Здесь же атака была необычной. Леди Порядок вряд ли стала бы производить на свет нечто столь неаккуратное. Следовательно, это дело рук Хаоса. Ливень вызвал Старикашка. А тогда выходило, что и прежнее предположение верно: Хаос не мог убить его, и гроза с ливнем были всего лишь препятствием, призванным задержать его на лестнице до появления анархистов. Сердце Картера екнуло: он понял, что гроза может длиться вечно, что Хаос будет бесконечно держать его здесь. Мысленно он выругал себя за то, что не догадался сразу, но мысленно же и оправдал: ведь он мыслил обычными категориями, не считаясь с законами сна. В реальной жизни любая гроза когда-нибудь заканчивалась.
После некоторых раздумий Картер отвязался и вновь предпринял попытку продолжить спуск, судорожно вцепившись в перила. Почти сразу же обезумевшая вода сбила его с ног, и он больно ударился. Казалось, целую вечность он барахтался в волнах. Его накрыло с головой и поволокло вниз по лестнице. Его швыряло в стороны, било о ступеньки, он выныривал на поверхность и снова погружался. Картеру стало страшно. Он словно снова оказался в колодце. Он стукнулся о перила и задохнулся. Еще удар, и еще, а потом он ухитрился вновь ухватиться за перила, подтянуться и выбраться на поверхность.
Сдавленные всхлипы вырывались из его груди. Он отчаянно сопротивлялся, не желая погибать. Придя в себя, он принял новое решение: он должен сразиться с силами, объединившимися против него. Хаос мог обманывать его, пугать, но остановить не мог. Побледневшие губы Картера разжались, он нервно рассмеялся.
Он отпустил перила, и его снова понесло вниз, но теперь он победно мчался вперед, как бы оседлав поток. Правда, в темноте было страшновато скатываться по водопаду, ничего не видя впереди, непрерывно стукаясь то о перила, то о ступени и то и дело захлебываясь. Миновали долгие мучительные минуты, но вот наконец Картер ударился о стену. Удар оказался так силен, что удивительно, как у него кости уцелели. Какое-то время он перебирал руками и ногами по-собачьи и только потом понял, что вода здесь едва доходит до пояса. Он поплыл вперед и добрался до двери, но дверь оказалась заперта.
Картер отплыл к лестнице и подобрался к столбику перил слева. Найти потайной механизм в темноте, на ощупь, оказалось довольно непросто, но в конце концов он все-таки отжал клапан, и открылся проход, где никакого ливня и в помине не было. Да и вода, если на то пошло, в отверстие не заплескивалась, как это непременно бы произошло наяву.
Картер опустился на колени, тяжело дыша, продрогший до костей, слишком изможденный для того, чтобы продолжать путь. Схвати его сейчас враги, он был бы совершенно беспомощен. Дорожный мешок пропал вместе со всем содержимым, но Картер нащупал в кармане горстку сушеных фруктов, сжал и поднес ко рту. Он мог бы запросто заснуть где сидел, промокший насквозь, но заставил себя подняться, понимая, что уже недалек от цели.
По-прежнему было темно — ни зги не видно, но Картер помнил, что этот коридор идет прямо. Он пошел вдоль левой стены и быстро добрался до потайной двери за картиной в холле верхнего этажа. Механизм было поупрямился, но в конце концов сжалился над Картером и сработал. Картина со скрипом отъехала в сторону, и Картер шагнул в освещенный холл.
Увидев перед собой знакомые комнаты и мебель, он вынужден был напомнить себе, что перед ним не настоящий дом, а лишь подобие дома, которое ему снится. Здесь он не встретит ни Чанта, ни Глиса, ни слуг, которые бы ему помогли. Покои были пусты.
Картеру отчаянно хотелось переодеться в сухое, но он удержал себя, не стал останавливаться, а поспешно пошел вниз по лестнице к библиотеке.
На полпути он обнаружил, что у подножия лестницы стоит не кто иной, как мерзкий Старикашка-Хаос, и, прищурив желтый глаз, смотрит на него. Испуг длился всего мгновение, а потом сменился гневом на мерзавца, который имел наглость явиться в дом после того, как Картер добирался сюда с такими мучениями. Картер выхватил пистоль и выстрелил, но Хаос только противно расхохотался.
— Я привел все мои силы, всю мою ярость!
И тут в голову Картеру пришло Слово, Дарующее Силу. Он, не задумываясь, произнес его, не понимая, каковы могут быть последствия.
