Веретнев покачал головой, втягивая воздух через потухшую трубку.
- Я тебе вот что скажу: сейчас никакая "наружка" за всеми за ними не угонится.
- Может и так, - сказал Макс. - Только англичане почему-то не особо от этого страдают. Все эти новые русские, которые здесь околачиваются, тратят деньги, платят налоги в английскую казну - они кормят и поят английскую контрразведку. А та в свою очередь закупает новейшие станции слежения, радиоаппаратуру... и вербует обширную агентуру среди тех же новых русских. Так что совсем необязательно приставлять "хвост" к каждому туристу.
Веретнев промолчал. Остановился, попробовал раскурить новенькой зипповской зажигалкой трубку - табак не занимался. Подполковник беззвучно, одними губами, ругнулся по-русски и спрятал трубку в карман.
- На старости лет к новому привыкать трудно, - буркнул Алексей Иванович и Макс не понял, что именно он имеет в виду.
- Нам сюда! - Слон направился к ресторанчику "Скоттиш Рейк", "Шотландский распутник".
- Однако! Вы живете на широкую ногу! - неодобрительно сказал Макс.
- Ерунда! Я угощу вас одним блюдом - пальчики оближете! И очень дешево.
- И выбираете не самые удачные явки...
В дверь "Распутника" завалилась компания подвыпивших бритоголовых парней. Затасканные джинсы, короткие кожаные куртки, тяжелые ботинки.
- Подумаешь! Их всего четверо!
В небольшом зале, стилизованном под древнее шотландское жилище было уютно: горел камин, отбрасывая плящущие блики на грубую каменную кладку стен и толстые потолочные балки, тут и там висели жесткие шкуры, таращили стеклянные глаза кабаньи и медвежьи головы. Грубые деревянные столы, тяжелые, нарочито топорные табуретки.
У камина дородный мужчина в пиджаке и клетчатой юбке заунывно играл на волынке. Галстук у него был в тон юбке, на уровне причинного места висела полукруглая, совершенно дамская сумочка.
Спец в грубом, под горло, черном свитере и джинсах сидел у окна лицом к двери. Перед ним стояла наполовину пустая кружка с пивом. Он, прищурясь, рассматривал устраивающихся в противоположном углу бритоголовых и не сразу заметил друзей. Но и когда заметил, особых эмоций не выразил.
- Здравствуй, Макс, - по-русски сказал он. - Где вы шляетесь столько времени? Садитесь скорее, у меня уже живот сводит!
Немедленно подошел официант - молодой парень тоже в шотландской юбке. Между юбкой и гольфами, проглядывали волосатые ноги.
Не заглядывая в меню, Веретнев бойко сделал заказ, Макс не понял, какое блюдо выбрано, но услышав про бутылку двенадцатилетнего "Chivas regal" не поверил своим ушам. Еще больше удивился официант.
- Бутылку? - повторил он. Сквозь профессиональную обезличенность на остром лице проступило выражение истинного британца, не привыкшего, чтобы виски пили такими дозами.
Веретнев развел руками.
- Это для начала. Под хаггис приходилось выпивать и ведро!
Официант понимающе улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.
- Что такое хаггис? - спросил Макс, когда официант отошел.
- Бараний желудок, сваренный с кашей и требухой, - оживленно пояснил Алексей Иванович. - Я же обещал, что угощу необычным блюдом!
- Откуда ты наизусть знаешь меню? - вмешался Спец.
- Шесть лет я встречался здесь с агентами, - скромно сообщил Веретнев. - А в Англии очень ценят стабильность: за какие-то тридцать лет меню измениться не может!
И тут же перешел к делу.
- Джонсон живет в пригороде, круг общения крайне ограничен, гостей не принимает, во всяком случае за неделю наблюдения... По вторникам и четвергам бывает в Сити, несколько раз посещал Министерство финансов. К наблюдению привлекались посольские ребята, им можно верить процентов на восемьдесят.
Макс хмыкнул.
- Не очень высокая оценка бывших коллег.
Слон пожал плечами.
- Другая формация. Они привыкли, что бумага все терпит. Ни плотного контроля, ни строгого спроса. Мы работали по-другому.
- Вот как? - Карданов по возрасту мог принадлежать только к другому, не умеющему работать поколению разведчиков.
- Конечно, - Веретнев не заметил сарказма. - Этих, нынешних, не заставишь закладывать тайник с оружием...
- Нашли?
- С большим трудом. Ланшафт сильно изменился, думал - весь лес перекопаем. Робингудовский дуб помог - ему лет пятьсот, а на фоне пяти столетий изменения незаметны...
