Был жа
лок наедине с самим собой, да и на людях мой взгляд совсем не излучал увере
нности, а, скорее, походил на взгляд брошенной и побитой палкой собаки. Я б
ыл клоун, грустный клоун, который и сам не прочь был посмеяться над собой.
Мне надоело чувство собственного достоинства, и я запрятал его в глубине
души с ярлычком «до востребования». Ах, если бы оно только настало Ц это
«востребование»! Одевшись в кокон безвременья и монотонности, я выкинул
наружу свои шутовские бубенчики и колокольцы и поплыл по какому-то тече
нию потока между бытием и небытием… Итак, шла очередная неделя моей ранн
ей пенсии. Активность покинула меня, уступив место сплину. Каждый день я о
твозил в школу старшую дочь, и даже это немудреное занятие напрягало мен
я, лишало сил и охоты двигаться. Однообразие моих рассветов я стал компен
сировать содержимым гаражного бара, стараясь, впрочем, держать себя в ру
ках и не приближаться к состоянию невменяемости. Между легким искажение
м реальности, которое дает небольшая, или, как я ее называю, «рабочая», доз
а алкоголя, и моментом, когда возле ног вспучивается земля, открывается л
юк под номером 137 и на свет появляется Джубадзе, довольно много шагов. Иног
да тропа, по которой можно сделать эти шаги, вдруг становится ясно видна и
превращается в быстродвижную резиновую ленту транспортера амстердамс
кого аэропорта, вставая на которую совершаешь мягкое, но ощутимое ускоре
ние. Тогда, без вмешательства внешних источников, путь по тропе иногда за
канчивается гладкой стенкой, отпружинив от которой оказываешься в кров
ати и засыпаешь, а иногда, встретив других таких же, как и ты сам, идущих, мож
но встретиться и с Джубадзе…
Джубадзе Ц мой личный демон. Как известно, каждый из нас, рождаясь, получа
ет в постоянные спутники двоих: ангела и демона. Первый занимает место на
правом плече и напоминает деревянную сирену на носу корабля «Арго». Втор
ой утверждается на левом плече, рядом с ухом, и нашептывает своему носите
лю дорогу в лабиринт без выхода. Чем правильнее, с точки зрения сидящего н
а левом плече, ты движешься, тем тяжелее он становится и быстрее стареет. В
этом Божий промысел: для каждого обычного человечка положен только один
демон, и, чем дальше ты идешь в лабиринте, тем быстрее он тяжелеет, обжирая
сь твоей сущностью, но и удержаться на левом плече при этом ему все сложне
е. Тогда, не желая постоянно крутиться, выбирая удобную позицию, демон спр
ыгивает с плеча и становится спутником человека, который может двигатьс
я вокруг ядра своего бытия по двум орбитам: круговой и эллиптической. Но э
то не всегда так. Джубадзе Ц демон земли и живет в земле. Он никогда не люб
ил поверхности. Здесь у него нет пищи и тяжело дышится, поэтому когда он со
всем вырос и стал слишком тяжелым, то слез с моего плеча, оставил вместо се
бя специальный детектор алкоголя с УКВ-передатчиком и спустился под зем
лю. Он давно понял, что моя самая большая слабость Ц это выпивка, и детект
ор реагирует на определенную дозу спиртного, как правило, очень большую.
Тогда Джубадзе вылезает из-под земли, стряхивает с куртки «Columbia», которую п
редпочитает любой другой одежде, земляные комья, кряхтя залезает на лево
е плечо и начинает загонять меня в лабиринт.
Как-то в четверг я начал пить очень рано: уже в одиннадцать дня во мне булт
ыхалось что-то около 500 граммов «Chivas Regal», преступно разбавленного колой. О ру
ле и думать было нечего, и за дочерью пришлось ехать на автобусе. По дороге
туда и обратно я опустошил четыре поллитровых банки какого-то пойла-в-б
анке-из-ларька, кажется, «джин-тоника». Придя домой и выпив стакан коньяк
а, я дождался возвращения жены и двинулся на встречу с другом детства. Дру
г этот работает в милиции, дослужился уже до подполковника, что в тридцат
ь три года означает очень хорошую карьеру, и занимается тем, что сажает ми
лиционеров. «Дело оборотней» Ц это во многом его работа. Живет он при это
м в общежитии какого-то института, который никак не может закончить его ж
ена из-за того, что постоянно находится в академическом отпуске по причи
не беременности. Имеет, кстати, троих сыновей: Петра, Александра и Павла. В
общем, личность весьма противоречивая и тоже не дурак выпить. Мы сидели в
квартире моих давно умерших родственников, пили вискарь «Glenfiddich», прихваче
нный мной из дома, и закусывали мясными нарезками из ближайшего супермар
кета. Звонок совершенно неожиданно оторвал нас от задушевной беседы. Зво
нил еще один мой друг, алкогольный олигарх, большой любитель японской ку
хни и выпивки, и уже через полчаса мы сидели в японском ресторане «Асахи»
на проспекте Мира, уплетая гедза Ц японские пельмени и жареное мраморно
е мясо. Вначале ничто не предвещало ссоры: сидели, пили «Kirin» и горячий сакэ
из фарфоровых графинчиков, довольно гоготали, отпуская пошлые шуточки п
о поводу официанток. В конце концов мочевой пузырь возвестил мне о конце
первого периода товарищеской встречи, и я оказался в туалетной кабинке.
