..
Он достал сигарету и хотел сунуть её в рот - но обнаружил, что там уже торчит "бондина". Выплюнул её, вторую сигарету швырнул следом в сугроб. Остановился, десять раз вдохнул и десять раз выдохнул... Не помогло. В груди жгло - прямо посередине, словно там, внутри, тлела непогашенная сигарета.
Он не курил неделю. С того дня, как ударил Татарина. Самое смешное - с его согласия. По справедливости. Но Татарин не знал, что впившийся ему в морду перстень не простой, и что он окачурится через три дня. Иначе, наверное, не посчитал бы такой расчет справедливым. У них другая справедливость, своя... Сегодня задержали, завтра выпустили. Гуляй и делай что хочешь - грабь, убивай, насилуй женщин...
Дело по "Консорциуму" буксует и, судя по всему, находится при последнем издыхании. Он сделал все, что необходимо - доказательства собраны. Остается принять решение. Это значит - взять на себя ответственность и произвести аресты, обыски, изъятие имущества. Назвать уважаемых людей преступниками и предать их суду. Но сейчас такое не в моде. Сколько громких дел расследуется годами - пока пройдет острота момента и все забудется, а потом тихонько испускает дух... Сколько? Да практически все! Ибо итог любого расследования это судебный приговор. Ну-ка, давайте вспомним: сколько приговоров вынесено по "громким делам" за последние годы? Ноль! Ни од - но - го! Работа, нервы, деньги - все псу под хвост... А зачем тогда работать? Зарплата со всеми надбавками и накрутками - две тысячи полновесных российских рублей, сейчас это меньше ста долларов...
Фокин попал в Москву, можно сказать, случайно. В восемьдесят девятом году столичные чекисты выявили настоящего американского шпиона, ему дали кличку Горилла - здоровенный лоб, борец, боксер, каратист и все такое. Это все, понятно, рояли не играет - группа захвата заломает кого угодно. Но брать его надо было после закладки контейнера и до появления разведчика из посольства, разрыв во времени составлял три - пять минут, место людное, центр города, любой шум, драка, возня - исключены... Как быть?
Кто-то из начальства вспомнил поговорку: "Против лома нет приема... Окромя другого лома!" Во всей системе КГБ объявили поиск здоровяка, который сможет засунуть Гориллу в карман. Фокин оказался самым подходящим, его и привлекли к задержанию. Операция прошла без сучка, без задоринки: Фокин подошел сзади, схватил Гориллу одной рукой за шиворот, второй за брюки в промежности, и как котенка забросил в подъезд, где поджидала опергруппа. Шпион и пикнуть не успел, никто из прохожих головы не повернул, а через пять минут взяли с поличным и посольского разведчика.
Довольное начальство объявило будущему майору благодарность и перевело служить в столицу - по тем временам это считалось большой удачей.
Может, черт с ним... Закурить? Будь что будет. Семь бед - один ответ! Нет, потом. Вначале надо встретиться с Мазом. После откровений Татарина найти его приятеля трудностей не составило. Оказалось, что "Маз" - не кличка, а фамилия, причем довольно редкая в Москве. Узнать его адрес, телефон и номер машины, имея доступ к любому серверу городских служб, дело одной минуты. Неженат, живет один. Вполне положительный человек, достойный член общества - ни судимостей, ни какого - либо компромата. Правда, не работает и на что безбедно существует - непонятно, но это раньше преследовали тунеядцев, а в обществе победившей демократии задавать подобные вопросы считается неприличным.
Фокин немного "подработал" Маза: посмотрел на него издали, изучил привычки, пару раз "довел" до самого подъезда. Поэтому сейчас уверенно подошел к нужному дому, осмотрелся. В квартире на третьем этаже горел свет.
Машина стояла на обычном месте, снег на капоте таял, значит объект недавно приехал. Во дворе никого не было. За наклонным лобовым стеклом ритмично мигала лампочка сигнализации. Фокин подошел, несколько раз навалился всем весом на багажник.
- Ия-ия-ия! - взвыла сирена.
Он быстро заскочил в подъезд и спрятался за шахтой лифта. Машинально сунул в рот сигарету, но зажигать не стал.
- Ия-ия-ия, - приглушенно доносилось со двора.
На третьем этаже хлопнула дверь, по лестнице затарахтели шаги. Прыгая через несколько ступеней, Маз слетел вниз, злобно бурча пролетел мимо и, сильно ударив дверью, выскочил на улицу.
