И выяснил, что парень в ней мертв. Убит ударом отвертки в грудь.
Босх, честно говоря, мало что понял. Ему не хватало фактов. Но он предпочел промолчать.
– Его убила воздушная подушка, Гарри.
– Что значит "убила воздушная подушка"?
– То и значит. Чертов наркоман пытался украсть из машины подушку безопасности. Когда он выковыривал это устройство, оно каким то образом сработало. Подушка мгновенно наполнилась воздухом и вогнала отвертку, которой наркоман орудовал, прямо ему в сердце. В жизни не видел ничего подобного. Наркоман или держал отвертку заостренной частью к себе, или колотил рукояткой по рулевой колонке. Мы не пришли пока к окончательному выводу. Потом мы поговорили с владельцем "крайслера". Он сказал, что при съеме защитной панели, а именно это наркоман и сделал, даже статическое электричество может заставить устройство сработать. Мертвый наркоман носил чистошерстяной свитер. Я, конечно, не уверен, но, возможно, именно он и явился источником этого самого электричества. Бернс говорит, что это первый случай, когда статическое электричество кого нибудь убило.
Пока Эдгар потешался над замечанием своего нового напарника, Босх обдумывал эту версию происшествия. Ему вспомнился информационный бюллетень, появившийся в управлении в прошлом году в связи с участившимися кражами подушек безопасности. На черном рынке эти подушки были весьма ходовым товаром. Воры продавали их нечистоплотным владельцам небольших авторемонтных мастерских по триста долларов за штуку, а те сдирали с клиентов за установку уже по девятьсот долларов, получая, таким образом, прибыль вдвое больше той, на какую могли рассчитывать, заказывая подушки у фирмы изготовителя.
– Значит, это дело проходит как несчастный случай?
– Как убийство по неосторожности. Но история на этом не заканчивается. У машины были открыты обе двери.
– У мертвого наркомана был сообщник.
– Мы тоже так подумали. Решили, что если найдем мерзавца, то притянем его к суду на основании закона о насильственной смерти. Пригласили экспертов, которые с помощью лазерного устройства сняли в машине все отпечатки. Я отвез отпечатки в Девятый отдел и уговорил одного знакомого техника отсканировать их и пропустить через компьютер АФИС. И знаешь, дело выгорело!
– Что, нашел сообщника?
– В самую точку, Гарри. Этот компьютер системы АФИС обладает очень широкими возможностями. В частности, имеет выход на военный идентификационный центр в Сент Луисе. И мы нашли соответствующие отпечатки именно там. Оказывается, этот парень десять лет назад служил в армии. Короче говоря, мы получили из Сент Луиса копию его идентификационной карточки, потом через архив комиссии по отставникам узнали адрес и сегодня утром его взяли.
– Похоже, у тебя был сегодня удачный день.
– Но и это еще не конец. Я не рассказал об одной странности в этом деле.
– Ну так расскажи.
– Помнишь, я говорил, что мы сняли в машине все отпечатки?
– Конечно, помню.
– Совпали еще одни отпечатки, связанные со старым уголовным делом в штате Миссисипи. И я тебе скажу: хорошо, если бы все дни были такими, как этот.
– И кому принадлежат вторые отпечатки? – нетерпеливо спросил Босх, раздраженный тем, что Эдгар тянет время и рассказывает эту историю по частям.
– Эти отпечатки семь лет назад были внесены в общую базу данных криминалистического идентификационного центра на юге США. Такое ощущение, что этот центр долгое время существовал сам по себе и обслуживал только полицию пяти южных штатов. Теперь его прикрыли. Но как бы то ни было, благодаря их коллекции мы сравнили и идентифицировали сегодняшние отпечатки с отпечатками парня, совершившего двойное убийство в городе Билокси аж в семьдесят шестом году. В базе данных он фигурирует под прозвищем Двухсотлетний Мясник. Так его окрестили жители Билокси, потому что он зарубил двух женщин во время праздника Четвертое июля, когда отмечался двухсотлетний юбилей Соединенных Штатов.
– Это, случайно, был не владелец "крайслера"? Тот парень с винтовкой?