Мысль об опорожнении желудка улетучилась потому, что кафельная плитка в
незапно съехала в сторону, и появился глаз Джубадзе. Крякнув, я поспешно з
аправил член в штаны и покинул кабинку. Вернувшись к столу, я как-то потер
ялся, понес околесицу, довольно обидную, видимо, впрочем, не помню… Но факт
остается фактом Ц сначала обиделся милиционер, плюнул в пиво и ушел. Зат
ем насупился олигарх, а потом, холодно пожелав «всего», расплатился, изви
нился перед менеджером ресторана, вывел меня за руку под дождь. Проворно
запрыгнул в свой олигархический черный катафалк и был таков. Я остался о
дин на сырой улице и, пошатываясь, поплелся домой…
Дорога к дому была долгой, около сорока минут. Я осилил примерно половину
и ощутил мучительные позывы к дефекации. Повертев головой, так и не обнар
ужил подходящего места для этого, требующего максимального интима, проц
есса. Слегка поскучав и посетовав вслух на отсутствие подходящей подвор
отни, я обратил внимание на приоткрытый подъезд двадцатиэтажного дома. П
одошел поближе, вошел, буркнул заспанной консьержке: «Я к Вороновым» Ц и
сел в лифт…
Лифт оказался грузовым, просторным и, нажав на кнопку двадцатого этажа, я
стал плавно подниматься, предвкушая облегчение кишечника где-нибудь на
чердаке или на лестнице черного хода сразу же после того, как выйду из лиф
та… Моим надеждам не суждено было сбыться: лифт внезапно остановился где
-то очень высоко. Я в отчаянии стал пытаться открыть автоматические двер
и, но их прочно заклинило. Кнопка вызова лифтера, естественно, ответила на
смешливым молчанием, и я понял, что влип…
Мои вопли и удары ногами по стенам и дверям злополучного лифта не возыме
ли действия, ни один из обитателей дома не рискнул выйти и поинтересоват
ься Ц что за пьяные вопли несутся из шахты. Желание облегчиться стало не
переносимым: кряхтя и сквернословя, я отошел в угол кабины, спустил штаны,
принял позу знака «больше» или, может, «меньше» (никогда не был силен в мат
ематике) и изверг мощную зловонную струю, стараясь не попасть на одежду и
ботинки. Дерьмо оказалось жидким и немедленно начало просачиваться тяж
елыми каплями в щели лифта, наполняя шахту и кабину тяжелым зловонием. Я с
наслаждением перевел дух. Вопрос, чем подтереться, ранее не возникший, те
перь встал со всей остротой. Решив остаться в трусах, я принес в жертву фут
болку, отрывая от нее по куску. Сев в противоположном уделанному дерьмом
углу, я загрустил и стал думать о том, как низко я пал, проделав за сравните
льно короткий срок путь от преуспевающего толстого менеджера до осунув
шегося небритого алкаша, местом ночлега которому будет служить уделанн
ый собственными фекалиями лифт. Внезапно свет в кабине стал мигать, а пот
ом и вовсе погас: «Замкнуло от дерьма», Ц подумал я и почему-то всхлипнул
…
Помощь пришла неожиданно: лифт вдруг пошел вниз, остановился на третьем
этаже и открылся. Я вышел, щурясь от яркого света, спустился на первый этаж
по черной лестнице и вышел вон из злополучного дома. Перед ним стояла обы
кновенная замызганная вазовская «пятерка» с надписью «ОТИС» на дверце.
