Некоторые из своих лучших вещей я написал именно там. И нам было так хорошо вдвоем.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– Держись подальше от Плато.
Блисс не отвечала. Себастьян затаил дыхание. Несколько секунд спустя раздался щелчок – она повесила трубку. Но прошло еще несколько секунд, прежде чем Руд последовал ее примеру.
Себастьян отключил свой аппарат.
– Ты на кого-то разозлился?
Он внимательно посмотрел на Бобби. Казалось, малыш был чем-то встревожен; глаза его широко распахнулись.
– Чего мне злиться? – криво улыбнулся Себастьян. Он был ошеломлен. И полон подозрений. Но злиться он все равно не станет. Лучше поручить Ноузу собрать еще кое-какие сведения. – Ты бы, Бобби, постарался еще поспать.
Прежде чем отправиться этой ночью к Блисс, Себастьян долго разглядывал фото, на котором в зеркале темнел силуэт человека, прятавшегося в спальне наверху. Это вполне мог быть Руд. Или Джим Мур. А может, мираж, игра света и тени…
– У тебя есть дети? – спросил Бобби, неохотно возвращаясь в кровать.
– Нет. – Себастьян наклонился и снова поправил одеяло, которым укрыли мальчика.
– А они у тебя будут?
Только ребенок мог задавать подобные вопросы.
– Возможно, – невольно улыбнулся Себастьян.
– Это очень большая кровать. – Бобби покосился на Себастьяна. – Если хочешь, можешь тоже лечь здесь.
– Неплохое предложение. – Себастьян тяжело вздохнул. Нечего и думать о том, чтобы внушать этому ребенку надежды, которым все равно не суждено сбыться.
Бобби тем временем уже вытащил из-под себя одну из подушек и положил на краешек дивана. Не говоря ни слова, он снова свернулся калачиком и зажмурил глаза.
Не спуская глаз с лестницы, ведущей наверх, в комнату Блисс, Себастьян растянулся на диване. Заложив руки за голову, он прислушивался к дыханию Бобби – казалось, малыш лишь притворяется спящим.
После той встречи с Блисс – когда она ходила на выставку – Себастьян ни разу не вспомнил про Леннокса Руда. А вот Леннокс Руд не забыл предупредить Блисс, чтобы держалась подальше от Плато.
И Джим Мур тоже оживился – позвонил как раз тогда, когда у Себастьяна появилась надежда, что он отделался от старикашки раз и навсегда.
К тому же Муру известно все о Блисс…
– Ты спишь?
– Нет. – Он повернулся к Бобби. – Но тебе нужно спать.
– У тебя появился папа, когда тебя приняли?
– Да, появился, – ответил Себастьян; он прекрасно понимал, что это не так.
– Тебе повезло.
– Наверное. – Стоит ли спорить с пятилетним малышом о столь серьезных вещах? – Люди, которые взяли меня к себе, уже умерли. Они и тогда были не очень молоды.
– Хм-м…
Бобби надолго замолчал. А потом спросил:
– Может, ты хоть немного умеешь рассказывать сказки?
Себастьян онемел от неожиданности.
– Да нет, я не прошу тебя рассказать мне сказку. – Мальчик повернулся к нему лицом, однако глаза его по-прежнему были закрыты. – Я просто хотел знать, умеешь или нет.
Себастьян смотрел на детское личико и гадал: каким оно будет, когда Бобби повзрослеет? Он протянул руку и погладил мальчика по соломенным, выгоревшим на солнце волосам. Бобби подобрался поближе.
– Давным-давно, далеко отсюда, на самом краю земли, жила одна семья… – Себастьян замялся и сказал: – Ну вот, посреди лета я вспомнил рождественскую сказку!
– Я больше всего на свете люблю рождественские сказки.
– Отлично. Потому что сейчас я не смогу припомнить никакую другую. В общем, на Северном полюсе жила большая семья мастера шоколадных дел, и они работали на Санта-Клауса…
Себастьян проснулся от ломоты в затекшем плече. Открыл глаза и заморгал – прямо в лицо светило утреннее солнце, лучи которого пробивались в щели жалюзи на окнах. В нос ударили запахи мыла и пыли, исходившие от теплого детского тельца. Бобби, прикорнувший рядом, пристроил голову на плече у Себастьяна.
Осторожно, чувствуя себя преступником, он похлопал малыша по руке. Оказывается, это так просто – сделать ребенка счастливым. Почему же многие взрослые причиняют детям боль? А ведь мать Бобби делает все, что в ее силах. Себастьян прекрасно это понимал, он видел, как велика ее любовь к сыну.
Послышался какой-то шум. Себастьян обернулся. На ступеньках лестницы сидела Блисс. Сидела, сложив руки на коленях и глядя на Себастьяна.