– Совершенно верно. Его отпечатки были обнаружены на мясницком топоре, который торчал из черепа одной из убитых девушек. Надо сказать, этот тип немало удивился, когда мы снова приехали к нему во второй половине дня. Мы сказали ему: "Эй, мужик, мы поймали подельника того парня, который помер в твоей машине. Но ты, сукин сын, тоже под арестом – по подозрению в двойном убийстве". У него в тот момент ум за разум зашел, Гарри. Видел бы ты его рожу!
Эдгар громко, от души расхохотался, и Босх ощутил, как остро тоскует по своей работе, хотя со дня его ухода в административный отпуск прошла всего неделя.
– Он раскололся?
– Нет, пока отмалчивается. Уж не такой он дурак, чтобы писать чистосердечное, особенно учитывая то обстоятельство, что до сих пор ему удавалось скрываться. Нет, ты только подумай – бега длиной в двадцать лет!
– Слушай, а чем он сейчас занимается?
– Такое ощущение, что парень залег на дно. У него магазин скобяных товаров в Санта Монике. Женат, имеет ребенка и собаку. Как говорится, редкий случай полного перерождения. К сожалению, теперь ему придется поехать в Билокси. Надеюсь, ему нравится южная кухня, поскольку сюда он вернется очень не скоро.
Эдгар опять залился смехом. Босх промолчал. Эта история произвела на него удручающее впечатление, напомнив о том, чего он лишился. К тому же он вспомнил, что доктор Хинойос попросила его дать определение своей миссии.
– Завтра к нам приезжают два полицейских из Миссисипи, – сказал Эдгар. – Я немного знаком с ними. Неплохие ребята. Любят отдыхать на природе.
Босх молчал.
– Эй, Гарри, ты еще здесь?
– Да. Просто задумался... Слушай, такое впечатление, что борьба с преступностью в городе целиком легла на твои плечи. Как на это отреагировал наш доблестный начальник?
– Паундс? Господи! Да у него зуб на зуб не попадал от возбуждения. Знаешь, что он задумал? Хочет присвоить себе славу за раскрытие всех трех дел. Пытается даже старое дело о двойном убийстве в Билокси записать на счет подразделения.
Босха это не удивило. Подобная практика среди руководства управления и статистиков получила широкое распространение. Все они стремились показать рост раскрываемости тяжких преступлений с помощью всевозможных ухищрений. К примеру, в деле с воздушной подушкой убийства как такового не было. Типичный несчастный случай. Но поскольку человек погиб в момент совершения преступления, закон Калифорнии позволял обвинить соучастника в смерти партнера. Босх знал, что Паундс, предъявив соучастнику обвинение в смерти напарника наркомана, переведет это дело в разряд тяжких преступлений и впишет в свой кондуит дополнительный балл за раскрытие очередного убийства. Таким образом, статистический процент раскрываемости убийств в подразделении "Голливуд" пусть ненамного, но возрастет. Между тем для руководства управления это крайне важно, поскольку в последние годы процент раскрываемости тяжких преступлений постоянно снижался и норовил опуститься даже ниже роковой отметки в пятьдесят процентов.
Однако Паундса небольшой рост не устраивает. Он стремится записать в свой актив успешное раскрытие убийства двух женщин в Билокси. Разумеется, это можно оспаривать, но, как ни крути, убойный отдел дело все таки раскрыл. Таким образом, речь идет уже о трех раскрытых убийствах, а это, по статистике, обеспечивает куда более высокий процент раскрываемости. И к тому же способствует улучшению имиджа не только управления, но и лично Паундса – как начальника бюро детективов. Босх знал, что Паундс доволен собой и, возможно, вполне искренне считает, что департамент обязан успехом дня его умелому руководству.
– Он сказал, что наш рейтинг подскочит сразу на шесть пунктов, – сообщил Эдгар. – Паундс сейчас на верху блаженства, а мой новый напарник радуется, что сумел ублажить своего покровителя.
– Не хочу ничего больше об этом слышать.
– Врешь, хочешь. Чем ты сейчас занимаешься, помимо того, что считаешь машинки на трассе? Ничем. Ты ведь дохнешь от скуки, Гарри.
– Ничего подобного, – солгал Босх. – Вчера, к примеру, я закончил ремонтировать веранду. На этой неделе я...
– Гарри, сколько раз тебе говорить, что ты зря тратишь и время, и деньги. Инспектора обязательно накроют тебя в доме и вышибут оттуда твою задницу. Потом снесут дом и выпишут тебе счет за проделанные работы. Так что и твой дом, и твоя веранда в скором времени окажутся на городской свалке.