— Седгатти!
Лестница дрогнула, словно сведенная спазмом, а все тело Картера наполнила невиданная сила. Он прыгнул к Хаосу, намереваясь разделаться с ним голыми руками, но оказалось, что Слово подействовало на чудовище сильнее, чем ожидал Картер: в желтых глазищах Хаоса метался ужас. Он заслонил лицо руками. И… исчез.
Картер поспешил к библиотеке. Распахнув двери, он в ужасе вскрикнул и застыл на пороге: библиотека была полна чудищ из страшных снов — ведьм и гоблинов, троллей и карликов. Они размахивали топорами и мечами, плели заклинания, произносили проклятия.
Какая-то старая карга бросилась к Картеру, желая изгнать его из библиотеки, но он уклонился влево и принялся палить из пистоля по тем чудищам, что были ближе. Картер радовался тому, что заблаговременно произнес Слово, Дарующее Силу: только оно да еще злость позволяли ему пробиваться сквозь груды гниющих черепов, мимо щелкающих челюстей вампиров, скрюченных, тянущихся к нему рук. Видимо, его ярость ужаснула чудищ, а может быть, они и не имели над ним никакой власти. Как бы то ни было, он отбился и добрался до Двери в кабинет, где хранилась Книга Забытых Вещей.
Он торопливо вошел и запер за собой дверь на засов. Открыл шкафчик, вынул книгу и, не медля, перевернул шесть страниц разом. Орды чудовищ выли и стенали за дверью.
На странице возникли пылающие Слова — все семь. Картер старательно прочел последние три и выждал, пока они запечатлеются у него в сознании. Когда это произошло, он по-новому осознал смысл и предназначение Слов. Он понял, что покуда в нем живет хотя бы одно Слово Власти, ни Хаосу, ни Порядку не справиться с ним в реальном мире, а уж в мире сна — и подавно. Они повиновались Словам, а Слова предназначались для того, чтобы Хозяин мог уравновешивать Хаос и Порядок. Теперь же, обладая всеми семью Словами, он стал истинным повелителем Хаоса и Порядка.
Запомнить три слова подряд оказалось мучительно трудно, и когда Картер немного погодя встал из-за стола, колени у него подгибались.
Он осторожно убрал книгу в шкафчик, стараясь поглотить то, что только что познал. А потом сосредоточился на том Слове, что было ему так нужно сейчас, резко распахнул дверь и произнес:
— Гандвин! — и Слово, Правящее Снами, сотрясло библиотеку.
Неожиданно перед ним возник Хаос. Он стоял навытяжку перед своими миньонами, но вид у него был самый неуверенный. Старикашка растерянно стрелял глазами. Картер поднял руки.
— Хватит, — сказал он негромко, но его голос могучим эхом разнесся по комнате. — Исчезни.
— Алая мантия в серой луже! — выкрикнул Хаос. — Золотое солнце на желтых бутонах! Тебе никогда не одолеть нас!
Но Картер видел, что победил, ибо приспешники Хаоса начали таять на глазах, как восковые свечи, что лежат слишком близко к печке. Страшилища морщились, расплывались, жутко вопили и от этого делались еще более отвратительными.
Вскоре там, где стояли приспешники Хаоса, уже клубился серный дым. Да и сам Хаос как-то сжался, стал меньше ростом. Картер шагнул к нему.
— Пойми, — проговорил он негромко, но уверенно, — Слова Власти принадлежат мне. Тебе больше никогда не удастся играть со мной в мире сна, ибо теперь я могу править миром сна и тобой в этом мире. Молчи и оставь меня, и не возвращайся, пока я сам тебя не призову.
Никакие чувства не отразились на физиономии Хаоса. Он развернулся и со злостью плюнул на пол, а потом выскользнул за дверь. Он уходил не так, как ушел бы побежденный враг, — нет, то был уход реки, вынужденной сменить русло, или горы, которую подорвали взрывчаткой и проложили в ней туннели, но она стоит как ни в чем не бывало. То ушла бесстрастная сила, страстями которую наделили пороки Полицейского. Не так ли было и с Леди Порядок?
Картер содрогнулся, а потом заглянул внутрь себя и приказал себе проснуться.
Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на пыльной кушетке на чердаке. В той комнатке, которую разведал и где уснул от усталости. Картер рывком сел, вынул часы и убедился, что день тот же самый, когда он отправился на вылазку. Проспал он меньше трех часов, а вовсе не три дня, как ему показалось. Он вовсе не промок, ничего у него не болело, да и обо всем, что с ним случилось во сне, он помнил как-то туманно, хотя и знал, что все то происходило на самом деле. Картер встал, подошел к стене и убедился в наличии глазка. Пользоваться потайным ходом он не стал. Заглянув в память, он обнаружил, что ему ведомы все семь Слов Власти. Поразительно: он выучил три из них и одно употребил в мире сна, а наяву вовсе не чувствовал обычного в таких случаях изнеможения.
Картер повернулся и вышел из комнаты через обычную дверь в коридор. Там он услышал, как кто-то негромко скребется. Звук доносился со стороны дальней двери. Вскоре Картер различил приглушенные голоса и скрежет металла. Похоже, кто-то пытался подобрать ключ под размер замочной скважины. Картер нырнул за угол и, прижимаясь спиной к стене, удалился от двери, надеясь обойти холл по кругу и проскользнуть в проход, ведущий к Часовой Башне.
Двери Картер теперь не видел, но вскоре она распахнулась, и по половицам загрохотали тяжелые ботинки. Картер выхватил пистоль и, стараясь не шуметь, бросился вперед по скрипучему полу.
Послышалось громкое ругательство: видимо, анархисты выяснили, что спящего Картера в пыльной каморке уже нет. Вот почему Хаос и Порядок пытались задержать его: для того, чтобы Полицейский его схватил или прикончил — если не в мире сна, то спящим в мире реальном.
Затопали ноги — враги разбегались в разные стороны. Их было так много, что Картер почти отчаялся, решив, что ему не уйти. Но он все же скользнул в ближайшую комнатку, перебежал из нее в другую, потом — еще в одну, а потом, убедившись, что комнат больше просто нет, вернулся в коридор. Позади послышались негромкие шаги, они словно подхлестнули Картера, он бросился за угол и лицом к лицу столкнулся с Полицейским. Тот преградил ему путь к потайной двери, выводившей в Часовую Башню. Картер метнулся в сторону — бесполезно. Тогда он выхватил пистоль и нацелил его прямо в сердце своему заклятому врагу.
В то же мгновение слева из-за угла выбежал анархист, сжимавший в руке пистолет, налетел на Картера и от неожиданности выругался. Картер не задумываясь выстрелил и прикончил врага, а затем снова взял на мушку Полицейского.
— Пули мне не страшны, — осклабился тот черной прорезью рта.
Картер потянул спусковой крючок. Выстрел сотряс чердак, дуло пистоля дымилось. Пуля угодила Полицейскому в грудь, но он и не дрогнул.
— Мы заберем тебя с собой, — сказал он и злобно ухмыльнулся.
Картер хотел бежать, но бежать было некуда. Еще мгновение — и сюда примчатся другие анархисты. Он ощутил внутри себя Слова Власти, горящие, словно начищенная до блеска медь, выбрал нужное и дал ему всплыть к поверхности сознания. То было Слово Правления.
— Фалан! — вырвалось у Картера, и лицо его преобразилось, озарилось лучистым сиянием. Самая его душа, казалось, ярко засияла. Полицейский вскинул руки, закрыл ими глаза.
— Прочь с дороги, или я обрушу на тебя всю свою власть, — сказал Картер. — Теперь я — Повелитель Слов. Я обретаю власть. До сих пор ты мучил меня, потому что я не был готов противостоять тебе. Больше тебе это не удастся.
Медленно, постепенно, словно отталкиваемый некоей силой Полицейский попятился, отошел от двери, но все же ухитрился расхохотаться.
— Ты ничтожество! Слова — пустышки! У тебя нет ни Дорожного Плаща, ни Меча-Молнии, и тебе никогда не держать в руках Ключи Хозяина!
Шагнув к двери, Картер краем глаза поймал мелькнувшую рядом фигуру. Явился еще один анархист. Он целился из пистолета Картеру в голову.
Под густыми усами врага расплылась злорадная ухмылка.
— Не выйдет по-твоему! — заявил он. Картер выронил пистоль.
— Что мне с ним делать? — спросил анархист.
— Он знает все Слова Власти, — процедил сквозь зубы Полицейский. — Агитировать его бесполезно. Убей его.
Анархист поднял руку и старательно прицелился.
Прогремел выстрел, и на миг Картеру показалось, что стреляли по нему, но упал не он, а его потенциальный убийца. Сразил его тот человек, что вышел из-за угла.