Я подошел ближе, нашаривая в кармане сторублевку в знак благодарности св
оему освободителю, наклонился, и слова застряли у меня в горле: сквозь гря
зное жигулевское стекло я увидел эмблему «Columbia» на рукаве, измазанном земл
ей…
Подобные видения, а что это было еще, если не галлюцинации приконченного
алкоголем сознания, приключались со мной все чаще и чаще. Утро каждого мо
его дня в ту пору начиналось так: проснувшийся мозг безжалостно напомина
л мне о моем незавидном положении, а открывавшиеся вслед за этим глаза ис
кали недопитую с вечера, оставленную в забытье где-то бутылку коньяка.
За окном стояла янтарная сентябрьская осень. Пить дома мне не разрешали.
Жена по-своему боролась с моим пристрастием: она вырывала у меня из рук бу
тылку, как правило, виски или, реже, коньяка и безжалостно выливала ее соде
ржимое в унитаз. Я, понимая, что скатываюсь все ниже, робел и безропотно от
давал ей выпивку для расправы, но иногда мной овладевала дикая ярость: от
нее я начинал зеленеть и набрасывался на несчастную супругу с кулаками.
Ну да, разумеется несчастную. О каком счастье может идти речь для женщины,
если она живет под одной крышей с безработным алкоголиком и этот безрабо
тный алкоголик Ц ее муж.
Потом я стал уходить из дому по утрам и весь день проводить в гараже или, ч
аще, возле него, посиживая в раскладном кресле-качалке, попивая какую-ниб
удь дрянь из банки или бутылки и вспоминая лучшие дни. Точнее, пытаясь всп
омнить. Мою память тогда окутала настолько плотная пелена, что ничего хо
рошего на внутренний экран не проецировалось, а в ушах постоянно звучал
кипеловский «Закат».
И пусть говорят, что «это не для всех», а я считаю и умру с тем, что союз Пушк
ин Ц Кипелов Ц это лучший союз поэта и исполнителя во всем русском роке
с самого его рождения.
Пидоры и Маргарита
Она жалела меня. Она была рядом тогда, когда мне особенно нужно было чье-т
о внимание. Она вела себя как мама: не корила, не бранила меня, иногда она пл
акала… Можно трактовать это как проявление лучших чувств, явление душев
ной чистоты, заботу о ближнем, но… Предмет, которого мы чаще всего лишаемс
я, перейдя из несознательно наивного детства в строгий режим взрослого м
ира, Ц это не девственность, нет. Хотя с ее утратой, пусть, на первый взгляд
, лишь физиологической, прекращается, рвется ниточка связи со светлой Бо
гиней юности Иштар, да и потерять девственность невозможно лишь физиоло
гически. Само это слово, оно словно течет, как молочная чистейшая река, чер
ез хрестоматийный кисель, нет в этой реке места для чего-то, что кровоточи
т плевой или саднит надорванной уздечкой. Убийство всегда кроваво, как и
самоубийство, а потеря девственности Ц это, если угодно, предтеча самоу
бийства. Вот уж как никогда здесь верна догма о реке, в которую нельзя войт
и дважды.
Так вот о предмете Ц это «розовые очки». И я свои забыл где-то, а может, и по
терял. Скорее всего, они свалились с носа, упали где-то на дорогу и были раз
давлены чьей-то туфелькой, кажется «Byblos», и поэтому, взирая на все проявлен
ия заботы, любви, на все эти земляничные поляны сочувствия, я прекрасно по
нимал, что ей просто очень нужно, прямо-таки необходимо устроить собстве
нную жизнь. Что, выбрав меня отцом своих детей, она уже никогда и ни перед ч
ем не остановится. Что нет той стены, сквозь которую она не могла бы пройти
в этом всепобеждающем стремлении обрести статус замужней женщины.
Женщины, дорогие мои, я хочу обратиться к вам: почему вам так важно звание
«официальной жены»? И вот только не надо говорить, что я не прав, хорошо? Да,
не спорю, среди нас есть моральные уроды, променявшие нормальную семью н
а суперкарьеру, профессиональное сердцеедство, извращенную форму одно
полого секса и на прочие социальные эрзацы нашего времени. Но сколько та
ких среди вас? Наверняка такое же количество, как и педерастов среди нас, м
ужчин. Если верить педерастам, то их никак не меньше 5% от всей мужской брат
ии, то есть 5% геев, имеющих дело с фекалиями гораздо чаще, чем профессионал
ьные ассенизаторы. Интересно, распространяются ли эти 5% на младенцев, не о
сознающих себя геями, и пенсионеров, которые, по-видимому, живут воспомин
аниями о своем страстном пути анальных мачо. Мне, как человеку, который ка
к-то не доверяет педерастам, хочется верить, что 5% Ц количество, сильно за
вышенное самими же педерастами, чтобы казаться значимей. Так вот, наверн
ое, и вас, таких «неправильных», совсем не много. И знаете что? Я вам желаю сч
астья! Желаю, чтобы ваша неправильность в конце концов изжила самое себя.
