»
Немного жестов, немного ломаных слов, сопровождаемых дружным смехом, и, наконец, Лорел уселась за мраморный столик с салатником, наполненным клубникой и йогуртом. Она почувствовала, что проголодалась; двери, ведущие на террасу, были широко распахнуты, и воздух, напоенный ароматами цветов и моря, только усилил ее аппетит.
Она налила себе вторую чашку кофе и выпила ее на террасе, а потом спустилась по ступенькам и пошла по траве, растущей вокруг дома.
Удивительно, как крепкий сон и ясный свет утра могут все переменить. Вчера дом чуть ли не испугал ее своей суровостью, а сегодня она увидела, как идеально он вписался в окружающую его природу. И расположение очень удачное – он стоит так высоко на вершине холма, что Лорел показалось, будто весь мир расстилается перед ней.
Поддавшись порыву, она сбросила босоножки и понесла их в руках, направляясь к тому концу дома, откуда, как ей показалось, доносился чей-то голос – Спиро, наверное, – и гулкие удары, похожие на удары тяжелым молотом.
Но это был вовсе не старик, а Дэмиан, одетый только в обрезанные джинсы, кожаные рабочие перчатки и потрепанные кроссовки. В руках он держал нечто, похожее на кувалду, и, сильно размахиваясь, бил ею по огромному серому валуну.
Его размахи словно подчинялись какому-то внутреннему ритму, все его внимание полностью сосредоточилось на камне. Лорел поняла, что он не заметил ее появления, и слабый внутренний голос в ее голове прошептал, что это не очень порядочно – стоят в тени кипариса наблюдать за ним исподтишка… Но ничто в мире не могло сейчас отвлечь ее взор от мужа.
Он был великолепен! Солнце светило на его обнаженные плечи; Лорел почти видела, как его кожа покрывается загаром цвета темного золота. Тело Дэмиана блестело под легким налетом пота, который только подчеркивал силу его мускулов. С каждым взмахом кувалды он слегка всхрапывал, и Лорел невольно задерживала дыхание при каждом движении, переводя дух, только когда Дэмиан снова ударял по камню.
Ее мысли опять вернулись к прошлому двухлетней давности, к Кёрку, – тот долгие часы проводил в своем роскошном спортзале в подвале особняка на Лонг-Айленде. Два часа в день, семь дней в неделю – и все же он не выглядел таким удивительно мужественным, как Дэмиан.
Она вспомнила, как сильны были его руки, обнимавшие ее той ночью, как тверды мускулы под ее ладонями…
– Лорел!
Она моргнула. Дэмиан повернулся и смотрел на нее. Потом улыбнулся, отложил кувалду в сторону и вытер лицо и шею полотенцем, которое поднял с травы.
– Извини, – сказал он, отбросил полотенце в сторону и подошел к ней. – Я не хотел тебя разбудить.
– Ты не разбудил меня. Я всегда рано встаю. Он снял перчатки и засунул в задний карман джинсов.
– Я тоже. По старой привычке. Если летом здесь хочешь поработать, то нужно начинать задолго до того, как солнце поднимется, иначе рискуешь здорово обгореть. Ты хорошо выспалась?
– Отлично, – кивнула Лорел. – А ты?
– Я всегда хорошо сплю дома.
Обычно так оно и было. Но в этот раз Дэмиан почти полночи не сомкнул глаз, думая о Лорел – их спальни разделял только холл. Когда же, наконец, он задремал, тут же начали сниться сны, от которых он очнулся усталым и раздраженным. И он решил снять раздражение физическим трудом. Но вид жены, похожей на босоногую нимфу с развевающимися на ветру кудрями, снова увлек его в мир грез.
Лорел откашлялась.
– А ты вообще-то что такое делаешь?
– Дурака валяю, – сказал он с улыбкой. – Во всяком случае, так утверждает Спиро. Я вознамерился устроить здесь цветочную клумбу.
– А Спиро не одобряет?
– О нет, он вполне одобряет. Но он уверен, что мне никогда не одолеть этот булыжник. – Дэмиан наклонился и, подобрав полную горсть земли, пропустил ее сквозь пальцы. – Скорей всего, он прав, но черт меня побери, если я сдамся без боя.
Лорел не могла представить Дэмиана сдающимся без борьбы. Не в этом ли главная причина того, почему она здесь в качестве его жены?
– И потом, я слишком размяк с недавних пор.
Но он совсем не выглядел размякшим. Он выглядел твердым и подтянутым. Великолепным.
