– Я задолго до этого знала о способности Маманти предсказывать будущее. Сейчас меня больше занимает ваша тайна. Мне не терпится узнать, как вы делаете деньги из воздуха.
Шианна проехала вперед, а Бердетт попридержал Галаада, любуясь ее осанкой. Почему она не воспользовалась возможностью уколоть его? Это было совсем не похоже на нее. Шианна просто расцветала, когда ей удавалось задеть его гордость.
Уэйд горестно вздохнул. Проживи он с этой женщиной еще сотню лет – и то не был бы уверен, что научится предсказывать ее капризы. Он строил предположения относительно ее реакции и готовил себя к этому, но Шианна всегда вытворяла что-то неожиданное, и Уэйд был вынужден менять свои взгляды.
Господи, почему же его так влечет к этой женщине?! За прошедшие недели он несколько раз пытался найти с ней общий язык и каждый раз получал только головную боль. Шианна казалась сплошным противоречием. Что ж, так было и так будет всегда, решил Бердетт.
Отбросив неприятные мысли, Уэйд погнал коня вслед за скачущей перед ним красоткой. Услышав стук копыт за спиной, Шианна погнала Дельгадо галопом. Она получала удовольствие от этого состязания. Ей уже давно не представлялась такая возможность.
Когда Шианна обернулась, Уэйд заметил блеск в ее глазах. Он пришпорил коня, и Галаад со скоростью молнии догнал Дельгадо. Приблизившись к вороному жеребцу, Уэйд приподнялся в стременах и попытался перетащить жену к себе на колени.
– Это несправедливо. Я выиграла! – протестовала Шианна, обвивая руками шею жеребца, чтобы удержаться в седле.
– Но ты раньше стартовала, – с усмешкой возразил Уэйд. Его улыбка растаяла, когда он посмотрел в темные глаза Шианны. Таинственная темнота в их глубинах все больше затягивала его. – Послушай, Шианна… – Бердетт внезапно умолк.
В следующее мгновение ее губы раскрылись, чтобы принять его поцелуй. Мускусный аромат овладел ее чувствами, мучительно напоминая о мужчине, который был сейчас так близко от нее. Она чувствовала мускулатуру его бедер, она почти физически ощущала, как ей не хватает его ласк. На мгновение гордость и заранее подготовленные отговорки отошли на задний план, и Шианна ближе придвинулась к мужу. О Господи, она никогда не преодолеет безумное влечение к этому мужчине. Он держал ее в своих руках, и она таяла подобно снегу над пылающим походным костром. Уэйд. целовал ее, и ей почему-то было жаль, что этот поцелуй не может длиться вечно.
Когда Шианна пришла в себя, она увидела, что Галаад уже остановился. Уэйд отпустил поводья и соединил руки вокруг ее талии. Чувствуя себя немного виноватой из-за того, что слишком легко сдалась, Шианна покраснела. Она попробовала отодвинуться от его коленей, но Бердетт еще крепче прижал жену к себе.
– Послушай, Шианна…
В его голосе было столько нежности, что она затрепетала. Уэйд же улыбнулся и сказал:
– Вот и все, что я хотел знать. Я все понял, дорогая.
Она вспыхнула от гнева. Проклятие! Он всего лишь проверял ее реакцию на его ласки. Чем она была для него? Забавой? Непокоренной женщиной? Играл ли он со всеми своими женщинами так, как с ней?
Уэйд снова улыбнулся и сказал:
– Не стоит обижаться, моя милая. Знаете, вы влияете на меня так же, как я на вас.
– Неужели? – Сердце Шианны на мгновение замерло. – Я вовсе не хочу заставлять вас думать, что меня надо завоевывать. Не надо со мной хитрить. Я всего лишь хочу, чтобы вы видели во мне человека, у которого тоже есть чувства. Я не хочу быть игрушкой в руках мужчины.
– Иногда ты настолько выводишь меня из себя, что… – С этими словами Уэйд спрыгнул на землю и поспешил приложить палец к ее губам.
Но Шианна резко отстранила его руку и заявила:
– Не смейте так ухмыляться! Эта ухмылка приводит меня в бешенство!
Губы Уэйда расплылись в улыбке.
– А так лучше, любовь моя?
Шианна тяжко вздохнула. Она не могла сердиться на него. Уэйд обладал удивительной способностью успокаивать ее, он мог заставить ее забыть, почему она сердилась на него.
– Что ж, принцесса… – сказал Бердетт, подходя ко входу в пещеру. – Я обещал все вам объяснить и сдержу свое слово.
