Зэк, похожий на скелет, растирал черные хлопья по больному месту, второй - с тупым грушеобразным лицом подставлял вместо сгоревших новые клочки бумаги. Третий из пристяжи - то ли бурят, то ли калмык - аккуратно скатывал в трубочку расстеленную на столе газету. У окна Резаный и Хорек резались в карты, Драный и Зубач стояли рядом, наблюдая за игрой.
- Выходит, так! - с достоинством ответил Шнитман. - Они меня нарочно политиком сделали. Только просчитались! Через пару лет всех политических выпускать начнут, да еще с извинениями...
- Ишь ты! - Микула отряхнул черные руки, отер ладони о сатиновые трусы.
- Да, да! Еще на должности хорошие начнут ставить...
- Вот чудеса! - искренне удивился Микула. - Я часы с фраера снял, получил шестерик и чалюсь, как положено. А ты всю жизнь пиздил у трудового народа, да политиком стал, теперь должностей ждешь... Может, тебя председателем горисполкома сделают?
- Может. - Яков Семенович громко зевнул и почесал живот. - Только скорей всего - начальником торга. Мне это привычней.
- А если не туда все повернется, вдруг в другую сторону покатит? - недобро прищурился Микула. - Тогда приставят к стене да лоб зеленкой намажут...
- Типун тебе на язык! - замахал руками толстяк. Пристяжь рассмеялась.
- Оп-ля, снова карта моя! - раздался радостный выкрик: Резаный опять выиграл. Это был здоровенный детина с наглой рожей, он заехал в хату только вчера, но сразу же стал затевать игры и уже в пух и прах обыграл троих. Все трое были предельно обозлены и между собой шептались, что новичок шулерничает. Но сделать предъяву в открытую никто не отважился.
- Как катаешь, гад?! - Хорек замахнулся, но Резаный оказался быстрее и сильным ударом сбил его с лавки.
- Все чисто. Давай, расплачивайся!
- Хрен тебе! Думаешь, я не видел, как ты передернул?
Хорек оскалился, вытирая разбитые губы, сквозь серые зубы протиснулся нечистый язык, глаза лихорадочно блестели.
- Меня за лоха держишь? Только я с тобой не по-лоховски расплачусь! Брюхо вспорю и кишки на шею намотаю!
- Глохни, гниль, башку сверну!
Хорек бросился вперед и вцепился противнику в горло, свалив его на пол. Они покатились между шконок.
- Растяните их! - крикнул Микула и вздохнул. - На кой мне эти рамсы? Только зарулил к людям, а уже все перебаламутил. И вообще скользкий... Вчера полдня терли базар - много непоняток вылезло. Слышь, Катала, накажи его! Пусть заглохнет. А потом я его пробью по хатам, как-нибудь точняк подтвердится!
Несколько человек быстро разняли дерущихся. Хорек успел расцарапать противнику лицо и укусил за руку.
- Гля, он психованный! - Новичок показал всем прокушенную кисть.
- Ладно, заживет, - небрежно сказал Катала. - Давай с тобой картишки раскинем. Я никогда не базарю: выиграл, проиграл - без разницы.
- Давай раскинем, - неохотно ответил Резаный. - Только без интереса.
- Почему так? У меня и табак есть, и бабки, и хавка!
- Не, на интерес не буду. Я видел, как ты колоду держал.
- Да ладно. Не бзди!
- Сказал - нет! Без интереса - давай.
Катала задумался. Брови на лице картежника выгнулись домиками, выдывая напряженную работу изощренного ума.
- А хочешь, давай поспорим, что ты со мной на интерес сыграешь?
Резаный насторожился.
- Это как? Заставишь, что ли?
Катала усмехнулся:
- Да ты что! Ты же в путевой хате, тут беспределу не бывать... Кто тебя заставит? Сам сыграешь.
- Сказал же: я играть не буду!
- Вот и выиграешь спор! К тому же я против одного твоего рубля десять своих ставлю.
- Против одного моего десять своих? Так, что ли? Если я сотню поставлю, ты тысячу, что ли?
- Точно! Тысячу!
Резаный колебался. В тюрьме деньги имеют другую цену, чем на воле. И тысяча рублей - это целое состояние.
- Харэ. Только без подлянок. Давай смотрящих за спором, перетрем условия!
Смотрящими вызвались быть Зубач и Скелет.
- Значит, так... - Резаный загнул палец. - Первое: я на интерес с ним играть не сяду. Второе: ни он, ни кто-то другой меня заставлять не может.
Он загнул еще один палец.
- Третье: я ставлю сто рублей, а он тысячу. Так?
Катала кивнул:
- Так. Два уточнения. Ты добровольно сядешь со мной играть на интерес еще до ужина.
- Хрен. Вообще не сяду.
- До ужина...