Он прошептал одними губами «привет», и она в ответ прошептала «привет». Она попыталась улыбнуться, однако в глазах ее была такая тоска, что у Себастьяна заныло сердце.
Наконец она поднялась и, спустившись по ступенькам, осторожно подошла к дивану. Протянула Себастьяну руку, и он пожал ее. Блисс наклонилась и поцеловала его ладонь. Потом направилась на кухню.
Себастьян кое-как выбрался из-под Бобби. Мальчик поежился и снова свернулся в клубочек под теплым одеялом.
Блисс – на ней был синий поплиновый халат – устроилась на заднем крыльце, выходившем во внутренний дворик. Солнце стояло еще совсем низко, его лучи образовали золотой нимб вокруг рыжеволосой головы Блисс. Себастьян аккуратно прикрыл дверь, ведущую в комнату, вышел на крыльцо.
Блисс не шелохнулась, когда он положил руку ей на плечо.
В саду звенели птичьи трели.
Легкий ветерок приносил запахи цветов и трав.
Себастьян легонько коснулся ее волос. И улыбнулся, глядя, как пушистые пряди приподнимаются следом за его ладонью. Солнце подсвечивало эту прозрачную вуаль своими золотистыми лучами.
Никогда, ни к кому Себастьян не испытывал подобных чувств. Блисс была самым дорогим для него человеком. Сейчас появился шанс наверстать упущенное за долгие годы, и Себастьян был полон решимости добиться своего.
– А вот и наши собачки, – заметила Блисс, поднимаясь на ноги.
Он обнял ее за талию. Окинул взглядом двор. Битер и Спайки безмятежно валялись на солнышке.
– Я же сказал, что у Битера пора любви.
– Хорошие же мы хозяева, – посетовала Блисс. – Оставили питомцев без присмотра на целую ночь. Ты смотри, они едва дышат.
– Ты напомнила мне о том состоянии, которое я не испытывал ни разу в жизни, – проговорил Себастьян, целуя ее в шею. – И я даже не подозревал, насколько мне не хватает этих ощущений. Не подозревал, пока не повстречал тебя.
– В который раз?
– В самый первый. – Он посмотрел ей в лицо. – И теперь я вспомнил это снова. Знаешь, что самое удивительное?
Она молча покачала головой. Ее бархатистая кожа была восхитительна на ощупь.
– Что я вообще способен любить.
Блисс прикрыла глаза. При виде страдальческой морщинки, появившейся у нее на лбу, Себастьяну стало больно.
– Забудь, что я тут болтал, – взмолился он. – Это все чепуха.
– Но для меня это важно. Значит, ты удивляешься своей способности любить, потому что не сталкивался в жизни с любовью!
– Наверное, так. Да, именно так. Я не знал любви, пока не встретил тебя. Когда ты впервые позволила мне подержать тебя за руку, я был конченым человеком – в отношении любви. И с тех пор никто не предоставил мне второго шанса. Звучит смешно, да? Но я действительно не мог поверить, что не чувствовал этого. Я словно взбесился. Мне хотелось кричать. Я чуть не подавился собственным криком.
– Знаю.
– Как ты можешь об этом знать? – Он провел кончиками пальцев по ее вискам.
– А как ты думаешь? Ты же сам постоянно твердил, что мы похожи.
– Мы разные – и все-таки похожи, так? Мы разные ровно настолько, чтобы из нас получилась чертовски милая пара!
– Но как же мы пройдем через столько препятствий, Себастьян? Подумай сам, разве такое возможно?..
– Любовь моя, мы пройдем через все, – с жаром заверил Себастьян. – Поверь мне, мы все преодолеем!
Блисс потупилась.
– Что? – Он легонько встряхнул ее за плечи и поцеловал в лоб. – Что с тобой?
– Ты хочешь, чтобы все повернулось по-твоему. Как будто тебе достаточно сказать, чтобы все шло так, а не иначе, и так оно и будет. Но в жизни все по-другому.
– Не всегда.
– Ты ошибаешься, Себастьян. – Она решительно отстранила его руку и вернулась на кухню. – Нам слишком многое придется сделать. Прежде всего я хочу знать: как ты жил без меня? Начиная с того самого дня, как ты сбежал, вместо того чтобы жениться на мне.
– Блисс…
Она вскинула вверх руку. Ее стройные ноги просвечивали сквозь тонкий поплин – безумно красивые ноги. Себастьян заставил себя отвернуться.
– Прошлой ночью я получила еще одно предупреждение. Предупреждение особого рода. Не знаю даже, правильно ли я его поняла. Но в любом случае это уже в третий раз.
– Во второй. Или ты считаешь и Леннокса Руда?