- Робингудовский рос в другом лесу, - поправил Макс.
- Не будь занудой. Главное - откопали. Машинки немецкие, ещё времен войны, ни по одной картотеке не проходят.
Карданов осмотрелся по сторонам. Народу прибавлялось, волынка заиграла веселей, бритоголовые начали петь песни. Немолодая пара села за соседний столик, женщина пристально рассматривала Веретнева.
- Об этом потом, - понизив голос, сказал он. - Кертиса нашли?
Слон кивнул.
- Самое простое. Где жил - там и живет. А вот и наш красавец!
Официант поставил на стол большой круглый поднос, на котором лежало нечто, похожее на зашитый мешочек с рождественскими подарками. От плотных лоснящихся боков шел пар. Официант торжественно взял острый блестящий нож, ритуальным движением взрезал крутой бок и тут же ловко влил в пышущее жаром нутро приготовленный стаканчик виски.
- Только теперь хаггис считается готовым к употреблению, прокомментировал Слон.
Через минуту блюдо было разделено на три части и голодные разведчики принялись за обе щеки уплетать сдобренную солью и перцем смесь каши и мелкорубленой требухи - простую, грубую пищу шотландских пастухов. Еду сопровождало обильное употребление виски, которое действительно очень хорошо шло под жирный и острый хаггис. Даже малопьющий Спец опрокидывал стаканчик за стаканчиком.
- Что с транспортом? - спросил Макс, когда первый голод был утолен.
- Взяли напрокат "фольксваген" с левым рулем. Во Франции у фирмы есть представительства, можно оставить где угодно и позвонить, чтоб забрали. Все идет нормально, но почти все деньги истрачены.
- Что ж...
Макс на мгновенье задумался.
- После ужина поедем за деньгами. Сколько вам потребуется, чтобы добраться до места?
Слон пожал плечами.
- Полтора часа до Дувра, оттуда пара часов паромом на французскую сторону и через всю страну на южное побережье, это около тысячи километров.
- Вдвоем, да по ихним дорогам - делать нечего, - сказал Спец. Двенадцать часов с остановками...
- Останавливаетесь в Ницце и ищете нашего друга, - сказал Макс. Ему приходилось говорить все громче, потому что бритоголовые орали во всю глотку. - Я управлюсь с делами дня за три-четыре, максимум неделю. И прилечу самолетом.
Веретнев и Спец переглянулись.
- А как же твое прикрытие?
- Обойдется. Все равно - если что, вы ничем не поможете. А попадетесь, поддержите версию о разветвленной шпионской сети русских...
- А если ты не явишься через неделю? - спросил Веретнев.
- Действуйте в автономном режиме. Получится - отложите мою долю. И подбросьте кое-что Маше.
Макс глянул на часы.
- Нам пора, - он поднял стаканчик с остатками виски. - Давайте за удачу...
Они чокнулись.
Этого делать не следовало. Привычка чокаться выдает русских с головой. Бритоголовые на миг замолчали, в зале сразу установилась напряженная тишина. Потом четыре глотки грохнули: Дойчланд, Дойчланд юбер аллес...
Не отвлекаясь, они доели остатки хаггиса, Веретнев подозвал официанта и расплатился. Когда они встали, то оказалось, что агрессивная четверка полукругом окружила столик.
- Кто вы такие? - спросил у Веретнева самый старший. Ему было около тридцати лет, он изъяснялся на простонародном наречии лондонского дна. Над левым ухом синела татуировка: каска с рожками и две зигзагообразные молнии - эмблема СС.
Спец отстранил товарища. Глаза у него хищно блестели - последние дни он явно страдал без тренажера виртуальных боев. Реальная схватка его бы вполне устроила.
- Уходим, - сказал Макс, и шагнул к выходу, но крепкая рука удержала его за рукав.
- Не спеши, приятель, - надменно улыбался коренастый малый в клетчатой рубахе и кожаном жилете, на котором зловеще блестел Железный Крест.
- Оставьте нас в покое! - строго сказал Веретнев. У него был хороший язык и решимость главаря несколько поуменьшилась. Но тут открыл рот Спец.
- Пошел отсюда, фашист! - с чудовищным акцентом произнес он и тем самым бросил спичку в ведро с бензином.
- Коммунистические свиньи! - рыкнул старший, в воздухе мелькнул кулак, Веретнев уклонился, а Спец поймал волосатое запястье, рванул и, подсев, бросил нападающего через себя. Тот тяжело грохнулся на дощатый пол, а каблук Спеца воткнулся ему в солнечное сплетение. Татуированный дернулся и, раскинув руки, потерял сознание.