– Сегодня – возможно, – кивнула Шианна. – А завтра я узнаю, что все ваши слова от начала до конца были ложью.
– О, как мало в вас веры, – вздохнул Уэйд. – Мужчина падает перед вами на колени, открывает вам сердце – а вы?..
Шианна пристально посмотрела в его зеленые глаза. Немного помедлив, она сказала:
– Я хочу вам доверять, Уэйд. Но только будьте честны со мной на этот раз. Пожалуйста…
– Тогда вы прекратите защищать Римса? – спросил Уэйд. – Если у вас осталась хоть капля вины за то, что вы с ним сделали, то вы только впустую тратите свое чувство. Хеден Риме не заслуживает ничего, кроме презрения. Нет никакой вины в том, что вы в течение многих лет вводили его в заблуждение, уклончиво отвечая на его предложение руки и сердца. У него самого нет жалости. И сегодня до захода солнца вы узнаете, почему я объявил ему войну.
Шианна смолчала, позволяя Уэйду первым пройти в пещеру. Он вытащил горящий факел, который стоял между камнями у входа. Шианна оказалась около узкого туннеля, который ей еще предстояло исследовать. Она крепко сжимала руку Уэйда, когда они начали углубляться по проходу, который вел, казалось, в преисподнюю. Ее била дрожь. Мерцающий факел светил лишь на несколько футов, и они продвигались вперед очень медленно и осторожно. После ужасного погружения в подземное озеро она начала побаиваться темноты пещер.
– Не бойся, я знаю, куда иду, – сказал Бердетт, почувствовав, что жена волнуется.
Но Шианна еще крепче сжала руку мужа. И она всем телом прижималась к Уэйду. Когда же они свернули за угол, Шианна не удержалась от возгласа удивления. Прямо перед ними открывалась огромная пещера, уходившая вниз футов на пятьдесят. На дне пещеры виднелись изящно украшенные комнаты и факелы на стенах. Сталактиты и сталагмиты формировали подобия перегородок, отделявших одну богато украшенную комнату от другой. И повсюду виднелись синие бархатные стулья, дубовые столы и кровати. Драпировка каскадами застывших рек спускалась со стен, подчеркивая блеск убранства этой подземной волшебной страны. По дальней стене струился кристально чистый ручей. Он вливался в водоем и исчезал из вида за массивным, казалось, стеклянным валуном. В отдалении Шианна разглядела слабый намек на лучик солнечного света, пробивавшегося в пещеру. «Это, должно быть, исток того ручья, который Маманти называл Говорящим», – подумала Шианна.
Пристально взглянув на Уэйда, она спросила:
– Откуда все это?
Бердетт повел ее по дорожке, сбегавшей вниз.
– Стулья мы доставили сюда с нашей бывшей плантации в Луизиане, а затем с помощью мула спустили в эту пещеру.
Они спустились вниз, и Уэйд подвел Шианну к софе, приглашая сесть. Сам же уселся на стул с высокой спинкой и вновь заговорил:
– В конце войны над Югом нависала угроза поражения. Некоторые штаты лежали в руинах. Моя мать беспокоилась за ценности и мебель, которые принадлежали нам много десятилетий. Она очень боялась, что без вещей наша семья навсегда утратит прежний образ жизни. И всякий раз, когда мы возвращались в Техас со стадом – со мной были Блейк и мой брат Чад, – грузили фургоны и перевозили мебель в эту пещеру. Поскольку здесь оказалось все, что для моей семьи было самым дорогим, Блейк продал мне землю, на которой пещера расположена. – Едва заметная улыбка пробежала по губам Уэйда. Немного помолчав, он продолжил рассказ: – В некотором смысле Маманти прав. В этой пещере обитают призраки минувшего, яркие воспоминания ушедших времен… до того как рухнуло великолепие Юга, которое уже никогда не возродится.
На лице Бердетта снова появилась улыбка.
– Хотя мы были готовы к самому худшему, ни один из нас не мог предвидеть такое ужасное поражение. Как я уже рассказывал, мой отец, будучи советником президента конфедератов Джефферсона Дэвиса, в конце войны пострадал. Армия Союза постаралась, чтобы его дом и плантации были полностью уничтожены. И это была только часть наказания за то, что он выступал против Союза.
Бердетт наклонился, упершись локтем в колено и разглядывая дорогой ковер под ногами.
