– Женщины всегда считали меня неотразимым.
И все пошли в столовую, где был накрыт сегодня легкий ленч, чтобы гости не проголодались в ожидании грандиозного ужина, предстоявшего в полночь.
Дункан шел рядом с Уильямом.
– Прекрати пялиться на мисс Прендрегаст, – процедил он сквозь зубы.
В этот момент Саманту как раз взял под руку лейтенант Дюкло. Она слушала болтовню своего поклонника, но все время ощущала на себе взгляд Уильяма, заставлявший ее трепетать всем телом, от корней волос до кончиков пальцев.
Уильям же не мог, просто не мог перестать смотреть на нее. Ему хотелось быть с ней рядом, как можно ближе. Хотелось крепко сжать ее в своих объятиях, овладеть ее гибким красивым телом. Ему хотелось уложить ее на спину, раздвинуть ее колени и целовать, целовать ее стройные бедра, ее упругий живот, вьющиеся колечки волос внизу живота, ласкать ее до тех пор, пока Саманта не будет изнемогать от желания. А затем он войдет в ее горячее лоно…
Уильям рывком стряхнул с себя эти неподобающие мысли и постарался как можно скорее покинуть музыкальный зал.
– Я бросился тебе на помощь, и это стоило мне унижения, – услышал он над ухом тихий голос Дункана. – Надеюсь, ты хоть благодарен мне…
Уильям с удовольствием отметил, что леди Фезерстоунбо, повисшая на руке юного Хартуна, внимательно прислушивается к их разговору.
– Но я вижу, что вовсе нет, – продолжал Дункан. – Странный ты человек. Ты смотришь на мисс Прендрегаст. Леди Маршан смотрит на тебя…
– А ты смотришь на леди Маршан, – закончил за него Уильям. – Что ты натворил такого, что Тереза ведет себя подобным образом?
– Она влюблена в меня, и ей это не нравится, – неожиданно серьезным тоном ответил Дункан.
– Вот как? – без малейшего оттенка ревности Уильям пытался осмыслить сказанное. – А ты влюблен в нее?
– Как сумасшедший мальчишка. А ты… она ведь не нужна тебе по-настоящему.
– Я этого не говорил.
– Тебе и не надо говорить. Это и так ясно. По крайней мере, мне.
Уильям взял у проходящего мимо лакея бокал вина.
– Тереза богата. А у тебя ни гроша за душой.
Дункан смотрел в спину Терезе, рассаживающей гостей.
– Зато я могу сделать ее счастливой.
Вдруг Дункан осекся и увлек Уильяма за собой в одну из курительных комнат.
– Подожди… ты хочешь сказать… что тебе абсолютно все равно? Но ведь ты говорил, что она подходит по всем пунктам из твоего списка на роль жены мистера Грегори…
– Знаешь, если поискать, Тереза ведь, в общем, не единственная, кто соответствует моим требованиям, – Уильям посмотрел на друга проницательным взглядом. – А у тебя, кажется, впервые в жизни появились серьезные намерения?
Дункан пристально вглядывался в лицо Уильяма. То, что он увидел, видимо, обрадовало его, потому что Дункан вдруг расслабился и улыбнулся.
– Не исключено… если речь идет о Терезе… но мне надо действовать как можно осторожнее. Впрочем, с кем я говорю об осторожности. Ты делаешь все, чтобы разрушить репутацию бедняжки мисс Прендрегаст. Для этого вполне достаточно твоих безумных взглядов.
Сегодня явно был день признаний.
– Были не только взгляды. Я поцеловал ее.
– Всего один раз?
– Всего один.
– Это не считается. Если, конечно, тебе не хочется повторить. Ну конечно, хочется, это видно невооруженным взглядом.
– Не стоит делать этого – по крайней мере, пока.
Сейчас ему надо сосредоточиться на последнем шаге их плана.
– Но почему? Эта женщина создана для тебя. Я сказал тебе, как только увидел ее впервые. Давай же. Всю жизнь ты делал только то, что надо, только то, что положено. Сделай же хоть что-то просто ради собственного удовольствия!
– Ты предлагаешь мне сделать ее своей любовницей? – Уильям покачал головой. – Это было бы несправедливо по отношению к Саманте. Она девственница.
– О! – Дункан вздохнул. – Что ж, если ты предпочитаешь одинокие ночи…
– В любом случае это невозможно, – настаивал на своем Уильям. – Я переселил мисс Прендрегаст в коттедж для гостей подальше отсюда.
Дункан застыл с поднесенным к губам бокалом.
– Ты – что?