– Нет, в третий. Вот, взгляни. – Блисс отвернула воротник халата, чтобы стала видна розовая ссадина на шее. – Видишь?
– Это когда тебя схватили за шарф?
– Да.
– Ну вот, и это было второе…
– Третье случилось во время той дурацкой вылазки, когда ты нас застал у провала. Сначала болтали про звон колокольчика где-то снаружи, а потом на колючей проволоке я обнаружила нитки из моего шарфа.
– Но ты ничего мне об этом не сказала.
– Я забыла. Так много всего случилось…
– Нитки из твоего шарфа? Но почему ты так уверена?
Она открыла шкаф и достала два чистых стакана.
– Мой шарф пропал.
– Но ты не сказала…
– Я не сказала об этом сразу? Ну наверное, не сказала потому, что меня отвлекли другие… – Она встряхнула волосами и покраснела. – В общем, я была занята другими делами.
Себастьян с улыбкой погладил ее по спине.
– Мы действительно были очень заняты.
Его рука скользнула под халат и легла ей на грудь.
– Мы потеряли слишком много времени, Блисс. Ты не находишь, что пора наверстать упущенное?
– Но на кровати Бобби.
– Он же спит… Мы услышим, если откроется дверь. И я ведь не предлагаю тебе раздеваться прямо здесь, не сходя с места.
– Вряд ли ты этого от меня хочешь.
– Ну почему же? Отличная идея. – Он улыбался, зарывшись лицом в ее волосы. – Сказать, чего я еще от тебя хочу?
– Нет.
Ее сосок давно отвердел и напрягся, а Себастьян все ласкал и ласкал его.
– Я все же шепну тебе на ушко…
– Ох, перестань.
– Ты сама не хочешь, чтобы я перестал.
– Не хочу, но все равно перестань. Сию же минуту. Себастьян, там, в оранжерее, кто-то стащил мой шарф. А потом выдрал из него несколько ниток и привязал к колючей проволоке возле провала. Ты знаешь, что это за провал?
– Я знаю, что он есть, – насторожился Плато. – Больше ничего не знаю.
– Он закрыт доской, потому что там опасно. Провал достаточно широкий для того, чтобы туда мог свалиться взрослый человек. И он очень глубокий и извилистый. Если ты упадешь туда, то можешь разбиться, даже не долетев до дна. Потому что не раз ударишься о стенки провала. Однажды его уже засыпали, но грунтовые воды постоянно подмывают дно, и все проседает.
– Так залей его цементом.
– Я и собиралась это сделать. Когда появятся деньги…
– Я дам тебе денег. – Себастьян в тот же миг пожалел о своих словах. – То есть… я имел в виду, что мог бы оформить заем, в смысле ссуду… Черт побери, в общем, я мог бы завалить эту проклятую дыру!
– Не ругайся при мне.
– Я… тьфу, прок… – Он беспомощно пожал плечами. – Я слишком разозлился.
– Ты слишком привык распоряжаться всем, на что положил глаз. Но мной тебе распоряжаться не придется. Даже и не мечтай.
Себастьян понял, что лучше сменить тему.
– Ты могла бы снять деньги с собственного счета.
– Только с согласия отца. Но они с мамой не одобряют мою затею с коммуной. Отец просто рвал и метал, когда узнал, что тетя завещала Хоул-Пойнт мне одной. И я не собираюсь просить у него денег на поддержание своего бизнеса.
– Даже если это твои собственные деньги?!
– Я не собираюсь просить.
– О’кей. – Себастьян подтащил к себе стул и устроился в полосе солнечного света, проникавшего в кухню через приоткрытую заднюю дверь. Он снял рубашку и бросил ее на колени. Приятно было подставить спину под ласковые утренние лучи. – Так чем же мы сейчас займемся?
– Будем пить апельсиновый сок.
Он взял протянутый Блисс стакан и осушил его.
– А что теперь?
Блисс не спеша прихлебывала из своего стакана. Себастьян любовался ее нежной шеей, такой гладкой и шелковистой, любовался ложбинкой между грудями… Наконец она допила сок, ополоснула стаканы и поставила их на место.
– Значит, тебя предупредили… Велели держаться от меня подальше…
– И не понимаю почему, – в задумчивости проговорила Блисс, скрестив на груди руки. – Ну с какой стати кто-то не желает, чтобы мы были вместе?
По крайней мере она говорила об их совместной жизни как о чем-то вполне реальном.
– Может, у тебя все же есть какие-то догадки? – Себастьян не хотел пока говорить о Кристал и Джиме Муре; ему хотелось вообще о них забыть.
Блисс в задумчивости прошлась по кухне.
