Уэйд смотрел на дивное личико, которое часто возникало в его мечтах, смотрел и благоговейно молчал. Это он, кто повидал много женщин, хорошеньких и даже красивых?! Но Шианна была совершенна – от макушки до ноготка на пальчике ноги. На нее можно было смотреть много часов подряд, наслаждаясь редкой красотой.
Уэйд провел указательным пальцем по пылающей щеке, загипнотизированный безупречным овалом ее лица. Он любовался атласной кожей, наслаждаясь прикосновениями к ней, приятными им обоим.
Уэйду казалось невероятным, что она любит его. Ведь он сделал совсем немного, чтобы завоевать уважение и преданность этой гордой нимфы. Разве она не относилась к нему как к телохранителю, который следовал за ней, подобно послушной собачонке? Боже, как он завидовал этому могучему шаману кайова и команчей! Уэйд хотел бы единолично владеть сердцем Шианны, стать для нее тем храбрейшим из рыцарей, чей образ являлся ей в мечтах ее детства.
Сейчас, любуясь гибким станом Шианны, Уэйд поклялся, что сумеет своими поступками внушить ей уважение к себе.
– Я буду любить тебя так, как не любил до этого ни одну женщину. Ты ведь – особая, не такая, как все. Я знаю, что в твоей жизни могут появиться другие мужчины, чтобы отнять мое бесценное сокровище. Но уверяю, у тебя не будет повода отвернуться от меня, ведь я отдам тебе всю свою душу.
Его губы соединились в поцелуе с ее губами, нежном и волшебном.
– Позволь мне доказать, что я готов жизнь отдать за ту единственную женщину, которая оказалась достаточно смелой, чтобы завоевать мою преданность, и достаточно нежной, чтобы моя любовь была вечной, хотя раньше я и сомневался в существовании такой любви.
Шианна задрожала под поцелуем столь страстным, который, казалось, мог растопить все льды Арктики. Уэйд часто ее целовал, но так – еще ни разу. Он никогда еще не был с ней столь терпелив и нежен, словно вся она была из драгоценного хрусталя. Его руки легко прикасались к упругим пикам ее грудей, ласкали живот. Ладони Уэйда опускались на ее бедра, а затем скользили вверх, оставляя на своем пути миллионы маленьких пожаров, зажигающихся его любовными прикосновениями.
Тишину ночи разорвал стон восторга. Дразнящая волна сладкого чувства, охватывающая ее, теперь походила на толчки землетрясения, от которых медленно осыпались все преграды. Прикосновения Уэйда, словно пенный поток, накатывающий на песчаный берег, стирали все, что было там прежде. Его опытные руки, скользя по телу Шианны, вызывали экстаз и умиротворение.
В женственном теле Шианны желание нарастало постепенно – его любовные ласки вели ее вверх по лестнице страсти. На каждой ступеньке она чувствовала новую волну – еще более мощную. И Шианна стремилась взобраться все выше и выше. Она купалась в чувственных ощущениях. Но нарастающая страсть настойчиво требовала удовлетворения. Она уже граничила с безумием, которое не могло насытить даже его смелые ласки. Шианне захотелось приникнуть к его груди, чтобы почувствовать, как в унисон бьются их сердца, слиться в едином дыхании, стать с ним одним существом и – перенестись в рай.
– Уэйд? – Затаив дыхание, она притянула его еще ближе к себе.
Его тело напряглось, полное неутоленного желания. Темный огонек в ее глазах манил к себе. В них он видел отблеск собственных желаний, столь всепоглощающих, что ничто не могло бы утолить их, кроме страстной и откровенной любви. Уэйд надвинулся на нее, радуясь возможности так любить и быть любимым.
Он мог решиться отдаться настоящей любви только раз в жизни. И был благодарен Шианне, что она осталась с ним. Мысль о ней в руках другого мужчины терзала его душу. Уэйд понимал, что было бы эгоистично не позволить ей познать объятия других мужчин, ведь у него было много женщин. Но он не допускал и мысли о том, что к его драгоценному ангелу прикасается кто-то другой. Шианна принадлежала ему, и только ему. Он стал первым в ее жизни мужчиной и хотел остаться единственным.
Путаная нить его мыслей прервалась, когда Шианна выгнулась, таинственным шепотом призывая Уэйда продолжать. Мысли Уэйда окончательно смешались, их затопил и поглотил водоворот страсти. Интимной близости теперь жаждало все его существо. Слова, которые он не говорил никогда в жизни, срывались с его языка, ставшего вдруг непослушным. Признания в любви, обращенные к этой черноволосой колдунье, сейчас казались настолько необходимыми и естественными, словно ими говорила сама любовь. Шианна стала его жизнью, ответом судьбы на его смутную мечту.