– Слишком много времени провожу за рабочим столом, слишком часто ем обильную и изысканную еду. – Он усмехнулся. – Когда я приезжаю домой, на Эктос, то всегда пользуюсь возможностью скинуть несколько фунтов.
– Ты вырос здесь, в этом доме? Дэмиан засмеялся.
– Не совсем. – Он взял босоножки из ее рук и опустился перед ней на колени. – Дай я помогу тебе с ними управиться.
– Нет, – сказала она быстро, – я сама…
Но он приподнял ее ногу, пальцы его казались особенно длинными и загорелыми на ее светлой коже. Сердце Лорел снова станцевало чечетку, слишком часто исполняемую в последнее время и не предвещавшую для нее ничего хорошего.
– Дэмиан, в самом деле, – раздражение, но не на него, а на себя, придало излишнюю резкость ее словам, – я же не инвалид. Я всего лишь…
– …беременная женщина, – закончил он за нее мягко и поднялся на ноги. Их глаза встретились, и он осторожно положил ладонь на ее пока еще плоский живот. – Беременная моим ребенком.
Трудно было понять, что ее обожгло сильнее – пламя в его глазах или жар его прикосновения. Глубоко внутри Лорел начали медленно разворачиваться какие-то горячие кольца и, растекаясь, словно растворялись в ее крови.
– Пойдем, – он протянул ей руку.
– Нет, что ты, Дэмиан, я вовсе не собиралась отрывать тебя от работы. Ты же занят…
– Мы с этим валуном враги старинные. Назовем это временным перемирием. – Он взял ее руку в свою. – Пойдем со мной, Лорел. Ведь это и твой дом. Разреши мне показать тебе его.
Это не ее дом и никогда им не будет. Она хотела было озвучить свою мысль, но Дэмиан уже сплел ее пальцы со своими. Ничего страшного, пускай он покажет ей окрестности.
И он показал ей все, и по тому, как он говорил, Лорел понимала, что он совершенно по-особенному гордится островом. Старые каменные сараи, пастбища, овцы, белыми крапинками рассыпавшиеся по долине, даже кудахтающие куры на пыльной дороге… все для него имело значение, и она видела по лицам людей, обрабатывающих его землю и пасущих его животных, что они уважают хозяина.
Наконец он провел ее через невысокий травянистый холм в небольшую рощу – деревья выглядели так, словно над их формой потрудился ветер, дующий с моря.
– Здесь, – сказал он негромко, – здесь настоящее сердце Эктоса.
– Оливковые деревья? Это ты их посадил?
– Нет, – ответил он, слегка улыбаясь. – Я не могу приписать себе эту заслугу. Оливы очень старые. Некоторым из них больше столетия. Я только забочусь о них, хотя надо заметить, что на их восстановление ушло несколько лет. Я получил эту землю в очень запущенном состоянии.
– Значит, остров принадлежал твоей семье?
– Ты думаешь, что этот дом, эта земля, все это – мое наследство? – Он рассмеялся, словно она удачно пошутила.
Его губы скривились, он засунул руки в задние карманы джинсов и посмотрел на нее прямо и твердо:
– Единственное, что я унаследовал от своих родителей, так это имя – хотя иногда не уверен даже в этом.
– Прости меня, – быстро сказала Лорел. – Я не хотела совать нос не в свои дела.
– Нет, не извиняйся. Ты имеешь право знать обо мне все, – на его шее дернулся мускул. – Мой отец был моряком. Он сделал моей матери ребенка, а женился на ней только потому, что она грозилась заявить в полицию об изнасиловании. Как только я родился, он исчез.
– Бедная женщина!
– Не жалей ее понапрасну. – Он пошел из рощицы, и Лорел поспешила следом. Перед ними выросла из земли низкая каменная стена, отделившая их от обрыва и яркого синего моря внизу.
– Наверняка она кое-что приврала. Она была просто шлюхой из таверны.
Его голос был холодным, без малейшего проблеска эмоций. Дэмиан оперся на стену и уставился в морские дали.
– Она рассказывала мне это, только когда напивалась.
– О, Дэмиан, – тихо сказала Лорел, – мне так жаль.
– Почему? Это реальность. Я рассказываю о себе не для того, чтобы вызвать жалость, просто ты должна знать самое худшее о мужчине, за которого вышла замуж.
– И самое лучшее. – Она глубоко вздохнула, признавая наконец то, чего не хотела признать до сих пор. – Твое решение насчет ребенка – нашего ребенка – было… благородным. Не каждый мужчина на такое способен.
– Но тебе оно не особенно понравилось.
– Просто я не люблю, когда решения принимаются без моего участия.