– Ложь всегда была мне отвратительна – даже если бы могла принести пользу, – проговорила она наконец.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Накануне я снова устроила… глупейший побег.
Ее опущенные ресницы отливали темной медью, однако их кончики выгорели почти добела. Себастьян хотел сейчас лишь одного: схватить ее в охапку и больше никогда не отпускать…
– И ты бы хотела поговорить о побеге.
– Нет. Но я все равно скажу. У того типа рукава пахли крахмалом.
Себастьян посмотрел на нее вопросительно.
Ее синие глаза вспыхнули. Она тотчас же потупилась.
– Ну, у того типа… у Уилменов. А потом… потом ты обнял меня за плечи… после… после того, как мы занимались любовью. – Ее губы сложились в чудесное «о», и с них сорвался громкий вздох. – От твоего рукава тоже пахло крахмалом.
– По-моему, я чего-то не понимаю. – Себастьян в недоумении пожал плечами.
– Ты прекрасно все понял. А вот я действительно ничего не понимаю.
– И ты думаешь…
– Я так думала. И оказалась круглой дурой – не в первый раз. Я вообразила, что ты сам все подстроил, чтобы напугать меня, и чтобы я сама бросилась к тебе в объятия.
Себастьян считал себя неглупым человеком, однако логика Блисс временами казалась непостижимой.
– Ты подумала, что я велел тебе держаться от меня подальше, чтобы ты напугалась и в страхе сама прибежала ко мне? Ты это хочешь сказать?
К его величайшему удивлению, Блисс рассмеялась. Прижав ладони к пылающим щекам, она хохотала так, будто снова стала молоденькой девушкой.
– Идиотка! Я просто дура! Ну что еще тут скажешь? Я ведь не скрываю, что совершенно не разбираюсь в простейших вещах!
– Да, не разбираешься. – Себастьян едва удержался от смеха. – И никогда не разбиралась. Я помню, как тебя злили самые невинные шутки.
– Они… и сейчас… меня злят, – проговорила она сквозь смех. – Прости, Себастьян. Честное слово, у меня весь вечер тряслись поджилки от страха, и я плохо соображала. Я так и обмерла, когда официант открыл ту дверь – думала, мне конец. Меня трясет до сих пор, только…
Себастьян обнял ее за ноги и привлек к себе.
– Только – что?
– Только теперь я с тобой, и все остальное кажется не таким уж важным. Я видела, как ты относишься к Бобби. Ты хороший человек, Себастьян. Ты необычный человек. И никогда не позволишь себе причинить вред другому человеку – по крайней мере намеренно.
– Нет, не позволю, – кивнул Себастьян. – И если ты будешь вести себя хорошо, то я даже прощу тебе твои ужасные выдумки.
– Ах, мошенник!
Себастьян крепко прижал ее к себе. Он понял, что ради Блисс готов на все.
Врывавшиеся в приоткрытую дверь солнечные лучи позолотили ее стройные ноги. Себастьян поднял голову и увидел, что такие же золотистые искры сверкают и в волосах Блисс, оттеняя изящные черты милого лица.
Не в силах совладать с собой, он присел и, обхватив ее ноги, уткнулся лицом ей в живот. Может, и существовали слова, которыми можно было передать его чувства, но Себастьян их не знал.
Блисс взъерошила его волосы. Потом наклонилась и уперлась подбородком в его спину. С минуту оба молчали.
– Знаешь, а я ведь грубиян и упрямец, – прошептал наконец Себастьян. – Да, я ужасно упрямый.
– Упрямый, – согласилась Блисс. – И я тоже. Самая упрямая и самая независимая женщина на свете – вот кто я такая.
– Ага… Блисс, не покидай меня больше.
Она промолчала.
– Блисс, мне нечего от тебя скрывать. Ты знаешь, кем я был и кто я сейчас.
– Ты был большим ребенком в безнадежной ситуации.
– Но я и тогда любил тебя, Блисс. А сейчас я люблю тебя еще сильнее – если подобное возможно.
– Конечно, возможно. Я…
– Ну же, говори!
– Себастьян, я стараюсь изо всех сил. Ты и я – мы вместе. Я действительно этого хочу. Но сначала надо во многом разобраться. Происходит что-то… очень странное.
– Да, я знаю. – Ах, как приятно было ласкать ее согретую солнцем кожу… – И пожалуйста, предоставь это мне. – Джим Мур испоганил лучшее, что было у него в жизни. И отныне он, Себастьян Плато, не даст спуску старому ханже.
Кто-то постучал в парадную дверь. Тотчас же проснулся Бобби и начал звать мать.
Блисс вскочила и поспешила в комнату. Себастьян – следом за ней.
– Постой! – окликнул он Блисс, на ходу надевая рубашку. – Не смей открывать дверь, пока не выяснишь, кто стучал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– Держись подальше от Плато.