Прошла бы, как проходит ангина, и желательно в репродуктивном возрасте. П
оверьте, что должность «мама» лучше любой другой должности на свете, а ка
рьера счастливой жены Ц это лучшая карьера. Впрочем, вы можете сказать, ч
то все это ерунда и мужской род стал слабоват. Так тем более я буду прав, та
к как вовсе не веду речь о «первом встречном». Отношения, брак Ц это такая
штука, в которой мало «хотеть». Нужно еще и «мочь».
Мой брак начался, когда мне не было и двадцати, и зарождался он на руинах б
рака моих родителей. Одно словно выходило из другого, и, очевидно, болезнь
матери передалась отпрыску. Просуществовав двенадцать лет, брак мучите
льно заболел и почти скончался. Лежит бедняга, жизнь в нем еле теплится, но
отключать его от систем жизнеобеспечения я как-то не тороплюсь. Слишком
многое, целая жизнь уйдет тогда без возврата, а я не хочу этого, не хочу, да и
не могу сделать часть своей жизни недействительной. И если я не могу вспо
мнить ничего хорошего Ц это не потому, что ничего хорошего в браке не был
о, а потому, что у меня банально плохо с памятью…
Все началось очень давно. Было мне тогда 18 лет, и я стал студентом социолог
ического факультета МГУ. Диковато быдловатый юнец, полутипичный выходе
ц с московской окраины. Начитанный, но начитанный бессистемно, подкачанн
ый, но невыносливый, нагловатый, но не дерзкий, а даже немного трусливый, в
ороватый и так далее. «Картошка», первые аккорды на гитаре. «От границы кл
юч, переломан пополам», разносившееся над колхозными полями, и Маргарита
Ц студентка философского факультета. Для кого-то уже одно это будет исч
ерпывающей характеристикой. Для того, кто знает, что это единственный фа
культет, куда допускается прием абитуриентов с «легкими» психическими
отклонениями. Она такая загадочная на первый взгляд, такая интеллектуал
ьная. Мне так интересно было тогда с ней. Меня сжигала эта псевдолюбовь. Вс
е эти полувздохи, все эти недосказанности и ночные многочасовые телефон
ные разговоры о высоком, особенно после всех этих Ксюш и Танюш Ц маленьк
их сисястых куркулих из вольного города Перово, раздвигавших ноги под со
бственное бубнение о замужестве и о том, что «подружка опять залетела, та
кая дура, ваще». А потом пелена с глаз спала вместе с первым минетом. Высок
ого в отношениях оставалось все меньше, понтов от Маргариты все больше. Д
урочка возомнила, что может вить из меня веревки и манипулировать, как ей
угодно, но что-то или кто-то, кто всегда заставлял меня поступать так, а не
иначе, наверное, тот, кто сидит справа от Джубадзе, нашептал мне однажды ну
жные безжалостные слова, и Маргарита так и не нашла во мне своего Мастера.
К слову сказать, она ищет его до сих пор. Она стала такая умная, окончила ещ
е один факультет МГУ, психологический, и работает по специальности в как
ой-то бюджетной шарашке. Психолог, мать ее… Я встретился с ней как-то осен
ью 2004 года и был поражен тем, что «психолог», ничего не знавший о семейной ж
изни, о взаимоотношениях детей и родителей, прихлебывая «Martini», бывший вмес
те с другим алкоголем у нее в большом почете, с ходу начала давать мне наст
авления о том, «как надо» воспитывать дочь. Я не стал слушать, а зачем-то же
стко прервал ее, высказав свою точку зрения на воспитание собственной до
чери. На этом мы и расстались, и надеюсь, что уже навсегда.
Однажды холодным сентябрьским вечером 1992 года я вышел в свой унылый перов
ский двор. Мне некуда было податься, и я бесцельно нарезал круги, напевая т
от самый кусочек из «Чайфа», про то, как «разливал в стаканы я «Киндзмарау
ли» и «не со мно-о-о-й ты, не со мно-о-й». Меня охватило блаженное ощущение д
епрессии, которое так вставляло в юности и которое так тяготит меня тепе
рь, проев, подобно кислоте, серьезные бреши в моем сознании.
