— Так вот куда кануло мое наследство. Что не успел раздать — спустил в казино.
— Ну уж нет. Ройбен был грамотным игроком.
Рэй изумился. Услышанное несколько облегчило его душу. Так, на самую малость. Даже если судье удивительно везло, то вряд ли он мог, всего раз в неделю посещая казино, сколотить целое состояние.
Черт, разговор с Гарри Рексом было необходимо продолжить.
ГЛАВА 13
Предчувствуя скорую смерть, педантичный судья навел идеальный порядок в своих бумагах. Почти все они были аккуратно разложены по ящикам письменного стола.
В верхнем лежали накопившиеся за десять лет корешки справок о движении денег на банковских счетах. Второй ящик содержал копии налоговых деклараций и шесть толстых конторских книг с подробными записями: кому, когда и какая сумма была пожертвована. Третий, самый объемистый, заполняли десятки коричневых конвертов размерами чуть больше почтового. На каждом имелся надписанный рукой судьи ярлычок: «счета от врачей», «счета за телефон», «коммунальные платежи», «деловая корреспонденция», «переписка с пенсионным фондом», «неоплаченные счета» и так далее. Рэй скользнул взглядом по ярлычкам, но вскрыть решил лишь конверт с неоплаченными счетами. В единственной оказавшейся внутри квитанции значилась сумма в тринадцать долларов восемьдесят центов за ремонт газонокосилки. Датирована квитанция была предыдущей неделей.
— Не очень-то это красиво — рыться в бумагах покойного,— заметил Гарри Рекс.— Как будто подглядываешь в замочную скважину.
— Следователь тоже копается в чужих вещах, ищет ключ к разгадке тайны,— буркнул Рэй.
Оба стояли у противоположных концов стола, уже без галстуков, с закатанными по локоть рукавами, извлекая из казавшихся бездонными недр стола все новые кипы бумаг. Форрест, по обыкновению, взял на себя наиболее ответственную часть работы — послеобеденный отдых. После трех банок выпитого после еды пива он устроился в кресле-качалке и безмятежно посапывал.
Во всяком случае, младший находился под присмотром, хотя вполне мог, как случалось до этого множество раз, сгинуть в очередном кутеже. Не найди он в себе силы добраться до храма, никто бы в Клэнтоне и не удивился. Одной черной меткой на репутации больше — кому какое дело?
Последний, самый нижний ящик оказался набитым милыми сердцу старика безделушками: старыми перьевыми ручками, булавками для галстука, курительными трубками, памятными значками участника различных конференций, выцветшими фотографиями, среди которых обнаружились две детских — Рэя и Форреста. Под листом картона лежали брачный договор и свидетельство о смерти матери. С обратной стороны к нему полоской скотча был прикреплен вырезанный из номера «Клэнтон кроникл», городской газеты от 12 октября 1969 года, некролог. Пробежав глазами текст, Рэй осторожно отделил вырезку и протянул ее Гарри Рексу:
— Помнишь мою мать?
— Да. Ходил на похороны. Славная была женщина, но так и не смогла завести у нас друзей.
— Почему?
— Видишь ли, она же родилась в Дельте, а уроженцев Дельты здесь считают белой костью. Именно такую судья и хотел взять в жены, хотя местные посматривали на нее косо. Сама она считала, что выходит замуж за большие деньги. Никто бы не назвал семью твоего отца бедной, однако настоящим богатством там не пахло. Чтобы ощутить себя чуточку выше окружающих, бедняжка работала не покладая рук.
— Ты тоже ее недолюбливал.
— Это правда. Миссис Этли считала меня деревенщиной.
— Понимаю.
— Ты знаешь, Рэй, я всегда уважал судью, но слез на похоронах его супруги пролилось очень мало.
— Не стоит сейчас о похоронах.
— Прости.
— Что говорилось в составленном тобой завещании?
Гарри Рекс положил некролог на стол, опустился в кресло, повернул голову к окну и медленно заговорил:
— Судья намеревался продать имение и передать вырученные средства в доверительную собственность. Я становился доверенным лицом с правом распределения финансов между наследниками. Но первая сотня тысяч предназначалась на то, чтобы выкупить особняк. Судья хотел передать дом в твою безраздельную собственность. Считал, что именно эту сумму задолжал Форрест.— Гарри Рекс кивнул в сторону качалки.
— Какой абсурд!
— Я пытался отговорить его…
— Слава Богу, что завещание сожжено.
— Воистину. Судья и сам сознавал нелепость сложившейся ситуации. Он всего лишь рассчитывал спасти Форреста от него самого.
