– Спасибо.
– Как ты себя чувствуешь?
– Лучше. – Она глубоко вздохнула, зевнула и обнаружила, что глаза ее слипаются. – Я, наверно, съела что-нибудь испорченное.
– Закрой глаза, – сказал он. – Отдохни.
– Я не устала.
– Нет, устала.
– Ради Бога, Дэмиан, ты всегда знаешь все лучше всех. – Ее глаза закрылись, и она заснула.
Дэмиан поднялся на ноги. Нет, подумал он мрачно, женщина, которая сидит на диете из кофе и сока, вряд ли могла съесть что-либо испорченное… Особенно если из кармана у нее выпадает визитная карточка гинеколога. Возможно, это ничего не значит. Люди кладут в карман такие карточки и забывают про них, и, даже если сегодня Лорел была у врача, удивляться нечему. Женщины часто ходят к своему гинекологу для проверки.
Он сжал карточку в кулаке, и ему вспомнилось лицо Лорел, когда она увидела его на улице. И тут он кое-что сообразил.
В ту бесконечную безумную ночь, проведенную с ней, он ни разу не вспомнил о презервативе.
Это было совсем не похоже на него. Словно он был пьян той ночью, пьян от аромата ее кожи и вкуса ее губ. Он не использовал презерватив, и, насколько помнил, она тоже никак не предохранялась, а теперь ее тошнит, она падает в обморок и ходит к специалисту по акушерству и гинекологии.
Может быть, конечно, она пьет таблетки. Может быть, у него слишком богатое воображение.
Однако ему пора получить ответы на все вопросы.
Дэмиан глубоко вздохнул и достал свой телефон.
Лорел медленно просыпалась.
Она лежала на диване в гостиной. За окнами было уже темно, но кто-то включил лампу на столике.
Кто-то? Дэмиан.
Он сидел в кресле в нескольких метрах от нее.
Подбородок выдвинут вперед, губы сжаты в тонкую суровую линию.
– Как ты себя чувствуешь?
Она неуверенно сглотнула. Желудок заурчал, но остался на месте.
– Гораздо лучше. – Она села, откинула плед и опустила ноги на пол. – Спасибо за все, Дэмиан, но тебе совершенно не обязательно было сидеть здесь, пока я спала. – Он ничего не ответил, и его молчание загремело у нее в ушах. Она почувствовала неладное. – Кстати, сколько уже времени? – продолжала она наигранно-беспечно. – Я, наверно, проспала несколько…
– Когда ты собиралась мне сказать?
Сердце у нее подпрыгнуло.
– О чем ты? – Она встала на ноги, он тоже подошел к ней. Черт, где ее туфли? Он такой высокий! Дэмиан возвышался над ней, и это ее подавляло.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, пытаясь проскользнуть мимо, – и я совсем не настроена для игр.
– А я не настроен слушать твое вранье, – сказал он и положил ладонь на ее плечо.
Лорел резко повернулась к нему, и глаза ее полыхнули огнем.
– Я думаю, тебе лучше уйти.
– Ты беременна, – прямо сказал он.
Она вывернулась из-под его руки и указала на дверь:
– Будет лучше, если ты уйдешь.
– Ребенок от меня?
Лорел выпрямилась и засунула руки в карманы.
– Нет никакого ребенка. Я не знаю, с чего ты решил, что…
– Сколько мужчин было у тебя на той неделе, кроме меня?
– Убирайся, черт бы тебя побрал!
– Я снова тебя спрашиваю: ребенок мой?
Лорел молча уставилась на него. Губы ее дрожали. Нет, хотела она сказать, не твой. У меня была дюжина мужиков на той неделе. Сотня. Тысяча.
– Отвечай! – Он схватил ее за плечи и грубо встряхнул.
Солгать показалось ей слишком отвратительно.
– Да, – прошептала она, – твой.
На какой-то бесконечный миг зависло молчание.
– Сядь, Лорел, – сказал он мягко и потянул ее к дивану.
Она посмотрела на него, их взгляды встретились, и дрожь пробежала по ее телу. Она отступила к дивану и опустилась на него, словно тряпичная кукла.
– Как… как ты узнал?
Его губы скривились в улыбке. Он сунул руку в карман, достал маленькую белую карточку и бросил ей на колени. Доктор Глассман.
– Она сказала тебе? Доктор Глассман сказала тебе? Она не имела права! Она…
– Она ничего мне не сказала, – он снова криво усмехнулся. Почти ничего.
– Я не понимаю…
– Карточка выпала из твоего кармана. Я позвонил в ее офис. Секретарша соединила меня с ней, когда я представился как твой друг и сказал, что очень озабочен твоим состоянием.