Зубач и Скелет внимательно слушали.
- Расчет сразу, - сделал второе уточнение Катала. Резаный оживился:
- Значит, после ужина ты мне отдаешь бабки!
- Отдаст тот, кто проиграет, - опять уточнил Катала. - Сразу, как проиграет, так и отдаст. Согласен спорить?
Новичок подумал.
- Смотрящим все ясно?
- Конечно, брателла, - сказал Зубач. - Ясней некуда.
Вольф не понимал, как Катала собирается надуть новичка, но не сомневался, что своей цели картежник добьется.
- Ладно, спорим!
Резаный и Катала пожали друг другу руки, Скелет разбил рукопожатие.
- Спор заключен, - объявил он. Катала хищно улыбнулся:
- Давай, расплачивайся!
- Чего?! - возмутился новичок. - Я что, сел с тобой играть?
Катала кивнул:
- Да. Только что. Спор на интерес - это и есть интересная игра. Ты проиграл. Давай стольник.
- Что за херня! Мы спорили, что я в карты не сяду!
- Разве? Про карты разговора не было. Давай у смотрящих спросим!
- Это точно, про карты речи не было, - подтвердил Зубач. Скелет согласно кивнул.
- Был базар про игру на интерес, - буднично объяснил Катала. - Ты в нее сыграл. Мы договорились, что расчет сразу. Где мой стольник?
Лицо Резаного вспотело, он затравленно огляделся.
- Это лоховская. Я платить не буду!
Микула придвинулся ближе.
- Ты имеешь право на разбор. Пиши малевку старшим, как раз сейчас и погоним.
- Точно, у меня все готово. - Калмык, сверкая раскосыми глазами, протянул пахану скатанную в узкую трубку газету, туго, виток к витку, обмотанную по всей длине резинкой от трусов.
- Давай сюда!
Микула привязал тонкую нейлоновую нитку из распущенного носка к сломанной спичке, а спичку вогнал в изготовленную из жеванного хлебного мякиша "пулю", вставил ее в трубку и передал калмыку. Расписной смотрел с интересом, встретив его взгляд, Микула пояснил:
- Менты здесь все время "дороги" рвут... Приходится стрелять... Пока попадешь так, чтоб прилипла, задолбишься совсем! Да и легкие надо иметь охеренные... Вон у него хорошо выходит.
- Шестая, принимай "коня"! - оглушительно заорал калмык в наглухо заплетенное проволочной сеткой окно. - Шестая, "коня"!
- Я так скажу, Володя, - доверительно обратился Шнитман к Расписному. Уже то хорошо, что зона-то политическая в лесу!
- А чего хорошего? - мрачно отозвался Вольф, наблюдая, как калмык осторожно просовывает свою духовую трубку сквозь неровное отверстие в сетке. Кто знает, что написал смотрящий в очередной малевке да что пришлют в ответной...
- Воздух там хороший, свежий, лесной! Это очень Для здоровья полезно...
- А-а-а...
В пересыльной камере Владимирской тюрьмы содержалось всего пятнадцать человек, и в отличие от Бутырки здесь можно было дышать, но свежести в этой спертой, вонючей атмосфере явно недоставало.
Калмык сделал долгий вдох и, прижавшись губами к трубке, резко выдохнул. Резаный настороженно наблюдал со своей шконки. По лицу было видно, что он не ждет от ответа ничего хорошего.
С третьей попытки калмыку удалось прилепить хлебную пулю к решетке шестой камеры, а еще через несколько минут привязанная к нитке записка, трепыхаясь, как насаживаемая на булавку бабочка, протиснулась в щель и исчезла. Новая "дорога" просуществовала до вечера, и по ней успел вернуться ответ.
- Давай сюда, братва! - махнул все еще черноватой ладонью Микула.
Расписной, Катала и Зубач были приняты в сто восемнадцатой хате как авторитетные арестанты, их сразу включили в блаткомитет. Они неторопливо подошли, потеснили Грушу со Скелетом и стали за спиной смотрящего. Калмыку места не хватило, и он сопел в стороне, не видя малявы и не контролируя ее содержания. Настоящий, опытный бродяга так бы себя не вел. Значит, он просто тупой "бык".
Микула развернул маленькую, сильно измятую бумажку с косо оборванным краем, тщательно разгладил и принялся вслух читать корявые карандашные строчки.
- "Любой спор на интерес и есть игра на интерес". Потом перевернул малевку и прочел текст с другой стороны листка:
- "Эту рыбу никто из честных бродяг не знает. На "четверке" он точняк не был. Пинтос про него не слыхал. Смотрите сами и решайте по нашим законам..."
Микула медленно свернул записку, подумал.
- Ну, Груша, чего делать будем? - спросил он, обернувшись к одному из своих подручных. Чувствовалось, что смотрящий не особенно разбирается в таких делах.