– Как-то раз, возвращаясь со стадом, мы с Блейком попали в засаду, устроенную солдатами Союза. Стадо было конфисковано, а мы ранены. Я доставил твоего отца к нам на плантации в надежде отлежаться и залечить раны. Когда мы, едва живые, добрались до плантаций, моя мать уже знала, что отряды Союза продвигаются в нашу сторону. Нас отвезли в безопасное место. Из-за деревьев мы наблюдали, как солдаты Союза вступили на наши земли. Посевы пшеницы были подожжены, лошади конфискованы. Затем солдаты стали кидать горящие факелы в конюшни. Вскоре заполыхал и сам особняк. Все, что солдаты не смогли унести, было разрушено. Тем, кто жил при плантациях, не осталось ни зернышка. Даже пастбища были усеяны мертвым домашним скотом, чтобы мятежникам не досталось свежее мясо.
После продолжительной паузы Уэйд продолжил:
– В течение многих месяцев мы жили подобно грызунам – собирали зернышко за зернышком, чтобы выжить. Постепенно раны затягивались, и к нам возвращались силы. Во время нашей последней поездки в Техас моего брата Чада с нами не было, и он не попал в засаду, в которой нам с Блейком крепко досталось. Чаду пришлось вступить в ряды мятежной армии, в пехоту. Спустя четыре месяца после того, как война закончилась, он наконец сумел возвратиться домой. Но и Чад не принес хороших вестей.
Бердетт откинулся на спинку стула, разглядывая минеральные отложения на потолке пещеры.
– Когда мы собирали неклейменых бычков, ты спросила меня, что случилось с моим отцом. Я тогда разволновался и не смог все связно рассказать. Так вот, Чад вернулся к руинам, которые когда-то были нашими плантациями, чтобы сообщить: Дэвис и его приближенные оставили Ричмонд и, преследуемые, ушли на юг. Мой отец, в отличие от некоторых советников, не изменил президенту и остался вместе с Дэвисом. Когда же между отрядами Союза и мятежниками вспыхнул бой, отец был застрелен.
После очередной паузы Уэйд снова заговорил:
– Во время этого тяжелого периода нашей жизни Блейк был нам опорой. Хотя Блейк и понимал, что должен возвратиться домой, он все же остался. Чтобы успокоить мою мать. Ведь все, чем она жила, превратилось в пепел. Она потеряла любимого мужа. Да, Блейк чувствовал себя обязанным остаться с нами. Видишь ли, Микара, то есть моя мать… она всходила твоего отца, а он в благодарность остался заботиться о ней, помогать ей вести хозяйство. – Пристально взглянув в глаза Шианны, Уэйд тихо сказал: – Блейк бы тебя не оставил, если бы мы тогда так не нуждались в нем. Возможно, ты не сможешь этого понять, поскольку не была там и не видела того ада, который мы пережили. Ты обижалась из-за того, что отец не приезжал, не писал. Но мы, по сути, были беглецами, окруженными со всех сторон врагами. Тяжелейшая ситуация. Даже если Блейк и мог убежать, спасая свою жизнь, он не смог бы повернуться спиной к семье, которая потеряла кормильца, кров и всю собственность.
Бердетт нахмурился, решая, говорить ли Шианне остальное. Нет, пока не стоит. Он подготовил почву, объяснил обстоятельства. Теперь, когда она узнала о кризисе в его семье и чувстве признательности Блейка тем, кто стал его второй семьей, можно рассказать о событиях, которые последовали за теми военными месяцами. Но сначала надо дать ей время, чтобы она все как следует усвоила.
Шианну охватила дрожь при мысли о том, как бы она сама отреагировала, если бы была вынуждена из убежища наблюдать, как ее дом горит и превращается в пепел. Мать Уэйда, несомненно, успокаивала себя, мол, все это далеко не самое страшное, но когда Микара потеряла и мужа, это могло показаться ей концом света. Шианна сидела с поникшей головой, сидела, уставившись на сжатые кулаки, лежащие на коленях. Ей стало стыдно, что она обижалась на отца. Насколько же эгоистичной она была! Ведь Блейк помогал друзьям, попавшим в крайне тяжелую ситуацию. Шианна понимала теперь, почему Блейк остался с семьей Бердеттов. Ведь они так нуждались в помощи!