– Переселил ее из дома.
– В уединенный коттедж, где вы можете заниматься ночи напролет всем, чем угодно, не заботясь о том, что дети могут услышать неподобающие звуки…
Теперь настала очередь Уильяма застыть с открытым ртом.
Дункан похлопал приятеля по плечу.
– Неплохая работа, дружище. Теперь тебе больше никогда не спать в своей постели.
Покинув Уильяма, Дункан быстро вернулся в столовую.
Неужели его друг прав? Неужели он выселил Саманту из дома, подсознательно надеясь, что ее уединение будет ему на руку? Неужели им двигала тайная надежда проводить ночи в ее объятиях?
Уильям не знал сам себя. Он совсем, совсем себя не знал!
Он стоял так еще долго, прислушиваясь к звону столового серебра и к голосам. К голосу Саманты. Как он обожал ее голос! Слегка хрипловатый для женщины, певучий и нежный, словно она устала, занимаясь всю ночь любовью, и теперь способна лишь тихо постанывать. Одного ее голоса было достаточно, чтобы каждый мужчина захотел проверить, способен ли он заставить эту женщину застонать от удовольствия. А Уильям знал, что ему это удастся.
Саманта жила теперь одна, только Кларинда должна была охранять ее покой и репутацию, но у Кларинды было столько обязанностей в доме…
Дункан вдруг вылетел ему навстречу из столовой с таким видом, словно им выстрелили из пушки.
– У тебя в кабинете. Немедленно, – быстро бросил он на ходу Уильяму, стараясь, чтобы никто не услышал.
Сейчас? Нет, только не сейчас. Ему необходимо успокоиться. А Дункан наверняка не упустит случая поддразнить его немного, какая бы потрясающая информация ни достигла его ушей – а, судя по его виду, дело обстояло именно так. Возможно, Дункан прав. В конце концов, Уильям был взрослым мужчиной, отцом шестерых детей, одним из крупнейших помещиков Кумберленда. И вести себя, словно спятивший мальчишка, было, разумеется, нелепо, но, как ни странно… пожалуй, приятно. Уильям улыбнулся. Лучше не говорить об этом Дункану.
Он направился к кабинету, не забывая кивать по дороге гостям, торопившимся в столовую, и, когда подходил к дверям, успел уже вполне успокоиться и овладеть собой. А впрочем, с тех пор, как в доме появилась мисс Прендрегаст, Уильям Грегори никогда уже не был собой прежним.
– Что такое? – спросил он, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.
Дункан вышел из тени, и лицо его, обычно такое жизнерадостное, сейчас было озабоченным и серьезным.
– Черт бы побрал этого старого болтуна! Тереза слышала разговор лорда и леди Фезерстоунбо.
– Где?
– В музыкальном зале. У этого старого дурака совсем отказали мозги.
Уильям кивнул.
– А почему Тереза рассказала это тебе?
– Потому что разговор показался ей странным. А тебя рядом не было, – в глазах Дункана мелькнуло раздражение. – Послушай только. Руперт сказал леди Фезерстоунбо, что она должна отдать карту Пашеньке, иначе их ждут новые неприятности.
– Карту? – переспросил Уильям.
– Тереза расслышала не все, но похоже, что по пути в Мейтланд леди Фезерстоунбо украла где-то какую-то карту, которую прячет теперь, надеясь, что, пока неизвестно, где карта, Свирепый Пашенька оставит ее в живых, – Дункан пожал плечами и засунул руки в карманы.
– Так, значит, это граф Гаев наградил ее синяками на лице?
– Думаю, можно не сомневаться в этом.
– Мне, возможно, было бы даже жаль старушку, если бы не десятки смертей, в которых она повинна, – руки Уильяма непроизвольно сжались в кулаки. Мэри! Как ужасно было думать о той страшной смерти, которая постигла его жену! – Так что же это может быть за карта?
– На пути сюда Фезерстоунбо останавливались в доме капитана Фарвелла, – Дункан с остервенением трепал свои густые бакенбарды. – Можно послать к нему гонца и справиться о карте, но, думаю, это не имеет особого значения. Леди Фезерстоунбо – очень умная женщина. Карта, должно быть, большой важности.
– И где же она может быть?
– Руперту это явно неизвестно. Старый дурак наверняка предал бы свою дражайшую половину, имей он такую возможность.
– Возможно, – пробормотал Уильям, думая о том, что в его распоряжении находятся сейчас лучшие, честнейшие люди нации, но только толку от них в таком деле маловато, потому что ни один из них никогда не был в бою, никогда не ходил в разведку, никогда не участвовал в сложной военной операции. Кроме Дункана, разумеется.
