал он. — Я хочу сказать, что ты и я… то, что мы сделали…
— Перестань. — Кендра прикрыла его губы своей рукой. — Я хотела, чтобы это случилось, Уатт. Я рада, что это случилось.
Она вздрогнула, словно в испуге. Она была потрясена, насколько сильна оказалась их страсть, их желание. Кто бы мог подумать, что Уатт Уэй может так целоваться… страстно… властно, совсем не так, как ребята в школе, с которыми она целовалась ради любопытства.
А его руки… Кендра покраснела. Его пылкие проявления нежности, его ласки так возбудили ее, что она забыла обо всем — о времени, о том, где она находится, о своем плане! — обо всем, кроме этого безумного голода, который он пробудил в ней.
— Я никогда не ощущала ничего подобного, Уатт, — тихо призналась она. — Я хочу еще. И больше. Намного больше.
Ее волнующие слова эхом отдавались в его голове, и он готов был утратить тот непрочный контроль, который пытался сохранить над собой все это время. Обнимая ее, он чувствовал тепло ее податливого гибкого тела, вдыхал запах темных шелковистых волос. Уатт знал, что нужно отстранить Кендру, объяснить ей, что этот поцелуй — ошибка, которая не должна повторяться, и немедленно отвезти ее домой.
Он четко знал, что должен сделать, но сердце его разрывалось при мысли об этом. Он всегда выполнял то, что от него требовалось, но сейчас, как никогда раньше, ему была противна сама мысль о том, чтобы поступить правильно. Он отошел в другой конец кухни в надежде, что в отдалении от Кендры он сможет окончательно утвердиться в своем решении.
— Кендра, нет, это невозможно. То, что случилось, больше не повторится. Это нелепо, не правильно, и…
Ваша Честь решил, что больше не потерпит полного невнимания к своей особе. Собака подбежала к парадной двери, непрестанно лая, затем вернулась обратно на кухню и, виляя хвостом, посмотрела на них, словно ожидая чего-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44