Смысл, который он вложил в слово «друг», вызвал яркий румянец у нее на щеках. Дэмиан заметил это и усмехнулся.
– Похоже, что она тоже так поняла. Но она была очень скрытна. Сказала только, что знает тебя и что если я обеспокоен твоим здоровьем, то должен расспросить у тебя. После этого повесила трубку.
Лицо Лорел побелело.
– Значит… значит, ты ничего не знал! Ты обманул меня. Ты меня одурачил…
– Я просто сложил вместе все факты, а затем задал тебе вопрос, на который ты ответила.
– Это был не вопрос! – Лорел судорожно хватала ртом воздух. – Ты сказал, что знаешь, что я…я…
– Я спросил, мой ли это ребенок. – Внезапно он придвинулся и уперся руками в спинку дивана по обе стороны от Лорел, словно загоняя ее в клетку. От ледяного взгляда, пронзившего ее насквозь, Лорел бросило в озноб. – Мой ребенок! Что ты планировала, Лорел? Отдать его на усыновление? Или аборт?
– Нет! – Крик вырвался из ее горла, и в тот же самый момент она поняла, что это правда. Она никому не отдаст эту жизнь, растущую внутри нее. Она хотела своего ребенка, всем сердцем и душой, хотела с первой же минуты, когда доктор сказала ей, что она беременна. – Нет, – прошептала она, твердо глядя ему в глаза. – Я ничего такого не планировала. Я оставлю этого ребенка.
– Оставишь? – Он зло усмехнулся. – Мы не о щенке говорим. Как ты его собираешься «оставить»? Как можешь ты одна вырастить ребенка?
– Ты будешь удивлен, узнав, какого прогресса достигли на этом поприще женщины, – вызывающе ответила Лорел. – Мы вполне способны растить детей, а не только их рожать.
– Ребенок помешает вести тебе твою легкомысленную жизнь!
– Что ты знаешь о моей жизни?
– Я знаю, что женщина, которая спит с незнакомыми мужчинами, вряд ли может быть подходящей матерью моему ребенку!
Лорел с размаху ударила его кулаком в плечо.
– Ты, лицемерный сукин сын! Да кто ты такой, чтобы судить меня? Двое сделали этого ребенка, Дэмиан, двое незнакомых людей, оказавшихся в одной постели той ночью!
На его губах зазмеилась тонкая улыбка.
– Мужчина – дело совсем другое.
– Ах, дело совсем другое! – зло копируя его тон и акцент, сказала Лорел. Она встала и метнулась мимо него. – Послушай, сделай нам обоим одолжение! Убирайся! Убирайся из моей жизни. Я никогда больше не хочу тебя видеть!
– Я с удовольствием бы это сделал, но ты забываешь, что жизнь, которую ты вынашиваешь, принадлежит мне.
– Жизнь ребенка не может быть ничьей собственностью. Людям вроде тебя это очень трудно понять, но ребенок – не товар. Он не может принадлежать тебе, даже если твое имя Дэмиан Скурас.
Они взглянули друг на друга, и Дэмиан пробормотал что-то про себя на греческом и отошел от нее.
Черт возьми, но она права! Он выставил себя полным кретином. Этот добродетельный бред о женщине, которая спит с незнакомыми мужчинами и не может быть хорошей матерью, был отвратителен. Перелагать на нее всю ответственность за случившееся просто подло.
И теперь она носит ребенка. Его ребенка. В душе Дэмиана шевельнулось что-то теплое. Он всегда думал, что воспитание Ника будет его единственной возможностью почувствовать себя отцом. А теперь Судьба и Женщина объединили силы, готовя ему дар подлинного отцовства. Он медленно повернулся и взглянул на Лорел.
– Я хочу, чтобы у меня был ребенок, – произнес он негромко.
Лорел почувствовала, что холодеет.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду именно то, что сказал. Этот ребенок мой, и я не собираюсь уступать права на него тебе.
Права? Ее ноги вдруг ослабли. О таких случаях люди читают в газетах, и такие новости показывают по телевизору: репортажи об отцах, которые требуют юридической опеки над детьми и выигрывают дело. Конечно, это удается немногим, но ведь у Дэмиана Скураса есть и деньги и власть. Ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы отнять у нее ребенка.
Успокойся, сказала она себе, успокойся и не показывай, как ты напугана.
– Ты поняла меня, Лорел?
– Да, я поняла. – Не отрывая взгляда от его лица, она медленно подошла к нему, прикидывая, что предложить, а что придержать, словно играя в покер с противником, у которого на руках все козыри. – Послушай, Дэмиан, давай не будем обсуждать это сейчас, когда мы оба устали и раздражены.
– Обсуждать здесь нечего. Я просто сообщаю тебе факты. Я буду отцом моему ребенку.