Блисс не отвечала. Себастьян затаил дыхание. Несколько секунд спустя раздался щелчок – она повесила трубку. Но прошло еще несколько секунд, прежде чем Руд последовал ее примеру.
Себастьян отключил свой аппарат.
– Ты на кого-то разозлился?
Он внимательно посмотрел на Бобби. Казалось, малыш был чем-то встревожен; глаза его широко распахнулись.
– Чего мне злиться? – криво улыбнулся Себастьян. Он был ошеломлен. И полон подозрений. Но злиться он все равно не станет. Лучше поручить Ноузу собрать еще кое-какие сведения. – Ты бы, Бобби, постарался еще поспать.
Прежде чем отправиться этой ночью к Блисс, Себастьян долго разглядывал фото, на котором в зеркале темнел силуэт человека, прятавшегося в спальне наверху. Это вполне мог быть Руд. Или Джим Мур. А может, мираж, игра света и тени…
– У тебя есть дети? – спросил Бобби, неохотно возвращаясь в кровать.
– Нет. – Себастьян наклонился и снова поправил одеяло, которым укрыли мальчика.
– А они у тебя будут?
Только ребенок мог задавать подобные вопросы.
– Возможно, – невольно улыбнулся Себастьян.
– Это очень большая кровать. – Бобби покосился на Себастьяна. – Если хочешь, можешь тоже лечь здесь.
– Неплохое предложение. – Себастьян тяжело вздохнул. Нечего и думать о том, чтобы внушать этому ребенку надежды, которым все равно не суждено сбыться.
Бобби тем временем уже вытащил из-под себя одну из подушек и положил на краешек дивана. Не говоря ни слова, он снова свернулся калачиком и зажмурил глаза.
Не спуская глаз с лестницы, ведущей наверх, в комнату Блисс, Себастьян растянулся на диване. Заложив руки за голову, он прислушивался к дыханию Бобби – казалось, малыш лишь притворяется спящим.
После той встречи с Блисс – когда она ходила на выставку – Себастьян ни разу не вспомнил про Леннокса Руда. А вот Леннокс Руд не забыл предупредить Блисс, чтобы держалась подальше от Плато.
И Джим Мур тоже оживился – позвонил как раз тогда, когда у Себастьяна появилась надежда, что он отделался от старикашки раз и навсегда.
К тому же Муру известно все о Блисс…
– Ты спишь?
– Нет. – Он повернулся к Бобби. – Но тебе нужно спать.
– У тебя появился папа, когда тебя приняли?
– Да, появился, – ответил Себастьян; он прекрасно понимал, что это не так.
– Тебе повезло.
– Наверное. – Стоит ли спорить с пятилетним малышом о столь серьезных вещах? – Люди, которые взяли меня к себе, уже умерли. Они и тогда были не очень молоды.
– Хм-м…
Бобби надолго замолчал. А потом спросил:
– Может, ты хоть немного умеешь рассказывать сказки?
Себастьян онемел от неожиданности.
– Да нет, я не прошу тебя рассказать мне сказку. – Мальчик повернулся к нему лицом, однако глаза его по-прежнему были закрыты. – Я просто хотел знать, умеешь или нет.
Себастьян смотрел на детское личико и гадал: каким оно будет, когда Бобби повзрослеет? Он протянул руку и погладил мальчика по соломенным, выгоревшим на солнце волосам. Бобби подобрался поближе.
– Давным-давно, далеко отсюда, на самом краю земли, жила одна семья… – Себастьян замялся и сказал: – Ну вот, посреди лета я вспомнил рождественскую сказку!
– Я больше всего на свете люблю рождественские сказки.
– Отлично. Потому что сейчас я не смогу припомнить никакую другую. В общем, на Северном полюсе жила большая семья мастера шоколадных дел, и они работали на Санта-Клауса…
Себастьян проснулся от ломоты в затекшем плече. Открыл глаза и заморгал – прямо в лицо светило утреннее солнце, лучи которого пробивались в щели жалюзи на окнах. В нос ударили запахи мыла и пыли, исходившие от теплого детского тельца. Бобби, прикорнувший рядом, пристроил голову на плече у Себастьяна.
Осторожно, чувствуя себя преступником, он похлопал малыша по руке. Оказывается, это так просто – сделать ребенка счастливым. Почему же многие взрослые причиняют детям боль? А ведь мать Бобби делает все, что в ее силах. Себастьян прекрасно это понимал, он видел, как велика ее любовь к сыну.
Послышался какой-то шум. Себастьян обернулся. На ступеньках лестницы сидела Блисс. Сидела, сложив руки на коленях и глядя на Себастьяна.