- Тебе конец! - заверещали дружки поверженного. Из-под одежды появились велосипедная цепь, шило и опасная бритва. Окружающие столики мгновенно опустели.
Спец схватил грубо сколоченную табуретку и, взметнув её снизу вверх, ударил острым углом обладателя Железного Креста в промежность. Тот икнул и, сложившись пополам, упал на колени, потом с утробным воем повалился на бок. В районе ушибленного места появилось мокрое, быстро расползающееся пятно. Цепь отлетела в угол и свернулась на полу, словно обезвреженная змея.
Два движения и два неподвижных тела - это впечатляет, ибо нет в мире ничего более убедительного и наглядного, чем пример близкого товарища. Только в плохих фильмах орда негодяев рвется на сокрушающего всех подряд героя с фанатизмом самоубийц. В реальной жизни жестокий отпор чаще всего обращает уцелевших в бегство.
Дрогнуло и отклонилось острием вниз шило, утратила опасный блеск бритва, будто замылилась пеной с остатками щетины во время мирного утреннего бритья. Боевой дух двоих бритоголовых угас, теперь они не только не попытались бы остановить уходящих противников, но и сами с большим удовольствием пустились в бегство.
Но Спец всегда учил "не оставлять никого за спиной" и сейчас наглядно продемонстрировал реализацию этого принципа.
Продолжающая движение по плавно восходящей траектории табуретка достигла наивысшей точки, после чего резко обрушилась вниз на бритую макушку. Что-то хрустнуло - то ли дерево, то ли кость. Шило вонзилось в пол - круглая, захватанная потными пальцами рукоятка мелко дрожала. Рядом лежал его хозяин, поза которого наводила на мысль, что дерево оказалось крепче кости.
Четвертый бритоголовый бросил бритву и кинулся к двери. Но табуретка летела быстрее и гулко ударила его в спину между лопаток, после чего беглец принял такое же положение, как и его сотоварищи.
Спец вытер о штаны взмокревшие ладони и подмигнул Максу.
- Вот что такое подручные предметы!
- Уходим! - повторил Макс. На этот раз их никто не задерживал.
- У нас в Америке мы не даем всякому сброду хулиганить в ресторанах! напустил туману Веретнев, продвигаясь к выходу среди настороженных англичан. Внезапно те начали аплодировать.
- Виват, Америка, виват! - скандировала какая-то женщина. Волынщик заиграл довольно бодрый марш.
- Повышаешь авторитет главного противника? - спросил Макс, когда они оказались на улице.
- Брось! - Веретнев махнул рукой. - Это было раньше. Сейчас, похоже, главные противники хозяйничают у нас дома!
Они быстро дошли до конца квартала, свернули за угол. Макс обернулся.
- Не бойся, по английским законам это правомерная самооборона, - дал справку Алексей Иванович.
- Да, нам самое время пообщаться с властями, - недовольно буркнул Макс. - Где вы оставили машину?
- На стоянке, пятнадцать минут пешком.
- Тогда пошли!
Веретнев сел за руль, Макс опустился рядом, Спеца отправили в гостиницу собирать вещи.
- Куда едем? - спросил Алексей Иванович.
- Брайтли-стрит, восемнадцать, - ответил Макс.
- А-а-а, - понимающе протянул Веретнев и хотел что-то спросить, но покосившись на Макса, промолчал.
Автомобиль легко вписался в плотный транспортный поток. Слон вел машину так уверенно, будто никогда не уезжал из Лондона. И хорошо ориентировался в огромном городе. Вскоре машина остановилась на тихой фешенебельной улочке. Яркий фонарь освещал кованную чугунную решетку и табличку с цифрой "18".
- Приехали, - сообщил Веретнев. Сейчас он был всего-навсего драйвером, поэтому держался совершенно спокойно. А Максом уже владело напряжение, всегда предшествующее ответственной операции.
- Откатитесь в конец квартала и ожидайте в тени, - распорядился он, а сам направился к калитке со звонком. По логике вещей осложнений здесь быть не должно. Человек, получивший триста тысяч фунтов от другого государства вряд ли станет звать полицию, когда ему напомнят о прошлом. Хотя люди нередко действуют вопреки здравому смыслу...
К счастью, Арчибальд Кертис чтил логику. Через тридцать минут, Макс вернулся в машину.
- Поехали, - не выражая эмоций, произнес он.
- Ну как? - не выдержал Веретнев.
- Они почти не держат дома наличных денег! - пожаловался Макс.