Уэйд застонал в сладкой муке неостановимых сотрясений, от которых, казалось, вот-вот остановится сердце. Он инстинктивно прижался к Шианне в попытке удержать для них двоих самый сладкий момент близости. Он уже не контролировал своих чувств, забыв обо всем своем напускном самообладании.
– Будто бы летим на Солнце! – прерывисто выдохнул Уэйд.
По комнате легким ветерком пролетел смешок Шианны. Она обвила руками шею любимого.
– И сквозь закрытые веки ты видишь сейчас раскаленные добела лучи света в плотной бархатной темноте? Да, Уэйд?
Уэйд отпрянул, от удивления широко открыв глаза.
– Ты тоже видела это?!
Шианна слегка кивнула и, выгнув тонкую бровь, спросила:
– Так тебе подобное описание близости не кажется детской выдумкой? Тебе, зрелому мужчине, который однажды ночью залез в мой будуар, а затем утверждал, что его страсть ради страсти не нуждается ни в каких ярлыках и сравнениях?
Уэйд застенчиво улыбнулся.
– С тех пор, дорогая, мои взгляды несколько расширились. – Внезапно Уэйд откатился в сторону и уставился в открытое окно на залитое лунным светом небо. – Шианна, а ты уверена, что любишь меня? – Уэйд задал давно мучивший его вопрос. – Ты совсем не знаешь мужчин. Как же ты можешь знать, что такое любовь, а что только похоже на нее? Сколько времени пройдет, прежде чем ты начнешь задаваться вопросом: а каковы ласки других мужчин? Я не хочу, чтобы к тебе прикасался другой. Одна мысль об этом сводит меня с ума. Как же я…
Шианна наклонилась к нему и, прижимая указательный палец к его губам, заставила его замолчать.
– Ты превращаешь в проблему то, чего никогда не случится, – мягко остановила она его. – Зачем же мне что-то искать, когда я уже нашла лучшее. – Ресницы Шианны трепетали. Она посмотрела бесконечно долгим взглядом в глаза Уэйда. – Я лишь боюсь, что мы будем всегда спорить, поскольку и ты, и я решительные люди, и каждый из нас решил идти в жизни своим собственным путем. Но любовь, которую я чувствую к тебе, вернет меня в твои объятия даже в минуты гнева.
Шианна привстала, опершись на локоть, и не мигая смотрела на Уэйда.
– Я очень хотела видеть рядом с собой умного человека с добрым сердцем Джедедаи Уинстона. Хотела, чтобы мужчина моей мечты имел врожденное благородство Маманти и вызывал у меня уважение, нарочито не требуя его. Я искала человека с превосходным чувством юмора моего отца и его солнечным взглядом на жизнь – ребенком он мог заставить меня улыбнуться в самую грустную минуту.
Лицо Шианны приняло печальное выражение.
– Я хотела любви, подобной той, что испытал мой отец, хотя она была слишком скоротечной – отец буквально жил воспоминаниями о моей матери. Он и привил мне эту потребность искать совершенство в том единственном избраннике, с которым я проживу всю жизнь.
Уэйд уже не раз пожалел, что Шианна не знает всего о своем отце. Он все откладывал подходящий момент, чтобы рассказать ей о нем. Новость неприятная для Шианны, ведь для нее мать навсегда осталась самым дорогим человеком, хотя Шианна едва ли хорошо ее помнила.
Что-то в выражении лица Уэйда насторожило Шианну.
– Что-то не так? – спросила она.
Но он надежно замаскировал свои чувства за рассеянным выражением лица и отсутствующим взглядом.
– А что может быть не так? – вопросом на вопрос ответил Уэйд. – Разве что пара мыслей, которые не имеют никакого отношения к нашему разговору.
У Шианны возникло чувство, что Уэйд все же что-то скрывает от нее, но она не могла устоять перед его дьявольским обаянием. Поколебавшись пару секунд, она снова оказалась в объятиях Уэйда.
– О чем ты Думаешь, ковбой? – промурлыкала она, отчего у Уэйда пошли мурашки по коже, хотя в комнате было жарко, как в духовке.
– Я хочу любить тебя снова… – обольстительно прорычал Уэйд. – И снова. – Его нога скользнула между ее ног, тесно вжимаясь в бедра. – И снова…
Его грудь прижималась к ее набухшим розовым сосочкам, и Шианна чувствовала, как бьется его сердце.