То был Даскин. Теперь он стоял, мертвенно-бледный, и таращился на свой пистолет, словно держал в руке скорпиона. Картер обернулся к Полицейскому, но того уже и след простыл.
Картер поспешил к потайной двери, что уводила к Часовой Башне.
— Быстрее! — поторопил он брата.
Вид у того был растерянный, непонимающий. Анархист истекал кровью.
Картер бросился к Даскину, схватил за руку и потащил к двери.
— Надо спешить. Могут прийти другие.
Даскин вяло кивнул.
Шагнув в дверь, Картер задвинул панель на место, и они вдвоем поднялись наверх, к Еноху.
КИТИНТИМ
Когда они вошли в Часовую Башню, Енох обнял их обоих, и Картер понял, что старый часовщик любит и Даскина. Ему стало любопытно, брал ли Енох и его на прогулки по дому.
Енох усадил их за стол, а сам занялся приготовлением бисквитов и яичницы на старинной плите. При этом он негромко напевал. Запах еды вызвал у Картера поистине волчий аппетит. «Сон, — подумал он, — тяжелая работа». Пока Енох готовил, они почти не разговаривали. Но вот старик поставил перед братьями тарелки, и они набросились на еду. Даскин проговорил с набитым ртом:
— Кормили у анархистов паршиво.
Вообще вид у него был напуганный. Наверное, повидал много такого, что было ему неприятно. От былой заносчивости не осталось и следа, в глазах появилась печаль.
— Что произошло после того, как твоя мать покинула Дом? — спросил Картер, когда они перешли к десерту.
Даскин брезгливо поморщился:
— Полицейский вел себя с нами так, будто мы его соратники по какой-то великой революции. Я оставался там в надежде, что обнаружу хоть какое-то благородство в поведении матери. Но Полицейский — злодей, слова говорит льстивые, только они ничего не значат. Он обещал сделать меня господином в Доме, а матери сулил земли и поместья, и она верила ему, потому что мечтает об этом. Я был с ними, я пытался слушаться ее, а они говорили, что ты вот-вот будешь у них в руках. Они требовали, чтобы я вместе с ними отправился захватить тебя в плен — наверное, решили проверить, насколько я им верен. Они знали, что я тебя ненавижу, и думали, что я не доставлю им никаких хлопот. Но когда я повернул за угол и увидел, как этот мерзавец в тебя целится, ты показался мне таким похожим на отца… И я вспомнил, что у него на столе всегда стоял твой портрет. С какой любовью о тебе говорил! Наверное, кровь воззвала к крови, и я понял точно, что анархисты служат Злу. А я… я раньше никогда никого не убивал.
— Я тоже, пока не вернулся в Эвенмер, — признался Картер. — То, что ты отрекся от матери, — мужественный поступок.
— Это поступок Андерсона, — отозвался Даскин, и в глазах его отразилась отцовская решимость, от чего Картеру стало не по себе.
И тут уверенность оставила брата, и глаза его наполнились слезами. Он отвел взгляд, пытаясь совладать с собой.
— Как она могла? Бриттл погиб из-за нее! Он был моим другом. Я бы ей все простил, только не это!
— Она ослеплена алчностью, — негромко проговорил Енох. — Я и раньше это видел. Она никак не могла понять, почему лорд Андерсон не пользуется той властью, какую дарует Дом. Из-за этого было много ссор. Но что же с нею станет теперь, когда ты ушел?
— Не сомневаюсь, она будет полезна анархистам, — ответил Даскин. — Она всегда старалась завоевать доверие самых влиятельных лиц в Эвенмере.
— Она может превратиться в опаснейшего врага, — сказал Картер.
— Вполне возможно, — кивнул Даскин. — Сначала, когда она мне сказала, что впустила Полицейского во Внутренние Покои, я не мог ей поверить. Я думал, что этому должно быть какое-то оправдание. Но все дело только в алчности, в жажде власти. Мне стыдно и за нее, и за себя. — Он рассеянно огляделся по сторонам, и новая мысль поразила его. — Я отвернулся от нее. Теперь мне некуда больше идти,
— Ты мог бы отправиться со мной, — предложил Картер, — на поиски отца.
— Ты веришь, что он жив?
— Я не успокоюсь, пока не узнаю правды. Ты говоришь, что стыдишься того, как поступил. А я… я предал его. Можно считать — я отдал врагам Ключи, и из-за этого исчез отец. Я не желал стать Хозяином Эвенмера, но я владею Семью Словами Власти, и я должен служить Дому.
