Не стесняясь в выражениях, Элис выложила Фрэнку все, что о нем думает, обвинив даже в том, что его поездка во Францию всего лишь предлог, чтобы отделаться от надоевшей любовницы. Фрэнк всякий раз с усмешкой кивал, когда слышал в свой адрес очередной нелестный эпитет.— Очень рад видеть тебя, дорогая, — удалось ему, наконец, вставить словечко. — Позволь представить тебе моего старого друга профессора Мориса Фревиля. Он преподает английский язык в Сорбонне. Мы прилетели с ним всего пару часов назад. Месье Фревиль впервые в Новой Зеландии, а первые впечатления о стране всегда самые яркие. Морис, а это та самая леди, о которой я тебе говорил.— О Боже! — Элис со стоном опустилась на свободный стул, сгорая от стыда. Она-то пребывала в полной уверенности, что изливает гнев на понятном только ей и Фрэнку языке!— Очень рад познакомиться с вами, мисс, — вежливо сказал Морис, едва сдерживая смех. — Должен признать, что вы знаете французский значительно лучше, чем можно было судить по рассказам моего друга.— Думаю, дело в том, что у мисс Годвин в последнее время была довольно богатая практика общения с моряками… по крайней мере, с одним из них. Виктор просто кладезь знаний, не так ли, Элис? Особенно по части выражений, пользующихся популярностью у портовых грузчиков и гаврошей.Она постаралась справиться со смущением.— Насколько мне известно, ты должен находиться в совершенно другом месте. Если я не ошибаюсь, твой отпуск еще не закончился.— Изменились планы, — пожал плечами Фрэнк. — Ну, а у тебя как дела? Написала что-нибудь за последнее время? Понимаешь, Морис, эта леди называет себя соавтором одной начинающей писательницы.Нескрываемый сарказм, прозвучавший в словах Фрэнка, возымел действие.— Не правда! — воскликнула Элис, с яростью хлопнув ладонью по столу. — Тебе прекрасно известно, что не я, а Стелла, моя сестра, получила стипендию, а также и то, что я не способна написать ни строчки.— Да, ты, безусловно, сильна только по части крепких выражений, — хмуро согласился Фрэнк, — и отлично умеешь лгать, когда это тебе нужно. Ей следовало бы разозлиться, но она вдруг подумала о том, как сильно любит этого мужчину.— И давно тебе все известно?— О том, что ты выдавала себя за Стеллу? Точно я узнал это незадолго до отъезда, когда увидел документы Виктора. Но к тому времени у меня уже возникли определенные подозрения. Ты не проявляла никакого энтузиазма по отношению к своей работе и у тебя совершенно нетипичное для писательницы отношение к жизни.— Ты хочешь сказать, что я не разбираюсь в людях и излишне доверчива?— Черт побери, а что, по-твоему, я должен думать? Ты доверилась Виктору — абсолютно постороннему человеку, но только не мне. Так какое ты имеешь право обвинять меня в том, что я не сказал тебе об отъезде?Элис старалась не замечать, с каким вниманием Морис наблюдает за происходящим.— Зачастую ты был совершенно бесчувственным по отношению ко мне, иногда просто откровенно отталкивая меня. И как ты посмел скрыть тот факт, что уезжаешь чуть ли не на месяц?!— Я боялся, что мои чувства могут затмить разум, как это было, когда я влюбился в Джейн. Вот и решил пожить той жизнью, в которой тебя нет, и попытаться представить, что ты вообще не существуешь. Но, как выяснилось, это просто невозможно. Я глубоко заблуждался, полагая, что смогу контролировать свои чувства.— Но в письме…— Я верил во все, о чем писал… в тот момент, вздохнул Фрэнк, — в частности, о самопожертвовании. Я считал, что не вправе просить тебя отложить мечты о карьере, о путешествиях, возможно, навсегда, ради моего представления о доме, где тебя ждут, ради детей, ради того, что связывает мужчину и женщину на всю жизнь. У меня уже есть печальный опыт, когда я оказался косвенным виновником неосуществленной мечты, и я считал, что не смогу пережить это еще раз.— Все это чепуха. Какая там карьера — переводчицы, что ли? Я еще сама не решила. Кто знает, что из меня получится к тому времени, когда я закончу университет? Может быть, я захочу стать преподавателем и открыть свою школу… Кроме того, путешествовать можно и с детьми. Им это весьма полезно для расширения кругозора.Фрэнк воскликнул:— Ну вот, умница моя, ты уже все и решила! — Почему бы и нет, если мне хочется того же, что и тебе? Именно в этом и заключается свобода выбора. — Теперь она не сомневалась, что Фрэнк любит ее, и она заставит его признать это. Элис ликовала.— Меня трудно вынудить делать то, что мне не по вкусу.— Да, в этом я уже убедился. Не сразу, но все же понял это. Я был поглощен собственным благородством, и мне потребовалось несколько недель полного отчаяния, чтобы понять, что я делаю именно то, чего не хотел, — лишаю тебя права выбора. Так что, Элис… — Он помолчал, стараясь справиться с волнением. — Морис уверяет, что весенний Париж — прекрасное место для свадебного путешествия.Элис уставилась на Фрэнка, словно впервые видела это лицо с упрямым подбородком и эти губы, так страстно целовавшие ее много раз.— Если это официальное предложение руки и сердца, дорогой, — она перевела дух, — то мне хотелось бы, чтобы ты сделал это как положено, а не расписывал прелести международного туризма…Вместо ответа Фрэнк достал из кармана футляр с кольцом и, вынув из вазы красную розу, протянул Элис и то, и другое.— Хорошо. Я люблю тебя, и тебе это прекрасно известно. Элис Годвин, согласна ли ты выйти за меня замуж, чтобы до конца моей жизни сводить меня с ума? Согласна ли ты родить мне детей и воспитывать их вместе со мной, а также таскать меня по всему свету, когда тебе вдруг захочется этого?— Думаю, единственным правильным ответом в этом случае будет «да», — с улыбкой вметался Морис, невольный свидетель этой сцены.Элис взглянула на замершего в ожидании ответа Фрэнка, который всем своим видом давал понять, что совершенно не сомневается, каков он будет. И она с радостью ответила бы согласием, но соблазн подразнить был слишком велик.— Что ж, я подумаю. — Элис изобразила сомнение и, внезапно вскочив с места, вылетела на улицу.Не ожидавший такого коварства Фрэнк с воплем устремился за ней, провожаемый смехом Мориса и изумленными взглядами посетителей кафе.Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Фрэнк Бартон, наконец, получил ответ, которого он так ждал:— Да, любимый, я согласна!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14