Губы Уэйда открылись, принимая ее губы и смакуя вкус поцелуя, от которого по каждому нерву и мускулу проходила дрожь страсти. Уэйд закрыл глаза и вздохнул, вновь подумав о том, как это хорошо – любить и быть любимым. Это особое чувство, и ему не хотелось, чтобы оно ушло. Признаться Шианне в любви было для Уэйда самым трудным делом, которое когда-либо возникало в его жизни. Но постепенно любовь к ней стала для него столь же естественной, как дыхание, как биение сердца.
Насколько же пустой была его жизнь без Шианны, подумал Уэйд, лаская красивый изгиб ее бедра. Она зажгла в его душе огонь страсти, который теперь горел неугасимо. Каждый момент близости с ней напоминал ему самую первую их ночь, когда он залез в ее комнату. Все возбуждало и удивляло, подобно исследованию той таинственной пещеры – грота за гротом. Каждый шаг погружал его все глубже и глубже в волшебное царство чувственного удовольствия, поражая и одновременно давая понимание собственных чувств.
Боже мой, как ему нравилось прикасаться к ней, утоляя ее пылкое желание! Как он жаждал вновь и вновь испытывать вкус поцелуев, которые таяли на его губах, подобно ласковому летнему дождю. Уэйд вздыхал от удовольствия, тихо сходя с ума от безумного экстаза их единения.
«Об отце расскажу позже, – в очередной раз отложил трудный разговор Уэйд. – Он не должен мешать нам предаваться любовным страстям – не торопясь, нежно… до рассвета».
Глава 23
Чад бросил взгляд на двух наездников, приближающихся с юго-востока. Прошло уже три дня с тех пор, как Уэйд уединился с Шианной за холмами. Даже на расстоянии Чад смог разглядеть улыбку на лице брата. Шианна и Уэйд явно помирились. Чад упал духом, вновь почувствовав, что его влечение к этой знойной красавице не исчезло.
Он оглянулся на Хуана, который готовил речь по случаю возвращения Уэйда.
– Думаю, ты напрасно заготовил свой монолог, – охладил он пыл Хуана. – Мой братец имеет вид довольного младенца в объятиях любящей мамаши.
Губы Хуана растянулись в ухмылке.
– Да, судя по всему, сеньора погасила огонь под седлом гринго.
Уэйд приблизился, окинув злословящих мужчин изучающим взглядом.
– И чему это вы так радуетесь? – спросил он. Шианна подъехала ближе к Уэйду, чем привела мужчин в некоторое замешательство. Облегающее фигуру платье, из-за которого Уэйд беспокоился в Уичито, вызвало вполне ожидаемую реакцию. И Чад, и Хуан расплылись в улыбке при виде прекрасной нимфы, чья фигура стала еще соблазнительнее. Несколько последних дней принесли Уэйду новые доказательства любви Шианны. Но он все еще расстраивался при виде своего брата и друга, которые пребывали в фантазиях по поводу того, как Шианна могла бы выглядеть без платья.
Обернувшись, Уэйд посмотрел на стадо, спокойно пасущееся на цветущем лугу.
– Отсюда еще восемьдесят миль до Абилина, – резко напомнил он. – Вы намерены позволить лонгхорнам топтаться здесь весь день, или мы все же погоним их?
Чад отвел пристальный взгляд от точеной фигурки Шианны, догадываясь, что заставило так грубо звучать голос Уэйда.
– Перегонщик – ты, – возразил он. – Мы с Хуаном только присматривали за стадом в твое отсутствие.
Его синие глаза блестели от бессильной злости и возбуждения, а взгляд то и дело возвращался к соблазнительному декольте Шианны.
– Если бы мы знали, что потребуется не менее трех дней на покупку одежды для леди, мы бы тронулись в путь без вас. – Он посмотрел на Уэйда, который уже давно не улыбался. – Это была единственная причина, по которой вы задержались, не так ли? Одежда Шианны? Или, может быть, ее отсутствие?
Чад знал, что рискует жизнью, провоцируя Уэйда. Но он также достаточно хорошо знал характер брата, чтобы понимать, как далеко можно зайти ив какой момент нужно остановиться, прежде чем Уэйдом овладеет безудержная ярость.
У Уэйда все кипело внутри. Чад понял, что пришло время отступать. Дерзко усмехаясь, Чад развернул лошадь и поскакал прочь, чтобы отдать распоряжения.