1 2 3 4 5 6 7
лок наедине с самим собой, да и на людях мой взгляд совсем не излучал увере
нности, а, скорее, походил на взгляд брошенной и побитой палкой собаки. Я б
ыл клоун, грустный клоун, который и сам не прочь был посмеяться над собой.
Мне надоело чувство собственного достоинства, и я запрятал его в глубине
души с ярлычком «до востребования». Ах, если бы оно только настало Ц это
«востребование»! Одевшись в кокон безвременья и монотонности, я выкинул
наружу свои шутовские бубенчики и колокольцы и поплыл по какому-то тече
нию потока между бытием и небытием… Итак, шла очередная неделя моей ранн
ей пенсии. Активность покинула меня, уступив место сплину. Каждый день я о
твозил в школу старшую дочь, и даже это немудреное занятие напрягало мен
я, лишало сил и охоты двигаться. Однообразие моих рассветов я стал компен
сировать содержимым гаражного бара, стараясь, впрочем, держать себя в ру
ках и не приближаться к состоянию невменяемости. Между легким искажение
м реальности, которое дает небольшая, или, как я ее называю, «рабочая», доз
а алкоголя, и моментом, когда возле ног вспучивается земля, открывается л
юк под номером 137 и на свет появляется Джубадзе, довольно много шагов. Иног
да тропа, по которой можно сделать эти шаги, вдруг становится ясно видна и
превращается в быстродвижную резиновую ленту транспортера амстердамс
кого аэропорта, вставая на которую совершаешь мягкое, но ощутимое ускоре
ние. Тогда, без вмешательства внешних источников, путь по тропе иногда за
канчивается гладкой стенкой, отпружинив от которой оказываешься в кров
ати и засыпаешь, а иногда, встретив других таких же, как и ты сам, идущих, мож
но встретиться и с Джубадзе…
Джубадзе Ц мой личный демон. Как известно, каждый из нас, рождаясь, получа
ет в постоянные спутники двоих: ангела и демона. Первый занимает место на
правом плече и напоминает деревянную сирену на носу корабля «Арго». Втор
ой утверждается на левом плече, рядом с ухом, и нашептывает своему носите
лю дорогу в лабиринт без выхода. Чем правильнее, с точки зрения сидящего н
а левом плече, ты движешься, тем тяжелее он становится и быстрее стареет. В
этом Божий промысел: для каждого обычного человечка положен только один
демон, и, чем дальше ты идешь в лабиринте, тем быстрее он тяжелеет, обжирая
сь твоей сущностью, но и удержаться на левом плече при этом ему все сложне
е. Тогда, не желая постоянно крутиться, выбирая удобную позицию, демон спр
ыгивает с плеча и становится спутником человека, который может двигатьс
я вокруг ядра своего бытия по двум орбитам: круговой и эллиптической. Но э
то не всегда так. Джубадзе Ц демон земли и живет в земле. Он никогда не люб
ил поверхности. Здесь у него нет пищи и тяжело дышится, поэтому когда он со
всем вырос и стал слишком тяжелым, то слез с моего плеча, оставил вместо се
бя специальный детектор алкоголя с УКВ-передатчиком и спустился под зем
лю. Он давно понял, что моя самая большая слабость Ц это выпивка, и детект
ор реагирует на определенную дозу спиртного, как правило, очень большую.
Тогда Джубадзе вылезает из-под земли, стряхивает с куртки «Columbia», которую п
редпочитает любой другой одежде, земляные комья, кряхтя залезает на лево
е плечо и начинает загонять меня в лабиринт.
Как-то в четверг я начал пить очень рано: уже в одиннадцать дня во мне булт
ыхалось что-то около 500 граммов «Chivas Regal», преступно разбавленного колой. О ру
ле и думать было нечего, и за дочерью пришлось ехать на автобусе. По дороге
туда и обратно я опустошил четыре поллитровых банки какого-то пойла-в-б
анке-из-ларька, кажется, «джин-тоника». Придя домой и выпив стакан коньяк
а, я дождался возвращения жены и двинулся на встречу с другом детства. Дру
г этот работает в милиции, дослужился уже до подполковника, что в тридцат
ь три года означает очень хорошую карьеру, и занимается тем, что сажает ми
лиционеров. «Дело оборотней» Ц это во многом его работа. Живет он при это
м в общежитии какого-то института, который никак не может закончить его ж
ена из-за того, что постоянно находится в академическом отпуске по причи
не беременности. Имеет, кстати, троих сыновей: Петра, Александра и Павла. В
общем, личность весьма противоречивая и тоже не дурак выпить. Мы сидели в
квартире моих давно умерших родственников, пили вискарь «Glenfiddich», прихваче
нный мной из дома, и закусывали мясными нарезками из ближайшего супермар
кета. Звонок совершенно неожиданно оторвал нас от задушевной беседы. Зво
нил еще один мой друг, алкогольный олигарх, большой любитель японской ку
хни и выпивки, и уже через полчаса мы сидели в японском ресторане «Асахи»
на проспекте Мира, уплетая гедза Ц японские пельмени и жареное мраморно
е мясо. Вначале ничто не предвещало ссоры: сидели, пили «Kirin» и горячий сакэ
из фарфоровых графинчиков, довольно гоготали, отпуская пошлые шуточки п
о поводу официанток. В конце концов мочевой пузырь возвестил мне о конце
первого периода товарищеской встречи, и я оказался в туалетной кабинке.