- Ну, эта... Давай малевку по хатам прогоним... Как решат...
- Скелет?
- Давай... Спросим...
- Чего вы фуфло гоните! - возмутился Зубач. - Кого еще спрашивать? Нам самим надо разборняк чинить. Расписной, тащи его сюда!
Зубач явно перехватывал инициативу, и ясно было как божий день, что он хочет схавать Микулу и стать на его место.
Вольф подошел к шконке спящего новичка и уже хотел нагнуться, чтобы похлопать по одутловатой харе.
- Притворяется, гнида, - предупредил кот. - Поберегись, у него мойка(1) в клешне.
Этого Расписной не ожидал. После тщательного шмона на приеме ему казалось, что ничего запретного пронести с собой в камеру невозможно. Но веки здоровяка действительно напряжены и чуть подрагивают, у спящих они расслаблены. И руки сжаты в пудовые кулаки...
Не приближаясь вплотную, Вольф уперся ногой в бок лежащему и резким толчком с усилием сбросил стокилограммовую тушу на бетонный пол. Раздался глухой удар, вскрик и тут же рев бешенства.
1 Мойка - бритва.
- Паскуда, на Резаного тянешь! Распишу, как обезьяну!
С неожиданной ловкостью новичок вскочил и бросился на Расписного, целя зажатой между пальцами бритвой ему в лицо. Автоматическим движением тот поймал толстое запястье, левой несильно ударил в челюсть и, отжав откинувшуюся голову плечом, взял локтевой сгиб противника на излом.
- Бросай, сука! Ну!
Сустав противоестественно выгнулся, связки затрещали.
- Пусти... Сломаешь...
Бритва неслышно звякнула о бетон, Скелет поспешно схватил ее и отскочил в сторону.
- Вот так. Пошел!
Деваться было некуда. Чтобы ослабить боль, Резаный привстал на носки и послушно семенил туда, где его ждал готовый к разбору блаткомитет. Но похоже было, что настроение у первого стола переменилось.
- Гля, - забыв про запрет, присвистнул Груша, и ему никто не сделал замечания. Застыл, неестественно вытаращив глаза, Скелет.
С явной оторопью смотрели Катала и Микула. Смотрели не на Резаного, а на Расписного, будто он являлся виновником предстоящей разборки. А Зубач криво улыбался нехорошей, понимающей улыбкой.
Волк понял, что упорол косяк. И тут же сообразил - какой.
- Гля, братва, где это он таким финтам научился?! - обвиняющим тоном задал вопрос Груша. Он обращался к камере, и ее ответ мог вмиг бесповоротно определить дальнейшую судьбу Расписного. Если этот ответ не опередить...
- У ментов, где же еще! - сквозь зубы процедил расписной, выпустил Резаного из захвата и толкнул вперед, прямо к Микуле. - Мы с пацанами в Аксайской КПЗ три месяца тренировались. Клевый приемчик, он мне не раз помог.
- Чему ты еще у ментов выучился? - медленно спросил Зубач, не переставая улыбаться.
- А вот гляди! - Не поворачивая головы, Расписной растопыренной ладонью наугад ударил Грушу. Раздался громкий хлопок, Груша пошатнулся и резко присел, двумя руками схватившись за ухо.
- За что?! - крикнул он. - Ты мне перепонку пробил! За что?
- Не знаешь?! - Ударом ноги Расписной опрокинул Грушу на спину. - А отвечать за базар надо?!
- Да что я сказал?
- Вот что! И вот! И вот! - Расписной остервенело бил лежащего ногами, лицо его превратилось в страшную оскаленную маску. Груша дергался всем телом и утробно стонал. Но это был урок не столько Груше, сколько всем остальным. - Что еще тебе показать? - спросил Расписной, наступив Груше на горло и пристально глядя Зубачу в глаза. - Показать, как шеи ломают?
- Ты не борзей! - Зубач наконец согнал с лица улыбку. - В дому по людским законам живут! Ты чего беспредел творишь?
- А по закону честного фраера(1) ментом называть можно? Да за это на пику сажают! Щас я ему башку сверну, и любая сходка скажет, что я прав!
1 Честный фраер - высокий ранг в преступной иерархии.
Груша пытался протестовать, но из перекошенного рта вырывался лишь сдавленный хрип.
- Тебя еще за честного фраера никто не признал! - пробурчал Зубач и отвел взгляд. - И ментом тут никого не называли. Отпусти его, потом разбор проведем. Сейчас речь об этой рыбе!
Он повернулся к Резаному. Остальные арестанты, молча наблюдавшие за развитием событий, с готовностью переключились на предполагаемую жертву. Расписной убрал ногу, Груша надсадно закашлялся, жадно хватая воздух, и быстро отполз в сторону.