Его губ коснулась легкая усмешка:
– Намекаешь на мою властность?
– Тебе, наверное, на нее уже намекали? – рассмеялась Лорел.
Ветер растрепал его темные волосы, и он откинул их со лба. Этот жест выглядел совсем по-мальчишески и очень подходил его быстрой улыбке.
– Ага, теперь я вижу, что происходит. Ты и Спиро объединились, чтобы засунуть меня под каблук.
– Тебя? Под каблук? – Она улыбнулась. – Вряд ли, если только Спиро не волшебник. А кто он такой? У меня сложилось впечатление, что он для тебя не просто земляк.
– Как ты назовешь человека, который спас не только твою жизнь, но и душу? – Ветерок бросил ей на лицо прядь волос, и Дэмиан осторожно отвел прядку рукой. – Спиро нашел меня на улицах Афин. Мне было десять лет, и уже два года я существовал один.
– А что случилось с твоей матерью? Он пожал плечами. Беззаботный жест плохо вязался с болью, звучавшей в голосе.
– Однажды утром я проснулся в пустом доме. Она оставила мне записку и немного денег… Но это не имело значения. К тому времени я давно уже научился изворачиваться сам.
– Как? – тихо спросила Лорел, пытаясь представить десятилетнего мальчика, брошенного на произвол судьбы. Проснуться и обнаружить, что ты совсем один в большом мире!
– Очень просто. Я был маленьким и проворным. Мог легко стянуть пригоршню фиников или пару помидоров с уличного лотка, а при наличии мозгов очень просто облегчить карманы туристов от лишних драхм. – Ветер снова растрепал ее кудри, он пригладил ее волосы ладонями и улыбнулся. – Когда Спиро подобрал меня, я был уже вполне законченным карманным воришкой.
– Ты пытался залезть к нему в карман, а он поймал тебя?
Дэмиан кивнул.
– Даже тогда он казался старым, как Моисей, но крепким, как оливковое дерево. Он поставил меня перед выбором: полиция – или я иду с ним. Я пошел с ним.
– Дэмиан, слушай, я запуталась. Но у тебя же была сестра! Николас – юноша, который женился на моей племяннице, – он же твой племянник, не так ли?
– Его мать и я считали друг друга братом и сестрой, но, по правде говоря, в кровном родстве мы не состояли. Видишь ли, Спиро привез меня из Афин на этот остров, где он жил. В то лето, когда мне исполнилось тринадцать, пара американцев – греков по происхождению – приехала на остров в поисках своих родовых корней. Спиро решил, что я заслуживаю лучшего будущего, чем то, которое он мог мне предложить, и, так как я немного знал английский со времен своей воровской практики, он сумел убедить американцев взять меня с собой. Они увезли меня в Нью-Йорк и отдали в школу. Я очень хорошо учился, даже выиграл стипендию в Йельском университете… – Он пожал плечами. – Мне повезло.
– Повезло, – тихо повторила Лорел, думая о том мальчике, которым он когда-то был, и о мужчине, которым стал.
– Везение, тяжелый труд… кто знает, где кончается одно и начинается другое? Наверняка я знаю только одно: если бы не Спиро, моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.
– Надо будет поблагодарить его!
– В самом деле? – Его длинные темные ресницы затенили глаза, и она никак не могла прочесть их выражение. – Если бы он оставил меня на улице, я никогда бы не потревожил тебя.
– Да…
Это слово, произнесенное тихо, почти шепотом, повисло в воздухе между ними. Дэмиан взял лицо Лорел в ладони. Ее взгляд никак не выдавал ее чувств, но он мог видеть, как внезапно и сильно забился пульс у ее горла.
– Matya mou, – прошептал он.
– Что это значит?
Дэмиан наклонил голову и нежно коснулся губами ее рта.
– Это значит «моя самая дорогая». Она робко улыбнулась.
– Мне нравится, как звучат эти слова. А трудно выучить греческий язык?
– Я научу тебя. – Он нежно погладил кончиком пальца ее нижнюю губу. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, если ты скажешь мне, что в твоем сердце.
Для собственной безопасности она могла солгать, но разве можно лгать этому человеку, который только что открыл перед ней душу?
– Я не знаю, что в моем сердце, Дэмиан, я знаю только, что когда я с тобой, то я… я…
Его губы замкнули ее рот в глубоком страстном поцелуе. Какое-то мгновение Лорел пыталась сопротивляться. Но потом вздохнула и обвила руками его шею.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Поцелуй Лорел чуть не свел его с ума.
И дело было не в горячей страстности ее рта, а во вкусе полнейшей покорности, которую он пил с ее губ.