– В те ужасные месяцы мы должны были решить, куда податься и с чего начинать восстановление разрушенного хозяйства, – продолжил Бердетт. – Услышав о предприятии Джозефа Маккоя, решившего удовлетворить спрос янки на говядину за счет техасского поголовья, мы решили объединить с ним прибыль, которую получили, продавая скот на Юг. Мы планировали проложить железную дорогу в Абилин, а вдоль нее построить загоны для скота. Нам с Блейком тогда заплатили золотом, а не этой ничего не стоящей валютой конфедератов. Блейк вложил свое золото в создание рынка скота в Спрингфилде. Я же занимался поставками и наймом дополнительной рабочей силы. Кроме того, я продал часть драгоценностей, которые были частью моего наследства.
Уэйд поднялся со стула и погладил изящную статуэтку, стоявшую на столе.
– Блейк думал, что после окончания дел с Маккоем ему лучше всего было бы увезти мою мать сюда. Он надеялся, что смена обстановки поможет Микаре забыть трагедию прошлого. Но поскольку я был моложе и сильнее, Блейк решил, что в Техас надо ехать мне. Я пытался уговорить Чада, чтобы он вложил свой капитал в наше предприятие, но он наотрез отказался. Он не забыл опустошение Юга северянами и не был готов простить янки за то, что они сделали. Чад отказался участвовать в предприятии, которое могло кормить Север. Он взял свою часть наследства и поместил его в развитие Запада. Уэйд тяжело вздохнул, поставив статуэтку на место.
– Полагаю, ему нужны были простор для действий и время, чтобы расставить по местам события прошлого. Моя мать нуждалась в помощнике, и Блейк убедил меня обосноваться на его ранчо в Техасе, а сам остался, чтобы начать новую жизнь… вдалеке от мучительных воспоминаний.
Лицо Уэйда словно окаменело. Немного помолчав, он продолжал:
– Чад тайно приехал в Техас в начале весны, направляясь в штат Нью-Мексико и далее. У него было достаточно средств, чтобы прожить, пока он не решит, чему себя посвятить.
Внезапно голос Бердетта стал настолько холодным и резким, что Шианна с удивлением уставилась на него. На ее лице отразилось недоумение. Шианна чувствовала, что Уэйд в ярости. Было ясно, что с Чадом Бердеттом случилось что-то страшное. Шианна напряженно ждала, Когда Уэйд возьмет себя в руки, чтобы продолжить свой рассказ.
– В Техасе есть один человек, который назначил себя… королем. Он железной рукой управляет своей империей. Любой странник, которому довелось сойтись на узкой дорожке с ним и его людьми, рискует здоровьем и даже жизнью. Этот убежденный в своей правоте ублюдок избавляет, как он думает, свою землю от бродяг и бездомных ветеранов войны. Он перекладывает вину на банды преступников и на индейцев, чтобы выгородить себя – главного преступника, запугивающего и убивающего, как он сам говорит, иноземцев. Хеден Риме взял на себя смелость наказывать каждого, кто ступит на землю Техаса. И он слишком эгоистичен, чтобы делиться с теми, кто сражался за него на войне. Риме хочет, чтобы весь скот Техаса принадлежал ему.
Уэйд сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Так вот, прошлой весной Чад перешел дорогу Римсу. Его люди сделали с ним то же самое, что и со мной. Единственное различие состояло в том, что Хеден со своими людьми был в ночном дозоре и обнаружил Чада у северных границ своего ранчо. Риме решил на примере моего брата показать, что он сделает с каждым иноземцем. Его прихвостни привязали брата на холоде и нещадно издевались над ним.
Уэйд бросил косой взгляд на Шианну, а затем сосредоточился на какой-то удаленной точке.
– Наверное, вы уже знаете, что Хеден любит доставать свой нож. Он начал буквально резать Чада, настаивая, чтобы тот советовал каждому встречному обходить стороной ранчо Хедена Римса. А Чад был уже озлоблен войной. Он горевал об отце и проклинал северян, разоривших наш семейный очаг. Эти потери он переживал очень тяжело. Уже тогда он ненавидел весь мир и каждого человека в отдельности. Издевательства Хедена еще больше озлобили Чада.
Бердетт стиснул зубы; его глаза метали молнии.
– Когда мой брат плюнул в лицо Римсу, тот сорвался и достал кнут, которым пустил больше крови, чем до этого ножом. Вместо того чтобы униженно просить пощады, Чад с каждым ударом лишь проклинал Хедена. Полагаю, Чад был настроен скорее умереть, чем сдаться. Избиение продолжалось, пока Чад не упал без сознания. Хеден распорядился бросить моего искалеченного брата в реку, полагая, что это последний непрошеный гость, который посмел перечить могущественному техасскому королю. Холодная вода привела брата в чувство, но он притворился мертвым, ожидая, когда Хеден и его люди уедут подальше. Когда они ушли, он выполз на берег и чудом добрался до пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Шианна проехала вперед, а Бердетт попридержал Галаада, любуясь ее осанкой. Почему она не воспользовалась возможностью уколоть его? Это было совсем не похоже на нее. Шианна просто расцветала, когда ей удавалось задеть его гордость.