Мысль об опорожнении желудка улетучилась потому, что кафельная плитка в
незапно съехала в сторону, и появился глаз Джубадзе. Крякнув, я поспешно з
аправил член в штаны и покинул кабинку. Вернувшись к столу, я как-то потер
ялся, понес околесицу, довольно обидную, видимо, впрочем, не помню… Но факт
остается фактом Ц сначала обиделся милиционер, плюнул в пиво и ушел. Зат
ем насупился олигарх, а потом, холодно пожелав «всего», расплатился, изви
нился перед менеджером ресторана, вывел меня за руку под дождь. Проворно
запрыгнул в свой олигархический черный катафалк и был таков. Я остался о
дин на сырой улице и, пошатываясь, поплелся домой…
Дорога к дому была долгой, около сорока минут. Я осилил примерно половину
и ощутил мучительные позывы к дефекации. Повертев головой, так и не обнар
ужил подходящего места для этого, требующего максимального интима, проц
есса. Слегка поскучав и посетовав вслух на отсутствие подходящей подвор
отни, я обратил внимание на приоткрытый подъезд двадцатиэтажного дома. П
одошел поближе, вошел, буркнул заспанной консьержке: «Я к Вороновым» Ц и
сел в лифт…
Лифт оказался грузовым, просторным и, нажав на кнопку двадцатого этажа, я
стал плавно подниматься, предвкушая облегчение кишечника где-нибудь на
чердаке или на лестнице черного хода сразу же после того, как выйду из лиф
та… Моим надеждам не суждено было сбыться: лифт внезапно остановился где
-то очень высоко. Я в отчаянии стал пытаться открыть автоматические двер
и, но их прочно заклинило. Кнопка вызова лифтера, естественно, ответила на
смешливым молчанием, и я понял, что влип…
Мои вопли и удары ногами по стенам и дверям злополучного лифта не возыме
ли действия, ни один из обитателей дома не рискнул выйти и поинтересоват
ься Ц что за пьяные вопли несутся из шахты. Желание облегчиться стало не
переносимым: кряхтя и сквернословя, я отошел в угол кабины, спустил штаны,
принял позу знака «больше» или, может, «меньше» (никогда не был силен в мат
ематике) и изверг мощную зловонную струю, стараясь не попасть на одежду и
ботинки. Дерьмо оказалось жидким и немедленно начало просачиваться тяж
елыми каплями в щели лифта, наполняя шахту и кабину тяжелым зловонием. Я с
наслаждением перевел дух. Вопрос, чем подтереться, ранее не возникший, те
перь встал со всей остротой. Решив остаться в трусах, я принес в жертву фут
болку, отрывая от нее по куску. Сев в противоположном уделанному дерьмом
углу, я загрустил и стал думать о том, как низко я пал, проделав за сравните
льно короткий срок путь от преуспевающего толстого менеджера до осунув
шегося небритого алкаша, местом ночлега которому будет служить уделанн
ый собственными фекалиями лифт. Внезапно свет в кабине стал мигать, а пот
ом и вовсе погас: «Замкнуло от дерьма», Ц подумал я и почему-то всхлипнул
…
Помощь пришла неожиданно: лифт вдруг пошел вниз, остановился на третьем
этаже и открылся. Я вышел, щурясь от яркого света, спустился на первый этаж
по черной лестнице и вышел вон из злополучного дома. Перед ним стояла обы
кновенная замызганная вазовская «пятерка» с надписью «ОТИС» на дверце.