Держа в объятиях свою жену на выветренном склоне холма над Эгейским морем, Дэмиан произнес мысленную клятву: в этот раз, когда они будут любить друг друга, он сделает ее своей навечно.
Может, он держит ее слишком крепко? Целует слишком горячо? Он приказал себе контролировать порыв страсти. Нет, не сейчас, когда губы Лорел так мягки и податливы, когда он чувствует биение ее сердца и знает, что ее желание так же нестерпимо, как и его собственное. Желание – и что-то большее, чем желание.
Он не мог думать. Он мог лишь ощущать вкус ее губ, и когда она слабо застонала и прижалась к нему так, что он почувствовал все изгибы ее тела, Дэмиан чуть не потерял рассудок.
– Дэмиан, – прошептала она, и ее голос прервался, – Дэмиан, прошу тебя…
Поглаживая большими пальцами изящные округлости ее щек, Дэмиан приподнял ее пылающее румянцем лицо к своему и заглянул в потемневшие от страсти глаза.
– Скажи мне, – прошептал он и обнял ее так крепко, что у Лорел перехватило дыхание. Она коснулась его губ своими.
– Люби меня, – выдохнула она, и Дэмиан подхватил ее на руки и понес к каменной смотровой башне.
Тысячу лет назад отсюда воины отражали набеги пиратов. А сейчас, когда Дэмиан уложил свою жену на пол, покрытый свежим, сладко пахнущим сеном, он знал, что после битвы, которая предстоит ему сейчас, невозможно будет определить, кто победитель, а кто побежденный.
Он приказал себе раздеть ее медленно, несмотря на нестерпимость желания. Но когда она скользнула ладонями вниз по его груди, спускаясь все ниже и ниже, остатки его самообладания улетучились.
– Сейчас, – сказал он страстно и снял с нее легкое платье.
Под ним было кружево и шелк, ароматная кожа и жар. Он снова попытался притормозить происходящее, но Лорел подняла голову, целуя его губы. Она гладила его плечи и грудь, гладила его твердый живот. А когда пальцы ее скользнули за пояс его джинсовых шорт, Дэмиан глухо застонал. Его руки накрыли ее ладони, вместе они стянули его шорты и отбросили в сторону.
Наконец они лежали обнаженные, одни во всей вселенной.
И Лорел призналась самой себе: она влюблена, безумно влюблена в своего мужа Дэмиана Скураса.
Много позже в раскаленном добела сиянии полуденного солнца они подошли к дому.
Кто-то – скорее всего, Элени – опустил тонкие жалюзи на всех окнах, и поэтому в вестибюле было прохладно. В доме стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь мягким рокотом лопастей вентиляторов, медленно вращающихся под потолком.
Лорел утомленно огляделась.
– А где Элени?
– Зачем? Тебе что-нибудь нужно? – Дэмиан притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем в губы. – Я все сделаю сам. Сейчас мне не хочется делить тебя ни с кем.
– Нет, мне ничего не нужно, Дэмиан. Я просто подумала… – она покраснела, – что если она нас увидит, то поймет, что мы… что ты и я…
Дэмиан улыбнулся. В пышной гриве волос Лорел запутались соломинки, а на лице сиял румянец, появившийся от долгих часов, проведенных в его объятиях.
– Что же она может понять, keeria mou, кроме того, что мы занимались любовью?
– Что это значит – keeria mou?
– Это значит – моя жена. – Он поцеловал ее спутанные кудри. – Муж может заниматься любовью со своей женой в любое время и в любом месте. – Он нежно приподнял ее лицо за подбородок. – На Эктосе, в Нью-Йорке… где угодно, если она не против. Ты согласна со мной?
– Только если и жене позволяется то же самое.
– Разве тебе не известно, что демократию изобрели в Греции, на этих островах?
– В таком случае… – улыбнулась Лорел. Она приподнялась на цыпочки, приложила рот к уху мужа и что-то прошептала. Дэмиан рассмеялся.
– Я и сам не мог бы сказать лучше, – одобрил он и, подхватив ее на руки, понес вверх по лестнице в спальню.
Дни пролетали незаметно. И каждый из них одаривал Лорел новыми впечатлениями.
Дэмиан отказывался верить, что она умеет готовить. Они говорили об этом однажды солнечным днем, когда Лорел сидела на поле ромашек, а Дэмиан лежал рядом с ней, положив голову ей на колени.
