Прежде чем подруга успела ответить, Эйми взяла ее за руку и повела в ближайшее подобие английского паба, где они заняли свободную комнату.
— Я хочу узнать о нем все, что только можно, — горячо сказала Салли, — Так что же привело тебя в Абернети на Рождество и почему не сообщила мне, что приезжаешь?
— Я живу не в Абернети, а в шести милях от него, — медленно проговорила Салли. — Ты хотела рассказать мне, что происходит. У тебя с ним связь? Или ты просто смотришь на него, как на произведение искусства?
— Ты идешь с любым встречным мужчиной? — язвительно спросила Эйми, затем взяла со столика меню и принялась его изучать. — Ты голодна? — Не получив от Салли ответа, она подняла голову.
— Оставь, — бросила Салли. — Я хочу знать все.
— Я уже все тебе сказала. Он — гомосексуалист, я не интересую его как женщина, и мы разговариваем как две старые курицы. Вот и все.
— Мне нужны подробности, — настаивала Салли, заказав официантке две чашки кофе.
— Нет, мне, пожалуйста, большой стакан апельсинового сока. Чтобы было молоко, как ты знаешь.
Салли слегка пожала плечами.
— Нет, не знаю и знать не хочу И довольно об этом. Ты уверена, что этот мужик «голубой»?
Эйми потребовалось лишь одно мгновение, чтобы преодолеть свою обычную скрытность, но ее очень обеспокоило возникшее у нее чувство, которое можно было назвать почти ревностью, вызванной реакцией Салли на «ее» мистера Уилдинга.
— Мне кажется, что сегодня утром в мой дом приходил его бывший любовник, — заметила она, а потом описала встречу Джейсона с Чарльзом. — У него глаза на лоб полезли, когда Чарльз целовал мне руку. Между ними определенно должно было что-то произойти. А днем раньше мистер Уилдинг не спускал глаз с двух мужчин. Он не обращал внимания на продавщицу, которая была настоящей красавицей, а интересовался на все сто процентов только ими.
— Хорошо, но где ты его откопала?
— Это он меня откопал. Я просто открыла дверь, а за нею оказался он. Его привел Дэвид и вручил мне.
— В качестве рождественского подарка?
— Вроде того, но не бери его в голову: он же на самом деле «голубой».
— Он таким не выглядит.
— А каким, по-твоему, должен выглядеть гомосексуалист? — занимая оборонительную позицию, спросила Эйми.
— Э! Не бери меня за горло. Я же просто спросила, вот и все. Гомик — не гомик, он просто божественный, и мне хочется знать о нем решительно все.
— По правде говоря, я и сама знаю очень мало. Дэвид настаивал на том, что его кузену нужно убежище, чтобы залечить свое разбитое сердце, вот я и согласилась его приютить.
— Он вполне мог бы склеить свое разбитое сердце в моей постели в любое время, когда пожелает.
— Ты слишком начиталась любовных романов. Между нами ничего нет и никогда не будет. Говорю же тебе, он «голубой». К тому же весьма элегантный, не правда ли? Когда я увидела его в первый раз, на нем был костюм, который стоил, наверное, больше, чем мой дом.
— Отвратительный кофе, Эйми, расскажи мне о нем побольше.
— По правде говоря, он какой-то странный. Много не говорит, но… — Эйми подняла глаза на подругу. — Он приносит мне удачу. Да, это так — он приносит удачу и Максу, и мне. С тех пор как он у меня поселился, произошли замечательные вещи.
— Что-нибудь вроде того, что он падает на колени и твердит тебе, что не может без тебя жить, и…
— Перестань фантазировать. Прежде всего Макс обожает его.
— Гм… Что еще?
— Не знаю, как объяснить его поведение. По правде говоря, я его, кажется, не понимаю. Все происходит так, как если бы он… — Эйми подняла голову. — Он похож на черепаху или, быть может, на броненосца. Но в действительности, как мне кажется, он очень мягкий человек. Не думаю, чтобы он сам это понимал, но Макса он обожает совершенно так же, как тот его.
Салли надолго умолкла, откинувшись на спинку стула и пристально глядя на подругу.
— Ты влюблена в него?
— Не будь смешной. Он приятный мужчина, и нам хорошо вместе, но слишком женоподобен. Любит делать покупки, готовить и делает много такого, чего не делают мужчины.
— Ты хочешь сказать, все, чего не любил делать Билли, не так ли? Послушай, Эйми, ты была единственной девственницей, окончившей нашу школу, и я знаю, что ты берегла себя для мужа. И знаю также, что ты отдавалась пьяному наркоману… не смотри на меня так! Знаю, у Билли были свои достоинства, но я реалистка. Ты делила постель с одним мужчиной, который ты знаешь, был из тех, кто понятия не имел о том, как открыть холодильник. Но, видишь ли, на свете существуют и другие мужчины.