Я подошел ближе, нашаривая в кармане сторублевку в знак благодарности св
оему освободителю, наклонился, и слова застряли у меня в горле: сквозь гря
зное жигулевское стекло я увидел эмблему «Columbia» на рукаве, измазанном земл
ей…
Подобные видения, а что это было еще, если не галлюцинации приконченного
алкоголем сознания, приключались со мной все чаще и чаще. Утро каждого мо
его дня в ту пору начиналось так: проснувшийся мозг безжалостно напомина
л мне о моем незавидном положении, а открывавшиеся вслед за этим глаза ис
кали недопитую с вечера, оставленную в забытье где-то бутылку коньяка.
За окном стояла янтарная сентябрьская осень. Пить дома мне не разрешали.
Жена по-своему боролась с моим пристрастием: она вырывала у меня из рук бу
тылку, как правило, виски или, реже, коньяка и безжалостно выливала ее соде
ржимое в унитаз. Я, понимая, что скатываюсь все ниже, робел и безропотно от
давал ей выпивку для расправы, но иногда мной овладевала дикая ярость: от
нее я начинал зеленеть и набрасывался на несчастную супругу с кулаками.
Ну да, разумеется несчастную. О каком счастье может идти речь для женщины,
если она живет под одной крышей с безработным алкоголиком и этот безрабо
тный алкоголик Ц ее муж.
Потом я стал уходить из дому по утрам и весь день проводить в гараже или, ч
аще, возле него, посиживая в раскладном кресле-качалке, попивая какую-ниб
удь дрянь из банки или бутылки и вспоминая лучшие дни. Точнее, пытаясь всп
омнить. Мою память тогда окутала настолько плотная пелена, что ничего хо
рошего на внутренний экран не проецировалось, а в ушах постоянно звучал
кипеловский «Закат».
И пусть говорят, что «это не для всех», а я считаю и умру с тем, что союз Пушк
ин Ц Кипелов Ц это лучший союз поэта и исполнителя во всем русском роке
с самого его рождения.
Пидоры и Маргарита
Она жалела меня. Она была рядом тогда, когда мне особенно нужно было чье-т
о внимание. Она вела себя как мама: не корила, не бранила меня, иногда она пл
акала… Можно трактовать это как проявление лучших чувств, явление душев
ной чистоты, заботу о ближнем, но… Предмет, которого мы чаще всего лишаемс
я, перейдя из несознательно наивного детства в строгий режим взрослого м
ира, Ц это не девственность, нет. Хотя с ее утратой, пусть, на первый взгляд
, лишь физиологической, прекращается, рвется ниточка связи со светлой Бо
гиней юности Иштар, да и потерять девственность невозможно лишь физиоло
гически. Само это слово, оно словно течет, как молочная чистейшая река, чер
ез хрестоматийный кисель, нет в этой реке места для чего-то, что кровоточи
т плевой или саднит надорванной уздечкой. Убийство всегда кроваво, как и
самоубийство, а потеря девственности Ц это, если угодно, предтеча самоу
бийства. Вот уж как никогда здесь верна догма о реке, в которую нельзя войт
и дважды.
Так вот о предмете Ц это «розовые очки». И я свои забыл где-то, а может, и по
терял. Скорее всего, они свалились с носа, упали где-то на дорогу и были раз
давлены чьей-то туфелькой, кажется «Byblos», и поэтому, взирая на все проявлен
ия заботы, любви, на все эти земляничные поляны сочувствия, я прекрасно по
нимал, что ей просто очень нужно, прямо-таки необходимо устроить собстве
нную жизнь. Что, выбрав меня отцом своих детей, она уже никогда и ни перед ч
ем не остановится. Что нет той стены, сквозь которую она не могла бы пройти
в этом всепобеждающем стремлении обрести статус замужней женщины.
Женщины, дорогие мои, я хочу обратиться к вам: почему вам так важно звание
«официальной жены»? И вот только не надо говорить, что я не прав, хорошо? Да,
не спорю, среди нас есть моральные уроды, променявшие нормальную семью н
а суперкарьеру, профессиональное сердцеедство, извращенную форму одно
полого секса и на прочие социальные эрзацы нашего времени. Но сколько та
ких среди вас? Наверняка такое же количество, как и педерастов среди нас, м
ужчин. Если верить педерастам, то их никак не меньше 5% от всей мужской брат
ии, то есть 5% геев, имеющих дело с фекалиями гораздо чаще, чем профессионал
ьные ассенизаторы. Интересно, распространяются ли эти 5% на младенцев, не о
сознающих себя геями, и пенсионеров, которые, по-видимому, живут воспомин
аниями о своем страстном пути анальных мачо. Мне, как человеку, который ка
к-то не доверяет педерастам, хочется верить, что 5% Ц количество, сильно за
вышенное самими же педерастами, чтобы казаться значимей. Так вот, наверн
ое, и вас, таких «неправильных», совсем не много. И знаете что? Я вам желаю сч
астья! Желаю, чтобы ваша неправильность в конце концов изжила самое себя.