— Такие попытки отец предпринимал в течение двадцати лет.
— Он продумал каждую мелочь. Особняк был завещан только тебе. Естественно, подобный оборот вызвал бы новые распри. Затем судья вдруг понял: жить здесь ни один из сыновей все равно не станет, и попросил меня составить завещание, по которому имение передавалось бы церкви. Я выполнил просьбу, однако судья отказался подписать окончательный вариант. Дело, видишь ли, заключалось в том, что Палмер вступил с ним в дискуссию по вопросу смертной казни. Старик пришел в ярость. Сказал, пусть лучше имение после его смерти продадут, а деньги пожертвуют какому-нибудь благотворительному обществу.
Гарри Рекс с хрустом потянулся. В свое время он перенес две серьезные операции на позвоночнике и уже не мог долго оставаться в одной позе. Сложив на груди руки, он продолжал:
— Думаю, судья призвал тебя с Форрестом потому, что хотел обсудить, как лучше поступить с имением.
— Зачем тогда было сочинять последнее завещание?
— Этого мы уже никогда не узнаем. Может, его замучили боли. Может, сказалась привычка к морфию, со стариками такое случается. Может, чувствовал приближение смерти.
Рэй глянул в зрачки генерала Натана Бедфорда Форреста, уже почти столетие сверлившего кабинет судьи суровым взглядом с портрета. Отец, без сомнений, сознательно выбрал в качестве своего смертного одра кушетку — герой Гражданской войны наверняка оказал ему моральную поддержку в последнюю минуту. Генералу на портрете было известно все: точное время и причина смерти судьи, тайна происхождения денег, имя полночного грабителя.
— А Клаудии он хотя бы раз что-нибудь отписал?
— Нет. Он не забывал обиды, сам знаешь.
— Утром Клаудиа заходила сюда.
— Зачем?
— Думаю, поживиться. Сказала, что судья обещал позаботиться о ней, интересовалась завещанием.
— Ты удовлетворил ее любопытство?
— Был счастлив сделать это.
— С ней все будет в порядке. За женщин можешь не беспокоиться. Помнишь старину Уолтера Стургиса из Кэрауэя, прижимистого строительного подрядчика?
Гарри Рекс запросто общался едва ли не с каждым из тридцати тысяч жителей округа, белых, чернокожих или мексиканцев.
— Боюсь, нет.
— Говорят, у него припрятано около полумиллиона наличными. Так вот, Клаудиа уже вышла на охоту за денежками. Подцепила Уолтера в местном клубе за ленчем. Теперь Стургис хвастается перед друзьями, что «Виагра» ему больше ни к чему.
— Крепкий, видать, парень.
— Она его сломает.
Форрест за их спинами беспокойно завозился, и оба некоторое время хранили молчание. Затем Гарри Рекс раскрыл тонкую папку, что была у него с собой, и сказал:
— Вот оценка имения. В конце прошлого года мы пригласили сюда риэлтора из Тьюпело, лучшего специалиста во всем штате.
— Сколько?
— Четыреста тысяч.
— Продано.
— По-моему, он даже перестарался. Судья, естественно, считал, что особняк вместе с участком земли стоит миллион.
— Естественно.
— На мой взгляд, реальная цена ему триста тысяч.
— Нам не получить и половины этой суммы. Каковы были критерии оценки?
— Здесь все указано. Общая площадь особняка, участка, вид из окон, цены на аналогичные имения.
— Интересно. Приведи-ка пример.
Гарри Рекс порылся в папке.
— Пожалуйста. Постройка того же года, примерно той же площади, тридцать акров земли, в окрестностях Холли-Спрингс два года назад ушла за восемьсот тысяч долларов.
— Здесь не Холли-Спрингс.
— Разумеется.
— Клэнтон — захолустный городишко, большинство домов в нем руины.
— Хочешь предъявить иск риэлтору?
— Хочу заглянуть ему в глаза. Сколько бы ты дал за особняк?
— Ни цента. Пива выпьешь?
— Нет.
Гарри Рекс скрылся в кухне, чтобы минуту спустя вернуться с высокой банкой «пабста».
— Не знаю, что судья находил в этой марке,— буркнул он.
— Его любимое пиво.
Гарри Рекс оглянулся на неподвижно лежавшего в качалке Форреста.
— Сдается, твоего брата не очень-то волнует судьба имения.
— Как и Клаудиа, он думает только о деньгах.
— Они-то его и погубят.
Значит, и Гарри Рекс того же мнения, подумал Рэй, выжидая момент, когда гигант приблизится к столу: ему необходимо было видеть глаза своего собеседника.