Она с достоинством напомнила ему о тесте, которое он нашел на ее кухне. Он ответил, и не очень галантно, что оно скорее напоминало последствия неудачного научного эксперимента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Немного жестов, немного ломаных слов, сопровождаемых дружным смехом, и, наконец, Лорел уселась за мраморный столик с салатником, наполненным клубникой и йогуртом. Она почувствовала, что проголодалась; двери, ведущие на террасу, были широко распахнуты, и воздух, напоенный ароматами цветов и моря, только усилил ее аппетит.
Она налила себе вторую чашку кофе и выпила ее на террасе, а потом спустилась по ступенькам и пошла по траве, растущей вокруг дома.
Удивительно, как крепкий сон и ясный свет утра могут все переменить. Вчера дом чуть ли не испугал ее своей суровостью, а сегодня она увидела, как идеально он вписался в окружающую его природу. И расположение очень удачное – он стоит так высоко на вершине холма, что Лорел показалось, будто весь мир расстилается перед ней.
Поддавшись порыву, она сбросила босоножки и понесла их в руках, направляясь к тому концу дома, откуда, как ей показалось, доносился чей-то голос – Спиро, наверное, – и гулкие удары, похожие на удары тяжелым молотом.
Но это был вовсе не старик, а Дэмиан, одетый только в обрезанные джинсы, кожаные рабочие перчатки и потрепанные кроссовки. В руках он держал нечто, похожее на кувалду, и, сильно размахиваясь, бил ею по огромному серому валуну.
Его размахи словно подчинялись какому-то внутреннему ритму, все его внимание полностью сосредоточилось на камне. Лорел поняла, что он не заметил ее появления, и слабый внутренний голос в ее голове прошептал, что это не очень порядочно – стоят в тени кипариса наблюдать за ним исподтишка… Но ничто в мире не могло сейчас отвлечь ее взор от мужа.
Он был великолепен! Солнце светило на его обнаженные плечи; Лорел почти видела, как его кожа покрывается загаром цвета темного золота. Тело Дэмиана блестело под легким налетом пота, который только подчеркивал силу его мускулов. С каждым взмахом кувалды он слегка всхрапывал, и Лорел невольно задерживала дыхание при каждом движении, переводя дух, только когда Дэмиан снова ударял по камню.
Ее мысли опять вернулись к прошлому двухлетней давности, к Кёрку, – тот долгие часы проводил в своем роскошном спортзале в подвале особняка на Лонг-Айленде. Два часа в день, семь дней в неделю – и все же он не выглядел таким удивительно мужественным, как Дэмиан.
Она вспомнила, как сильны были его руки, обнимавшие ее той ночью, как тверды мускулы под ее ладонями…
– Лорел!
Она моргнула. Дэмиан повернулся и смотрел на нее. Потом улыбнулся, отложил кувалду в сторону и вытер лицо и шею полотенцем, которое поднял с травы.
– Извини, – сказал он, отбросил полотенце в сторону и подошел к ней. – Я не хотел тебя разбудить.
– Ты не разбудил меня. Я всегда рано встаю. Он снял перчатки и засунул в задний карман джинсов.
– Я тоже. По старой привычке. Если летом здесь хочешь поработать, то нужно начинать задолго до того, как солнце поднимется, иначе рискуешь здорово обгореть. Ты хорошо выспалась?
– Отлично, – кивнула Лорел. – А ты?
– Я всегда хорошо сплю дома.
Обычно так оно и было. Но в этот раз Дэмиан почти полночи не сомкнул глаз, думая о Лорел – их спальни разделял только холл. Когда же, наконец, он задремал, тут же начали сниться сны, от которых он очнулся усталым и раздраженным. И он решил снять раздражение физическим трудом. Но вид жены, похожей на босоногую нимфу с развевающимися на ветру кудрями, снова увлек его в мир грез.
Лорел откашлялась.
– А ты вообще-то что такое делаешь?
– Дурака валяю, – сказал он с улыбкой. – Во всяком случае, так утверждает Спиро. Я вознамерился устроить здесь цветочную клумбу.
– А Спиро не одобряет?
– О нет, он вполне одобряет. Но он уверен, что мне никогда не одолеть этот булыжник. – Дэмиан наклонился и, подобрав полную горсть земли, пропустил ее сквозь пальцы. – Скорей всего, он прав, но черт меня побери, если я сдамся без боя.
Лорел не могла представить Дэмиана сдающимся без борьбы. Не в этом ли главная причина того, почему она здесь в качестве его жены?
– И потом, я слишком размяк с недавних пор.
Но он совсем не выглядел размякшим. Он выглядел твердым и подтянутым. Великолепным.