Сирена смолкла. Негромко матерясь, Маз возвращался домой. Фокин вышагнул ему навстречу. Тот остановился и тут же сунул руку под распахнутую куртку. Достойный член общества носил при себе оружие. Но сейчас оно ему не понадобилось. Тяжелая ладонь рассекла воздух и обрушилась на мощную шею бригадира. Тихо хрустнули шейные позвонки и бездыханное тело отлетело в угол. По неестественному наклону головы было видно, что он мертв.
Фокин вышел на улицу. Здесь ничего не изменилось. Во дворе было так же пустынно, так же ритмично мигала сигнальная лампочка в машине Маза. Он быстро пошел прочь. Сигарету он потерял. На ходу вставил в рот другую, включил зажигалку.
Фокин знал, каким приятным будет вкус табака после долгого воздержания. Он услышал, как зашептала, сгорая, тонкая бумага на самом кончике.
...Нет.
Черт побери.
Он вытолкнул изо рта фильтр и ругнулся.
Надо ещё потерпеть. Остается третий. Вот тогда...
Глава 2. Родителей не забудешь.
Ровно в шесть утра Макс был в Шереметьево. После оцепеневший, досматривающей последние сны Москвы он вдруг попал в другой часовой пояс: в аэропорту все двигалось, кипело, нервничало, шуршало одеждой и громыхало чемоданными колесиками. На табло светились три прибывающих рейса и четыре убывающих. Два из них - на Лондон.
Прекрасно. И что теперь? В те доисторические времена, когда Макс работал в Экспедиции, ещё за сутки до вылета он знал номер своего рейса, тип самолета, место и даже фамилии соседей, с которыми ему предстоит коротать время в полете. Сейчас же Макс не знал ничего. У него не было даже билета. Он приехал в шесть и должен ждать связника. Причем, как его найти, ему не сказали. Неужели объявят по трансляции: "Господин Карданов, просьба подойти к справочному бюро, вас ожидают".
- Макс Витальевич?
Он повернул голову и увидел перед собой симпатичную молодую пару: темноглазая девушка в дубленой шубке и плечистый шатен в куртке "найк".
- Да, - ответил Макс.
- Меня зовут Лена, - серьезно представилась девушка. - Это Вадим. Станислав Владимирович поручил нам посадить вас на ближайший лондонский рейс.
Макс прикинул: сколько же им лет? Двадцать-двадцать пять, не больше. Новое поколение разведчиков. В следующий раз, наверное, подкатит подросток на роликах.
- Хорошо, - сказал он. - Что я должен делать?
Парень показал мизинцем на огороженную хромированными перилами галерею на втором этаже.
- Там буфет, ждите нас за столиком, мы скоро подойдем.
Поднявшись в буфет, Макс отстоял пять минут в очереди за чашкой "экспрессо"; свободного столика там, конечно, не оказалось - пришлось пить, прислонившись к перилам. Макс прихлебывал горячий, хотя и не очень крепкий кофе, смотрел на засиженное голубями табло (шесть лет назад этих серых потеков ещё не было), и невольно чувствовал себя ветераном, наблюдающим упадок Системы.
- Регистрация на ваш рейс начнется через десять минут, - раздался сзади знакомый голос.
Вадим появился неожиданно, будто вырос прямо из мозаичного пола - или Макс не заметил его на лестнице, или он вынырнул из какого-то служебного хода.
- Держите, - молодой человек протянул ему конверт. - Здесь паспорт, билеты туда и обратно, командировочные в валюте и подлинная метрика.
Последние слова он произнес в два раза тише предыдущих.
- Телефоны Анатолия Сергеевича у вас имеются...
- Кого?
- Товарища Замойского. Худого, - Вадим снова понизил голос.
Макс усмехнулся. Действительно.
- Имеются.
- Попрошу сдать ваш паспорт.
Макс снова усмехнулся и полез в карман.
- Он тоже не настоящий.
- Тише, пожалуйста!
Вадим поморщился и огляделся по сторонам.
- Мы стажируемся и крайне нежелательно потерять баллы...
- Ладно, не буду, - устыдился Макс. - А где Лена?
- Занимается оргвопросами, - отрывисто произнес Вадим. - Пограничники, таможня... Нигде не должно быть сбоев.
Он ловко принял документ и быстро спрятал его в куртку.
- Перекусить не желаете? Пойдемте, ещё есть время...
И, не дожидаясь ответа, пошел вперед, сверкая потертыми на ягодицах джинсами. Макс повесил дорожную сумку на плечо и двинулся следом. Он привык к титановому "кейсу" и другим проводам - строгим и очень официальным. Сейчас создавалось впечатление, что ему предстоит провозить контрабанду.