– Я нанял адвоката, чтобы он занялся этим делом.
– И какие же шаги он собирается предпринять?
– Откуда мне знать? Я хочу опротестовать постановление о сносе. Мой адвокат – тертый парень. Он сказал, что сможет это уладить.
– Очень хочется верить. Но я на твоем месте на это не надеялся бы, дождался сноса и снова стал отстраиваться.
– Я пока в лотерею не выиграл.
– У федеральных чиновников существует система займов на случай стихийного бедствия. Ты мог бы получить такой заем.
– Я уже написал заявление, Джерри, но мне нравится этот дом, и я хочу в нем жить.
– О'кей, Гарри. Надеюсь, твой адвокат урегулирует это дело... Извини, не могу больше с тобой разговаривать, потому как Бернс возжаждал пива и ждет меня сейчас в "Шорт стопе".
Когда Босх в последний раз был в "Шорт стопе" – задрипанном полицейском баре неподалеку от академии и стадиона Доджа, там еще висели довольно таки пожелтевшие от времени старые плакаты вроде: "Я поддерживаю шефа Гейтса". Большинство нынешних копов знать не знали, кто такой этот Гейтс, но в "Шорт стоп" любили захаживать ветераны, вспоминавшие за кружкой пива дела давно минувших дней и свою службу в департаменте, от которого давно уже ничего не осталось.
– Желаю хорошо повеселиться, Джерри.
– Будь здоров, Гарри. Береги себя.
Босх повесил трубку и не торопясь допил пиво. Пожалуй, звонок Эдгара следовало рассматривать как завуалированную попытку выяснить его, Босха, положение и намерения. Похоже, напарник оказался на распутье и никак не может решить, к какому берегу прибиться. Но Босх на него за это не обижался. Он сам учил Эдгара никогда не рубить сплеча и, прежде чем действовать, тщательно исследовать обстановку.
Босх посмотрел на свое отражение в стекле микроволновой печи. На кухне было темновато, и лицо тоже показалось ему темным и мрачным. Отчетливо проступали только глаза и очерченная световым бликом линия подбородка. Босху минуло сорок пять лет, но выглядел он старше своих лет. Хотя волосы по прежнему были густыми и упруго завивались, в них, как и в усах, серебрилась седина. В карих глазах крылись усталость и горечь разочарования. Кожа имела нездоровый сероватый оттенок, характерный для людей, работающих по ночам. Назвать его худым из за развитой мускулатуры было трудно, но одежда висела на нем как на вешалке, и сторонний наблюдатель мог бы решить, что недавно он перенес тяжелую болезнь.
Босх отвел глаза от отражения в стекле, достал из холодильника еще одну бутылочку пива и прошел на веранду. Небо на горизонте расцветилось яркими закатными красками. На город опускался вечерний сумрак. Мчавшиеся по шоссе машины зажгли фары. Эти движущиеся огни всю ночь будут проноситься мимо его дома в сторону городского центра, и их поток не иссякнет ни на минуту.
Поглядывая на проезжавшие внизу машины, он неожиданно представил себе, что гора, на которой стоит его дом, вовсе не гора, а муравейник, и скоро появится кто то могучий и огромный и ткнет в этот муравейник ногой. Снова обрушатся, сползая со склонов, дома, а проложенное внизу шоссе исчезнет под обломками. Но потом пережившие бедствие муравьи выползут из своих убежищ, восстановят муравейник и расчистят дорогу. И в мире опять воцарится порядок.
Что то беспокоило Босха, но он никак не мог понять, что именно. Мысли то разбредались, то причудливо переплетались и путались. Казалось, будто между рассказом Эдгара и тем, о чем говорила сегодня доктор Хинойос, есть какая то связь. Какая? Этого он пока не осознавал.
Допив вторую бутылку пива, Босх решил, что этого довольно, уселся в стоявший на веранде шезлонг и, положив ноги на перильца ограждения, скрестил их в щиколотках. Самое время отдохнуть душой и телом. Подняв голову, он увидел в небе облака, окрашенные в оранжевый цвет лучами заходящего солнца и похожие на потоки расплавленной вулканической лавы.