— Почему ты всегда пытаешься все романтизировать? Я не сама решила, что этот человек гомосексуалист. Мне об этом сказал Дэвид.
— Доктор Дэвид? Знаешь, мне показалось, что мистер Уилдинг похож на Дэвида.
— Они двоюродные братья.
— Ах вот оно что… Ну и что же происходит теперь? Ты будешь продолжать жить с этим великолепным малым, которого не можешь использовать по прямому назначению, или же вернешь его после Рождества Дэвиду?
— Понятия не имею. Салли рассмеялась.
— Ты не изменилась, Эйми. Только ты способна жить с мужчиной и не иметь понятия о том, почему он обитает в твоем доме и как долго намерен в нем оставаться.
Эйми промолчала, глядя в свой пустой бокал.
— Хорошо, дело не мое. Ну а как обстоят дела с другими мужчинами в твоей жизни? Что случилось с тем красавцем — торговцем подержанными автомобилями?
— О, Йан… Он держит дилерскую контору от фирмы «Кадиллак». И, как я полагаю, очень богат, — вздохнула Эйми.
— Могу вообразить, каким скучным ты его находишь. Бедняга всего лишь красив и богат, а значит, никакого интереса для тебя представлять не может?
— Он проявляет больше интереса к собственной особе, нежели к кому-то еще. По-видимому, он считает, что оказывал мне великую милость, являясь ко мне каждый вечер. Он называл меня «вдовей Билли Томпкинса» таким тоном, что это звучит как «неприкасаемая».
— Таковы прелести жизни в маленьком городишке. Почему бы тебе не уехать отсюда куда-нибудь, где ни одна душа никогда не слышала о Билли Томпкинсе и его проблемах?
Но прежде чем Эйми успела ответить, Салли встрепенулась, словно кто-то всадил в нее булавку.
— Который час?
Эйми осмотрелась, надеясь увидеть часы, но их нигде не было.
— Мне нужно идти, — торопливо проговорила Салли, собирая свои вещи; выходя из кабины, она увидела лицо Эйми.
— И не говори мне, что не знаешь. Эйми покачала головой, и Салли состроила ей гримасу.
— Ты видела эти эмблемы? Они расклеены повсюду. Знаешь «Кэндллайт таун»? Это магазин в отеле «Карлтон», который вот-вот закроется?
— Это не для меня, — заметила Эйми, допивая апельсиновый сок и выходя из кабины, чтобы присоединиться к Салли. — Я не могу себе позволить даже посмотреться в витрину этого магазина.
— Никто не может пройти мимо этого магазина. Не понимаю, как можно продать в восточном Кентукки такие шикарные платья, но магазину это удавалось. Так или иначе, всем известно, что ему грозило банкротство, но, похоже, какой-то таинственный покупатель из самого Нью-Йорка, не меньше, купил его, и, чтобы открыть новый магазин, там ради рекламы разыгрывают в лотерею платье от «Диора».
Когда Эйми снова промолчала, шагая рядом с подругой, Салли добавила:
— Надо же! От «Диора». Разве это не производит на тебя впечатление?
— Меня больше интересуют подгузники «памперс» и «хаггиз». И я не понимаю, зачем кому-то нужны платья от «Диора»?
— Бедная ты девочка! — вздохнула Салли. — Знаешь, у меня есть теория, суть которой в том, что присутствие ребенка на пятьдесят процентов снижает коэффициент умственного развития женщины. По-моему, эти проценты возвращаются к ней, когда ребенок идет в школу, но до того она остается просто дурой.
Эйми рассмеялась.
— Ты только думаешь, что это так, а я это знаю. Так чего же ты хочешь добиться с помощью платья от «Диора»?
При этих ее словах глаза Салли округлились, как бы давая понять, что Эйми совершенно безнадежна.
— Идем, лотерея начнется с минуты на минуту, и тебе придется в ней поучаствовать.
— Мне?
— Да, и если ты выиграешь, то отдашь платье мне.
— Хорошо, — согласилась Эйми, — решено.
Но сначала Эйми пришлось отыскать Джейсона и Макса, а часом позже они все трое стояли у фонтана в центре аллеи, ожидая начала лотереи. И когда огласили фамилию Эйми, которой достался выигрыш, она почему-то не удивилась. В последние дни ее всюду и во всем ждала удача.
— Салли будет так счастлива, — заметила Эйми, когда толпа, как один человек, повернулась, чтобы посмотреть на победительницу.
— Почему? — улыбаясь, спросил Джейсон, стоявший рядом с Максом на руках.