Он прошептал одними губами «привет», и она в ответ прошептала «привет». Она попыталась улыбнуться, однако в глазах ее была такая тоска, что у Себастьяна заныло сердце.
Наконец она поднялась и, спустившись по ступенькам, осторожно подошла к дивану. Протянула Себастьяну руку, и он пожал ее. Блисс наклонилась и поцеловала его ладонь. Потом направилась на кухню.
Себастьян кое-как выбрался из-под Бобби. Мальчик поежился и снова свернулся в клубочек под теплым одеялом.
Блисс – на ней был синий поплиновый халат – устроилась на заднем крыльце, выходившем во внутренний дворик. Солнце стояло еще совсем низко, его лучи образовали золотой нимб вокруг рыжеволосой головы Блисс. Себастьян аккуратно прикрыл дверь, ведущую в комнату, вышел на крыльцо.
Блисс не шелохнулась, когда он положил руку ей на плечо.
В саду звенели птичьи трели.
Легкий ветерок приносил запахи цветов и трав.
Себастьян легонько коснулся ее волос. И улыбнулся, глядя, как пушистые пряди приподнимаются следом за его ладонью. Солнце подсвечивало эту прозрачную вуаль своими золотистыми лучами.
Никогда, ни к кому Себастьян не испытывал подобных чувств. Блисс была самым дорогим для него человеком. Сейчас появился шанс наверстать упущенное за долгие годы, и Себастьян был полон решимости добиться своего.
– А вот и наши собачки, – заметила Блисс, поднимаясь на ноги.
Он обнял ее за талию. Окинул взглядом двор. Битер и Спайки безмятежно валялись на солнышке.
– Я же сказал, что у Битера пора любви.
– Хорошие же мы хозяева, – посетовала Блисс. – Оставили питомцев без присмотра на целую ночь. Ты смотри, они едва дышат.
– Ты напомнила мне о том состоянии, которое я не испытывал ни разу в жизни, – проговорил Себастьян, целуя ее в шею. – И я даже не подозревал, насколько мне не хватает этих ощущений. Не подозревал, пока не повстречал тебя.
– В который раз?
– В самый первый. – Он посмотрел ей в лицо. – И теперь я вспомнил это снова. Знаешь, что самое удивительное?
Она молча покачала головой. Ее бархатистая кожа была восхитительна на ощупь.
– Что я вообще способен любить.
Блисс прикрыла глаза. При виде страдальческой морщинки, появившейся у нее на лбу, Себастьяну стало больно.
– Забудь, что я тут болтал, – взмолился он. – Это все чепуха.
– Но для меня это важно. Значит, ты удивляешься своей способности любить, потому что не сталкивался в жизни с любовью!
– Наверное, так. Да, именно так. Я не знал любви, пока не встретил тебя. Когда ты впервые позволила мне подержать тебя за руку, я был конченым человеком – в отношении любви. И с тех пор никто не предоставил мне второго шанса. Звучит смешно, да? Но я действительно не мог поверить, что не чувствовал этого. Я словно взбесился. Мне хотелось кричать. Я чуть не подавился собственным криком.
– Знаю.
– Как ты можешь об этом знать? – Он провел кончиками пальцев по ее вискам.
– А как ты думаешь? Ты же сам постоянно твердил, что мы похожи.
– Мы разные – и все-таки похожи, так? Мы разные ровно настолько, чтобы из нас получилась чертовски милая пара!
– Но как же мы пройдем через столько препятствий, Себастьян? Подумай сам, разве такое возможно?..
– Любовь моя, мы пройдем через все, – с жаром заверил Себастьян. – Поверь мне, мы все преодолеем!
Блисс потупилась.
– Что? – Он легонько встряхнул ее за плечи и поцеловал в лоб. – Что с тобой?
– Ты хочешь, чтобы все повернулось по-твоему. Как будто тебе достаточно сказать, чтобы все шло так, а не иначе, и так оно и будет. Но в жизни все по-другому.
– Не всегда.
– Ты ошибаешься, Себастьян. – Она решительно отстранила его руку и вернулась на кухню. – Нам слишком многое придется сделать. Прежде всего я хочу знать: как ты жил без меня? Начиная с того самого дня, как ты сбежал, вместо того чтобы жениться на мне.
– Блисс…
Она вскинула вверх руку. Ее стройные ноги просвечивали сквозь тонкий поплин – безумно красивые ноги. Себастьян заставил себя отвернуться.
– Прошлой ночью я получила еще одно предупреждение. Предупреждение особого рода. Не знаю даже, правильно ли я его поняла. Но в любом случае это уже в третий раз.
– Во второй. Или ты считаешь и Леннокса Руда?