Он уже начал задремывать, когда огненные скрижали в небесах вдруг сложились в хорошо знакомую фразу: все важны, или никто не важен. А потом, в заповедный миг прозрения, который иногда случается перед сном, он понял, какая связующая нить соединяла все это время его мятущиеся мысли. А еще он понял, в чем суть его миссии.
* * *
Утром Босх, даже не приняв душ, торопливо оделся, чтобы побыстрее приступить к работе по дому и праведным трудом до мозолей и седьмого пота изгнать навязчивые мысли, посетившие его ночью.
Однако избавиться от них оказалось не так то просто. Натягивая испятнанные лаком и краской рабочие джинсы, он поймал свое отражение в висевшем над бюро треснутом зеркале и обнаружил, что надел футболку задом наперед. На белом хлопке чернел девиз убойного отдела: "Наш рабочий день начинается тогда, когда ваш заканчивается".
Вообще то этому изречению следовало находиться на спине. Чертыхнувшись, он снял футболку, перевернул ее и надел снова. Теперь в зеркале отражалось то, что и должно было: значок детектива на левой стороне груди и три слова: "Отдел убийств ПУЛА".
Сварив кофе, он налил горячий напиток в кружку и, прихватив ее с собой, вышел на веранду. Глотнув обжигающую жидкость, он вытащил из кладовки времянки ящик с инструментами и новую дверь, которую купил в магазине "Все для дома" и собирался установить в спальне. Потом, прислонив дверь к перильцам ограждения, уселся в шезлонг и, попивая кофе, рассматривал ее минуты три. Старая дверь во время землетрясения треснула, а когда он несколькими днями раньше попытался навесить новую, выяснилось, что та чуть великовата и в дверной проем не входит. Еще раз все измерив и рассчитав, он пришел к выводу, что новую дверь необходимо слегка обстругать по краям, сняв рубанком с каждой стороны одну восемнадцатую дюйма. Установив дверь боком, он достал рубанок и, почти не нажимая на инструмент, принялся водить им взад вперед, снимая тонюсенькую, не толще бумажного листа, стружку с боковых граней. Время от времени Босх окидывал дело своих рук критическим взглядом и задумчиво проводил ладонью по оструганной поверхности. Он видел результат своего труда, и ему это нравилось. В других сферах жизни ему крайне редко приходилось наблюдать такой зримый эффект.
Поначалу работа его захватила, но скоро он понял, что полностью сосредоточиться на деле не может. Его снова одолели ночные тревожные мысли. Все важны, или никто не важен. Именно эти слова он сказал вчера Хинойос и назвал их своим жизненным кредо. Но так ли это? Верит ли он в то, о чем сказал? Что на самом деле значат для него эти слова? А если это всего навсего расхожий лозунг вроде того, что начертан у него на футболке и не имеет почти никакого отношения к реальности? Эти вопросы эхом отдавались в голове, переплетаясь с засевшими в памяти репликами из вчерашнего телефонного разговора с Эдгаром. Впрочем, у него имелись и куда более важные соображения на этот счет, о которых он никому не рассказывал.
Отложив рубанок, он еще раз провел ладонью по гладкой на ощупь боковой поверхности двери. Решив, что боковины оструганы как следует, он внес дверь в дом, положил на застланный брезентом пол гостиной и приступил к полировке мелкой наждачной бумагой, чтобы добиться еще большей, почти зеркальной гладкости.
Потом, держа дверь вертикально, навесил ее на петли и легким ударом молотка вогнал в них соединительные стальные штырьки. Чтобы дверь ходила свободно, он предварительно смазал и штырьки, и петли машинным маслом. Теперь дверь идеально подходила к проему спальни. Несколько раз открыв и закрыв ее, он отступил на шаг и полюбовался своей работой, гордый ее успешным завершением.
Однако радость от законченной работы быстро сменилась тревогой. Когда он вернулся на веранду и стал сметать в кучку стружки, прежние мысли нахлынули на него снова.
Хинойос советовала ему найти всепоглощающее занятие, и он наконец понял, что ему нужно. За что бы он в будущем ни взялся, дабы занять время, существовало одно важное дело, которое требовалось закончить во что бы то ни стало. Прислонив к стене щетку, он отправился в дом переодеваться.
* * *
Помещение архива ПУЛА и штаб квартира полицейского авиаотряда, известного под названием "Пайпер тек", располагались в нижней части города, на Рамирес стрит, неподалеку от Паркеровского центра.