— Потому что я обещала отдать платье ей, если выиграю.
Джейсон удержал за руку отвернувшуюся было Эйми.
— Что вы сказали?
— Мне не нужно такое платье. Куда я стану его надевать?
— О! Я совсем забыл вам сказать. Дэвид раздобыл билеты на завтра на Белринджерский бал и хочет, чтобы вы пошли туда с ним.
Несколько мгновений Эйми, моргая, смотрела на Джейсона, словно не понимая, что он говорит, потом усмехнулась и сказала — Надеюсь, Салли не будет против получить платье, которое надевали один только раз, — и с этими словами поднялась на подиум, чтобы принять выигрыш. Эйми не удивилась тому, что платье было точно по ней и что в его цену входила бесплатная укладка волоски макияж у мистера Александера из Нью-Йорка в любой вечер по ее выбору. Она сказала, что хочет воспользоваться этим уже завтра, и вовсе не сочла удивительным то, что как раз завтра мистер Александер прибывает в Кентукки.
Когда она рассказала все это Джейсону, тот заметил:
— Мистер Александер, вероятно, просто малый из местного салона красоты. Наверное, он разок побывал в Нью-Йорке и теперь считает себя нью-йоркским специалистом.
— И все же… — сказала Эйми, — со мной произошло слишком много странного, с тех пор как… — и подняла взгляд на Джейсона.
— С тех пор как за вами стал ухаживать Дэвид?
— Дэвид? Ухаживает за мной? Да в своем ли вы уме?
— По-моему, вы недостаточно внимательны, если не видите того, что видно всем. Доктор Дэвид влюблен в вас и хочет…
— О, вы просто смешны. Послушайте, уже время ленча, и я должна покормить Макса, поэтому нам пора домой.
Джейсон ничего не ответил, лишь коснулся ее спины и почти подтолкнул в сторону премилого итальянского ресторана. Для начала им подали хлеб и чашку оливкового масла из бутылки, в которой плавали зубчики чеснока. Масло оказалось слишком острым даже для взрослых, но Макс быстро высосал его из целых трех кусочков хлеба.
После ленча они обошли три магазина игрушек, и, не слушая протестов Эйми, которые с каждой минутой становились все слабее, Джейсон купил Максу целый мешок игрушек. В машине по пути домой Эйми все причитала:
— Как я буду расплачиваться с вами? Вы должны вернуть всю одежду и отнести обратно эти игрушки. На всем вашем имуществе нет такого количества грязи, уборку которой можно было бы засчитать в счет моего долга вам…
— Через час за вами заедет Дэвид, так что шевелитесь побыстрее, чтобы быть готовой.
— Шевелитесь? — переспросила Эйми, словно никогда раньше не слышала этого слова.
— М-м. — Это было все, что ответил Джейсон, сворачивая в подъездную аллею. — Вам придется покормить Макса перед выездом, иначе вас весь вечер будет мучить боль, и..
— Не ваше дело! — раздраженно заметила Эйми. — Наверное, мне лучше знать, как соблюдать режим кормления.
Эйми хотела поставить его на место, но вместо этого ее реплика прозвучала достаточно неловко.
Джейсон ничего не ответил, тогда она искоса посмотрела на него и сказала:
— Может быть, я смогу найти себе применение на местной молочной ферме. — И они оба разразились смехом.
Однако, выходя из машины, Эйми заявила:
— Я не могу поехать с доктором. Мне нечего надеть, у меня нет ничего приличного для этого случая.
И тогда Джейсон вручил ей тяжелую темно-зеленую сумку. Приоткрыв ее, она увидела нечто великолепное.
— Откуда вы узнали, что я люблю светло-лиловый цвет? — тихо спросила она.
— Интуиция. А теперь идите, покормите Макса и уезжайте.
— Мистер Уилдинг, вы моя прекрасная фея, — воскликнула, улыбаясь, Эйми, и тут же прикрыла рот рукой, пожалев о слове «прекрасная». — О, я вовсе не имела в виду…
— Идите же! — приказал Джейсон. — Немедленно.
Схватив Макса из его рук, Эйми побежала в дом, и все трое улыбались.
Глава 11
Как только Эйми уехала с Дэвидом, Джейсон тут же позвонил отцу. Когда отец взял трубку, Джейсон удивился послышавшемуся в ней шуму.
— Что у вас происходит? — почти крикнул Джейсон.
— Уж не мой ли это сын, новообращенный гомосексуалист? — спросил Бертрам Уилдинг. — Как дела на «голубом» фронте?
Джейсон закатил глаза к небу и в очередной раз поклялся убить брата.
— Брось свои шутки, папа, и позови мою секретаршу.