Почувствовав, что атмосфера начала накаляться, Хуан решил удалиться. Развернувшись, он помчался вокруг пасущегося стада предупредить ковбоев, чтобы они следовали по меткам, которые специально для них оставил Джозеф Маккой. Так они доберутся прямиком из Уичито в Абилин.
– Негодный мальчишка, – проворчал Уэйд, наблюдая за Чадом, который сгонял лонгхорнов в стадо для перегона. – Мать мало порола его и испортила парня.
Шианна рассмеялась: у Уэйда было такое забавное лицо – смесь раздражения с задумчивостью.
– Чад развлекается, специально поддразнивает тебя. И чем серьезнее ты реагируешь на его насмешки, тем больше он язвит. – Шианна покачала головой. – Что случилось с тем добродушным ковбоем, которого я встретила в Сан-Антонио, ну который мог улыбаться в самые трудные моменты?
– Я женился на прекраснейшем из цветков Техаса, и все мужское население, кажется, стремится присматривать за садом, – хмуро пробормотал Уэйд. – У меня появляется безумное желание преследовать каждого мужчину, который оказывается в пределах десяти футов от тебя.
Шианна хотела посмеяться над его словами, но встретила такой серьезный взгляд Уэйда.
– Как бы ты отреагировала, если бы женщины при виде меня пускали слюни, затаив мысли, которые вогнали бы в краску священника? – ответил Уэйд.
Шианна сразу представила такую картину. Для этого не потребовалось много времени. Достаточно было вспомнить ночь в казино, когда, казалось, все женщины раздевали взглядами это красивое мускулистое мужское тело. Тогда ее не очень-то беспокоили взгляды, которыми одаривали Уэйда поклонницы, сейчас бы она дала пощечину каждой за столь откровенное внимание к нему.
Стук копыт приближающихся лошадей заставил их прекратить спор. Шианна оглянулась и увидела толпу вооруженных фермеров, спешащих к ним. На мужчинах были охотничьи рубашки, домотканые панталоны и кожаные шляпы. Вид у них был куда посерьезнее, чем у отряда индейцев племени осаги, которые на прошлой неделе потребовали несколько буйволов в обмен на разрешение пасти скот на их землях.
Канзасский отряд фермеров, любой ценой стремящийся оградить свою землю от вторжения зараженных клещом лонгхорнов, чем-то напоминал полк, выполняющий приказ. Уэйд собирался прибегнуть к дипломатии, но мужчины прибыли явно не для разговоров. Они желали выразить свое недовольство, причем именно главному перегонщику стада. Слишком поздно Уэйд понял, что бесполезно разговаривать с этой обезумевшей толпой. Они тесно окружили его, копируя его южный акцент и явно глумясь за то, что он не принял их сторону во время войны.
Шианна ошеломленно смотрела, как фермеры накинули лассо на Уэйда и сдернули его с лошади. Они потащили его прочь, пытаясь поджечь траву рядом с мирно пасущимся стадом. Оружейные выстрелы нарушили тишину, и перепуганные лонгхорны кинулись врассыпную. Ковбои не смогли бы помочь Уэйду, четыре тысячи испуганных животных угрожали растоптать их самих.
Подгоняемая страхом, Шианна пришпорила Дельгадо, направив его туда, куда поволокли Уэйда. Охватив шею коня, она пригнулась, вспомнив, как Маманти учил ее мчаться под обстрелом.
Уэйд яростно сопротивлялся, хотя мужчинам уже удалось опутать его веревками, подталкивая к дереву, которое они выбрали в качестве виселицы. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не вызвать у фермеров новую вспышку ярости. Уэйд понимал: если в этот момент, причем очень быстро, он не найдет нужных слов, его шея станет похожа на шею жирафа.
– Твое последнее слово, конфедерат! – сказал Джекоб Сандерс, после того как его люди посадили Уэйда обратно на лошадь, накинув ему на шею петлю.
Уэйд смотрел рыжеволосому палачу прямо в глаза.
– Вы можете убить меня, но это ничего не изменит, – сказал он ровным голосом. – Разве это преступление – провести техасских животных через Канзас на железнодорожную станцию?
– Мы считаем это преступлением, – рявкнул Джекоб и сжал петлю. – До нас дошел слух, что ты и твои больные лонгхорны тронулись в путь, и мы не хотим, чтобы твой скот топтал наши пастбища.