Просторная застекленная ниша с надписью на двери - "Бистро", людей внутри почти нет. Когда Макс зашел, Вадим уже сидел за дальним столиком.
- Признаться, я думал, все будет гораздо проще, - сказал Макс, присаживаясь рядом. - Без суеты.
- А проще и не бывает, - пробормотал Вадим, глядя куда-то в сторону. Кстати, вот и Лена.
Темноглазая Лена вошла в бистро, на ходу расстегивая шубку.
- "Коридор" открыт, - сказала она Максу, присаживаясь за столик. И спросила у Вадима:
- Ты заказал мне завтрак?
Тот кивнул.
- Всем как обычно.
Официантка принесла три свиные отбивные с жареной картошкой, зеленый горошек, сизые маринованые маслины и томатный сок.
У Макса аппетита не было, он заглянул в конверт. Переложил в бумажник несколько купюр разного достоинства, опустил во внутренний карман билет в глянцевой обложке, раскрыл паспорт. Гражданин России Макс Томпсон. Звучит, прямо скажем, странновато. А вот метрика... Голубоватая бумага, водяные знаки, подписи, официальная печать. Карданов - Томпсон тяжело вздохнул.
- Что нибудь не так? - спросила Лена и улыбнулась. Вокруг губ у неё осталась полоска томатного сока.
- Все так, - улыбнулся в ответ Макс и показал рукой:
- Вытрите здесь.
Лена вытерла и неожиданно подмигнула. Она была достаточно красива, с хорошей фигурой. К тому же у молодых людей был отменный аппетит, крепкие белые зубы, превосходные физические данные: под обтягивающими штроксами Лены угадываются железные мышцы... Плюс коммуникабельность, располагающие к себе лица, будто виденные уже в каком-то из американских сериалов. Да, новая смена, следующее поколение, подрастающие волчата новой эпохи. Легко представить, как эта молодая пара занимается любовью среди тренажеров и шведских стенок, так же молча, сосредоточенно и слаженно вколачивая тела друг в друга.
Макс подождал, когда они закончат завтракать, выпил свой сок и встал. Лена и Вадим тоже поднялись и быстрым шагом направились к двери.
- Вам туда, - выйдя на галерею, Лена изящным пальчиком обозначила направление. - Шестой выход. Половина самолета - иностранцы. Ваших знакомых среди них нет. В соседнем кресле - коммерсант с Кипра, 42 года, ничего особенного. Счастливо!
Больше ни слова не говоря, молодые люди направились к лестнице в дальнем конце галереи. Макс проводил взглядом две пары быстро удаляющихся тренированных ягодиц.
Макс быстро прошел таможенный досмотр, получил печать в паспорт и перешагнул белую линию, условно отделяющую Россию от всего остального мира. И таможенник и погрпничник были с ним крайне предупредительны и подчеркнуто любезны.
Через полчаса он уже сидел на борту "Боинга", рядом с коричнево-золотистым, как копченая скумбрия, киприотом - не международным гангстером, не шпионом и не наркоторговцем, а следовательно, по меркам разведки, человеком, ничего особенного из себя не представляющим.
За иллюминатором чинно проплыл топливный тягач. Потом где-то далеко-далеко засвистели двигатели, постепенно набирая обороты. Красивая стюардесса со значком авиакомпании на высокой груди, произнесла традиционную предполетную речь и исчезла. Огромный "Боинг" встряхнулся, разбежался и взмыл ввысь, заснеженный подмосковный лес провалился вниз. Потом пространство за толстым стеклом помутнело, забелилось туманом облаков.
Над ухом что-то спросили по-английски.
Макс оторвал голову от иллюминатора. Стюардесса - стройная мулатка с ослепительной улыбкой, - катила по проходу тележку с напитками.
- Please.
Макс попросил себе двойную порцию "Белой лошади" и побольше льда. Киприот взял мартини.
На экране монитора сменялись цифры: высота, скорость, полетное время. Потом появилась карта с маршрутом полета: крохотный самолетик медленно полз по красной линии со стрелкой на конце. Скоро должен был начаться какой-нибудь фильм.
Макс прикрыл глаза, поболтал широкий стакан, вслушиваясь в скорее угадываемое, чем пробивающееся сквозь гул турбин позвякиванье льда, отхлебнул чуть-чуть. Двойное виски - это сорок граммов, один хороший глоток по российским меркам. Но Макс был уже не в России.
"Я опять в деле, - подумал он. - Только что из этого выйдет"...