1 2 3 4 5 6 7 8
Босх, честно говоря, мало что понял. Ему не хватало фактов. Но он предпочел промолчать.
– Его убила воздушная подушка, Гарри.
– Что значит "убила воздушная подушка"?
– То и значит. Чертов наркоман пытался украсть из машины подушку безопасности. Когда он выковыривал это устройство, оно каким то образом сработало. Подушка мгновенно наполнилась воздухом и вогнала отвертку, которой наркоман орудовал, прямо ему в сердце. В жизни не видел ничего подобного. Наркоман или держал отвертку заостренной частью к себе, или колотил рукояткой по рулевой колонке. Мы не пришли пока к окончательному выводу. Потом мы поговорили с владельцем "крайслера". Он сказал, что при съеме защитной панели, а именно это наркоман и сделал, даже статическое электричество может заставить устройство сработать. Мертвый наркоман носил чистошерстяной свитер. Я, конечно, не уверен, но, возможно, именно он и явился источником этого самого электричества. Бернс говорит, что это первый случай, когда статическое электричество кого нибудь убило.
Пока Эдгар потешался над замечанием своего нового напарника, Босх обдумывал эту версию происшествия. Ему вспомнился информационный бюллетень, появившийся в управлении в прошлом году в связи с участившимися кражами подушек безопасности. На черном рынке эти подушки были весьма ходовым товаром. Воры продавали их нечистоплотным владельцам небольших авторемонтных мастерских по триста долларов за штуку, а те сдирали с клиентов за установку уже по девятьсот долларов, получая, таким образом, прибыль вдвое больше той, на какую могли рассчитывать, заказывая подушки у фирмы изготовителя.
– Значит, это дело проходит как несчастный случай?
– Как убийство по неосторожности. Но история на этом не заканчивается. У машины были открыты обе двери.
– У мертвого наркомана был сообщник.
– Мы тоже так подумали. Решили, что если найдем мерзавца, то притянем его к суду на основании закона о насильственной смерти. Пригласили экспертов, которые с помощью лазерного устройства сняли в машине все отпечатки. Я отвез отпечатки в Девятый отдел и уговорил одного знакомого техника отсканировать их и пропустить через компьютер АФИС. И знаешь, дело выгорело!
– Что, нашел сообщника?
– В самую точку, Гарри. Этот компьютер системы АФИС обладает очень широкими возможностями. В частности, имеет выход на военный идентификационный центр в Сент Луисе. И мы нашли соответствующие отпечатки именно там. Оказывается, этот парень десять лет назад служил в армии. Короче говоря, мы получили из Сент Луиса копию его идентификационной карточки, потом через архив комиссии по отставникам узнали адрес и сегодня утром его взяли.
– Похоже, у тебя был сегодня удачный день.
– Но и это еще не конец. Я не рассказал об одной странности в этом деле.
– Ну так расскажи.
– Помнишь, я говорил, что мы сняли в машине все отпечатки?
– Конечно, помню.
– Совпали еще одни отпечатки, связанные со старым уголовным делом в штате Миссисипи. И я тебе скажу: хорошо, если бы все дни были такими, как этот.
– И кому принадлежат вторые отпечатки? – нетерпеливо спросил Босх, раздраженный тем, что Эдгар тянет время и рассказывает эту историю по частям.
– Эти отпечатки семь лет назад были внесены в общую базу данных криминалистического идентификационного центра на юге США. Такое ощущение, что этот центр долгое время существовал сам по себе и обслуживал только полицию пяти южных штатов. Теперь его прикрыли. Но как бы то ни было, благодаря их коллекции мы сравнили и идентифицировали сегодняшние отпечатки с отпечатками парня, совершившего двойное убийство в городе Билокси аж в семьдесят шестом году. В базе данных он фигурирует под прозвищем Двухсотлетний Мясник. Так его окрестили жители Билокси, потому что он зарубил двух женщин во время праздника Четвертое июля, когда отмечался двухсотлетний юбилей Соединенных Штатов.
– Это, случайно, был не владелец "крайслера"? Тот парень с винтовкой?
– Совершенно верно. Его отпечатки были обнаружены на мясницком топоре, который торчал из черепа одной из убитых девушек. Надо сказать, этот тип немало удивился, когда мы снова приехали к нему во второй половине дня. Мы сказали ему: "Эй, мужик, мы поймали подельника того парня, который помер в твоей машине. Но ты, сукин сын, тоже под арестом – по подозрению в двойном убийстве". У него в тот момент ум за разум зашел, Гарри. Видел бы ты его рожу!