Уэйд горестно вздохнул. Проживи он с этой женщиной еще сотню лет – и то не был бы уверен, что научится предсказывать ее капризы. Он строил предположения относительно ее реакции и готовил себя к этому, но Шианна всегда вытворяла что-то неожиданное, и Уэйд был вынужден менять свои взгляды.
Господи, почему же его так влечет к этой женщине?! За прошедшие недели он несколько раз пытался найти с ней общий язык и каждый раз получал только головную боль. Шианна казалась сплошным противоречием. Что ж, так было и так будет всегда, решил Бердетт.
Отбросив неприятные мысли, Уэйд погнал коня вслед за скачущей перед ним красоткой. Услышав стук копыт за спиной, Шианна погнала Дельгадо галопом. Она получала удовольствие от этого состязания. Ей уже давно не представлялась такая возможность.
Когда Шианна обернулась, Уэйд заметил блеск в ее глазах. Он пришпорил коня, и Галаад со скоростью молнии догнал Дельгадо. Приблизившись к вороному жеребцу, Уэйд приподнялся в стременах и попытался перетащить жену к себе на колени.
– Это несправедливо. Я выиграла! – протестовала Шианна, обвивая руками шею жеребца, чтобы удержаться в седле.
– Но ты раньше стартовала, – с усмешкой возразил Уэйд. Его улыбка растаяла, когда он посмотрел в темные глаза Шианны. Таинственная темнота в их глубинах все больше затягивала его. – Послушай, Шианна… – Бердетт внезапно умолк.
В следующее мгновение ее губы раскрылись, чтобы принять его поцелуй. Мускусный аромат овладел ее чувствами, мучительно напоминая о мужчине, который был сейчас так близко от нее. Она чувствовала мускулатуру его бедер, она почти физически ощущала, как ей не хватает его ласк. На мгновение гордость и заранее подготовленные отговорки отошли на задний план, и Шианна ближе придвинулась к мужу. О Господи, она никогда не преодолеет безумное влечение к этому мужчине. Он держал ее в своих руках, и она таяла подобно снегу над пылающим походным костром. Уэйд. целовал ее, и ей почему-то было жаль, что этот поцелуй не может длиться вечно.
Когда Шианна пришла в себя, она увидела, что Галаад уже остановился. Уэйд отпустил поводья и соединил руки вокруг ее талии. Чувствуя себя немного виноватой из-за того, что слишком легко сдалась, Шианна покраснела. Она попробовала отодвинуться от его коленей, но Бердетт еще крепче прижал жену к себе.
– Послушай, Шианна…
В его голосе было столько нежности, что она затрепетала. Уэйд же улыбнулся и сказал:
– Вот и все, что я хотел знать. Я все понял, дорогая.
Она вспыхнула от гнева. Проклятие! Он всего лишь проверял ее реакцию на его ласки. Чем она была для него? Забавой? Непокоренной женщиной? Играл ли он со всеми своими женщинами так, как с ней?
Уэйд снова улыбнулся и сказал:
– Не стоит обижаться, моя милая. Знаете, вы влияете на меня так же, как я на вас.
– Неужели? – Сердце Шианны на мгновение замерло. – Я вовсе не хочу заставлять вас думать, что меня надо завоевывать. Не надо со мной хитрить. Я всего лишь хочу, чтобы вы видели во мне человека, у которого тоже есть чувства. Я не хочу быть игрушкой в руках мужчины.
– Иногда ты настолько выводишь меня из себя, что… – С этими словами Уэйд спрыгнул на землю и поспешил приложить палец к ее губам.
Но Шианна резко отстранила его руку и заявила:
– Не смейте так ухмыляться! Эта ухмылка приводит меня в бешенство!
Губы Уэйда расплылись в улыбке.
– А так лучше, любовь моя?
Шианна тяжко вздохнула. Она не могла сердиться на него. Уэйд обладал удивительной способностью успокаивать ее, он мог заставить ее забыть, почему она сердилась на него.
– Что ж, принцесса… – сказал Бердетт, подходя ко входу в пещеру. – Я обещал все вам объяснить и сдержу свое слово.