– Этих животных осмотрели на границе Техаса, – возразил Уэйд. – Такая процедура проводится всегда, чтобы больные стада не пересекали границы. Мы будем рады предложить вам несколько голов в качестве компенсации ущерба, если вы…
Слова Уэйда были прерваны ироническим гоготом Джекоба:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Уэйд провел указательным пальцем по пылающей щеке, загипнотизированный безупречным овалом ее лица. Он любовался атласной кожей, наслаждаясь прикосновениями к ней, приятными им обоим.
Уэйду казалось невероятным, что она любит его. Ведь он сделал совсем немного, чтобы завоевать уважение и преданность этой гордой нимфы. Разве она не относилась к нему как к телохранителю, который следовал за ней, подобно послушной собачонке? Боже, как он завидовал этому могучему шаману кайова и команчей! Уэйд хотел бы единолично владеть сердцем Шианны, стать для нее тем храбрейшим из рыцарей, чей образ являлся ей в мечтах ее детства.
Сейчас, любуясь гибким станом Шианны, Уэйд поклялся, что сумеет своими поступками внушить ей уважение к себе.
– Я буду любить тебя так, как не любил до этого ни одну женщину. Ты ведь – особая, не такая, как все. Я знаю, что в твоей жизни могут появиться другие мужчины, чтобы отнять мое бесценное сокровище. Но уверяю, у тебя не будет повода отвернуться от меня, ведь я отдам тебе всю свою душу.
Его губы соединились в поцелуе с ее губами, нежном и волшебном.
– Позволь мне доказать, что я готов жизнь отдать за ту единственную женщину, которая оказалась достаточно смелой, чтобы завоевать мою преданность, и достаточно нежной, чтобы моя любовь была вечной, хотя раньше я и сомневался в существовании такой любви.
Шианна задрожала под поцелуем столь страстным, который, казалось, мог растопить все льды Арктики. Уэйд часто ее целовал, но так – еще ни разу. Он никогда еще не был с ней столь терпелив и нежен, словно вся она была из драгоценного хрусталя. Его руки легко прикасались к упругим пикам ее грудей, ласкали живот. Ладони Уэйда опускались на ее бедра, а затем скользили вверх, оставляя на своем пути миллионы маленьких пожаров, зажигающихся его любовными прикосновениями.
Тишину ночи разорвал стон восторга. Дразнящая волна сладкого чувства, охватывающая ее, теперь походила на толчки землетрясения, от которых медленно осыпались все преграды. Прикосновения Уэйда, словно пенный поток, накатывающий на песчаный берег, стирали все, что было там прежде. Его опытные руки, скользя по телу Шианны, вызывали экстаз и умиротворение.
В женственном теле Шианны желание нарастало постепенно – его любовные ласки вели ее вверх по лестнице страсти. На каждой ступеньке она чувствовала новую волну – еще более мощную. И Шианна стремилась взобраться все выше и выше. Она купалась в чувственных ощущениях. Но нарастающая страсть настойчиво требовала удовлетворения. Она уже граничила с безумием, которое не могло насытить даже его смелые ласки. Шианне захотелось приникнуть к его груди, чтобы почувствовать, как в унисон бьются их сердца, слиться в едином дыхании, стать с ним одним существом и – перенестись в рай.
– Уэйд? – Затаив дыхание, она притянула его еще ближе к себе.
Его тело напряглось, полное неутоленного желания. Темный огонек в ее глазах манил к себе. В них он видел отблеск собственных желаний, столь всепоглощающих, что ничто не могло бы утолить их, кроме страстной и откровенной любви. Уэйд надвинулся на нее, радуясь возможности так любить и быть любимым.
Он мог решиться отдаться настоящей любви только раз в жизни. И был благодарен Шианне, что она осталась с ним. Мысль о ней в руках другого мужчины терзала его душу. Уэйд понимал, что было бы эгоистично не позволить ей познать объятия других мужчин, ведь у него было много женщин. Но он не допускал и мысли о том, что к его драгоценному ангелу прикасается кто-то другой. Шианна принадлежала ему, и только ему. Он стал первым в ее жизни мужчиной и хотел остаться единственным.
Путаная нить его мыслей прервалась, когда Шианна выгнулась, таинственным шепотом призывая Уэйда продолжать. Мысли Уэйда окончательно смешались, их затопил и поглотил водоворот страсти. Интимной близости теперь жаждало все его существо. Слова, которые он не говорил никогда в жизни, срывались с его языка, ставшего вдруг непослушным. Признания в любви, обращенные к этой черноволосой колдунье, сейчас казались настолько необходимыми и естественными, словно ими говорила сама любовь. Шианна стала его жизнью, ответом судьбы на его смутную мечту.