- Давай для начала рассчитайся за спор, - сказал Микула потерявшему свою наглость Резаному.
- Где мой стольник? - Катала протянул руку, требовательно шевеля пальцами.
- Я... Я завтра отдам. - Новичок смотрел в сторону и бледнел на глазах.
- А, так ты фуфломет! - презрительно протянул Катала и безнадежно махнул рукой. - А мы с тобой как с честнягой...
- Со спором все ясно, - подвел итог Микула. - А что ты вчера мне сказал? Новичок молчал.
- Ты мне сказал, что на "четверке" зону топтал. А оказалось - это фуфло! Резаный громко сглотнул.
- Ты мне сказал, что Пинтос тебя знает? - продолжал Микула. - И это фуфло! Что ты теперь скажешь? Как перед людьми объяснишься?
- Ну чего особенного... На "четверке", на "шестерке"... Какая разница, они почти рядом... - неубедительно пробубнил Резаный. - А Пинтос просто забыл. Я же не по его уровню прохожу. Парились неделю вместе на пересылке, думал, он помнит...
- Честный бродяга зоны не путает, ему скрывать нечего! - вмешался Зубач.
- Погоди! - оборвал его Микула и снова обратился к Резаному: - Ты мне еще много фуфла прогнал! Что за гоп-стоп чалился обе ходки... И на плече тигр выколот! А откуда тогда наколка бакланская? Она постарее, вон выцвела уже...
- С пьяни накололи... Еще по воле - молодой был, дурной...
- Да? А над губой что за шрамик?
- Где? А-а-а... - Резаный потрогал лицо. - Махался со зверями, гвоздем ткнули...
- А может, ты что-то выводил? - снова заулыбался своей изобличающей улыбкой Зубач. - Может, там у тебя точка была вафлерская?
- Ах ты, сука!
Резаный стремительно бросился вперед, но калмык упал ему под ноги, и пудовый кулак не дотянулся до улыбки Зубача. Туша здоровяка второй раз грохнулась на пол, и тут же на него со всех сторон обрушился град ударов. Зубач, Микула и Катала с остервенением впечатывали каблуки в прогибающиеся ребра. Резаный попытался подняться, но Скелет запрыгнул сверху и принялся подпрыгивать, будто танцевал чечетку. Калмык, сбросив грубый ботинок, молотил по неровно остриженному затылку, словно заколачивал гвозди тяжелым молотком.
Еще несколько человек толпились вокруг, явно желая принять участие в расправе, но не могли подступиться к жертве.
- Пустите меня! Дайте я! - Еще не оправившийся от побоев Груша оттащил калмыка и несколько раз изо всех сил лупанул Резаного по голове, так что тот влип лицом в пол. По грязному бетону потекли струйки крови. Крупное тело безвольно обмякло.
Расписной стоял в стороне и безучастно наблюдал, как избитого новичка приводили в чувство. Нашатыря в камере не было, поэтому его вначале облили тепловатой водой из-под крана, а потом Скелет принялся со всего маху бить по окровавленным щекам и крутить уши так, что они хрустели.
Наконец Резаный пришел в себя и застонал. Нос был расплющен, все лицо покрыто кровью.
- Давай, сука, колись - кто ты в натуре есть?! - Скелет поднес бритву к приоткрывшимся глазам, и веки тут же снова накрепко сомкнулись, как будто тонкая кожа могла защитить от тусклой, замызганной стали.
- Чистый... я, - с трудом выдохнул Резаный. - А фуфло прогнал для понтов, для авторитета... За хулиганку чалился, а хотел за блатного проканать... Потому "четверку" назвал и кликуху новую придумал... Но ни с ментами, ни с петухами никогда не кентовался... Корешей не закладывал, у параши не спал... Проверьте по "шестерке", там подтвердят. Чистый я...
- И какая твоя погремуха? - спросил Микула.
- Верблюд... Но за это не режут...
Зубач ухмыльнулся и вытянул вперед палец:
- Еще как режут! Ты ершом(1) выставился. За это многих кончили!
Микула поморщился и хлопнул его по руке.
- Слушай, Зубач, с тобой хорошо говно хавать - ты все наперед забегаешь! Кто за хатой смотрит?!
- Гля, он в натуре обнаглел! - поддержал смотрящего Скелет, поигрывая бритвой.
Зубач огляделся. Катала смотрел в сторону, от Расписного поддержки ожидать тоже не приходилось. Зато сзади мрачно нависал хмурый Груша, а сбоку примерялся к его ногам калмык.
- Ша, братва, все ништяк, - примирительным тоном сказал Зубач. - Я только свое слово сказал: надо с него спросить как с гада!
Микула выдержал паузу, оглядывая соперника с ног до головы.
- А я так думаю: Верблюд свое уже получил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13