– Сегодня – возможно, – кивнула Шианна. – А завтра я узнаю, что все ваши слова от начала до конца были ложью.
– О, как мало в вас веры, – вздохнул Уэйд. – Мужчина падает перед вами на колени, открывает вам сердце – а вы?..
Шианна пристально посмотрела в его зеленые глаза. Немного помедлив, она сказала:
– Я хочу вам доверять, Уэйд. Но только будьте честны со мной на этот раз. Пожалуйста…
– Тогда вы прекратите защищать Римса? – спросил Уэйд. – Если у вас осталась хоть капля вины за то, что вы с ним сделали, то вы только впустую тратите свое чувство. Хеден Риме не заслуживает ничего, кроме презрения. Нет никакой вины в том, что вы в течение многих лет вводили его в заблуждение, уклончиво отвечая на его предложение руки и сердца. У него самого нет жалости. И сегодня до захода солнца вы узнаете, почему я объявил ему войну.
Шианна смолчала, позволяя Уэйду первым пройти в пещеру. Он вытащил горящий факел, который стоял между камнями у входа. Шианна оказалась около узкого туннеля, который ей еще предстояло исследовать. Она крепко сжимала руку Уэйда, когда они начали углубляться по проходу, который вел, казалось, в преисподнюю. Ее била дрожь. Мерцающий факел светил лишь на несколько футов, и они продвигались вперед очень медленно и осторожно. После ужасного погружения в подземное озеро она начала побаиваться темноты пещер.
– Не бойся, я знаю, куда иду, – сказал Бердетт, почувствовав, что жена волнуется.
Но Шианна еще крепче сжала руку мужа. И она всем телом прижималась к Уэйду. Когда же они свернули за угол, Шианна не удержалась от возгласа удивления. Прямо перед ними открывалась огромная пещера, уходившая вниз футов на пятьдесят. На дне пещеры виднелись изящно украшенные комнаты и факелы на стенах. Сталактиты и сталагмиты формировали подобия перегородок, отделявших одну богато украшенную комнату от другой. И повсюду виднелись синие бархатные стулья, дубовые столы и кровати. Драпировка каскадами застывших рек спускалась со стен, подчеркивая блеск убранства этой подземной волшебной страны. По дальней стене струился кристально чистый ручей. Он вливался в водоем и исчезал из вида за массивным, казалось, стеклянным валуном. В отдалении Шианна разглядела слабый намек на лучик солнечного света, пробивавшегося в пещеру. «Это, должно быть, исток того ручья, который Маманти называл Говорящим», – подумала Шианна.
Пристально взглянув на Уэйда, она спросила:
– Откуда все это?
Бердетт повел ее по дорожке, сбегавшей вниз.
– Стулья мы доставили сюда с нашей бывшей плантации в Луизиане, а затем с помощью мула спустили в эту пещеру.
Они спустились вниз, и Уэйд подвел Шианну к софе, приглашая сесть. Сам же уселся на стул с высокой спинкой и вновь заговорил:
– В конце войны над Югом нависала угроза поражения. Некоторые штаты лежали в руинах. Моя мать беспокоилась за ценности и мебель, которые принадлежали нам много десятилетий. Она очень боялась, что без вещей наша семья навсегда утратит прежний образ жизни. И всякий раз, когда мы возвращались в Техас со стадом – со мной были Блейк и мой брат Чад, – грузили фургоны и перевозили мебель в эту пещеру. Поскольку здесь оказалось все, что для моей семьи было самым дорогим, Блейк продал мне землю, на которой пещера расположена. – Едва заметная улыбка пробежала по губам Уэйда. Немного помолчав, он продолжил рассказ: – В некотором смысле Маманти прав. В этой пещере обитают призраки минувшего, яркие воспоминания ушедших времен… до того как рухнуло великолепие Юга, которое уже никогда не возродится.
На лице Бердетта снова появилась улыбка.
– Хотя мы были готовы к самому худшему, ни один из нас не мог предвидеть такое ужасное поражение. Как я уже рассказывал, мой отец, будучи советником президента конфедератов Джефферсона Дэвиса, в конце войны пострадал. Армия Союза постаралась, чтобы его дом и плантации были полностью уничтожены. И это была только часть наказания за то, что он выступал против Союза.
Бердетт наклонился, упершись локтем в колено и разглядывая дорогой ковер под ногами.