Эдгар громко, от души расхохотался, и Босх ощутил, как остро тоскует по своей работе, хотя со дня его ухода в административный отпуск прошла всего неделя.
– Он раскололся?
– Нет, пока отмалчивается. Уж не такой он дурак, чтобы писать чистосердечное, особенно учитывая то обстоятельство, что до сих пор ему удавалось скрываться. Нет, ты только подумай – бега длиной в двадцать лет!
– Слушай, а чем он сейчас занимается?
– Такое ощущение, что парень залег на дно. У него магазин скобяных товаров в Санта Монике. Женат, имеет ребенка и собаку. Как говорится, редкий случай полного перерождения. К сожалению, теперь ему придется поехать в Билокси. Надеюсь, ему нравится южная кухня, поскольку сюда он вернется очень не скоро.
Эдгар опять залился смехом. Босх промолчал. Эта история произвела на него удручающее впечатление, напомнив о том, чего он лишился. К тому же он вспомнил, что доктор Хинойос попросила его дать определение своей миссии.
– Завтра к нам приезжают два полицейских из Миссисипи, – сказал Эдгар. – Я немного знаком с ними. Неплохие ребята. Любят отдыхать на природе.
Босх молчал.
– Эй, Гарри, ты еще здесь?
– Да. Просто задумался... Слушай, такое впечатление, что борьба с преступностью в городе целиком легла на твои плечи. Как на это отреагировал наш доблестный начальник?
– Паундс? Господи! Да у него зуб на зуб не попадал от возбуждения. Знаешь, что он задумал? Хочет присвоить себе славу за раскрытие всех трех дел. Пытается даже старое дело о двойном убийстве в Билокси записать на счет подразделения.
Босха это не удивило. Подобная практика среди руководства управления и статистиков получила широкое распространение. Все они стремились показать рост раскрываемости тяжких преступлений с помощью всевозможных ухищрений. К примеру, в деле с воздушной подушкой убийства как такового не было. Типичный несчастный случай. Но поскольку человек погиб в момент совершения преступления, закон Калифорнии позволял обвинить соучастника в смерти партнера. Босх знал, что Паундс, предъявив соучастнику обвинение в смерти напарника наркомана, переведет это дело в разряд тяжких преступлений и впишет в свой кондуит дополнительный балл за раскрытие очередного убийства. Таким образом, статистический процент раскрываемости убийств в подразделении "Голливуд" пусть ненамного, но возрастет. Между тем для руководства управления это крайне важно, поскольку в последние годы процент раскрываемости тяжких преступлений постоянно снижался и норовил опуститься даже ниже роковой отметки в пятьдесят процентов.
Однако Паундса небольшой рост не устраивает. Он стремится записать в свой актив успешное раскрытие убийства двух женщин в Билокси. Разумеется, это можно оспаривать, но, как ни крути, убойный отдел дело все таки раскрыл. Таким образом, речь идет уже о трех раскрытых убийствах, а это, по статистике, обеспечивает куда более высокий процент раскрываемости. И к тому же способствует улучшению имиджа не только управления, но и лично Паундса – как начальника бюро детективов. Босх знал, что Паундс доволен собой и, возможно, вполне искренне считает, что департамент обязан успехом дня его умелому руководству.
– Он сказал, что наш рейтинг подскочит сразу на шесть пунктов, – сообщил Эдгар. – Паундс сейчас на верху блаженства, а мой новый напарник радуется, что сумел ублажить своего покровителя.
– Не хочу ничего больше об этом слышать.
– Врешь, хочешь. Чем ты сейчас занимаешься, помимо того, что считаешь машинки на трассе? Ничем. Ты ведь дохнешь от скуки, Гарри.
– Ничего подобного, – солгал Босх. – Вчера, к примеру, я закончил ремонтировать веранду. На этой неделе я...
– Гарри, сколько раз тебе говорить, что ты зря тратишь и время, и деньги. Инспектора обязательно накроют тебя в доме и вышибут оттуда твою задницу. Потом снесут дом и выпишут тебе счет за проделанные работы. Так что и твой дом, и твоя веранда в скором времени окажутся на городской свалке.