– Вечером, когда начнется бал, ты обыщешь спальню Фезерстоунбо. Но Валда была бы такой же безмозглой идиоткой, как ее муж, если бы хранила эту карту где-нибудь, кроме как при себе. А она далеко не идиотка.
– Об этом я и подумал, – Дункан рассеянно перебирал перья на столе Уильяма. – Мы можем арестовать ее и забрать карту. Но мы же хотели отослать Валду обратно к Гаеву со всей фальшивой информацией, которую ей удастся «добыть» на твоем празднике. – Дункан взял одно из перьев и внимательно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Уильяма.
– Ты ведь не думаешь, что нам удастся заставить почтенную пожилую леди раздеться?
– Ты такой великий соблазнитель, – ухмыльнулся в ответ Уильям. – Может быть, у тебя и получится.
Дункан потер подбородок, притворяясь, что всерьез обдумывает этот вариант.
– Знаешь, только что вспомнил – пожалуй, я не такой уж великий соблазнитель.
– Нам надо произвести подмену.
Дункан кивнул.
– Дать ей поддельную карту вместо настоящей.
– Если бы мы знали, где эта карта, и если бы кто-то мог проделать такой трюк, – Уильям перебирал в уме варианты, но каждый из них казался безнадежнее другого. – Но кто? И как?
20.
Тереза с довольным видом любовалась на дело своих рук. К всеобщему изумлению, с потолка свисали шелковые занавеси, превращавшие огромную бальную залу в подобие восточного гарема, в хрустальных подсвечниках горели сотни свеч из превосходного воска. Оркестр играл потрясающе. Шампанское лилось рекой, Дамы не успевали потанцевать со всеми желающими, да и как могло быть иначе – ведь их было гораздо меньше, чем мужчин. Джентльмены стояли группками по несколько человек и вели свои серьезные разговоры, и лишь время от времени кто-то из них садился за карточный стол или выходил в курительную. Все говорило о том, что они отлично проводят время. И даже Уильям занялся наконец насущными проблемами, вместо того чтобы провожать влюбленными взглядами Саманту. Напротив, сейчас Уильям выглядел весьма серьезным. А мистера Дункана Монро вообще не было в зале.
Это хорошо. Если все пойдет, как задумала Тереза, ему здесь и не место.
Тереза смотрела на толпу гостей и думала о своем. Она никогда, с самого детства, не совершала никаких ужасных поступков. Всегда была в меру послушна, хорошо училась, ей всегда хватало ума держаться подальше от неприятностей. Тереза была утешением родителей и прекрасной женой своему покойному мужу, но… но бог явно заставляет ее платить за какие-то грехи, потому что все, буквально все в этой поездке в Сильвермер с самого начала шло наперекосяк.
Мало того, что по дороге на нее напали разбойники, которыми оказались Уильям и этот невыносимый Дункан Монро. Мало того, что полковник Грегори, на брак с которым Тереза не без основания рассчитывала, оказался влюблен, как мальчишка, в свою гувернантку. Сплетни разносились подобно пожару. Но Тереза привыкла к подобным вещам. Она постаралась заткнуть сплетникам рты – подходила к Саманте несколько раз за вечер и всегда при этом лучезарно улыбалась. Говорила о ней с другими только в самых восторженных выражениях. И даже помогла ей сегодня пришить ленту кружев вдоль выреза ее шелкового синего платья. Да, ей почти удалось погасить пожар разгорающегося скандала, но, черт побери, если Уильям будет и дальше смотреть на Саманту такими глазами, все ее старания пойдут насмарку.
Но самое главное, чем больше времени проводила Тереза рядом с Уильямом, тем больше она сомневалась, действительно ли ей хочется стать женой этого мужчины. Да, он нравился ей. Но…
Но существовала еще одна проблема. Мистер Дункан Монро, бывший капитан Ее Величества Третьего драгунского полка и огромная неприятность в жизни Терезы Маршан. Он смотрел на леди Маршан такими голодными глазами, что ее невольно бросало в жар. То, что не было нужно мистеру Монро когда-то в прошлом, весьма интересовало его сейчас. И он давал понять это весьма неоднозначно. Но Терезе… Терезе ничего уже не хотелось…
Впрочем, это была неправда. Очень даже хотелось. Но гордость останавливала ее. И потом, женщина имеет право строить планы. Разумеется, женщина имеет также право менять свои планы, но Тереза никогда не меняла планов под давлением. А Дункан Монро оказывал на нее давление своими пылкими взглядами, от которых останавливалось сердце. Тереза нервно обмахнулась веером.