— В прошлом году доход судьи составил менее девяти тысяч долларов,— сказал он, глядя в налоговую декларацию.
— Старик неважно себя чувствовал,— отозвался Гарри Рекс, изогнувшись и почесывая широкую спину.— Но вплоть до начала нынешнего года брался за кое-какие дела.
— Какие именно?
— Разные. Несколько лет назад штатом правил губернатор, отъявленный наци, и…
— Помню.
— Во время предвыборной кампании кричал о семейных традициях, чистоте крови и ратовал за свободную продажу оружия. Потом на свет выплыли кое-какие его грешки по части слабого пола. Супруга застукала с какой-то уличной девкой. Был громкий скандал. По вполне очевидным причинам судьи в Джексоне отказались мараться в этой грязи и пригласили твоего отца внести ясность.
— Дело дошло до суда?
— Процесс вышел на славу. Супруга располагала неопровержимыми доказательствами, а губернатор решил, что сумеет запугать Ройбена. В результате она отсудила себе личный особняк мужа плюс почти все его состояние. Как я слышал, сейчас бедолага обитает над гаражом своего брата, вместе со своими телохранителями.
— Ты когда-нибудь видел отца запуганным?
— За тридцать два года? Ни разу!
Гарри Рекс сделал добрый глоток пива. Форрест звучно всхрапнул, и Рэй, оторвавшись от бумаг, невозмутимо проговорил:
— Я нашел кое-какие деньги, Гарри.
В глазах Гарри Рекса не блеснуло и искорки интереса. Он равнодушно пожал плечами:
— Много?
— Целую коробку.— Рэй ждал дальнейших вопросов и был готов ответить на них.
Плечи вновь чуть приподнялись и тут же опустились.
— Где?
— В шкафу за кушеткой. Девяносто с небольшим тысяч долларов наличными. Сложены в темно-зеленую конторскую коробку.
Рэй нисколько не кривил душой. Разумеется, он не сказал всей правды, но и не произнес ни слова лжи. Пока.
— Девяносто тысяч?
Вопрос прозвучал излишне громко, и Рэй невольно оглянулся на брата.
— Да, в стодолларовых купюрах,— ответил он почти шепотом.— Откуда, по-твоему, они могли взяться?
Гарри Рекс отпил из банки, прищурил глаза.
— Понятия не имею.
— Может, казино? Ты говорил, он неплохо играл в кости.
— Может, казино. Развлекательный комплекс открылся шесть или семь лет назад, и поначалу мы с судьей исправно показывались там раз в неделю.
— А потом завязали?
— Если бы. По правде, я наведывался в казино гораздо чаще. Просто не хотел, чтобы твой отец знал об этой маленькой слабости. Когда мы приезжали вдвоем, я позволял себе только небольшие ставки. А на следующую ночь, уже один, отрывался по полной программе.
— Много проигрывал?
— Мы говорим о судье.
— Хорошо. Ему везло?
— Обычно — да. В хороший вечер он клал в карман пару тысяч.
— А в плохой?
— Терял сотен пять. Это был его предел. Ройбен всегда чувствовал, когда нужно остановиться. В том-то и состоит весь секрет: вовремя отойти от стола. У твоего отца это получалось, у меня — нет.
— Без тебя он ходил в казино?
— Да, однажды я засек его там. Решил исследовать как-то ночью новое заведение — черт, сейчас их уже штук пятнадцать,— сел за стол, где играли в блэкджек, а минут через десять увидел судью. В бейсбольной шапочке. Другие посетители, похоже, так его и не узнали. Однако маскарад не всегда заканчивался успехом; в казино ходят многие, и по городу поползли слухи.
— И часто отец выбирался сыграть?
— Кто знает? Он ни перед кем не отчитывался. Один мой клиент, торговец подержанными автомобилями, говорил, что видел судью в три часа утра в «Острове сокровищ». Думаю, Ройбен специально выбирал для своих вылазок время, когда основная масса игроков уже расходилась по домам.
Рэй быстро произвел несложный математический подсчет. Если в течение, скажем, пяти лет отец три дня в неделю посещал казино, выигрывая каждый раз по две тысячи долларов, то общий выигрыш составил бы что-то около полутора миллионов.
— Мог он положить в заначку девяносто тысяч?— Сумма казалась смехотворной.
— Почему бы нет? Но для чего прятать?
— Хотел бы я знать.
На какое-то время оба смолкли. Гарри Рекс залпом допил остатки пива, закурил сигару. Вращавшийся под потолком вентилятор лениво разгонял клубы дыма.