— Я… пожалуй, теперь я больше вовсе не хочу править, — смущенно пробормотал Даскин. — Сам не знаю, чего я хочу. Мать всегда говорила, что это мое право, что так хотел отец…
— Это неправда, — вмешался Енох. — Отец любил вас обоих, но он-то знал, каков Дом. На плечи Хозяина ложится величайшая ответственность, это тяжелейший труд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
После некоторых раздумий Картер отвязался и вновь предпринял попытку продолжить спуск, судорожно вцепившись в перила. Почти сразу же обезумевшая вода сбила его с ног, и он больно ударился. Казалось, целую вечность он барахтался в волнах. Его накрыло с головой и поволокло вниз по лестнице. Его швыряло в стороны, било о ступеньки, он выныривал на поверхность и снова погружался. Картеру стало страшно. Он словно снова оказался в колодце. Он стукнулся о перила и задохнулся. Еще удар, и еще, а потом он ухитрился вновь ухватиться за перила, подтянуться и выбраться на поверхность.
Сдавленные всхлипы вырывались из его груди. Он отчаянно сопротивлялся, не желая погибать. Придя в себя, он принял новое решение: он должен сразиться с силами, объединившимися против него. Хаос мог обманывать его, пугать, но остановить не мог. Побледневшие губы Картера разжались, он нервно рассмеялся.
Он отпустил перила, и его снова понесло вниз, но теперь он победно мчался вперед, как бы оседлав поток. Правда, в темноте было страшновато скатываться по водопаду, ничего не видя впереди, непрерывно стукаясь то о перила, то о ступени и то и дело захлебываясь. Миновали долгие мучительные минуты, но вот наконец Картер ударился о стену. Удар оказался так силен, что удивительно, как у него кости уцелели. Какое-то время он перебирал руками и ногами по-собачьи и только потом понял, что вода здесь едва доходит до пояса. Он поплыл вперед и добрался до двери, но дверь оказалась заперта.
Картер отплыл к лестнице и подобрался к столбику перил слева. Найти потайной механизм в темноте, на ощупь, оказалось довольно непросто, но в конце концов он все-таки отжал клапан, и открылся проход, где никакого ливня и в помине не было. Да и вода, если на то пошло, в отверстие не заплескивалась, как это непременно бы произошло наяву.
Картер опустился на колени, тяжело дыша, продрогший до костей, слишком изможденный для того, чтобы продолжать путь. Схвати его сейчас враги, он был бы совершенно беспомощен. Дорожный мешок пропал вместе со всем содержимым, но Картер нащупал в кармане горстку сушеных фруктов, сжал и поднес ко рту. Он мог бы запросто заснуть где сидел, промокший насквозь, но заставил себя подняться, понимая, что уже недалек от цели.
По-прежнему было темно — ни зги не видно, но Картер помнил, что этот коридор идет прямо. Он пошел вдоль левой стены и быстро добрался до потайной двери за картиной в холле верхнего этажа. Механизм было поупрямился, но в конце концов сжалился над Картером и сработал. Картина со скрипом отъехала в сторону, и Картер шагнул в освещенный холл.
Увидев перед собой знакомые комнаты и мебель, он вынужден был напомнить себе, что перед ним не настоящий дом, а лишь подобие дома, которое ему снится. Здесь он не встретит ни Чанта, ни Глиса, ни слуг, которые бы ему помогли. Покои были пусты.
Картеру отчаянно хотелось переодеться в сухое, но он удержал себя, не стал останавливаться, а поспешно пошел вниз по лестнице к библиотеке.
На полпути он обнаружил, что у подножия лестницы стоит не кто иной, как мерзкий Старикашка-Хаос, и, прищурив желтый глаз, смотрит на него. Испуг длился всего мгновение, а потом сменился гневом на мерзавца, который имел наглость явиться в дом после того, как Картер добирался сюда с такими мучениями. Картер выхватил пистоль и выстрелил, но Хаос только противно расхохотался.
— Я привел все мои силы, всю мою ярость!
И тут в голову Картеру пришло Слово, Дарующее Силу. Он, не задумываясь, произнес его, не понимая, каковы могут быть последствия.
— Седгатти!
Лестница дрогнула, словно сведенная спазмом, а все тело Картера наполнила невиданная сила. Он прыгнул к Хаосу, намереваясь разделаться с ним голыми руками, но оказалось, что Слово подействовало на чудовище сильнее, чем ожидал Картер: в желтых глазищах Хаоса метался ужас. Он заслонил лицо руками. И… исчез.