– Нет, в третий. Вот, взгляни. – Блисс отвернула воротник халата, чтобы стала видна розовая ссадина на шее. – Видишь?
– Это когда тебя схватили за шарф?
– Да.
– Ну вот, и это было второе…
– Третье случилось во время той дурацкой вылазки, когда ты нас застал у провала. Сначала болтали про звон колокольчика где-то снаружи, а потом на колючей проволоке я обнаружила нитки из моего шарфа.
– Но ты ничего мне об этом не сказала.
– Я забыла. Так много всего случилось…
– Нитки из твоего шарфа? Но почему ты так уверена?
Она открыла шкаф и достала два чистых стакана.
– Мой шарф пропал.
– Но ты не сказала…
– Я не сказала об этом сразу? Ну наверное, не сказала потому, что меня отвлекли другие… – Она встряхнула волосами и покраснела. – В общем, я была занята другими делами.
Себастьян с улыбкой погладил ее по спине.
– Мы действительно были очень заняты.
Его рука скользнула под халат и легла ей на грудь.
– Мы потеряли слишком много времени, Блисс. Ты не находишь, что пора наверстать упущенное?
– Но на кровати Бобби.
– Он же спит… Мы услышим, если откроется дверь. И я ведь не предлагаю тебе раздеваться прямо здесь, не сходя с места.
– Вряд ли ты этого от меня хочешь.
– Ну почему же? Отличная идея. – Он улыбался, зарывшись лицом в ее волосы. – Сказать, чего я еще от тебя хочу?
– Нет.
Ее сосок давно отвердел и напрягся, а Себастьян все ласкал и ласкал его.
– Я все же шепну тебе на ушко…
– Ох, перестань.
– Ты сама не хочешь, чтобы я перестал.
– Не хочу, но все равно перестань. Сию же минуту. Себастьян, там, в оранжерее, кто-то стащил мой шарф. А потом выдрал из него несколько ниток и привязал к колючей проволоке возле провала. Ты знаешь, что это за провал?
– Я знаю, что он есть, – насторожился Плато. – Больше ничего не знаю.
– Он закрыт доской, потому что там опасно. Провал достаточно широкий для того, чтобы туда мог свалиться взрослый человек. И он очень глубокий и извилистый. Если ты упадешь туда, то можешь разбиться, даже не долетев до дна. Потому что не раз ударишься о стенки провала. Однажды его уже засыпали, но грунтовые воды постоянно подмывают дно, и все проседает.
– Так залей его цементом.
– Я и собиралась это сделать. Когда появятся деньги…
– Я дам тебе денег. – Себастьян в тот же миг пожалел о своих словах. – То есть… я имел в виду, что мог бы оформить заем, в смысле ссуду… Черт побери, в общем, я мог бы завалить эту проклятую дыру!
– Не ругайся при мне.
– Я… тьфу, прок… – Он беспомощно пожал плечами. – Я слишком разозлился.
– Ты слишком привык распоряжаться всем, на что положил глаз. Но мной тебе распоряжаться не придется. Даже и не мечтай.
Себастьян понял, что лучше сменить тему.
– Ты могла бы снять деньги с собственного счета.
– Только с согласия отца. Но они с мамой не одобряют мою затею с коммуной. Отец просто рвал и метал, когда узнал, что тетя завещала Хоул-Пойнт мне одной. И я не собираюсь просить у него денег на поддержание своего бизнеса.
– Даже если это твои собственные деньги?!
– Я не собираюсь просить.
– О’кей. – Себастьян подтащил к себе стул и устроился в полосе солнечного света, проникавшего в кухню через приоткрытую заднюю дверь. Он снял рубашку и бросил ее на колени. Приятно было подставить спину под ласковые утренние лучи. – Так чем же мы сейчас займемся?
– Будем пить апельсиновый сок.
Он взял протянутый Блисс стакан и осушил его.
– А что теперь?
Блисс не спеша прихлебывала из своего стакана. Себастьян любовался ее нежной шеей, такой гладкой и шелковистой, любовался ложбинкой между грудями… Наконец она допила сок, ополоснула стаканы и поставила их на место.
– Значит, тебя предупредили… Велели держаться от меня подальше…
– И не понимаю почему, – в задумчивости проговорила Блисс, скрестив на груди руки. – Ну с какой стати кто-то не желает, чтобы мы были вместе?
По крайней мере она говорила об их совместной жизни как о чем-то вполне реальном.
– Может, у тебя все же есть какие-то догадки? – Себастьян не хотел пока говорить о Кристал и Джиме Муре; ему хотелось вообще о них забыть.
Блисс в задумчивости прошлась по кухне.
– Ложь всегда была мне отвратительна – даже если бы могла принести пользу, – проговорила она наконец.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Накануне я снова устроила… глупейший побег.