– Я нанял адвоката, чтобы он занялся этим делом.
– И какие же шаги он собирается предпринять?
– Откуда мне знать? Я хочу опротестовать постановление о сносе. Мой адвокат – тертый парень. Он сказал, что сможет это уладить.
– Очень хочется верить. Но я на твоем месте на это не надеялся бы, дождался сноса и снова стал отстраиваться.
– Я пока в лотерею не выиграл.
– У федеральных чиновников существует система займов на случай стихийного бедствия. Ты мог бы получить такой заем.
– Я уже написал заявление, Джерри, но мне нравится этот дом, и я хочу в нем жить.
– О'кей, Гарри. Надеюсь, твой адвокат урегулирует это дело... Извини, не могу больше с тобой разговаривать, потому как Бернс возжаждал пива и ждет меня сейчас в "Шорт стопе".
Когда Босх в последний раз был в "Шорт стопе" – задрипанном полицейском баре неподалеку от академии и стадиона Доджа, там еще висели довольно таки пожелтевшие от времени старые плакаты вроде: "Я поддерживаю шефа Гейтса". Большинство нынешних копов знать не знали, кто такой этот Гейтс, но в "Шорт стоп" любили захаживать ветераны, вспоминавшие за кружкой пива дела давно минувших дней и свою службу в департаменте, от которого давно уже ничего не осталось.
– Желаю хорошо повеселиться, Джерри.
– Будь здоров, Гарри. Береги себя.
Босх повесил трубку и не торопясь допил пиво. Пожалуй, звонок Эдгара следовало рассматривать как завуалированную попытку выяснить его, Босха, положение и намерения. Похоже, напарник оказался на распутье и никак не может решить, к какому берегу прибиться. Но Босх на него за это не обижался. Он сам учил Эдгара никогда не рубить сплеча и, прежде чем действовать, тщательно исследовать обстановку.
Босх посмотрел на свое отражение в стекле микроволновой печи. На кухне было темновато, и лицо тоже показалось ему темным и мрачным. Отчетливо проступали только глаза и очерченная световым бликом линия подбородка. Босху минуло сорок пять лет, но выглядел он старше своих лет. Хотя волосы по прежнему были густыми и упруго завивались, в них, как и в усах, серебрилась седина. В карих глазах крылись усталость и горечь разочарования. Кожа имела нездоровый сероватый оттенок, характерный для людей, работающих по ночам. Назвать его худым из за развитой мускулатуры было трудно, но одежда висела на нем как на вешалке, и сторонний наблюдатель мог бы решить, что недавно он перенес тяжелую болезнь.
Босх отвел глаза от отражения в стекле, достал из холодильника еще одну бутылочку пива и прошел на веранду. Небо на горизонте расцветилось яркими закатными красками. На город опускался вечерний сумрак. Мчавшиеся по шоссе машины зажгли фары. Эти движущиеся огни всю ночь будут проноситься мимо его дома в сторону городского центра, и их поток не иссякнет ни на минуту.
Поглядывая на проезжавшие внизу машины, он неожиданно представил себе, что гора, на которой стоит его дом, вовсе не гора, а муравейник, и скоро появится кто то могучий и огромный и ткнет в этот муравейник ногой. Снова обрушатся, сползая со склонов, дома, а проложенное внизу шоссе исчезнет под обломками. Но потом пережившие бедствие муравьи выползут из своих убежищ, восстановят муравейник и расчистят дорогу. И в мире опять воцарится порядок.
Что то беспокоило Босха, но он никак не мог понять, что именно. Мысли то разбредались, то причудливо переплетались и путались. Казалось, будто между рассказом Эдгара и тем, о чем говорила сегодня доктор Хинойос, есть какая то связь. Какая? Этого он пока не осознавал.
Допив вторую бутылку пива, Босх решил, что этого довольно, уселся в стоявший на веранде шезлонг и, положив ноги на перильца ограждения, скрестил их в щиколотках. Самое время отдохнуть душой и телом. Подняв голову, он увидел в небе облака, окрашенные в оранжевый цвет лучами заходящего солнца и похожие на потоки расплавленной вулканической лавы.
Он уже начал задремывать, когда огненные скрижали в небесах вдруг сложились в хорошо знакомую фразу: все важны, или никто не важен. А потом, в заповедный миг прозрения, который иногда случается перед сном, он понял, какая связующая нить соединяла все это время его мятущиеся мысли. А еще он понял, в чем суть его миссии.