- И что?
- Пришлось взять чеком на предъявителя. Пять тысяч фунтов. И восемьсот наличкой - наскреб-таки...
Макс тяжело вздохнул и откинулся на спинку сиденья.
- Что ж, теперь Володька сможет развернуться, - удовлетворенно сказал Слон и дал газ.
Спец уже ждал у дешевой второсортной гостиницы. Они наскоро договорились о связи и распрощались. Когда уносящий товарищей автомобиль затерялся среди других машин, Карданов ощутил острый приступ одиночества.
* * *
Теплая вода с силой вырывалась из отверстий гидромассажного устройства на дне ванны, разгоняла кровь, успокаивала, будоражила, словно крошечные пальцы тайских массажисток. Густо заросшие волосами ноги серебрились от налипших к ним пузырьков воздуха.
Видеодвойка в дальнем верхнем углу ванной комнаты выдавала записанные на кассету биржевые и политические новости за последние дни.
Линсей Джонсон, главный эксперт Международного Валютного Фонда, наслаждался покоем в своем поместье под Лондоном, намереваясь взять тайм-аут на всю ближайшую неделю. Предстояло завершить экспертизу по России и это малоприятное дело портило ему настроение. На полке замигал огонек радиотелефона. Джонсон выключил воду и взял трубку.
- Извините, сэр, - это был Ларри, личный секретарь. - Вам звонил мистер Томпсон. Сын Тома Томпсона, друга мистера Бена Колдуэлла. Я порекомендовал ему позвонить позже.
На несколько секунд Линсей застыл с трубкой в руке.
- Хорошо, - наконец сказал он. - Соедини меня с ним.
Положив трубку, Джонсон вылез из ванны, набросил купальный халат и направился в свой кабинет. "Бен"... Человеческая память избирательна, главный эксперт Джонсон здесь не был исключением. Сначала ты не хочешь об этом думать, потом не хочешь об этом вспоминать, наконец начисто забываешь и живешь дальше... Когда это было? В семидесятом? Годом раньше или годом позже? Черт, какая разница... Джонсон увидел перед собой залитое пьяными слезами лицо своего бывшего патрона и покровителя, его дрожащие руки, сжимающие бокал с виски, отсвет огня из камина в остановившихся расширенных зрачках, бессвязное бормотанье: "Святая дева! Они продали меня, Линсей!.. Подлецы... Русские скоты, азиаты... И зачем я с ними связался... Они использовали меня, а теперь решили утопить, чтобы спастись самим... Мальчик мой, всему конец! Я уже не лорд Колдуэлл... Я - никто! Я - "Бен"!! Просто: "Бен"!! "Бен"!!.."
Лорд действительно дружил с Томпсонами, они оказались русскими шпионами. А после этого появился мистер Уоллес... И друзья мистера Уоллеса обратились к нему в связи с экспертизой по России. А теперь объявилась другая сторона...
Томпсон позвонил через четверть часа.
- Я хотел бы встретиться с вами, мистер Джонсон. Для личной беседы. Я располагаю информацией, которая...
- Кого вы представляете? - перебил его Джонсон.
- Никого, - был ответ. - Сам себя.
- Завтра, - сказал Джонсон. - В одиннадцать часов в моем загородном доме. Вы знаете адрес?
- Да.
Другого ответа Линсей и не ждал.
* * *
- Это папа, это мама, а это я, - палец Макса последовательно упирался в людей, запечатленных на фоне Виндзорского замка. - Правда, сейчас меня трудно узнать. Кстати, вот моя метрика...
- Да, да, да...
Джонсон то разглядывал фотографию, то брался за метрику. Он был растерян. Он действительно знал и мужчину, и женщину, даже маленького мальчика вспомнил: Колдуэлл принимал всю семью в своем поместье и Линсей катал мальчика на пони. Мужчину звали Том, женщину - Лиз. Лорд был явно неравнодушен к ней... И безусловно подлинная метрика - Макс Томпсон.
- Спрячьте документ. Я вам верю. Я вспомнил вашу семью. Но...
- Но чем вызван ваш визит? Вряд ли ностальгией по прошлому! К тому же... рассказать обо мне вам могли только в российской разведке... Я ни в чем не виноват, но эта история здорово испортила мне жизнь...
Макс покачал головой.
- Нет. О вас мне рассказал отец полтора месяца назад. Я был у него на свидании. А разведка...
Он тяжело вздохнул.
- Мои родители сидят в английской тюрьме, меня пятилетним, в чемодане вывезли в Союз, я рос в детдоме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45