– Слишком много времени провожу за рабочим столом, слишком часто ем обильную и изысканную еду. – Он усмехнулся. – Когда я приезжаю домой, на Эктос, то всегда пользуюсь возможностью скинуть несколько фунтов.
– Ты вырос здесь, в этом доме? Дэмиан засмеялся.
– Не совсем. – Он взял босоножки из ее рук и опустился перед ней на колени. – Дай я помогу тебе с ними управиться.
– Нет, – сказала она быстро, – я сама…
Но он приподнял ее ногу, пальцы его казались особенно длинными и загорелыми на ее светлой коже. Сердце Лорел снова станцевало чечетку, слишком часто исполняемую в последнее время и не предвещавшую для нее ничего хорошего.
– Дэмиан, в самом деле, – раздражение, но не на него, а на себя, придало излишнюю резкость ее словам, – я же не инвалид. Я всего лишь…
– …беременная женщина, – закончил он за нее мягко и поднялся на ноги. Их глаза встретились, и он осторожно положил ладонь на ее пока еще плоский живот. – Беременная моим ребенком.
Трудно было понять, что ее обожгло сильнее – пламя в его глазах или жар его прикосновения. Глубоко внутри Лорел начали медленно разворачиваться какие-то горячие кольца и, растекаясь, словно растворялись в ее крови.
– Пойдем, – он протянул ей руку.
– Нет, что ты, Дэмиан, я вовсе не собиралась отрывать тебя от работы. Ты же занят…
– Мы с этим валуном враги старинные. Назовем это временным перемирием. – Он взял ее руку в свою. – Пойдем со мной, Лорел. Ведь это и твой дом. Разреши мне показать тебе его.
Это не ее дом и никогда им не будет. Она хотела было озвучить свою мысль, но Дэмиан уже сплел ее пальцы со своими. Ничего страшного, пускай он покажет ей окрестности.
И он показал ей все, и по тому, как он говорил, Лорел понимала, что он совершенно по-особенному гордится островом. Старые каменные сараи, пастбища, овцы, белыми крапинками рассыпавшиеся по долине, даже кудахтающие куры на пыльной дороге… все для него имело значение, и она видела по лицам людей, обрабатывающих его землю и пасущих его животных, что они уважают хозяина.
Наконец он провел ее через невысокий травянистый холм в небольшую рощу – деревья выглядели так, словно над их формой потрудился ветер, дующий с моря.
– Здесь, – сказал он негромко, – здесь настоящее сердце Эктоса.
– Оливковые деревья? Это ты их посадил?
– Нет, – ответил он, слегка улыбаясь. – Я не могу приписать себе эту заслугу. Оливы очень старые. Некоторым из них больше столетия. Я только забочусь о них, хотя надо заметить, что на их восстановление ушло несколько лет. Я получил эту землю в очень запущенном состоянии.
– Значит, остров принадлежал твоей семье?
– Ты думаешь, что этот дом, эта земля, все это – мое наследство? – Он рассмеялся, словно она удачно пошутила.
Его губы скривились, он засунул руки в задние карманы джинсов и посмотрел на нее прямо и твердо:
– Единственное, что я унаследовал от своих родителей, так это имя – хотя иногда не уверен даже в этом.
– Прости меня, – быстро сказала Лорел. – Я не хотела совать нос не в свои дела.
– Нет, не извиняйся. Ты имеешь право знать обо мне все, – на его шее дернулся мускул. – Мой отец был моряком. Он сделал моей матери ребенка, а женился на ней только потому, что она грозилась заявить в полицию об изнасиловании. Как только я родился, он исчез.
– Бедная женщина!
– Не жалей ее понапрасну. – Он пошел из рощицы, и Лорел поспешила следом. Перед ними выросла из земли низкая каменная стена, отделившая их от обрыва и яркого синего моря внизу.
– Наверняка она кое-что приврала. Она была просто шлюхой из таверны.
Его голос был холодным, без малейшего проблеска эмоций. Дэмиан оперся на стену и уставился в морские дали.
– Она рассказывала мне это, только когда напивалась.
– О, Дэмиан, – тихо сказала Лорел, – мне так жаль.
– Почему? Это реальность. Я рассказываю о себе не для того, чтобы вызвать жалость, просто ты должна знать самое худшее о мужчине, за которого вышла замуж.
– И самое лучшее. – Она глубоко вздохнула, признавая наконец то, чего не хотела признать до сих пор. – Твое решение насчет ребенка – нашего ребенка – было… благородным. Не каждый мужчина на такое способен.
– Но тебе оно не особенно понравилось.
– Просто я не люблю, когда решения принимаются без моего участия.