Макс достал фотографию. Мужчина и женщина с мальчиком лет четырех-пяти на фоне Виндзорского дворца. Женщина небольшого роста и довольно хрупкая, в белом платье с синим бантом, белой шляпке и босоножках на танкетке, она улыбается, закрываясь левой рукой от бьющего в глаза солнца, а правой держит ладошку мальчика в матросском костюмчике, который смотрит в объектив не по-детски серьезно и печально. За другую ладошку держится худощавый мужчина со спортивной фигурой, в легких светлых брюках, рубашке апаш и теннисных туфлях. Он тоже широко и счастливо улыбается.
Покажи снимок соседу-киприоту, или стюардессе-мулатке, или её напарнице с высокой грудью - покажи любому человеку и тот скажет, что это любящая семья, у которой впереди долгая счастливая жизнь... Может так и вышло бы в другом пространственном измерении или при ином стечении обстоятельств. Если бы взмахнуть волшебной палочкой... Но у него нет волшебной палочки и все остается так, как есть: на фото - его семья. Советские шпионы Томпсоны и их сын, не знающий своего настоящего имени. И впереди у них нет ничего хорошего. И вообще ничего нет. Тупик.
Макс спрятал фотографию. Он чувствовал себя старше своих тридцати трех. Даже не старше, а - дряхлее, что ли. Ранний подъем и предполетные хлопоты утомили его, а сорок граммов виски навеяли дремоту. Перед тем, как уснуть, он видел перед глазами жующих Лену и Вадима, их крепкие молодые зубы и сильные челюсти... Они, наверное, были классе в пятом-шестом, когда Макс начал выполнять специальные задания.
Сейчас ему предстояло очередное. Встреча с собственными родителями.
"Узнаю ли я их?" - подумал он, засыпая.
В Хитроу у него никаких осложнений не возникло. Пограничник никак не среагировал на английскую фамилию российского гражданина.
- Цель вашего визита? - доброжелательно поинтересовался крепкий парень с открытым лицом.
- Встреча с родственниками.
Пожалуй впервые, пересекая чужую границу, он говорил чистую правду.
Последний раз он был здесь лет десять назад. Погода, настроение, небо - все выветрилось из памяти. Помнилось другое: Брайтли-стрит, восемнадцать, Арчибальд Кертис. Триста тысяч фунтов стерлингов. Неизвестно, дошли ли они до коммунистов Великобритании и поддержали ли английский пролетариат в нелегкой борьбе с капиталистическими акулами, или мистер Кертис просто купил себе новый особняк, яхту, а может открыл личный счет в банке... Его это не касалось - главное, передача прошла четко и без осложнений. Пять минут. И он поехал обратно. Кертис нервничал и не предложил даже стаканчик английского чая.
Макс вышел к стоянке такси. Сыро, мокро и голо, никакого намека на снег. Не очень старательно проверившись, он не установил наблюдения. Да и то: для англичан он интереса не представляет, а резидентуре тоже нет резона брать его "под колпак".
Он прошел вдоль ряда машин, прислушиваясь к звукам рока и джаза, рвущимся из магнитол, пока наконец не услышал шепелявый голос Северина Краевского в сопровождении "Червоных гитар". Водитель был поляк, можно голову давать на отсечение.
- Мне нужно попасть в Уормвуд-Скрабз, - по английски сказал Макс, наклонившись к окошку.
Красномордый детина за рулем усмехнулся и пыхнул трубкой-носогрейкой.
- Вам это обойдется в тридцать фунтов, сэр. Хотя есть хренова уйма способов попасть туда бесплатно. Вы сами не с Белостока случайно?
- Нет, я из Москвы.
- Значит, бывшие братья. Меня зовут Бронек, из Лодзи. Но дешевле не могу: бизнес есть бизнес.
По дороге Бронек рассказал, что по крайней мере два его приятеля-поляка побывали в Уормвуд-Скрабз и вышли оттуда если не поправившимися, то, по крайней мере, не сильно похудевшими. По сравнению с тюрьмой "Корча" под Бела-Подляской это - рай.
- А у вас там кто: друг, брат? Если не будет валять дурака, он может даже закончить университетский курс и сдать экзамен на магистра. А за что сидит? Кража? Изнасилование? Или русский рэкет?
- У меня там деловая встреча, - сказал Макс и Бронек замолчал.
Тюрьма особо строгого режима выглядела вполне цивильно, как музейный замок - ни вышек, ни колючей проволоки, ни грубо сваренных железных загородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45