Уэйд застонал в сладкой муке неостановимых сотрясений, от которых, казалось, вот-вот остановится сердце. Он инстинктивно прижался к Шианне в попытке удержать для них двоих самый сладкий момент близости. Он уже не контролировал своих чувств, забыв обо всем своем напускном самообладании.
– Будто бы летим на Солнце! – прерывисто выдохнул Уэйд.
По комнате легким ветерком пролетел смешок Шианны. Она обвила руками шею любимого.
– И сквозь закрытые веки ты видишь сейчас раскаленные добела лучи света в плотной бархатной темноте? Да, Уэйд?
Уэйд отпрянул, от удивления широко открыв глаза.
– Ты тоже видела это?!
Шианна слегка кивнула и, выгнув тонкую бровь, спросила:
– Так тебе подобное описание близости не кажется детской выдумкой? Тебе, зрелому мужчине, который однажды ночью залез в мой будуар, а затем утверждал, что его страсть ради страсти не нуждается ни в каких ярлыках и сравнениях?
Уэйд застенчиво улыбнулся.
– С тех пор, дорогая, мои взгляды несколько расширились. – Внезапно Уэйд откатился в сторону и уставился в открытое окно на залитое лунным светом небо. – Шианна, а ты уверена, что любишь меня? – Уэйд задал давно мучивший его вопрос. – Ты совсем не знаешь мужчин. Как же ты можешь знать, что такое любовь, а что только похоже на нее? Сколько времени пройдет, прежде чем ты начнешь задаваться вопросом: а каковы ласки других мужчин? Я не хочу, чтобы к тебе прикасался другой. Одна мысль об этом сводит меня с ума. Как же я…
Шианна наклонилась к нему и, прижимая указательный палец к его губам, заставила его замолчать.
– Ты превращаешь в проблему то, чего никогда не случится, – мягко остановила она его. – Зачем же мне что-то искать, когда я уже нашла лучшее. – Ресницы Шианны трепетали. Она посмотрела бесконечно долгим взглядом в глаза Уэйда. – Я лишь боюсь, что мы будем всегда спорить, поскольку и ты, и я решительные люди, и каждый из нас решил идти в жизни своим собственным путем. Но любовь, которую я чувствую к тебе, вернет меня в твои объятия даже в минуты гнева.
Шианна привстала, опершись на локоть, и не мигая смотрела на Уэйда.
– Я очень хотела видеть рядом с собой умного человека с добрым сердцем Джедедаи Уинстона. Хотела, чтобы мужчина моей мечты имел врожденное благородство Маманти и вызывал у меня уважение, нарочито не требуя его. Я искала человека с превосходным чувством юмора моего отца и его солнечным взглядом на жизнь – ребенком он мог заставить меня улыбнуться в самую грустную минуту.
Лицо Шианны приняло печальное выражение.
– Я хотела любви, подобной той, что испытал мой отец, хотя она была слишком скоротечной – отец буквально жил воспоминаниями о моей матери. Он и привил мне эту потребность искать совершенство в том единственном избраннике, с которым я проживу всю жизнь.
Уэйд уже не раз пожалел, что Шианна не знает всего о своем отце. Он все откладывал подходящий момент, чтобы рассказать ей о нем. Новость неприятная для Шианны, ведь для нее мать навсегда осталась самым дорогим человеком, хотя Шианна едва ли хорошо ее помнила.
Что-то в выражении лица Уэйда насторожило Шианну.
– Что-то не так? – спросила она.
Но он надежно замаскировал свои чувства за рассеянным выражением лица и отсутствующим взглядом.
– А что может быть не так? – вопросом на вопрос ответил Уэйд. – Разве что пара мыслей, которые не имеют никакого отношения к нашему разговору.
У Шианны возникло чувство, что Уэйд все же что-то скрывает от нее, но она не могла устоять перед его дьявольским обаянием. Поколебавшись пару секунд, она снова оказалась в объятиях Уэйда.
– О чем ты Думаешь, ковбой? – промурлыкала она, отчего у Уэйда пошли мурашки по коже, хотя в комнате было жарко, как в духовке.
– Я хочу любить тебя снова… – обольстительно прорычал Уэйд. – И снова. – Его нога скользнула между ее ног, тесно вжимаясь в бедра. – И снова…
Его грудь прижималась к ее набухшим розовым сосочкам, и Шианна чувствовала, как бьется его сердце.