Картер поспешил к библиотеке. Распахнув двери, он в ужасе вскрикнул и застыл на пороге: библиотека была полна чудищ из страшных снов — ведьм и гоблинов, троллей и карликов. Они размахивали топорами и мечами, плели заклинания, произносили проклятия.
Какая-то старая карга бросилась к Картеру, желая изгнать его из библиотеки, но он уклонился влево и принялся палить из пистоля по тем чудищам, что были ближе. Картер радовался тому, что заблаговременно произнес Слово, Дарующее Силу: только оно да еще злость позволяли ему пробиваться сквозь груды гниющих черепов, мимо щелкающих челюстей вампиров, скрюченных, тянущихся к нему рук. Видимо, его ярость ужаснула чудищ, а может быть, они и не имели над ним никакой власти. Как бы то ни было, он отбился и добрался до Двери в кабинет, где хранилась Книга Забытых Вещей.
Он торопливо вошел и запер за собой дверь на засов. Открыл шкафчик, вынул книгу и, не медля, перевернул шесть страниц разом. Орды чудовищ выли и стенали за дверью.
На странице возникли пылающие Слова — все семь. Картер старательно прочел последние три и выждал, пока они запечатлеются у него в сознании. Когда это произошло, он по-новому осознал смысл и предназначение Слов. Он понял, что покуда в нем живет хотя бы одно Слово Власти, ни Хаосу, ни Порядку не справиться с ним в реальном мире, а уж в мире сна — и подавно. Они повиновались Словам, а Слова предназначались для того, чтобы Хозяин мог уравновешивать Хаос и Порядок. Теперь же, обладая всеми семью Словами, он стал истинным повелителем Хаоса и Порядка.
Запомнить три слова подряд оказалось мучительно трудно, и когда Картер немного погодя встал из-за стола, колени у него подгибались.
Он осторожно убрал книгу в шкафчик, стараясь поглотить то, что только что познал. А потом сосредоточился на том Слове, что было ему так нужно сейчас, резко распахнул дверь и произнес:
— Гандвин! — и Слово, Правящее Снами, сотрясло библиотеку.
Неожиданно перед ним возник Хаос. Он стоял навытяжку перед своими миньонами, но вид у него был самый неуверенный. Старикашка растерянно стрелял глазами. Картер поднял руки.
— Хватит, — сказал он негромко, но его голос могучим эхом разнесся по комнате. — Исчезни.
— Алая мантия в серой луже! — выкрикнул Хаос. — Золотое солнце на желтых бутонах! Тебе никогда не одолеть нас!
Но Картер видел, что победил, ибо приспешники Хаоса начали таять на глазах, как восковые свечи, что лежат слишком близко к печке. Страшилища морщились, расплывались, жутко вопили и от этого делались еще более отвратительными.
Вскоре там, где стояли приспешники Хаоса, уже клубился серный дым. Да и сам Хаос как-то сжался, стал меньше ростом. Картер шагнул к нему.
— Пойми, — проговорил он негромко, но уверенно, — Слова Власти принадлежат мне. Тебе больше никогда не удастся играть со мной в мире сна, ибо теперь я могу править миром сна и тобой в этом мире. Молчи и оставь меня, и не возвращайся, пока я сам тебя не призову.
Никакие чувства не отразились на физиономии Хаоса. Он развернулся и со злостью плюнул на пол, а потом выскользнул за дверь. Он уходил не так, как ушел бы побежденный враг, — нет, то был уход реки, вынужденной сменить русло, или горы, которую подорвали взрывчаткой и проложили в ней туннели, но она стоит как ни в чем не бывало. То ушла бесстрастная сила, страстями которую наделили пороки Полицейского. Не так ли было и с Леди Порядок?
Картер содрогнулся, а потом заглянул внутрь себя и приказал себе проснуться.
Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на пыльной кушетке на чердаке. В той комнатке, которую разведал и где уснул от усталости. Картер рывком сел, вынул часы и убедился, что день тот же самый, когда он отправился на вылазку. Проспал он меньше трех часов, а вовсе не три дня, как ему показалось. Он вовсе не промок, ничего у него не болело, да и обо всем, что с ним случилось во сне, он помнил как-то туманно, хотя и знал, что все то происходило на самом деле. Картер встал, подошел к стене и убедился в наличии глазка. Пользоваться потайным ходом он не стал. Заглянув в память, он обнаружил, что ему ведомы все семь Слов Власти. Поразительно: он выучил три из них и одно употребил в мире сна, а наяву вовсе не чувствовал обычного в таких случаях изнеможения.