– Как-то раз, возвращаясь со стадом, мы с Блейком попали в засаду, устроенную солдатами Союза. Стадо было конфисковано, а мы ранены. Я доставил твоего отца к нам на плантации в надежде отлежаться и залечить раны. Когда мы, едва живые, добрались до плантаций, моя мать уже знала, что отряды Союза продвигаются в нашу сторону. Нас отвезли в безопасное место. Из-за деревьев мы наблюдали, как солдаты Союза вступили на наши земли. Посевы пшеницы были подожжены, лошади конфискованы. Затем солдаты стали кидать горящие факелы в конюшни. Вскоре заполыхал и сам особняк. Все, что солдаты не смогли унести, было разрушено. Тем, кто жил при плантациях, не осталось ни зернышка. Даже пастбища были усеяны мертвым домашним скотом, чтобы мятежникам не досталось свежее мясо.
После продолжительной паузы Уэйд продолжил:
– В течение многих месяцев мы жили подобно грызунам – собирали зернышко за зернышком, чтобы выжить. Постепенно раны затягивались, и к нам возвращались силы. Во время нашей последней поездки в Техас моего брата Чада с нами не было, и он не попал в засаду, в которой нам с Блейком крепко досталось. Чаду пришлось вступить в ряды мятежной армии, в пехоту. Спустя четыре месяца после того, как война закончилась, он наконец сумел возвратиться домой. Но и Чад не принес хороших вестей.
Бердетт откинулся на спинку стула, разглядывая минеральные отложения на потолке пещеры.
– Когда мы собирали неклейменых бычков, ты спросила меня, что случилось с моим отцом. Я тогда разволновался и не смог все связно рассказать. Так вот, Чад вернулся к руинам, которые когда-то были нашими плантациями, чтобы сообщить: Дэвис и его приближенные оставили Ричмонд и, преследуемые, ушли на юг. Мой отец, в отличие от некоторых советников, не изменил президенту и остался вместе с Дэвисом. Когда же между отрядами Союза и мятежниками вспыхнул бой, отец был застрелен.
После очередной паузы Уэйд снова заговорил:
– Во время этого тяжелого периода нашей жизни Блейк был нам опорой. Хотя Блейк и понимал, что должен возвратиться домой, он все же остался. Чтобы успокоить мою мать. Ведь все, чем она жила, превратилось в пепел. Она потеряла любимого мужа. Да, Блейк чувствовал себя обязанным остаться с нами. Видишь ли, Микара, то есть моя мать… она всходила твоего отца, а он в благодарность остался заботиться о ней, помогать ей вести хозяйство. – Пристально взглянув в глаза Шианны, Уэйд тихо сказал: – Блейк бы тебя не оставил, если бы мы тогда так не нуждались в нем. Возможно, ты не сможешь этого понять, поскольку не была там и не видела того ада, который мы пережили. Ты обижалась из-за того, что отец не приезжал, не писал. Но мы, по сути, были беглецами, окруженными со всех сторон врагами. Тяжелейшая ситуация. Даже если Блейк и мог убежать, спасая свою жизнь, он не смог бы повернуться спиной к семье, которая потеряла кормильца, кров и всю собственность.
Бердетт нахмурился, решая, говорить ли Шианне остальное. Нет, пока не стоит. Он подготовил почву, объяснил обстоятельства. Теперь, когда она узнала о кризисе в его семье и чувстве признательности Блейка тем, кто стал его второй семьей, можно рассказать о событиях, которые последовали за теми военными месяцами. Но сначала надо дать ей время, чтобы она все как следует усвоила.
Шианну охватила дрожь при мысли о том, как бы она сама отреагировала, если бы была вынуждена из убежища наблюдать, как ее дом горит и превращается в пепел. Мать Уэйда, несомненно, успокаивала себя, мол, все это далеко не самое страшное, но когда Микара потеряла и мужа, это могло показаться ей концом света. Шианна сидела с поникшей головой, сидела, уставившись на сжатые кулаки, лежащие на коленях. Ей стало стыдно, что она обижалась на отца. Насколько же эгоистичной она была! Ведь Блейк помогал друзьям, попавшим в крайне тяжелую ситуацию. Шианна понимала теперь, почему Блейк остался с семьей Бердеттов. Ведь они так нуждались в помощи!
– В те ужасные месяцы мы должны были решить, куда податься и с чего начинать восстановление разрушенного хозяйства, – продолжил Бердетт. – Услышав о предприятии Джозефа Маккоя, решившего удовлетворить спрос янки на говядину за счет техасского поголовья, мы решили объединить с ним прибыль, которую получили, продавая скот на Юг. Мы планировали проложить железную дорогу в Абилин, а вдоль нее построить загоны для скота. Нам с Блейком тогда заплатили золотом, а не этой ничего не стоящей валютой конфедератов. Блейк вложил свое золото в создание рынка скота в Спрингфилде. Я же занимался поставками и наймом дополнительной рабочей силы. Кроме того, я продал часть драгоценностей, которые были частью моего наследства.