– Ну, я не… я не против, чтобы ты участвовал в его воспитании. Доктор Глассман и я даже говорили об этом – о роли отца в жизни ребенка. Я уверена, что мы можем прийти к соглашению.
– Право посещения?
– Да.
Его улыбка стала еще более пугающей.
– Как великодушно, Лорел!
– Я уверена, что можно найти наиболее подходящий для нас обоих выход.
– Я говорил тебе, что у меня никогда не было отца? Не исключено, что я незаконнорожденный…
– Дэмиан…
– В святость брака я, конечно, не верю. Но когда дело касается детей, и речи не может быть о разводе.
– О чем ты говоришь! – воскликнула она, пытаясь скрыть отчаяние. – Мы не женаты, так что развод нам не грозит.
– Мой ребенок заслуживает большего, у него должна быть нормальная семья – с мамой и папой.
– Я тоже так думаю, – быстро сказала она. – Именно потому я соглашусь на… на то, чтобы ты стал частью его жизни.
– Согласишься? – произнес он так тихо, что она поняла, как ошиблась в выборе слов.
– Я… ты не так понял. Я не буду становиться между тобой и моим… нашим ребенком. Клянусь.
– Ты клянешься, – сказал он, зло копируя ее тон. – Как трогательно! И я должен поверить словам женщины, которая даже не собиралась сказать мне, что беременна?
– Черт, да что тебе тогда надо? Скажи мне!
– Я не отступлюсь от своего ребенка, а всяким там крючкотворам не очень-то доверяю.
– Пожалуйста, – улыбнулась она. – Никаких крючкотворов. Мы просто сядем и как цивилизованные люди составим соглашение, которое устроит нас обоих.
Лорен вскрикнула, так как он внезапно схватил ее за плечи:
– Дэмиан, мне больно!
– Ты держишь меня за полного дурака? – Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание. – Могу представить, что за «соглашение» ты мне предложишь! Всего несколько минут тому назад ты сама говорила, что не хочешь меня больше видеть.
– Да, но это было до того, как я поняла, насколько все это для тебя важно.
– То есть до того, как я загнал тебя в угол и заставил признаться, что ты беременна. – Он засмеялся. – Ты не умеешь врать, Лорел.
– Черт возьми, Дэмиан! Чего ты от меня хочешь?
Воцарилось долгое тяжелое молчание. Затем его руки сомкнулись вокруг нее. Дэмиан запустил пальцы в ее волосы.
– Не надо, – сказала она, но он уже нашел губами ее рот, от поцелуя все разом помутилось у нее в голове. Когда, наконец, он оторвался от нее, Лорел трясло крупной дрожью. Трясло от ненависти, от злобы – даже сейчас он сумел пробудить в ней желание!
– Я глубоко убежден, – сказал он негромко, – что дети должны рождаться в священном браке. Парадокс, так как брак я считаю глупым фарсом. – Он поднял руку, словно хотел снова прикоснуться к ней, но передумал и опустил. – Мы поженимся на этой же неделе, иного выхода я не вижу.
– Мы… – кровь отхлынула от ее лица, – поженимся? Ты сказал, поженимся?
– Мы поженимся, и, когда ребенок родится, мы воспитаем его вместе.
– Ты сошел с ума! Я – замуж за тебя? Да никогда! Ты слышишь меня? Никогда, никогда в жизни…
– Ты обвинила меня в эгоцентризме и высокомерии. Что ж, могу тебя заверить, это еще слабо сказано. – Его губы сжались, и он впился в нее похолодевшим взором. – Мое имя Дэмиан Скурас, и у меня есть власть, о которой ты не можешь даже мечтать. Воспрепятствуй мне – и ты получишь взамен мерзкую огласку всей этой истории.
Лорел снова начала бить дрожь. Она взглянула на него и вырвалась. На глазах ее выступили злые слезы, и она смахнула их тыльной стороной руки.
– Я ненавижу тебя, Дэмиан! Я всегда буду тебя ненавидеть!
Он рассмеялся, взял со стула свой пиджак и набросил на одно плечо.
– Вот и славно, драгоценная моя. В семейной жизни, насколько я понимаю, именно так и полагается.
С этими словами он ушел.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Пять дней спустя они стояли в приемной судьи, стараясь держаться друг от друга подальше.
Судью Вейсса жениху порекомендовали знакомые. Дэмиан начал было о нем рассказывать, но Лорел остановила:
– Неважно!
И ей на самом деле было неважно. Человек, который поженит их, может оказаться страховым агентом, занимающимся юриспруденцией в свободное от работы время, ей абсолютно на это наплевать. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это покончить с неприятной процедурой как можно скорее.