Губы Уэйда открылись, принимая ее губы и смакуя вкус поцелуя, от которого по каждому нерву и мускулу проходила дрожь страсти. Уэйд закрыл глаза и вздохнул, вновь подумав о том, как это хорошо – любить и быть любимым. Это особое чувство, и ему не хотелось, чтобы оно ушло. Признаться Шианне в любви было для Уэйда самым трудным делом, которое когда-либо возникало в его жизни. Но постепенно любовь к ней стала для него столь же естественной, как дыхание, как биение сердца.
Насколько же пустой была его жизнь без Шианны, подумал Уэйд, лаская красивый изгиб ее бедра. Она зажгла в его душе огонь страсти, который теперь горел неугасимо. Каждый момент близости с ней напоминал ему самую первую их ночь, когда он залез в ее комнату. Все возбуждало и удивляло, подобно исследованию той таинственной пещеры – грота за гротом. Каждый шаг погружал его все глубже и глубже в волшебное царство чувственного удовольствия, поражая и одновременно давая понимание собственных чувств.
Боже мой, как ему нравилось прикасаться к ней, утоляя ее пылкое желание! Как он жаждал вновь и вновь испытывать вкус поцелуев, которые таяли на его губах, подобно ласковому летнему дождю. Уэйд вздыхал от удовольствия, тихо сходя с ума от безумного экстаза их единения.
«Об отце расскажу позже, – в очередной раз отложил трудный разговор Уэйд. – Он не должен мешать нам предаваться любовным страстям – не торопясь, нежно… до рассвета».
Глава 23
Чад бросил взгляд на двух наездников, приближающихся с юго-востока. Прошло уже три дня с тех пор, как Уэйд уединился с Шианной за холмами. Даже на расстоянии Чад смог разглядеть улыбку на лице брата. Шианна и Уэйд явно помирились. Чад упал духом, вновь почувствовав, что его влечение к этой знойной красавице не исчезло.
Он оглянулся на Хуана, который готовил речь по случаю возвращения Уэйда.
– Думаю, ты напрасно заготовил свой монолог, – охладил он пыл Хуана. – Мой братец имеет вид довольного младенца в объятиях любящей мамаши.
Губы Хуана растянулись в ухмылке.
– Да, судя по всему, сеньора погасила огонь под седлом гринго.
Уэйд приблизился, окинув злословящих мужчин изучающим взглядом.
– И чему это вы так радуетесь? – спросил он. Шианна подъехала ближе к Уэйду, чем привела мужчин в некоторое замешательство. Облегающее фигуру платье, из-за которого Уэйд беспокоился в Уичито, вызвало вполне ожидаемую реакцию. И Чад, и Хуан расплылись в улыбке при виде прекрасной нимфы, чья фигура стала еще соблазнительнее. Несколько последних дней принесли Уэйду новые доказательства любви Шианны. Но он все еще расстраивался при виде своего брата и друга, которые пребывали в фантазиях по поводу того, как Шианна могла бы выглядеть без платья.
Обернувшись, Уэйд посмотрел на стадо, спокойно пасущееся на цветущем лугу.
– Отсюда еще восемьдесят миль до Абилина, – резко напомнил он. – Вы намерены позволить лонгхорнам топтаться здесь весь день, или мы все же погоним их?
Чад отвел пристальный взгляд от точеной фигурки Шианны, догадываясь, что заставило так грубо звучать голос Уэйда.
– Перегонщик – ты, – возразил он. – Мы с Хуаном только присматривали за стадом в твое отсутствие.
Его синие глаза блестели от бессильной злости и возбуждения, а взгляд то и дело возвращался к соблазнительному декольте Шианны.
– Если бы мы знали, что потребуется не менее трех дней на покупку одежды для леди, мы бы тронулись в путь без вас. – Он посмотрел на Уэйда, который уже давно не улыбался. – Это была единственная причина, по которой вы задержались, не так ли? Одежда Шианны? Или, может быть, ее отсутствие?
Чад знал, что рискует жизнью, провоцируя Уэйда. Но он также достаточно хорошо знал характер брата, чтобы понимать, как далеко можно зайти ив какой момент нужно остановиться, прежде чем Уэйдом овладеет безудержная ярость.
У Уэйда все кипело внутри. Чад понял, что пришло время отступать. Дерзко усмехаясь, Чад развернул лошадь и поскакал прочь, чтобы отдать распоряжения.
Почувствовав, что атмосфера начала накаляться, Хуан решил удалиться. Развернувшись, он помчался вокруг пасущегося стада предупредить ковбоев, чтобы они следовали по меткам, которые специально для них оставил Джозеф Маккой. Так они доберутся прямиком из Уичито в Абилин.