Уэйд поднялся со стула и погладил изящную статуэтку, стоявшую на столе.
– Блейк думал, что после окончания дел с Маккоем ему лучше всего было бы увезти мою мать сюда. Он надеялся, что смена обстановки поможет Микаре забыть трагедию прошлого. Но поскольку я был моложе и сильнее, Блейк решил, что в Техас надо ехать мне. Я пытался уговорить Чада, чтобы он вложил свой капитал в наше предприятие, но он наотрез отказался. Он не забыл опустошение Юга северянами и не был готов простить янки за то, что они сделали. Чад отказался участвовать в предприятии, которое могло кормить Север. Он взял свою часть наследства и поместил его в развитие Запада. Уэйд тяжело вздохнул, поставив статуэтку на место.
– Полагаю, ему нужны были простор для действий и время, чтобы расставить по местам события прошлого. Моя мать нуждалась в помощнике, и Блейк убедил меня обосноваться на его ранчо в Техасе, а сам остался, чтобы начать новую жизнь… вдалеке от мучительных воспоминаний.
Лицо Уэйда словно окаменело. Немного помолчав, он продолжал:
– Чад тайно приехал в Техас в начале весны, направляясь в штат Нью-Мексико и далее. У него было достаточно средств, чтобы прожить, пока он не решит, чему себя посвятить.
Внезапно голос Бердетта стал настолько холодным и резким, что Шианна с удивлением уставилась на него. На ее лице отразилось недоумение. Шианна чувствовала, что Уэйд в ярости. Было ясно, что с Чадом Бердеттом случилось что-то страшное. Шианна напряженно ждала, Когда Уэйд возьмет себя в руки, чтобы продолжить свой рассказ.
– В Техасе есть один человек, который назначил себя… королем. Он железной рукой управляет своей империей. Любой странник, которому довелось сойтись на узкой дорожке с ним и его людьми, рискует здоровьем и даже жизнью. Этот убежденный в своей правоте ублюдок избавляет, как он думает, свою землю от бродяг и бездомных ветеранов войны. Он перекладывает вину на банды преступников и на индейцев, чтобы выгородить себя – главного преступника, запугивающего и убивающего, как он сам говорит, иноземцев. Хеден Риме взял на себя смелость наказывать каждого, кто ступит на землю Техаса. И он слишком эгоистичен, чтобы делиться с теми, кто сражался за него на войне. Риме хочет, чтобы весь скот Техаса принадлежал ему.
Уэйд сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Так вот, прошлой весной Чад перешел дорогу Римсу. Его люди сделали с ним то же самое, что и со мной. Единственное различие состояло в том, что Хеден со своими людьми был в ночном дозоре и обнаружил Чада у северных границ своего ранчо. Риме решил на примере моего брата показать, что он сделает с каждым иноземцем. Его прихвостни привязали брата на холоде и нещадно издевались над ним.
Уэйд бросил косой взгляд на Шианну, а затем сосредоточился на какой-то удаленной точке.
– Наверное, вы уже знаете, что Хеден любит доставать свой нож. Он начал буквально резать Чада, настаивая, чтобы тот советовал каждому встречному обходить стороной ранчо Хедена Римса. А Чад был уже озлоблен войной. Он горевал об отце и проклинал северян, разоривших наш семейный очаг. Эти потери он переживал очень тяжело. Уже тогда он ненавидел весь мир и каждого человека в отдельности. Издевательства Хедена еще больше озлобили Чада.
Бердетт стиснул зубы; его глаза метали молнии.
– Когда мой брат плюнул в лицо Римсу, тот сорвался и достал кнут, которым пустил больше крови, чем до этого ножом. Вместо того чтобы униженно просить пощады, Чад с каждым ударом лишь проклинал Хедена. Полагаю, Чад был настроен скорее умереть, чем сдаться. Избиение продолжалось, пока Чад не упал без сознания. Хеден распорядился бросить моего искалеченного брата в реку, полагая, что это последний непрошеный гость, который посмел перечить могущественному техасскому королю. Холодная вода привела брата в чувство, но он притворился мертвым, ожидая, когда Хеден и его люди уедут подальше. Когда они ушли, он выполз на берег и чудом добрался до пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46