Лорел никого не пригласила на церемонию. Не сказала ни Сюзи с Джорджем, ни Энни, что выходит замуж. Как объяснить столь скоропалительный брак? Не признаваться же, что она совершила самую типичную женскую ошибку в мире и теперь платит обычную цену, выходя замуж за человека, которого не любит.
Она решила, что скажет им позже, когда все закончится. Можно притвориться, как будто это случилось под влиянием романтического импульса. Сюзи наверняка догадается, но Энни, добрая душа, возможно, будет в восторге.
Лорел взглянула на Дэмиана. Он стоял спиной к ней, глядя в окно. В такой позе он стоял все последние десять минут, словно поток машин за окнами был таким интересным, что невозможно оторвать глаз.
Лорел, прилежно изучавшая плохой портрет мужчины в судейской мантии и с пушистыми усами, прекрасно понимала Дэмиана: ей тоже хотелось сфокусировать все свое внимание на чем угодно, лишь бы уйти от реальности того, что вот-вот произойдет.
– Мистер Скурас? Мисс Беннет?
Дверь в кабинет судьи открылась. Маленькая седовласая женщина приветливо им улыбалась.
– Судья Вейсс готов вас принять, – объявила она.
Лорел сжала в руках сумочку. Словно на приеме у дантиста: сердце начинает стучать быстрее, лоб покрывается испариной, и ты приказываешь себе улыбнуться так, словно очень ждешь этого приглашения.
– Лорел…
Она подняла глаза. Дэмиан стоял перед ней с мрачным лицом.
– Судья ждет нас.
Я не могу. Господи, я не могу!
– Дэмиан, послушай, – она набрала побольше воздуха. – Дэмиан, нам надо поговорить.
Он взял ее руку и крепко сжал, потом любезно улыбнулся секретарше:
– Благодарю вас. Скажите судье, что мы идем. Как только дверь закрылась, он повернулся и холодно посмотрел на нее.
– Мы уже все обсудили. Говорить больше не о чем.
– Ничего мы не обсуждали! Ты приказывал, а я покорно подчинялась. А теперь я говорю тебе, что ничего из этого не получится. Я не думаю…
– Я не просил тебя думать. Она вспыхнула.
– Если бы ты думал, как следует, то мы не вляпались бы в эту историю!
Это было нечестно, и она это прекрасно осознавала. Она также ответственна за то, что случилось. Но почему она должна вести себя честно по отношению к нему? Однако Дэмиан вовсе не возражал против ее обвинения.
– Да, – сказал он, и его лицо окаменело, – ты права. Мы вляпались в историю, как ты выразилась, и, поскольку в этом виноват я, мне и принимать решение. Другого пути нет.
– Пути, удобного для тебя. – Она попыталась было стряхнуть его руку, но безуспешно. – Если бы ты мог рассуждать трезво…
– Тогда бы я разрешил поступать тебе по своему усмотрению?
– Да. То есть нет. Ты можешь перестать переворачивать с ног на голову все, что я говорю? Если бы ты как следует поразмыслил… У нас нет ничего общего. Мы друг друга почти не знаем. Мы даже не нравимся друг другу, и все же… все же ты хочешь, чтобы я стала твоей женой…
– Именно этого я и хочу. Лорел выхватила свою руку.
– Что за чертовщина, Дэмиан? – прошипела она. Она тряслась от ярости на себя, на него, на то, что ситуация полностью вышла из-под ее контроля и ее жизнь стала сплошным кошмаром. – У тебя на все есть ответ, ты все знаешь лучше всех, знаешь, что правильно, а что нет…
Дверь снова открылась.
– Мистер Скурас? У судьи сегодня очень загруженный день, так что если вы и мисс Беннет не против…
Мисс Беннет очень, очень против, подумала Лорел. Но Дэмиан опять схватил ее за руку.
– Разумеется, – сказал он с мягкой улыбкой, которая полностью противоречила железной хватке его пальцев. – Дорогая, ты готова?
Мягкая улыбка только подчеркивала затаившуюся в его глазах угрозу, не оставлявшую Лорел никакого выбора. Делай так, как я говорю, словно предупреждал он, делай, а то пожалеешь.
Лорел собрала в кулак всю свою волю, гордо подняла голову и кивнула.
– Можешь считать, что готова, – ответила она спокойно, позволяя ввести себя в кабинет судьи.
Это была большая комната, обставленная тяжелой мебелью красного дерева. Стены покрывали панели из такого же темного дерева, почти сплошь увешанные фотографиями политиков: от Джона Кеннеди до Билла Клинтона. Кто-то, скорее всего секретарша, воткнув букет в кружку для кофе, украсил им каминную полку, но цветы уже завяли, и их поникшие венчики только добавляли комнате траурный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16