— Черри?
— Что? Я плохо тебя слышу. Нет, вишни мне не нужно. Мне нужна Паркер.
— Черри Паркер, старина.
— А… Верно. Я знал это. — И ведь действительно знал, сказал себе Джейсон. Он смутно вспоминал, что именем Черри называли какую-то ледяную женщину, похожую на Паркер. — Ты можешь позвать ее к телефону?
— Разумеется. Я думаю, она на кухне с Чарли.
Отец положил трубку, и Джейсон услышал его шаги по деревянному полу.
— Черри? — прошептал он. — Чарли?
— Да, сэр, — прозвучал голос Паркер, и даже ценой собственной жизни Джейсон не мог бы представить себе более неподходящего для нее имени, чем Черри. — Что я могу для вас сделать? — Поскольку Джейсон молчал, она сказала:
— Простите. Я провела слишком много времени в Кентукки.
— Ладно, ладно, — пробормотал Джейсон, не зная, что ей ответить. — Вы мне нужны, надо кое-что сделать.
— Я так и предполагала. И была уверена, что это не случайный звонок.
Джейсон на секунду отвел руку с телефоном и посмотрел на него. Когда со всем этим будет покончено и он вернется в Нью-Йорк, он примет меры, чтобы привести свой персонал в обычную форму.
— Я продиктую вам перечень игрушек, которые нужно купить. Я хочу, чтобы вы завернули их в белую китайскую шелковую бумагу и обвязали красной или зеленой лентой. И наклейте на подарки этикетки, говорящие о том, что они от Санта-Клауса. Усвоили?
— Довольно легко, — отозвалась Паркер. На лице Джейсона снова появилась гримаса. Его секретарша действительно стала слишком дерзкой.
— Доставьте их в дом, где я остановился, в сочельник и положите под елку.
— Понятно. А как я попаду в дом?
— Я оставлю ключ под дверным ковриком.
— О, радости и безопасности жизни в маленьком городке! Как я упустила это из виду!
— Паркер, когда мне понадобятся ваши комментарии, я обращусь к вам за ними.
— Да, сэр, — ответила она, но покаяния в ее голосе не было слышно. — Что-нибудь еще?
На секунду Джейсон испытал некое чувство вины за свою вспышку. Сказать по правде, слишком многое в его упорядоченном мире проходило мимо него.
— У вас есть платье для завтрашнего вечера? — спросил он, пытаясь смягчить свой диктаторский тон.
— Вы купили мне его, очень дорогое.
— Хорошо, — одобрил Джейсон. Потом, не зная, что сказать еще, и услышав в трубку смех на другом конце провода, не попрощавшись, отключил телефон.
И тут же сделал еще один звонок, пригласив собеседника к себе.
— Так, так, так, — проговорила Милдред Томпкинс, когда Джейсон с Максом на рука открыл ей дверь. — Так, значит, вы и есть тот самый ангел, о котором так много говорит Эйми. Да не стойте же в дверях, дайте мне войти в дом, здесь холодно.
— Вы ведь не скажете ей, не так ли? — спросил Джейсон, и это прозвучало, как просьба маленького мальчика не говорить матери о его проказах.
— О том, что ее «голубой» ангел-хранитель в действительности один из богатейших людей в мире?
— Не совсем так. И, прежде чем вы спросите, я скажу вам, что я вовсе не миллиардер.
— Иди сюда, дорогой, — позвала Милдред внука, и тот потянулся к ней. — Так, может быть, вы скажете мне, что здесь происходит? Почему вы маскируетесь под гомосексуалиста, когда мне известно, что вы не пропускали ни одной юбки в Абернети, когда учились здесь в институте, и что у вас много «домов» по всему миру?
— Я смотрю, вы совсем не изменились, — улыбнувшись, сказал Джейсон, очарованный зрелищем глянцевой массы волос на голове Милдред. Их пряди переплетались в замысловатый узор прически, которую не нарушил бы даже ураган. — И по-прежнему всюду суете свой нос.
— Я заинтересована в судьбе Эйми, — просто ответила Милдред. — И желаю ей всего только самого наилучшего.
— После Билли здесь нет никого, кто мог бы дать ей это?
— Это был удар судьбы, и вы это знаете. У моего сына могли быть свои недостатки, но он сделал в своей жизни одно хорошее дело: женился на Эйми и произвел вот этого ребенка. — Она обняла Макса, поцеловала, отвела его руки от своих очков и продолжила:
— Нет, я не права. Он сделал еще одно хорошее дело. В ночь своей смерти Билли был пьян, очень сильно пьян, и гнал на машине со скоростью под шестьдесят миль по старому извилистому Прибрежному шоссе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25