— С выигрышей тоже необходимо платить налоги,— пыхнув сигарой, наконец сказал Гарри Рекс.— Вот он и держал все в секрете, не хотел мозолить людям глаза.
— Разве в казино не оформляют крупные выигрыши документально?
— Я такого не видел. Ни разу.
— Но по сути?
— По сути, они, конечно, обязаны. Было дело, на моих глазах парень выиграл у «однорукого бандита» одиннадцать тысяч. Его попросили заполнить форму номер десять-девяносто девять — знаешь, для налоговой службы.
— А в кости?
— Не важно, во что ты играешь. Если сдаешь в кассу фишек более чем на десять тысяч, тогда к тебе идут с бумагами. До десяти — розным счетом ничего. Правила те же, что и в банках.
— Вряд ли судья горел желанием официально фиксировать свои выигрыши.
— Согласен.
— Он говорил что-нибудь о наличных, когда вы переписывали завещания?
— Ни слова, Рэй. Не могу объяснить, не представляю, о чем он думал. Безусловно, он знал, что их найдут.
— По-видимому. Вопрос в том, как теперь с ними поступить.
Кивнув, Гарри Рекс принялся жевать сигару. Рэй откинулся на спинку кресла и не сводил глаз с лопастей вентилятора. Потянулась долгая пауза. Ни один из собеседников не готов был вслух признать, что лучший способ — сохранить все как есть, в полной тайне. Наконец Гарри Рекс поднялся, чтобы сходить за второй банкой пива.
— Прихвати и мне,— бросил ему вслед Рэй.
Оба понимали: о деньгах больше не будет сказано ни слова, во всяком случае, сегодня. Может, через несколько Дней, когда они составят опись имущества. А может, и нет.
Двое суток Рэй сомневался: стоит ли говорить Гарри Рексу о банкнотах? Разумеется, не обо всей сумме, но хотя бы о какой-то ее части? Ведь после такого признания появится больше вопросов, чем ответов.
Тот факт, что судья любил посидеть в казино, ситуацию почти не прояснял. Хорошо, ему дьявольски везло, да,— но выиграть за семь лет три с лишним миллиона долларов? И не позаботиться о подтверждающих документах? Немыслимо.
Пока Гарри Рекс листал конторские книги с записями о пожертвованиях, Рэй вновь с головой ушел в изучение налоговых деклараций.
— Кого из аудиторов ты намерен пригласить?— после длительного молчания спросил он.
— У меня есть на примете несколько человек.
— Только не из местных.
— Ну да. От наших я держусь подальше. Городок слишком мал.
— На мой взгляд, декларации в порядке.
— С описью имущества вопросов не возникнет. Главная проблема — особняк.
— Выставляй его на продажу, и поторопись. Быстро совершить сделку не удастся.
— Какую ты назначишь цену?
— Начнем с трехсот тысяч.
— Не хочешь потратиться на ремонт?
— У меня нет денег, Гарри Рекс.
Уже начинало темнеть, когда проснувшийся Форрест во всеуслышание заявил, что ему осточертел Клэнтон, осточертели похороны, старый дом, который никому не нужен, осточертела компания Гарри Рекса и Рэя, что он немедленно возвращается в Мемфис — к горячим женщинам и нормальной выпивке.
— Ты сюда еще подъедешь?— спросил он у Рэя.
— Да, через две-три недели.
— Чтобы огласить в суде завещание?
— Именно так,— ответил Гарри Рекс.— Предстоит разговор с судьей. Можешь присутствовать, но это не обязательно.
— Очень признателен. С меня хватит.
Рэй вышел проводить брата до машины.
— С тобой все в порядке, Форрест?— Вопрос был задан из вежливости.
— В полном. До встречи!— Форресту не терпелось сесть за руль, он с трудом выносил проявление родственных чувств.— Позвони, когда окажешься в наших краях.
Взревел мотор, и машина сорвалась с места. Рэй знал: на полпути Форрест остановится у какой-нибудь забегаловки, купит упаковку пива и будет сосать банку за банкой до самого дома. На похоронах судьи он держался, но из последних сил. Сейчас ему уже ничто не мешало пуститься во все тяжкие.
Гарри Рекса мучил голод.
— Как насчет жареного карпа?
— Нет, спасибо.
— Черт возьми, у озера открыли новую точку.
— Что еще за точку?
— Ресторанчик «Пучеглазый карп».
— Издеваешься?
— Готовят там превосходно.
Они поужинали за столиком, который стоял на деревянном помосте прямо над зарослями камыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29