Картер повернулся и вышел из комнаты через обычную дверь в коридор. Там он услышал, как кто-то негромко скребется. Звук доносился со стороны дальней двери. Вскоре Картер различил приглушенные голоса и скрежет металла. Похоже, кто-то пытался подобрать ключ под размер замочной скважины. Картер нырнул за угол и, прижимаясь спиной к стене, удалился от двери, надеясь обойти холл по кругу и проскользнуть в проход, ведущий к Часовой Башне.
Двери Картер теперь не видел, но вскоре она распахнулась, и по половицам загрохотали тяжелые ботинки. Картер выхватил пистоль и, стараясь не шуметь, бросился вперед по скрипучему полу.
Послышалось громкое ругательство: видимо, анархисты выяснили, что спящего Картера в пыльной каморке уже нет. Вот почему Хаос и Порядок пытались задержать его: для того, чтобы Полицейский его схватил или прикончил — если не в мире сна, то спящим в мире реальном.
Затопали ноги — враги разбегались в разные стороны. Их было так много, что Картер почти отчаялся, решив, что ему не уйти. Но он все же скользнул в ближайшую комнатку, перебежал из нее в другую, потом — еще в одну, а потом, убедившись, что комнат больше просто нет, вернулся в коридор. Позади послышались негромкие шаги, они словно подхлестнули Картера, он бросился за угол и лицом к лицу столкнулся с Полицейским. Тот преградил ему путь к потайной двери, выводившей в Часовую Башню. Картер метнулся в сторону — бесполезно. Тогда он выхватил пистоль и нацелил его прямо в сердце своему заклятому врагу.
В то же мгновение слева из-за угла выбежал анархист, сжимавший в руке пистолет, налетел на Картера и от неожиданности выругался. Картер не задумываясь выстрелил и прикончил врага, а затем снова взял на мушку Полицейского.
— Пули мне не страшны, — осклабился тот черной прорезью рта.
Картер потянул спусковой крючок. Выстрел сотряс чердак, дуло пистоля дымилось. Пуля угодила Полицейскому в грудь, но он и не дрогнул.
— Мы заберем тебя с собой, — сказал он и злобно ухмыльнулся.
Картер хотел бежать, но бежать было некуда. Еще мгновение — и сюда примчатся другие анархисты. Он ощутил внутри себя Слова Власти, горящие, словно начищенная до блеска медь, выбрал нужное и дал ему всплыть к поверхности сознания. То было Слово Правления.
— Фалан! — вырвалось у Картера, и лицо его преобразилось, озарилось лучистым сиянием. Самая его душа, казалось, ярко засияла. Полицейский вскинул руки, закрыл ими глаза.
— Прочь с дороги, или я обрушу на тебя всю свою власть, — сказал Картер. — Теперь я — Повелитель Слов. Я обретаю власть. До сих пор ты мучил меня, потому что я не был готов противостоять тебе. Больше тебе это не удастся.
Медленно, постепенно, словно отталкиваемый некоей силой Полицейский попятился, отошел от двери, но все же ухитрился расхохотаться.
— Ты ничтожество! Слова — пустышки! У тебя нет ни Дорожного Плаща, ни Меча-Молнии, и тебе никогда не держать в руках Ключи Хозяина!
Шагнув к двери, Картер краем глаза поймал мелькнувшую рядом фигуру. Явился еще один анархист. Он целился из пистолета Картеру в голову.
Под густыми усами врага расплылась злорадная ухмылка.
— Не выйдет по-твоему! — заявил он. Картер выронил пистоль.
— Что мне с ним делать? — спросил анархист.
— Он знает все Слова Власти, — процедил сквозь зубы Полицейский. — Агитировать его бесполезно. Убей его.
Анархист поднял руку и старательно прицелился.
Прогремел выстрел, и на миг Картеру показалось, что стреляли по нему, но упал не он, а его потенциальный убийца. Сразил его тот человек, что вышел из-за угла.
То был Даскин. Теперь он стоял, мертвенно-бледный, и таращился на свой пистолет, словно держал в руке скорпиона. Картер обернулся к Полицейскому, но того уже и след простыл.
Картер поспешил к потайной двери, что уводила к Часовой Башне.
— Быстрее! — поторопил он брата.
Вид у того был растерянный, непонимающий. Анархист истекал кровью.
Картер бросился к Даскину, схватил за руку и потащил к двери.