Прошла бы, как проходит ангина, и желательно в репродуктивном возрасте. П
оверьте, что должность «мама» лучше любой другой должности на свете, а ка
рьера счастливой жены Ц это лучшая карьера. Впрочем, вы можете сказать, ч
то все это ерунда и мужской род стал слабоват. Так тем более я буду прав, та
к как вовсе не веду речь о «первом встречном». Отношения, брак Ц это такая
штука, в которой мало «хотеть». Нужно еще и «мочь».
Мой брак начался, когда мне не было и двадцати, и зарождался он на руинах б
рака моих родителей. Одно словно выходило из другого, и, очевидно, болезнь
матери передалась отпрыску. Просуществовав двенадцать лет, брак мучите
льно заболел и почти скончался. Лежит бедняга, жизнь в нем еле теплится, но
отключать его от систем жизнеобеспечения я как-то не тороплюсь. Слишком
многое, целая жизнь уйдет тогда без возврата, а я не хочу этого, не хочу, да и
не могу сделать часть своей жизни недействительной. И если я не могу вспо
мнить ничего хорошего Ц это не потому, что ничего хорошего в браке не был
о, а потому, что у меня банально плохо с памятью…
Все началось очень давно. Было мне тогда 18 лет, и я стал студентом социолог
ического факультета МГУ. Диковато быдловатый юнец, полутипичный выходе
ц с московской окраины. Начитанный, но начитанный бессистемно, подкачанн
ый, но невыносливый, нагловатый, но не дерзкий, а даже немного трусливый, в
ороватый и так далее. «Картошка», первые аккорды на гитаре. «От границы кл
юч, переломан пополам», разносившееся над колхозными полями, и Маргарита
Ц студентка философского факультета. Для кого-то уже одно это будет исч
ерпывающей характеристикой. Для того, кто знает, что это единственный фа
культет, куда допускается прием абитуриентов с «легкими» психическими
отклонениями. Она такая загадочная на первый взгляд, такая интеллектуал
ьная. Мне так интересно было тогда с ней. Меня сжигала эта псевдолюбовь. Вс
е эти полувздохи, все эти недосказанности и ночные многочасовые телефон
ные разговоры о высоком, особенно после всех этих Ксюш и Танюш Ц маленьк
их сисястых куркулих из вольного города Перово, раздвигавших ноги под со
бственное бубнение о замужестве и о том, что «подружка опять залетела, та
кая дура, ваще». А потом пелена с глаз спала вместе с первым минетом. Высок
ого в отношениях оставалось все меньше, понтов от Маргариты все больше. Д
урочка возомнила, что может вить из меня веревки и манипулировать, как ей
угодно, но что-то или кто-то, кто всегда заставлял меня поступать так, а не
иначе, наверное, тот, кто сидит справа от Джубадзе, нашептал мне однажды ну
жные безжалостные слова, и Маргарита так и не нашла во мне своего Мастера.
К слову сказать, она ищет его до сих пор. Она стала такая умная, окончила ещ
е один факультет МГУ, психологический, и работает по специальности в как
ой-то бюджетной шарашке. Психолог, мать ее… Я встретился с ней как-то осен
ью 2004 года и был поражен тем, что «психолог», ничего не знавший о семейной ж
изни, о взаимоотношениях детей и родителей, прихлебывая «Martini», бывший вмес
те с другим алкоголем у нее в большом почете, с ходу начала давать мне наст
авления о том, «как надо» воспитывать дочь. Я не стал слушать, а зачем-то же
стко прервал ее, высказав свою точку зрения на воспитание собственной до
чери. На этом мы и расстались, и надеюсь, что уже навсегда.
Однажды холодным сентябрьским вечером 1992 года я вышел в свой унылый перов
ский двор. Мне некуда было податься, и я бесцельно нарезал круги, напевая т
от самый кусочек из «Чайфа», про то, как «разливал в стаканы я «Киндзмарау
ли» и «не со мно-о-о-й ты, не со мно-о-й». Меня охватило блаженное ощущение д
епрессии, которое так вставляло в юности и которое так тяготит меня тепе
рь, проев, подобно кислоте, серьезные бреши в моем сознании.
1 2 3 4 5 6 7