К тому же – вот еще одно доказательство того, что Тереза прогневала чем-то господа бога, – к ней как раз направлялась леди Фезерстоунбо. Леди Фезерстоунбо, которая начала говорить, еще не дойдя до Терезы:
– Какую необычную девушку нанял полковник Грегори гувернанткой к своим детям.
Тереза критически оглядела пожилую леди. Шелковое платье цвета соломы с узкими рукавами и низким вырезом, отделанным кружевом, хорошо смотрелось бы на юной дебютантке, но никак не на женщине, чья молодость давно миновала, и уж тем более не на пожилой леди, которая вынуждена ходить, опираясь на трость. Веер из позолоченных перьев и такое же перо на голове были весьма изысканными деталями, но на фоне их блеска леди Фезерстоунбо выглядела особенно уставшей от жизни. У нее были мешки под глазами – наверняка бедняжку мучает бессонница. «Или чувство вины», – подумала Тереза. По поводу той карты, о которой она говорила с мужем. Тереза была несказанно зла на лорда Фезерстоунбо. Стоило ей рассказать Дункану о затеянном старым графом разговоре о карте, как капитан Монро тут же испарился из бальной залы. Наверняка речь шла о чем-то очень важном, хотя Тереза не понимала и даже не собиралась гадать, в чем тут дело.
– Мисс Прендрегаст отлично играет на музыкальных инструментах, прекрасно поет, умеет заботиться о детях, все мужчины на празднике вьются вокруг нее, и она вполне способна… соблазнить своего хозяина. – Оркестр играл вальс, пары кружились по залу, а леди Фезерстоунбо смотрела на свою собеседницу с самой что ни на есть обворожительной улыбкой. – Это было бы довольно унизительно для вас, леди Маршан.
Тереза не любила леди Фезерстоунбо. Она всегда презирала старую сплетницу, и Валда отвечала ей взаимностью. Впрочем, она ненавидела всех женщин, с которыми сталкивала ее жизнь. Тереза считала ее жестокой и беспардонной, а к старости Валда сделалась особенно злой. И сейчас леди Маршан получила лишнее тому доказательство. Это был их первый приватный разговор на празднике, а леди Фезерстоунбо уже постаралась уколоть Терезу побольнее.
– Не беспокойтесь о полковнике Грегори, леди Фезерстоунбо, – сказала она. – Я вот абсолютно не беспокоюсь. Мисс Прендрегаст – не только весьма талантливая, но и весьма разумная молодая особа. Ей никогда не придет в голову положить глаз на такого богатого и знатного мужчину, как полковник Грегори.
– И все же кто-то должен сказать ему. Он смотрит на гувернантку такими глазами… А впрочем, – леди Фезерстоунбо махнула рукой, давая понять, что тема исчерпана, – я подошла к вам вовсе не за этим. Мне нужно поделиться кое-чем… с другой женщиной, а их так мало на этом сборище. – Наклонившись к Терезе, Валда понизила голос. – Я вспомнила, где слышала имя мисс Прендрегаст.
Глаза Терезы загорелись, но она постаралась не подать виду.
– Вот как? Вы вспомнили?
– Мисс Прендрегаст – знаменитая воровка, которая буквально затерроризировала весь Лондон лет шесть назад. Она подкарауливала у театра мужчин, вытаскивала у них бумажники, а они еще хвастались наперебой, какой очаровательной улыбкой одарила их прекрасная незнакомка. – Сложив веер, Валда поднесла его к губам. – Думаю, полковнику Грегори следует знать об этом, не так ли?
Словно пораженная громом, Тереза смотрела на нелепую старуху в открытом платье, которому не удалось вернуть ей молодость, на ее нарумяненные щеки. Или… неужели это были синяки?
И лишь через несколько секунд до леди Маршан дошел смысл сказанного. Черт побери! Она прекрасно помнила эту историю. Адорна ведь рассказывала ей о маленькой воровке, которую взяла под свое покровительство, научила манерам, изысканной речи, музыке и танцам, превратив ее в отличную гувернантку. Как гувернантка Саманта была известна тем, что отчаянно сражалась за интересы своих воспитанников даже с их родителями. И это она дала отпор омерзительному негодяю Уордлоу. Тереза готова была аплодировать ей за это. Что же ей делать с полученной от Валды информацией? Тереза не могла решить прямо сейчас, но не упустила случая испортить радостный момент леди Фезерстоунбо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32