— Надо спешить. Могут прийти другие.
Даскин вяло кивнул.
Шагнув в дверь, Картер задвинул панель на место, и они вдвоем поднялись наверх, к Еноху.
КИТИНТИМ
Когда они вошли в Часовую Башню, Енох обнял их обоих, и Картер понял, что старый часовщик любит и Даскина. Ему стало любопытно, брал ли Енох и его на прогулки по дому.
Енох усадил их за стол, а сам занялся приготовлением бисквитов и яичницы на старинной плите. При этом он негромко напевал. Запах еды вызвал у Картера поистине волчий аппетит. «Сон, — подумал он, — тяжелая работа». Пока Енох готовил, они почти не разговаривали. Но вот старик поставил перед братьями тарелки, и они набросились на еду. Даскин проговорил с набитым ртом:
— Кормили у анархистов паршиво.
Вообще вид у него был напуганный. Наверное, повидал много такого, что было ему неприятно. От былой заносчивости не осталось и следа, в глазах появилась печаль.
— Что произошло после того, как твоя мать покинула Дом? — спросил Картер, когда они перешли к десерту.
Даскин брезгливо поморщился:
— Полицейский вел себя с нами так, будто мы его соратники по какой-то великой революции. Я оставался там в надежде, что обнаружу хоть какое-то благородство в поведении матери. Но Полицейский — злодей, слова говорит льстивые, только они ничего не значат. Он обещал сделать меня господином в Доме, а матери сулил земли и поместья, и она верила ему, потому что мечтает об этом. Я был с ними, я пытался слушаться ее, а они говорили, что ты вот-вот будешь у них в руках. Они требовали, чтобы я вместе с ними отправился захватить тебя в плен — наверное, решили проверить, насколько я им верен. Они знали, что я тебя ненавижу, и думали, что я не доставлю им никаких хлопот. Но когда я повернул за угол и увидел, как этот мерзавец в тебя целится, ты показался мне таким похожим на отца… И я вспомнил, что у него на столе всегда стоял твой портрет. С какой любовью о тебе говорил! Наверное, кровь воззвала к крови, и я понял точно, что анархисты служат Злу. А я… я раньше никогда никого не убивал.
— Я тоже, пока не вернулся в Эвенмер, — признался Картер. — То, что ты отрекся от матери, — мужественный поступок.
— Это поступок Андерсона, — отозвался Даскин, и в глазах его отразилась отцовская решимость, от чего Картеру стало не по себе.
И тут уверенность оставила брата, и глаза его наполнились слезами. Он отвел взгляд, пытаясь совладать с собой.
— Как она могла? Бриттл погиб из-за нее! Он был моим другом. Я бы ей все простил, только не это!
— Она ослеплена алчностью, — негромко проговорил Енох. — Я и раньше это видел. Она никак не могла понять, почему лорд Андерсон не пользуется той властью, какую дарует Дом. Из-за этого было много ссор. Но что же с нею станет теперь, когда ты ушел?
— Не сомневаюсь, она будет полезна анархистам, — ответил Даскин. — Она всегда старалась завоевать доверие самых влиятельных лиц в Эвенмере.
— Она может превратиться в опаснейшего врага, — сказал Картер.
— Вполне возможно, — кивнул Даскин. — Сначала, когда она мне сказала, что впустила Полицейского во Внутренние Покои, я не мог ей поверить. Я думал, что этому должно быть какое-то оправдание. Но все дело только в алчности, в жажде власти. Мне стыдно и за нее, и за себя. — Он рассеянно огляделся по сторонам, и новая мысль поразила его. — Я отвернулся от нее. Теперь мне некуда больше идти,
— Ты мог бы отправиться со мной, — предложил Картер, — на поиски отца.
— Ты веришь, что он жив?
— Я не успокоюсь, пока не узнаю правды. Ты говоришь, что стыдишься того, как поступил. А я… я предал его. Можно считать — я отдал врагам Ключи, и из-за этого исчез отец. Я не желал стать Хозяином Эвенмера, но я владею Семью Словами Власти, и я должен служить Дому.
— Я… пожалуй, теперь я больше вовсе не хочу править, — смущенно пробормотал Даскин. — Сам не знаю, чего я хочу. Мать всегда говорила, что это мое право, что так хотел отец…
— Это неправда, — вмешался Енох. — Отец любил вас обоих, но он-то знал, каков Дом. На плечи Хозяина ложится величайшая ответственность, это тяжелейший труд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38