– Негодный мальчишка, – проворчал Уэйд, наблюдая за Чадом, который сгонял лонгхорнов в стадо для перегона. – Мать мало порола его и испортила парня.
Шианна рассмеялась: у Уэйда было такое забавное лицо – смесь раздражения с задумчивостью.
– Чад развлекается, специально поддразнивает тебя. И чем серьезнее ты реагируешь на его насмешки, тем больше он язвит. – Шианна покачала головой. – Что случилось с тем добродушным ковбоем, которого я встретила в Сан-Антонио, ну который мог улыбаться в самые трудные моменты?
– Я женился на прекраснейшем из цветков Техаса, и все мужское население, кажется, стремится присматривать за садом, – хмуро пробормотал Уэйд. – У меня появляется безумное желание преследовать каждого мужчину, который оказывается в пределах десяти футов от тебя.
Шианна хотела посмеяться над его словами, но встретила такой серьезный взгляд Уэйда.
– Как бы ты отреагировала, если бы женщины при виде меня пускали слюни, затаив мысли, которые вогнали бы в краску священника? – ответил Уэйд.
Шианна сразу представила такую картину. Для этого не потребовалось много времени. Достаточно было вспомнить ночь в казино, когда, казалось, все женщины раздевали взглядами это красивое мускулистое мужское тело. Тогда ее не очень-то беспокоили взгляды, которыми одаривали Уэйда поклонницы, сейчас бы она дала пощечину каждой за столь откровенное внимание к нему.
Стук копыт приближающихся лошадей заставил их прекратить спор. Шианна оглянулась и увидела толпу вооруженных фермеров, спешащих к ним. На мужчинах были охотничьи рубашки, домотканые панталоны и кожаные шляпы. Вид у них был куда посерьезнее, чем у отряда индейцев племени осаги, которые на прошлой неделе потребовали несколько буйволов в обмен на разрешение пасти скот на их землях.
Канзасский отряд фермеров, любой ценой стремящийся оградить свою землю от вторжения зараженных клещом лонгхорнов, чем-то напоминал полк, выполняющий приказ. Уэйд собирался прибегнуть к дипломатии, но мужчины прибыли явно не для разговоров. Они желали выразить свое недовольство, причем именно главному перегонщику стада. Слишком поздно Уэйд понял, что бесполезно разговаривать с этой обезумевшей толпой. Они тесно окружили его, копируя его южный акцент и явно глумясь за то, что он не принял их сторону во время войны.
Шианна ошеломленно смотрела, как фермеры накинули лассо на Уэйда и сдернули его с лошади. Они потащили его прочь, пытаясь поджечь траву рядом с мирно пасущимся стадом. Оружейные выстрелы нарушили тишину, и перепуганные лонгхорны кинулись врассыпную. Ковбои не смогли бы помочь Уэйду, четыре тысячи испуганных животных угрожали растоптать их самих.
Подгоняемая страхом, Шианна пришпорила Дельгадо, направив его туда, куда поволокли Уэйда. Охватив шею коня, она пригнулась, вспомнив, как Маманти учил ее мчаться под обстрелом.
Уэйд яростно сопротивлялся, хотя мужчинам уже удалось опутать его веревками, подталкивая к дереву, которое они выбрали в качестве виселицы. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не вызвать у фермеров новую вспышку ярости. Уэйд понимал: если в этот момент, причем очень быстро, он не найдет нужных слов, его шея станет похожа на шею жирафа.
– Твое последнее слово, конфедерат! – сказал Джекоб Сандерс, после того как его люди посадили Уэйда обратно на лошадь, накинув ему на шею петлю.
Уэйд смотрел рыжеволосому палачу прямо в глаза.
– Вы можете убить меня, но это ничего не изменит, – сказал он ровным голосом. – Разве это преступление – провести техасских животных через Канзас на железнодорожную станцию?
– Мы считаем это преступлением, – рявкнул Джекоб и сжал петлю. – До нас дошел слух, что ты и твои больные лонгхорны тронулись в путь, и мы не хотим, чтобы твой скот топтал наши пастбища.
– Этих животных осмотрели на границе Техаса, – возразил Уэйд. – Такая процедура проводится всегда, чтобы больные стада не пересекали границы. Мы будем рады предложить вам несколько голов в качестве компенсации ущерба, если вы…
Слова Уэйда были прерваны ироническим гоготом Джекоба:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46