Его губ коснулась легкая усмешка:
– Намекаешь на мою властность?
– Тебе, наверное, на нее уже намекали? – рассмеялась Лорел.
Ветер растрепал его темные волосы, и он откинул их со лба. Этот жест выглядел совсем по-мальчишески и очень подходил его быстрой улыбке.
– Ага, теперь я вижу, что происходит. Ты и Спиро объединились, чтобы засунуть меня под каблук.
– Тебя? Под каблук? – Она улыбнулась. – Вряд ли, если только Спиро не волшебник. А кто он такой? У меня сложилось впечатление, что он для тебя не просто земляк.
– Как ты назовешь человека, который спас не только твою жизнь, но и душу? – Ветерок бросил ей на лицо прядь волос, и Дэмиан осторожно отвел прядку рукой. – Спиро нашел меня на улицах Афин. Мне было десять лет, и уже два года я существовал один.
– А что случилось с твоей матерью? Он пожал плечами. Беззаботный жест плохо вязался с болью, звучавшей в голосе.
– Однажды утром я проснулся в пустом доме. Она оставила мне записку и немного денег… Но это не имело значения. К тому времени я давно уже научился изворачиваться сам.
– Как? – тихо спросила Лорел, пытаясь представить десятилетнего мальчика, брошенного на произвол судьбы. Проснуться и обнаружить, что ты совсем один в большом мире!
– Очень просто. Я был маленьким и проворным. Мог легко стянуть пригоршню фиников или пару помидоров с уличного лотка, а при наличии мозгов очень просто облегчить карманы туристов от лишних драхм. – Ветер снова растрепал ее кудри, он пригладил ее волосы ладонями и улыбнулся. – Когда Спиро подобрал меня, я был уже вполне законченным карманным воришкой.
– Ты пытался залезть к нему в карман, а он поймал тебя?
Дэмиан кивнул.
– Даже тогда он казался старым, как Моисей, но крепким, как оливковое дерево. Он поставил меня перед выбором: полиция – или я иду с ним. Я пошел с ним.
– Дэмиан, слушай, я запуталась. Но у тебя же была сестра! Николас – юноша, который женился на моей племяннице, – он же твой племянник, не так ли?
– Его мать и я считали друг друга братом и сестрой, но, по правде говоря, в кровном родстве мы не состояли. Видишь ли, Спиро привез меня из Афин на этот остров, где он жил. В то лето, когда мне исполнилось тринадцать, пара американцев – греков по происхождению – приехала на остров в поисках своих родовых корней. Спиро решил, что я заслуживаю лучшего будущего, чем то, которое он мог мне предложить, и, так как я немного знал английский со времен своей воровской практики, он сумел убедить американцев взять меня с собой. Они увезли меня в Нью-Йорк и отдали в школу. Я очень хорошо учился, даже выиграл стипендию в Йельском университете… – Он пожал плечами. – Мне повезло.
– Повезло, – тихо повторила Лорел, думая о том мальчике, которым он когда-то был, и о мужчине, которым стал.
– Везение, тяжелый труд… кто знает, где кончается одно и начинается другое? Наверняка я знаю только одно: если бы не Спиро, моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.
– Надо будет поблагодарить его!
– В самом деле? – Его длинные темные ресницы затенили глаза, и она никак не могла прочесть их выражение. – Если бы он оставил меня на улице, я никогда бы не потревожил тебя.
– Да…
Это слово, произнесенное тихо, почти шепотом, повисло в воздухе между ними. Дэмиан взял лицо Лорел в ладони. Ее взгляд никак не выдавал ее чувств, но он мог видеть, как внезапно и сильно забился пульс у ее горла.
– Matya mou, – прошептал он.
– Что это значит?
Дэмиан наклонил голову и нежно коснулся губами ее рта.
– Это значит «моя самая дорогая». Она робко улыбнулась.
– Мне нравится, как звучат эти слова. А трудно выучить греческий язык?
– Я научу тебя. – Он нежно погладил кончиком пальца ее нижнюю губу. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, если ты скажешь мне, что в твоем сердце.
Для собственной безопасности она могла солгать, но разве можно лгать этому человеку, который только что открыл перед ней душу?
– Я не знаю, что в моем сердце, Дэмиан, я знаю только, что когда я с тобой, то я… я…
Его губы замкнули ее рот в глубоком страстном поцелуе. Какое-то мгновение Лорел пыталась сопротивляться. Но потом вздохнула и обвила руками его шею.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Поцелуй Лорел чуть не свел его с ума.
И дело было не в горячей страстности ее рта, а во вкусе полнейшей покорности, которую он пил с ее губ.