* * *
Утром Босх, даже не приняв душ, торопливо оделся, чтобы побыстрее приступить к работе по дому и праведным трудом до мозолей и седьмого пота изгнать навязчивые мысли, посетившие его ночью.
Однако избавиться от них оказалось не так то просто. Натягивая испятнанные лаком и краской рабочие джинсы, он поймал свое отражение в висевшем над бюро треснутом зеркале и обнаружил, что надел футболку задом наперед. На белом хлопке чернел девиз убойного отдела: "Наш рабочий день начинается тогда, когда ваш заканчивается".
Вообще то этому изречению следовало находиться на спине. Чертыхнувшись, он снял футболку, перевернул ее и надел снова. Теперь в зеркале отражалось то, что и должно было: значок детектива на левой стороне груди и три слова: "Отдел убийств ПУЛА".
Сварив кофе, он налил горячий напиток в кружку и, прихватив ее с собой, вышел на веранду. Глотнув обжигающую жидкость, он вытащил из кладовки времянки ящик с инструментами и новую дверь, которую купил в магазине "Все для дома" и собирался установить в спальне. Потом, прислонив дверь к перильцам ограждения, уселся в шезлонг и, попивая кофе, рассматривал ее минуты три. Старая дверь во время землетрясения треснула, а когда он несколькими днями раньше попытался навесить новую, выяснилось, что та чуть великовата и в дверной проем не входит. Еще раз все измерив и рассчитав, он пришел к выводу, что новую дверь необходимо слегка обстругать по краям, сняв рубанком с каждой стороны одну восемнадцатую дюйма. Установив дверь боком, он достал рубанок и, почти не нажимая на инструмент, принялся водить им взад вперед, снимая тонюсенькую, не толще бумажного листа, стружку с боковых граней. Время от времени Босх окидывал дело своих рук критическим взглядом и задумчиво проводил ладонью по оструганной поверхности. Он видел результат своего труда, и ему это нравилось. В других сферах жизни ему крайне редко приходилось наблюдать такой зримый эффект.
Поначалу работа его захватила, но скоро он понял, что полностью сосредоточиться на деле не может. Его снова одолели ночные тревожные мысли. Все важны, или никто не важен. Именно эти слова он сказал вчера Хинойос и назвал их своим жизненным кредо. Но так ли это? Верит ли он в то, о чем сказал? Что на самом деле значат для него эти слова? А если это всего навсего расхожий лозунг вроде того, что начертан у него на футболке и не имеет почти никакого отношения к реальности? Эти вопросы эхом отдавались в голове, переплетаясь с засевшими в памяти репликами из вчерашнего телефонного разговора с Эдгаром. Впрочем, у него имелись и куда более важные соображения на этот счет, о которых он никому не рассказывал.
Отложив рубанок, он еще раз провел ладонью по гладкой на ощупь боковой поверхности двери. Решив, что боковины оструганы как следует, он внес дверь в дом, положил на застланный брезентом пол гостиной и приступил к полировке мелкой наждачной бумагой, чтобы добиться еще большей, почти зеркальной гладкости.
Потом, держа дверь вертикально, навесил ее на петли и легким ударом молотка вогнал в них соединительные стальные штырьки. Чтобы дверь ходила свободно, он предварительно смазал и штырьки, и петли машинным маслом. Теперь дверь идеально подходила к проему спальни. Несколько раз открыв и закрыв ее, он отступил на шаг и полюбовался своей работой, гордый ее успешным завершением.
Однако радость от законченной работы быстро сменилась тревогой. Когда он вернулся на веранду и стал сметать в кучку стружки, прежние мысли нахлынули на него снова.
Хинойос советовала ему найти всепоглощающее занятие, и он наконец понял, что ему нужно. За что бы он в будущем ни взялся, дабы занять время, существовало одно важное дело, которое требовалось закончить во что бы то ни стало. Прислонив к стене щетку, он отправился в дом переодеваться.
* * *
Помещение архива ПУЛА и штаб квартира полицейского авиаотряда, известного под названием "Пайпер тек", располагались в нижней части города, на Рамирес стрит, неподалеку от Паркеровского центра.
1 2 3 4 5 6 7 8