Ее опущенные ресницы отливали темной медью, однако их кончики выгорели почти добела. Себастьян хотел сейчас лишь одного: схватить ее в охапку и больше никогда не отпускать…
– И ты бы хотела поговорить о побеге.
– Нет. Но я все равно скажу. У того типа рукава пахли крахмалом.
Себастьян посмотрел на нее вопросительно.
Ее синие глаза вспыхнули. Она тотчас же потупилась.
– Ну, у того типа… у Уилменов. А потом… потом ты обнял меня за плечи… после… после того, как мы занимались любовью. – Ее губы сложились в чудесное «о», и с них сорвался громкий вздох. – От твоего рукава тоже пахло крахмалом.
– По-моему, я чего-то не понимаю. – Себастьян в недоумении пожал плечами.
– Ты прекрасно все понял. А вот я действительно ничего не понимаю.
– И ты думаешь…
– Я так думала. И оказалась круглой дурой – не в первый раз. Я вообразила, что ты сам все подстроил, чтобы напугать меня, и чтобы я сама бросилась к тебе в объятия.
Себастьян считал себя неглупым человеком, однако логика Блисс временами казалась непостижимой.
– Ты подумала, что я велел тебе держаться от меня подальше, чтобы ты напугалась и в страхе сама прибежала ко мне? Ты это хочешь сказать?
К его величайшему удивлению, Блисс рассмеялась. Прижав ладони к пылающим щекам, она хохотала так, будто снова стала молоденькой девушкой.
– Идиотка! Я просто дура! Ну что еще тут скажешь? Я ведь не скрываю, что совершенно не разбираюсь в простейших вещах!
– Да, не разбираешься. – Себастьян едва удержался от смеха. – И никогда не разбиралась. Я помню, как тебя злили самые невинные шутки.
– Они… и сейчас… меня злят, – проговорила она сквозь смех. – Прости, Себастьян. Честное слово, у меня весь вечер тряслись поджилки от страха, и я плохо соображала. Я так и обмерла, когда официант открыл ту дверь – думала, мне конец. Меня трясет до сих пор, только…
Себастьян обнял ее за ноги и привлек к себе.
– Только – что?
– Только теперь я с тобой, и все остальное кажется не таким уж важным. Я видела, как ты относишься к Бобби. Ты хороший человек, Себастьян. Ты необычный человек. И никогда не позволишь себе причинить вред другому человеку – по крайней мере намеренно.
– Нет, не позволю, – кивнул Себастьян. – И если ты будешь вести себя хорошо, то я даже прощу тебе твои ужасные выдумки.
– Ах, мошенник!
Себастьян крепко прижал ее к себе. Он понял, что ради Блисс готов на все.
Врывавшиеся в приоткрытую дверь солнечные лучи позолотили ее стройные ноги. Себастьян поднял голову и увидел, что такие же золотистые искры сверкают и в волосах Блисс, оттеняя изящные черты милого лица.
Не в силах совладать с собой, он присел и, обхватив ее ноги, уткнулся лицом ей в живот. Может, и существовали слова, которыми можно было передать его чувства, но Себастьян их не знал.
Блисс взъерошила его волосы. Потом наклонилась и уперлась подбородком в его спину. С минуту оба молчали.
– Знаешь, а я ведь грубиян и упрямец, – прошептал наконец Себастьян. – Да, я ужасно упрямый.
– Упрямый, – согласилась Блисс. – И я тоже. Самая упрямая и самая независимая женщина на свете – вот кто я такая.
– Ага… Блисс, не покидай меня больше.
Она промолчала.
– Блисс, мне нечего от тебя скрывать. Ты знаешь, кем я был и кто я сейчас.
– Ты был большим ребенком в безнадежной ситуации.
– Но я и тогда любил тебя, Блисс. А сейчас я люблю тебя еще сильнее – если подобное возможно.
– Конечно, возможно. Я…
– Ну же, говори!
– Себастьян, я стараюсь изо всех сил. Ты и я – мы вместе. Я действительно этого хочу. Но сначала надо во многом разобраться. Происходит что-то… очень странное.
– Да, я знаю. – Ах, как приятно было ласкать ее согретую солнцем кожу… – И пожалуйста, предоставь это мне. – Джим Мур испоганил лучшее, что было у него в жизни. И отныне он, Себастьян Плато, не даст спуску старому ханже.
Кто-то постучал в парадную дверь. Тотчас же проснулся Бобби и начал звать мать.
Блисс вскочила и поспешила в комнату. Себастьян – следом за ней.
– Постой! – окликнул он Блисс, на ходу надевая рубашку. – Не смей открывать дверь, пока не выяснишь, кто стучал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39