Держа в объятиях свою жену на выветренном склоне холма над Эгейским морем, Дэмиан произнес мысленную клятву: в этот раз, когда они будут любить друг друга, он сделает ее своей навечно.
Может, он держит ее слишком крепко? Целует слишком горячо? Он приказал себе контролировать порыв страсти. Нет, не сейчас, когда губы Лорел так мягки и податливы, когда он чувствует биение ее сердца и знает, что ее желание так же нестерпимо, как и его собственное. Желание – и что-то большее, чем желание.
Он не мог думать. Он мог лишь ощущать вкус ее губ, и когда она слабо застонала и прижалась к нему так, что он почувствовал все изгибы ее тела, Дэмиан чуть не потерял рассудок.
– Дэмиан, – прошептала она, и ее голос прервался, – Дэмиан, прошу тебя…
Поглаживая большими пальцами изящные округлости ее щек, Дэмиан приподнял ее пылающее румянцем лицо к своему и заглянул в потемневшие от страсти глаза.
– Скажи мне, – прошептал он и обнял ее так крепко, что у Лорел перехватило дыхание. Она коснулась его губ своими.
– Люби меня, – выдохнула она, и Дэмиан подхватил ее на руки и понес к каменной смотровой башне.
Тысячу лет назад отсюда воины отражали набеги пиратов. А сейчас, когда Дэмиан уложил свою жену на пол, покрытый свежим, сладко пахнущим сеном, он знал, что после битвы, которая предстоит ему сейчас, невозможно будет определить, кто победитель, а кто побежденный.
Он приказал себе раздеть ее медленно, несмотря на нестерпимость желания. Но когда она скользнула ладонями вниз по его груди, спускаясь все ниже и ниже, остатки его самообладания улетучились.
– Сейчас, – сказал он страстно и снял с нее легкое платье.
Под ним было кружево и шелк, ароматная кожа и жар. Он снова попытался притормозить происходящее, но Лорел подняла голову, целуя его губы. Она гладила его плечи и грудь, гладила его твердый живот. А когда пальцы ее скользнули за пояс его джинсовых шорт, Дэмиан глухо застонал. Его руки накрыли ее ладони, вместе они стянули его шорты и отбросили в сторону.
Наконец они лежали обнаженные, одни во всей вселенной.
И Лорел призналась самой себе: она влюблена, безумно влюблена в своего мужа Дэмиана Скураса.
Много позже в раскаленном добела сиянии полуденного солнца они подошли к дому.
Кто-то – скорее всего, Элени – опустил тонкие жалюзи на всех окнах, и поэтому в вестибюле было прохладно. В доме стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь мягким рокотом лопастей вентиляторов, медленно вращающихся под потолком.
Лорел утомленно огляделась.
– А где Элени?
– Зачем? Тебе что-нибудь нужно? – Дэмиан притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем в губы. – Я все сделаю сам. Сейчас мне не хочется делить тебя ни с кем.
– Нет, мне ничего не нужно, Дэмиан. Я просто подумала… – она покраснела, – что если она нас увидит, то поймет, что мы… что ты и я…
Дэмиан улыбнулся. В пышной гриве волос Лорел запутались соломинки, а на лице сиял румянец, появившийся от долгих часов, проведенных в его объятиях.
– Что же она может понять, keeria mou, кроме того, что мы занимались любовью?
– Что это значит – keeria mou?
– Это значит – моя жена. – Он поцеловал ее спутанные кудри. – Муж может заниматься любовью со своей женой в любое время и в любом месте. – Он нежно приподнял ее лицо за подбородок. – На Эктосе, в Нью-Йорке… где угодно, если она не против. Ты согласна со мной?
– Только если и жене позволяется то же самое.
– Разве тебе не известно, что демократию изобрели в Греции, на этих островах?
– В таком случае… – улыбнулась Лорел. Она приподнялась на цыпочки, приложила рот к уху мужа и что-то прошептала. Дэмиан рассмеялся.
– Я и сам не мог бы сказать лучше, – одобрил он и, подхватив ее на руки, понес вверх по лестнице в спальню.
Дни пролетали незаметно. И каждый из них одаривал Лорел новыми впечатлениями.
Дэмиан отказывался верить, что она умеет готовить. Они говорили об этом однажды солнечным днем, когда Лорел сидела на поле ромашек, а Дэмиан лежал рядом с ней, положив голову ей на колени.
Она с достоинством напомнила ему о тесте, которое он нашел на ее кухне. Он ответил, и не очень галантно, что оно скорее напоминало последствия неудачного научного эксперимента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16